Они на самом деле хотят сделать из 18-летней Дианы Логиновой русскую Жанну Д'Арк? Они это серьезно?
 
Впрочем, половину пути они уже прошли. «Материал» выбран достойный – такие легко горят на костре, с чистой и нежной улыбкой посылая  режимы в ад.
 
Вторую часть пути обычно быстро проходит тупая инквизиция, у которой отказали тормоза. Но и с этим теперь вроде все хорошо – тормоза стерлись на войне вместе с мозгами.
 
Система, когда-то выжившая исключительно благодаря политической гибкости, уникальной способности имитировать многообразие и мимикрировать под окружающий социальный ландшафт, окостенела и разучилась действовать сложно. Она знает сейчас лишь две команды: «тпру» и «ну».
 
А режим без тормозов представляет опасность не только для окружающих, но и для самого себя. Так что - полный вперед, в дивный новый мир пассионарных див и жертвенных юнцов, которые сделают то, что не были в состоянии сделать рано состарившиеся «сорокалетние», почему-то до сих пор считающие себя молодежью. Что-то такое, я помню, в России уже происходило лет этак сто пятьдесят тому назад.
 
Вот все-таки недаром ждет своего часа Сурков на даче в засаде – пора возвращать. Засиделся…

Трамп снова не едет в Будапешт на встречу с Путиным – какой сюрприз! Я почувствовал неладное сразу после встречи с Зеленским, когда Трамп вышел и сказал, что все должны остановиться там, где находятся, и всё тут. Для тех, кто наблюдает за оттеночными подмигиваниями истории, это могло означать одно: Трамп действительно «откатил» от Анкориджа в Анкару, так что негодование Кремля, в общем-то, вполне понятно.
 
Стратегическим условием Кремля, которое оставалось неизменным с марта 2022 года, было и остается требование подписания мирного соглашения по типу «сделок» XIX века (какого-нибудь Сан-Стефанского договора или еще лучше - Берлинского трактата) до любого прекращения огня. Москва строго придерживалась позиции: утром - мирное соглашение (хоть бы и «понятийка»), вечером - прекращение огня.
 
На первом этапе «миротворческой миссии» Трампа, включая «турецкий гамбит», вопрос о прекращении огня без всяких условий создавал главный «затырк», из-за которого стороны не могли сдвинуться с места. И вот в Анкоридже Путин вроде бы убедил Трампа, что телегу (мирный договор) надо поставить впереди лошади (прекращения огня). С этого момента все у них и завертелось.
 
А теперь – никогда такого не было, и вот опять: Трамп и Зеленский в один голос заговорили о прекращении огня как необходимом первом шаге. В общем, не так уж зря, как выясняется, Зеленский съездил: не томагавком единым, как говорится (если только Трамп опять какого-то беса не попутал).
 
Москва взорвалась – и эта реакция совершенно логична и предсказуема. Но я бы обратил внимание не на это. Заявление Лаврова о том, что прекращение огня без устранения первопричин конфликта оставит большую часть Украины под властью нацистов, проливает свет на суть разногласий между Путиным и Трампом и позволяет объяснить происходящее на переговорах в формате «для чайников».
 
Настоящий спор между Путиным и Трампом - не о территориях и не о прекращении войны. Если бы Трамп хотел надавить на Путина, он нашел бы способ это сделать (правда, не без риска нарваться на ядерный конфликт, но такой риск есть всегда). Если бы он захотел надавить на Зеленского, он и на него бы нашел управу, например, сделав так, чтобы фронт рухнул через пару месяцев без связи и разведданных. Так что дело в чем-то совсем другом.
 
Это другое - будущее Европы. Путин хочет, чтобы «козла пустили в огород», а Трамп хочет, чтобы «загнали в резервацию», то есть держали бы в вольере, пусть и просторном с золотым забором и тоннелем на Аляску.
 
Проблема в том, увы, что приключения козла в огороде во многом зависят от того, чем закончится война в Украине и, главное, кто и как будет контролировать оставшуюся часть Украины. Если «типа Зеленский»,  то козел останется в загоне, если «типа Медведчук» (не сам он, конечно, но какой-нибудь его дериватив) - то козел неминуемо влезет в огород и начнет там рубить капусту. Европа не хочет пускать козла в огород, и изо всех сил давит на Трампа. И если сдать Украину Трампу ничего не стоит, то сдача Европы может выйти ему боком. Вот они и торгуются.

 
Оказывается, во всем виноват Лавров. Он был напряжен и жесток. Лавров разбудил  Рубио. Рубио, придя к Трампу, поднял анти-российскую агитацию и пропаганду. Разбуженный не вовремя и поэтому вставший не с той ноги, Трамп психанул и устроил санкционную революцию вместо поцелуя в Будапеште. А что не так было с Лавровым? Зачем он обидел Рубио? Попробую объяснить.
 
Практически во всех комментариях к несостоявшимся переговорам Путина и Трампа в Будапеште меня улыбнуло почти консенсусное мнение о том, что, когда Трамп с подачи Рубио понял (наконец!), что Москва не сдвигается в своей позиции, он был просто взбешен. Вопрос у меня один: откуда у Трампа были ожидания, что Москва сдвинется в своей позиции? Вроде ничего не предвещало…
 
Кому-то это покажется странным, но Москва на этих переговорах чувствует себя достаточно уверенно. То давление на Москву, которое может дать быстрый результат, называется вступлением в войну на стороне Украины. К этому пока никто не готов, и Трамп в первую очередь. А то давление, которое Трамп и Запад в целом готовы сегодня оказать, хотя отнюдь и не безобидно, но плоды может дать лишь потом (т.е. в долгосрочной перспективе).
 
Но в России все, что «потом» - хоть «потоп». То есть все, что дальше, чем завтра, никого не интересует и нейтрализуется философской категорией «авось» («шибболет народный» - А.С.Пушкин). Помните, как у Вознесенского? – «Наша вера сильнее расчета, нас вывозит авось». Путин, как и любой русский царь, рассчитывает, прежде всего, в этом случае именно на авось, ну и немного на «остервенение народа» (это тоже Пушкин).
 
Но Путин на самом деле сдвигается. Он отполз и от денацификации (в лоб), и от «проекта Новороссия» (остались одни огрызки), и от многого другого. Просто он с самого начала задрал планку так высоко, что ее нынешние колебания  там вверху на ветру никому, кроме него самого, не заметны.
 
Но дело вообще, оказывается, не в этом. От него ждут другого. По сути, Запад ведет себя симметрично Путину. Понимая, что сейчас и даже в обозримой перспективе нанести Путину то, что тот сам называет «стратегическим поражением», нереально, Запад (насколько вообще употребимо такое обобщение), тем не менее, хотел бы «запереть» Путина на захваченных им территориях и заставить там «гнить» до тех пор, пока долгая ресурсная война, в конце концов, не обрушит всю конструкцию русской власти изнутри.
 
Именно на этот результат лучше всего работает конструкция «немедленное прекращение огня, а потом поговорим об условиях мира», к которой Запад снова и снова возвращается на каждом новом переговорном витке. Проблема в том, что в Москве это тоже хорошо понимают и «преть» на новых землях в качестве перегноя для будущего реванша Украины не хотят.
 
Кремлю нужно не прекращение огня, а именно прекращение войны на приемлемых для него условиях. Об условиях он еще поторгуется, о принципе – никогда. Именно поэтому столь пафосно звучащее предложение Трампа о «немедленном прекращении огня» является для Путина не просто красной чертой, которую он не переступит раньше, чем пистолет будет приставлен лично ему к виску, а настоящей красной тряпкой, на которую Лавров и набросился как бык.
Я бьюсь об заклад, что схема с простой заморозкой конфликта при жизни Путина не пройдет. В этом случае Путин будет продолжать стремиться к военной победе, чего бы она ни стоила ему и попавшему к нему во владение народу. И это невзирая на все выгоды трамповских посулов  - то есть тоннеля тоже не будет.

А если вдруг завтра Путин согласится на прекращение огня, то это будет означать одно из двух: либо лично ему сделали предложение, от которого нельзя отказаться, либо все, что Кремль до этого говорил о состоянии российской экономики, полная ложь.

О СХВАТКЕ БУЛЬДОГОВ ПОД КОВРОМ
Пост в 2-х частях. Часть первая.
 
Есть видимая часть переговорного процесса и есть схватка бульдогов под ковром. Про видимую часть написано множество текстов, чем  заняты бульдоги и заняты ли вообще чем-то или просто дрыхнут там, прикрывшись ковром, непонятно никому. Осмелюсь предположить, что они терзают там политическое устройство послевоенной Украины. Путин не хочет выпускать его из своей пасти, а Трамп не готов отдать ему целиком такую ценную кость.
 
Целью Путина неизменно остается устранение Зеленского с политической карты будущей Украины, причем не столько как личности, сколько как политического символа жесткого антироссийского курса (поэтому замена Зеленского на Порошенко не работает – для Путина  хрен редьки не слаще). Именно с этой целью он оговаривает прекращение огня невыполнимым для Зеленского требованием (вполне абсурдным, чтобы был понятен намек) добровольной сдачи незавоеванных территорий.
 
Путину, конечно, не нужны ни эти территории, ни никакие другие. Ему нужно, чтобы Трамп сам поставил Зеленского, а вместе с ним и всю Европу, на растяжку: сделай так, чтобы они все под меня прогнулись. Это по-нашему, по-русски, – «чтоб служила мне рыбка золотая и была бы у меня на посылках». Только вот один прокол случился. Непонятно, зачем это надо Золотой рыбке – Трампу? Не для того он второй срок мотает, чтобы служить у Путина на посылках.
 
Трамп вот это все как раз прекрасно понимает и бесится. Он знает толк в соревнованиях «чья морда шире» и не подписывался быть агентом исполнения путинских желаний. Потыркавшись туда-сюда, Трамп не нашел ничего лучшего, как обнулить Анкоридж и откатить назад к требованию безусловного прекращения огня (вот поехали мочала, начинаем все сначала). Напоминает заход самолета на второй круг после того, как летчики промахнулись мимо посадочной полосы.
 
Формально сегодня как бы ничего не изменилось по сравнению с тем, что было в Стамбуле полгода назад. Стороны за это время слетали из Стамбула в Анкоридж и обратно, вернувшись в исходную точку переговорного процесса: давайте это все безобразие немедленно прекратим. Но это формально. А неформально – «летчики» запомнили маршрут, их руки помнят, где они перекрутили штурвал, и на второй круг они будут заходить, вооруженные этим знанием. Сейчас по второму кругу будет все то же самое, но намного быстрее, потому что оба летят уже знакомым маршрутом. Теперь они либо сядут, либо пойдут на запасные аэродромы, окончательно убедившись, что в Анкоридже надолго установилась нелетная погода. Правда, это абсолютно не исключает того, что они вовсе не дотянут до полосы.
Конец первой части. Продолжение в следующем посте.
 

Окончание. Начало в предыдущем посте.

Шансов на «мягкую посадку» в обозримом будущем у Путина и Трампа немного, но если все-таки представить себе, что она состоится, то по тому, как они кружили над аэродромом, можно приблизительно смоделировать, на какую полосу (поляну) они теоретически могли бы присесть, то есть на чем, в конце концов, сторговаться в отношении будущего Украины. Мы приблизительно знаем, чего хочет хозяин Кремля, и можем так же поиблизительно прикинуть, на что мог бы согласиться хозяин Белого дома, исходя из его последовательно-противоречивых заявлений.
 
На всякий случай подчеркиваю, что это всего лишь реконструкция, то есть мое субъективное упражнение в абстрактном моделировании ситуации, не основанное на каких-либо инсайдах, своего рода «концептуальная разминка» в преддверии очередного раунда активности сторон. Так чего можно ожидать «под ковром»?
 
1.  Кремль продолжит настаивать на том, чтобы нейтральный статус Украины был переподтвержден, и чтобы были даны юридические гарантии невступления в НАТО, однако Вашингтон будет твердо отстаивать право Украины иметь полноценные вооруженные силы, опирающиеся на военно-техническую помощь Запада (без присутствия иностранных войск в Украине).
 
2. «Хотелки» Путина о введении каких-то особых гарантий для «русскоговорящего меньшинства», включая требование о закреплении русского языка как государственного, будут, конечно, отвергнуты. Но Трамп может пойти на отмену дискриминационных законов военного времени в отношении русского языка и культуры, а также распространения на русскоговорящее меньшинство стандартных гарантий, предоставляемых всем меньшинствам в рамках европейских конвенций.
 
3.  Кремль будет по идейным, а также по прагматическим соображениям настаивать на снятии ограничений на деятельность православной церкви, подчиняющейся московскому патриарху. Здесь активисты МАГА ему помогут, но при этом у Русской православной церкви Московского партиархата не будет в Украине больших прав, чем у любой другой религиозной секты.
 
4.  Самым сложным вопросом останется, конечно, вопрос политического урегулирования, то есть о политическом устройстве Украины после войны. Спекулируя на теме мнимой нелегитимности Зеленского, Кремль будет продавливать комбинацию таких мер, как немедленные выборы Президента, а возможно и Рады, плюс проведение референдума с утверждением условий мирного соглашения в придачу, надеясь выудить свою иудину рыбку в этой мутной воде. Реакция Зеленского на эти требования очевидна, но и Трампу будет о чем задуматься.
 
Если по этим пунктам (особенно по последнему), а также по размежеванию в Европе «сторгуются», то Путин, возможно,  засунет свои требования передачи ему не захваченных еще им земель себе обратно в карман (и глазом при этом не моргнет). Хотя, конечно, он рассчитывает, что к моменту окончания переговорного процесса Герасимов все-таки принесет их ему «на блюдечке с голубой каемочкой».
 

Может ли Россия победить в войне с Украиной военным путем? Ответ зависит от того, что считать победой. На мой взгляд, победой России можно считать один из двух сценариев:
1) Оккупация всей Украины и установление на всей ее территории российского протектората, то есть прямого оккупационного режима (военной администрации ).
2)  Аннексия одной части Украины с одновременным приводом к власти в оставшейся не оккупированной ее части фактически контролируемого Москвой правительства (то есть политическая модель, ранее практиковавшаяся в странах-участницах Варшавского договора).
Все остальные «промежуточные» сценарии, при которых хотя бы маленькая часть Украины остается реально независимой и, тем более, сориентированной на Запад, можно смело считать историческим поражением России, поскольку такой  результат окажется прямо противоположным тем целям войны, которые ставил перед собой Кремль (изменение баланса сил в Европе путем нанесения Западу стратегического поражения в Украине).
 
Если смотреть под этим углом зрения, то военная победа России в Украине пока представляется вещью весьма маловероятной и трудно достижимой. Пока она видится как «возможная» при наступлении одного из двух условий:
1)  Путин проводит реально массовую мобилизацию (то есть свыше миллиона человек сразу), а также находит способ и средства обучить и вооружить хотя бы наспех эту массу людей, для чего ему потребуется перевести экономику в режим «военного капитализма», что еще хуже, чем «военный коммунизм».
2)  Путин решается применить, причем не разово, а системно, ядерное или иное оружие массового поражения, то есть развязать в Украине ядерную войну.
И то, и другое по разным причинам кажется таким же малореальным, как и сценарий военной победы в целом. В первом случае вопросы могут возникнуть у пока на все согласного русского народа, во втором – у китайского (что еще опаснее для Кремля).
 
Таким образом, Кремлю скорее приходится сегодня рассчитывать на военно-политическую победу, когда военное давление на фронте приведет к необратимым политическим процессам в тылу, которые, в свою очередь, опрокинут фронт изнутри. Именно под этим углом зрения надо рассматривать военную и дипломатическую тактику Кремля, которая нацелена  в большей степени не на то, чтобы обеспечить условия для успешных действий армии, сколько на то, чтобы действия армии, пусть и не самые успешные, создали условия для запуска вредоносных политических процессов в тылу.
 
Поэтому, когда Путин выдвигает немыслимые условия, он вовсе не рассчитывает на то, что их кто-то примет. Напротив, он ставит такие условия, которые принять невозможно, но которые потенциально могут срезонировать с теми или иными внутриукраинскими процессами, в том числе, конечно, и с теми, которые развиваются вследствие собственных ошибок украинских властей (коррупция, перегибы в национальной политике, чрезмерная концентрация власти (даже с учетом войны) и так далее).
 
Путин давно перестроился, оправился от неудавшегося блицкрига и играет вдолгую. Он реально, похоже, верит, что он всех переживет. По-видимому, мы ошибались, думая, что он тянет политическую резину, дожидаясь, пока Герасимов подарит ему Покровск. Да не нужен ему никакой Покровск! Возможно, он меньше других верит в своих генералов. Ему нужно, чтобы политическая температура в Киеве подымалась, чтобы Зеленский совершал все новые и новые ошибки, чтобы Запад «путался в показаниях» и уставал от собственной щедрости. Он просто ждет своих «451 по Фаренгейту». И, похоже, первый, кто это понял, - Трамп. В ответ он стал плавно сокращать срок жизни путинского режима, как бы сигнализируя партнеру по политическому гольфу: «Не дождешься (в смысле – не успеешь)!».

Давно у нас не было рубрики «чтение выходного дня» - пора. Сегодня у нас по расписанию Пушкин. Отнимаю хлеб у Дмитрия Быкова, но, надеюсь, он великодушно простит. Впрочем, я и так у него в долгу за «Атоса».
 
Участившиеся обращения Путина к пушкинским текстам, видимо, не случайны, а продиктованы каким-то скрытым мистическим алгоритмом, подвязывающим Пушкина к нашим дням. И действительно ведь, Пушкина можно рассматривать как русского Нострадамуса, в текстах которого в стихотворной форме зашифрованы пророчества. Просто для понимания этих пророчеств, как и в случае с Нострадамусом, нужен толмач – без него они так не выглядят…
 
На мой взгляд, в первой строфе «Евгения Онегина» была зашифрована вся история позднего путинизма с ее трагической военной развязкой и последовавшим за этим международным кризисом. Давайте попробуем разобрать построчно.
 
«Мой дядя самых честных правил» -
Дядя (он же «папа», он же «лидер») был понятийщиком старой формации, строго блюл мафиозный кодекс чести.
 
«Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил» -
Ослабев и почувствовав, что приближается агония, он решил начать войну, чтобы соседние страны (банды) его снова зауважали.
 
«И лучше выдумать не мог». –
Ну, война эта оказалась большой глупостью, все с самого начала пошло не так и не туда, но шороху «дядя» наделал большого, так что все ахнули.
 
«Его пример другим наука»
Когда «дядя» так неудачно «пошутил», в мире начался большой беспорядок. И все  банды на Западе и на Востоке стали спрашивать друг друга с большим удивлением: «А что, так можно было?»
 
«Но, боже мой, какая скука
С больным сидеть и день и ночь,
Не отходя ни шагу прочь!»
В результате всем западным «родственникам» пришлось побросать свои важные дела по озеленению Марса и начать вооружаться и увещевать «дядю», чтобы тот опомнился и прекратил безобразия.
 
«Какое низкое коварство
Полуживого забавлять»,
«Дядя» всем при этом давно и изрядно надоел, уговаривать его с каждым днем становится все более тоскливым занятием, тем более, что все знают, что он неисцелим
и не жилец.
 
«Ему подушки поправлять»,
Но все равно всем приходится заботиться о нем, чтоб с ним ничего не случилось. Нужно обещать всяческие небылицы, вроде чудесного выздоровления, тешить самолюбие тоннелями в рай, инвестициями в будущее и неслыханной «уважухой», если он вдруг из Савла превратится в Павла, - что, мол, тогда сам сайт «Миротворец» выдвинет его на  «нобелевку».
 
«Печально подносить лекарство»,
Вымеривать микроскопическими дозами на аптекарских весах санкции, как фармацевты отмеряют целебные дозы яда: вылечит-не вылечит, главное – не убить...
 
«Вздыхать и думать про себя:
Когда же черт возьмет тебя!»
При этом все понимают, что как только его не станет, это марево развеется, и поэтому страстно желают ему быстрой встречи с тем самым чертом, который, по мнению многих, и разрешит все проблемы.
 

Интервью Дмитриева особенно хорошо смотрится на фоне интервью Лаврова. Их вообще хорошо класть слоями. Вот холодная струя, а вот тепленькая пошла…
 
У российской внешней политики есть два «следователя»: плохой – Лавров и хороший – Дмитриев. Так и работают в парном конферансе в цирке, дающем представление для единственного зрителя – Дональда Трампа. Один пугает, другой тут же расслабляет, а часики-то,  приближающие конец светопредставления, тикают.
 
Впрочем, легко объяснить, почему Лавров – злой следователь, а Дмитриев - добрый. Да потому, что у Лаврова нет кадровых перспектив. От того, что он подобреет, в его жизни ничего не изменится. А вот Дмитриев, если ему повезет, может получить повышение, и станет он тогда таким же злым, как Лавров…

Не думал, что придется писать нечто подобное, но время такое, видимо. С какого-то момента узнаваемость становится искушением для жуликов. Проснувшись сегодня утром, я обнаружил в Телеграм частный чат «Vladimir Pastukhov» - «Vladimir Pastukhov's Private Chat» со своей физиономией и почти восемью тысячами подписчиков, среди которых вполне узнаваемые и приятные мне люди и друзья. Так вот, друзья мои, канал этот не имеет ко мне НИКАКОГО отношения. По некоему размышлению ссылку не шлю, так как огромное количество людей текст не прочтут, а на ссылку кликнут, и я только сделаю им рекламу. Но настоятельно прошу всех, кто на этот канал подписался, срочно его покинуть и написать о спаме. Потому что если это развлекаются наши «китайские друзья» (судя по имени администратора), то это мне все равно. А вот если там начнут людей «разводить» на деньги или как-то провоцировать, то это будет плохо.
 
На всякий случай, у меня в Телеграм только два канала:
«Vladimir Pastukhov Public Channel» (https://www.tg-me.com/v_pastukhov) и
«Politics with Vladimir Pastukhov» (https://www.tg-me.com/pastukhov_eng)
 
НИЧЕГО ДРУГОГО, НИКАКИХ PRIVATE CHAT НЕТ И НЕ ПРЕДВИДИТСЯ.
ДОРОГИЕ ТЕЛЕГРАМ-БРАТЬЯ И ТЕЛЕГРАМ-СЁСТРЫ! БУДЬТЕ БДИТЕЛЬНЫ!

Продолжаем следить за чемпионатом по парному дипломатическому катанию. Вслед за интервью Дмитриева американским медиа, которое мы разбирали, ожидаемо случилось интервью Лаврова венгерским медиа. Здесь меньше оптимизма, но зато больше конкретики.
Ценность для меня этого интервью в том, что Лавров прямо и без обиняков подтверждает мою реконструкцию развития событий после Стамбула. Стамбул был тупиковым, потому что Москву не устраивает прекращение огня без «мирного договора», в котором оговорены «русские приобретения» на этой войне.
 
В Анкоридже Трамп вроде как согласился с русским подходом, и это действительно было вдохновляющим прорывом для Кремля. Тем сильнее звучат интонации разочарования, обиды и раздражения после того, как Трамп снова «развернулся над Атлантикой». Будет совсем плохо, если, следуя русской моде, Путин запишет Трампа в «предатели».
 
А вообще, требования России - это даже не вопрос правового оформления. В такую ерунду сам Кремль давно не верит. Нужна именно «понятийка», фиксация, бумажка, которую будут наклеивать на будущие «Искандеры». Я никогда не сомневался, что это conditio sine qua non для Москвы, и рад увидеть в очередной раз, что не ошибся.
 
Кстати, «вся Одесса» (Европа) прекрасно знает об этом условии, но делает вид, что ничего не понимает. Причина проста – это условие Европу не устраивает, она НЕ ГОТОВА К КОМПРОМИССАМ с Путиным. К тактической паузе, от которой можно отскочить или которую можно впоследствии «замотать» - да. К хотя бы частичному признанию притязаний Москвы – нет.
 
На данный момент (что будет дальше – увидим) Европа, в отличие от Трампа, выбирает продолжение войны. Если, конечно, Украина не против. В общем, сломанные часы на здании российского МИДа в кои веки показали правильное время – Лавров верно оценивает общую ситуацию.
 
Москва последовательна в своей людоедской ереси. Интрига сохраняется лишь в том, чтобы объяснить виляния Трампа. Мое предположение состоит в том, что Трампа одолел «нетерпеж». На самом деле, ему все равно как, главное – чтоб быстро. Он легко пошел навстречу Путину в Анкоридже, полагая, что территориальный вопрос – не вопрос, и он уломает Зеленского в два счета.
 
Но Зеленский оказался «перетертым орешком». Зубы хоть и не ломаются об такого, но вязнут и склеиваются. Зеленский сумел мобилизовать европейских лидеров, те повисли на руках Трампа как гири. Встреча в Вашингтоне закончилась ничем, и почему-то Трампу подумалось, что с Путиным может быть легче. Так что теперь всем нам придется подождать, пока и эта гипотеза не подтвердится.
 
Так или иначе, сейчас развилка проста: пока Трамп не вернется к идее мирного плана, Москва, сцепив зубы, будет воевать, а Европа - испытывать российский бюджет на прочность.

Арсенал средств воздействия власти на общество сужается с катастрофической быстротой до одного только классического «тащить и не пущать», вследствие чего эта самая власть быстро превращается в коллективного «будочника Мымрецова», чьи обязанности «состояли в том, чтобы, во-первых, "тащить", а во-вторых, "не пущать"; тащил он обыкновенно туда, куда решительно не желали попасть, а не пускал туда, куда этого смертельно желали".
 
Эта штука неплохо работает, пока не натыкается на молодежь. Всякий, кто хоть как-то рефлексировал свой родительский опыт, так или иначе должен был прийти к выводу, что те грубые методы общения, которые вполне допустимы между нами, «старыми большевиками», становятся совершенно неприемлемыми, когда речь заходит о детях. Попытка чего-то добиться в лоб с помощью окрика и ремня редко приводит к позитивному результату. Надо отвлекать, переключать внимание, хитрить, иногда делать вид, что чего-то не замечаешь. Ну, вот такие они от природы в своем «donkey age».
 
К несчастью для отдельных, очень симпатичных мне молодых людей, но к счастью для общества в целом (потому что именно таким образом эта власть эффективнее всего сокращает срок своей никчемной жизни), Кремль полностью разучился делать что-то кроме «тащить и не пущать». Какая там «зубатовщина», уже и «сурковщина» кажется недостижимым уровнем (впрочем, я уже писал об этом в саркастическом ключе). Все это было еще более-менее сносно, пока планка не упала к сакральным 18-ти. А ведь это не предел: судя по последним думским новациям, нас ждут пожизненные сроки для 14-летних. Это по-настоящему круто, воистину дуболомно и многообещающе отвратительно.
 
Размазывая по асфальту репрессивного правосудия питерских юных трубадуров и принцесс, они надеются запугать путинский подшерсток - то поколение, которое ничего в своей жизни, кроме Путина, не видело. Ну да, конечно. Приблизительно в этих же условиях столыпинской реакции те самые 14-летние «эренбурги» и «сорокины» (милые мальчики из хороших семей) с головой уходили в революцию, прямо с гимназической скамьи пересаживаясь на скамью подсудимых. В общем, мой прогноз таков: «запугать Савранского – это утопия»…

В далеком прошлом остались мечты о параде на Крещатике и о кофе на набережной Ялты. Теперь война идет за другое – кто раньше сдохнет от перенапряжения сил.
 
Зеленский верит в дальнобойные ракеты, Путин - по-прежнему в Герасимова и терпение русского народа, готового безропотно умирать в бесконечных мясных штурмах. Европа верит в финансы, то есть в то, что ей хватит денег, чтобы перемолоть с помощью украинцев столько русских, сколько Путин сможет загнать на фронт.
 
Настоящая ресурсная война на самом деле только сейчас и начинается. Добро пожаловать в новую её фазу, где рулят не строевые генералы, а тыловые военкомы  (в Украине – «очiльники ТЦК»), в мир блекаутов и очередей на заправках, дефицитов лекарств и бесконечных ночных сирен по обе стороны от линии фронта. Впрочем, теперь это и есть главная линия фронта на этой войне.
 
Мы не знаем, что именно говорили  Трампу Зеленский и европейцы, но, похоже, Трампа убедили в том, что этот «второй фронт» они могут прорвать. Ничем иным объяснить возвращение США к концепции «мир после прекращения огня» я пока объяснить не могу.
 
Однако оставим пока в стороне вопрос о том, что именно «триггернуло»  Трампа, и посмотрим на то, что лежит в основе уверенности Зеленского и европейцев в том, что они выиграют эту войну:
 
1. Расчет на то, что Европа может позволить себе экономически и политически в течение нескольких лет финансировать войну в Украине.
 
2. Расчет на то, что Зеленский сможет в течение этих же нескольких лет обеспечивать ВСУ живой силой через мобилизационные мероприятия.
 
3. Расчет на то, что Трамп по просьбе Европы сможет с помощью санкций в течение длительного времени ограничивать доходы России от продажи нефти и газа (что приведет к медленной, но неизбежной деградации российской экономики).
 
Таким образом, Европа сегодня полностью перестроилась и настроилась на длительную ресурсную войну, и при этом чувствует себя на фронтах  этой войны настолько комфортно, что смогла поколебать убежденность Трампа в том, что Россию невозможно победить.
 
А что же Россия? Кремль, на мой взгляд, тоже перестроился. Там прекрасно понимают серьезность угрозы и пересматривают на ходу первоначальный оптимистический подход, согласно которому лучше уже ведущейся войны может быть только следующая война, на которой еще не бывал. Как бы там ни было, но долгосрочная ресурсная война с коллективным Западом – это отнюдь не та война, о которой в Кремле мечтали.
 
Вспомните пророческие слова Медведева: «Повозмущаются и привыкнут – все вернется на круги своя». Прохождение «точки невозврата» в отношениях с Западом явно в планы не входило. Так что, отвечая на вопрос о том, готов ли Путин воевать вечно, я сегодня более-менее твердо могу ответить: нет.
 
Сейчас Путин действительно хочет быстрее свернуть войну в Украине, чтобы вывернуться из неограниченной по времени ресурсной войны с Западом. Но как? Два способа очевидны:
 
1. Успеть выиграть ресурсную войну с Украиной раньше, чем начнет проигрывать сам ресурсную войну с Европой. Из этого следует, что военное давление на Украину в ближайшее время будет утроено, не считаясь ни с какими людскими, финансовыми и репутационными потерями. Война в ближайшие месяцы будет вестись с неслыханной жестокостью как война Судного дня. Но если Украина выдержит этот натиск (до весны 2026 года), то я не берусь предсказывать дальнейшее развитие событий.  
 
2.  Москва сосредоточит максимум усилий на том, чтобы Европа почувствовала тяжесть войны на себе и изменила подход в вопросах финансирования Украины. До вторжения дело не дойдет (по той единственной причине, что пока армия увязла в Украине, вторгаться некому), но все известные мне до сих пор формы гибридной войны будут задействованы в ближайшие месяцы.
 
Так что я не стал бы пренебрежительно относиться к путинскому обещанию дать «ошеломительный ответ» – в Кремле отдают себе отчет в том, что в войне наступил решающий момент, и не желают ее длительного продолжения в вялотекущей форме.

Послушал спич Мамдани на предвыборном митинге в Нью-Йорке. Переключился на выступление Вэнса на мероприятии движения Turning Point USA в Миссисипи. Поёжился, сопоставил с чем-то знакомым из собственной исторической памяти. Из подсознания всплыли Ленин с Пуришкевичем, при более пристальном рассмотрении оказавшиеся Удальцовым с Дугиным. Задумался об эмиграции с Земли. Стал активно интересоваться проектами Илона Маска. Расстроился, поняв, что для спасения не хватает каких-то жалких пары миллионов лет. В общем, если кто-то уже уствл от происходящего, то смею его заверить, что настоящее шоу еще даже не начиналось, а Путин с Трампом – это только веселые ребята, которые выступают на разогреве.

Почитал о первых результатах внедрения 19-го пакета санкций ЕС для проживающих в Европе (не)счастливых обладателей российских паспортов. Все-таки влияние русской культурной традиции в Европе не ограничивается Достоевским, Толстым и Чеховым. По моим ощущениям, в Европе научились бомбить Воронеж так же виртуозно, как и в Москве.
 
Под удар, естественно, в первую очередь попала та немногочисленная часть русских, которая выступает против той самой войны, прекращению которой должны якобы содействовать санкционные меры. Ну просто потому, что те русские, которые за войну, делятся на две больших группы: люмпен-пролетарское большинство, которое не собирается летать в Европу с картой «Револют», а намерено прокатиться по ней на танке с российской картой «Мир» в кармане, где лежат остатки казенных денег (за вычетом сумм, отданных отцам-командирам за неучастие в мясных штурмах), и опрично-аристократическое меньшинство, которое давно обзавелось не одним, а двумя-тремя вполне благопристойными паспортами и картами стран Залива, а то и самого ЕС.
 
Ударить по Путину страшно. Не бить вообще – неловко: тут и украинцы, и собственная общественность денно и нощно вопрошает: что ты сделал для победы Украины? А Брюссель тут как тут: а мы запретили использовать карты «Револют» русским, убежавшим от войны и Путина. Ну, тогда ладно, - говорит общественность и отстает на очередные полгода. А украинцы ничего не говорят уже давно, они заняты своими делами и им на этих русских просто наплевать - и их можно понять. Так что бей своих потенциальных союзников, чтоб Путин боялся. А в Кремле ноют: «Пятая колонна, пятая колонна...». Дураки, вам нечего боятся, ее давно сожгли под Брюсселем …

ОТДЫХ ДЕМОКРАТИИ.
Воскресный пост в 2-х частях. Часть первая.
 
Чтение вообще-то не для выходного дня, но выходные не выбирают. В каком-то смысле это продолжение пятничного ночного поста о предчувствии гражданской войны в Америке, где двухпартийная система оказалась ловушкой ровно в тот момент, когда одна партия стала падать в фашизм, а вторая - в большевизм, в результате чего США имеют теперь политический шампунь от правых и кондиционер от левых в одном демократическом флаконе.
 
Наверное, вчера я был чересчур эмоционален. Утро вечера если и не мудренее, то яснее. Чудовища Youtube, мешавшие ночью разуму уснуть, не то чтобы развеялись, но стали более понятными, приобретя знакомые очертания. Как следствие, они стали менее пугающими. Ведь если болезнь и нельзя предотвратить, то это не значит, что ее в принципе нельзя лечить: главное - понимать, с чем борешься. Но лечение, конечно, может быть весьма инвазивным и длительным.
 
На всякий случай, пока меня снова не захлестнуло «сумеречное состояние души», попробую составить «протокол лечения», опираясь на известные мне ранее истории болезни с аналогичным социально-политическим анамнезом (чего-чего, а этого добра у человечества хватает).
 
Тойнби писал, что историческая эволюция, как и развитие отдельной личности, происходит по схеме «уход-и-возврат», где каждому новому эволюционному скачку предшествует своего рода «исчезновение», уход в историческое (социальное, политическое) небытие, из которого явление, если не погибнет, всплывает в измененном - иногда до неузнавемости - виде. Полагаю, что к политической демократии в том виде, в котором мы ее знаем с конца XIX – начала XX века, это относится в полном объеме. Все, что я могу рассмотреть в состоянии современной демократии на пространстве от Москвы до Вашингтона, включая все промежуточные остановки, свидетельствует о том, что она готова к уходу.
 
Более точным было бы сказать, что она давно ушла, но у входной двери висит ее забытое впопыхах добротное драповое пальто – артефакт былого буржуазного лоска, создающий иллюзию присутствия в давно опустевшем и безжизненном доме. В опустевших домах и головах заводятся тараканы. Они, собственно, и правят сейчас нашей цивилизацией. То, что мы ошибочно принимаем за инерцию демократии, надеясь на перезапуск ее движка вследствие какого-то чудесного события («герой не нашего времени» прилетает из «глубинного космоса», например), является на самом деле «уходом» демократии, то есть полным и окончательным завершением одного из циклов в ее развитии. А вот состоится ли «возврат», мы со стопроцентной уверенностью сказать не можем. Это зависит от многих обстоятельств.
 
Прежде всего, это зависит от отпущенного цивилизации времени. Если ограничений по времени не случится, то длительная перемена картинок в политическом калейдоскопе рано или поздно выведет нас на нужную нам устойчивую «демократическую» комбинацию, которая счастливо просуществует очередную пару сотен лет. Разумеется, это будет не возврат в прошлое, а какая-то другая демократия, чем все известные нам до сих пор формы, дающая ответы на те вызовы, которые, собственно, и подломили демократию старого образца. Хуже дело будет обстоять в том случае, если история не отпустит нам неограниченного времени для социально-политических экспериментов, и свихнувшиеся фанатики, как справа, так и слева, доведут цивилизацию до суицида раньше, чем эволюционный процесс предложит нам что-нибудь стоящее взамен старой доброй демократии.
 
Окончание первой части. Продолжение в следующем посте.

ОТДЫХ ДЕМОКРАТИИ
Пост в 2-х частях. Часть вторая. Начало в предыдущем посте.
 
То, что происходит в Америке сегодня, означает лишь то, что происходившее в России вчера и позавчера было только первой частью Марлезонского балета. Добро пожаловать во вторую.
 
Холодная гражданская война в Америке имеет при всей своей уникальности тот же триггер, что и холодная гражданская война в России, но находится пока на менее продвинутой стадии эволюции. С большой долей вероятности, если не сработают какие-нибудь встроенные глубоко внутрь политической системы тормоза, она на этом не остановится и пойдет дальше по проторенному Россией пути.
 
Триггером же являются, безусловно, глубокие изменения в технологиях, лежащих в основании всей современной цивилизации и стабилизирующих ее политические формы. Не вдаваясь в подробности, которые давно детально разобраны до уровня банальных сентенций о влиянии новейших информационных инструментов на все стороны жизни современного общества, отмечу только, что современная политическая демократия с ее базовыми институтами, складывавшимися в основном в период между серединой XIX и серединой XX веков, в принципе не может нормально функционировать в условиях, когда интенсивно развиваются сетевые механизмы массовой коммуникации.
 
Политическая демократия в том виде, в котором мы ее до этого знали, никогда не была властью народа, как это представлялось, например, в большевистских пропагандистских брошюрах. Это была очень сложная, тонко настроенная система, при помощи которой элита, консолидированная через механизмы гражданского общества, управляла политическим государством под контролем всего общества, «надзирающие» функции которого обеспечены всеобщим избирательным правом. Именно поэтому, как отмечал Карл Шмитт, ни одна устойчивая демократическая система не была на самом деле однородно демократической, а сочетала в себе элементы демократии, аристократии и монархии, что, собственно, и делало ее устойчивой.
 
Вот эту самую тонкую настройку, на которой все и держалось, как раз и убивают технологии массовой коммуникации, превращая объемную трехмерную систему в плоскую двухмерную, в которой есть только две оси - вождь и масса. В процессе схлопывания «объема» происходит выдавливание элиты из политической жизни. Она вытекает из политической системы как зубная паста из тюбика, который решили разгладить утюгом. Россия находится на финальной стадии этого процесса, а Америка пока топчется на стартовых позициях, но сам процесс один и тот же.
 
Что происходит на политическом плоскогорье после того, как на нем выпололи элиту?  Общество тут же раскалывается на два непримиримых лагеря, связь между которыми какое-то время подлерживает вождь. Лагеря ведут борьбу за поглощение вождя (точнее, его «геометрической» позиции), и победившая в этой борьбе сторона устанавливает свою диктатуру. Если полное поглощение по каким-то причинам срывается, то начинается уже не холодная, а горячая гражданская война.
 
Предотвратить полную аннигиляцию общества в таких условиях может только возвращение элиты в политику на руководящие позиции.  Но в рамках сложившейся двухполюсной системы (вождь – масса) она может это сделать только недемократическим, скорее всего – насильственным путем. Я не хотел бы быть «кассандром», но предполагаю, что одним из «хороших» сценариев будущего для нашей цивилизации может стать короткий (надеюсь) век военно-полицейских диктатур, которые вынуждены будут приходить к власти недемократическим путем, чтобы подавить крайние фланги в обществе и изъять из оборота фигуру вождя. Новая демократия вырастет не непосредственно из нужд сегодняшнего дня, а из преодоления наследия этих военно-полицейских диктатур. Такая вот, возможно, ждет нас демократическая диалектика. И я не о России (или не только о ней).
 
Окончание поста. Начало в предыдущем посте
 

 
Я не думаю, что можно всерьез говорить об изменении отношения Трампа к Путину (о чем сейчас противоестественно много говорят). Во-первых, мы не знаем, было ли у Трампа в принципе какое-либо отношение к Путину, – мне вообще кажется, что Трамп в отношении всех, кроме себя, амбивалентен. А во-вторых, если и было, то мы никогда не узнаем, каким оно было на самом деле – на словах Трамп всех любит. По очереди.
 
По ходу встречи Трампа с Си явных признаков того, что тема отношения к Путину и вообще тема России была сущностной, не наблюдалось. Саму встречу с Си Трамп постфактум охарактеризовал как исключительно успешную, что косвенно могло бы омрачить настроение Путина, так как любое реальное улучшение отношений США и Китая обесценивает его игру на американо-китайских противоречиях. Но тут есть нюансы: верить словам Трампа о новой дружбе с Си можно не больше, чем о старой дружбе с Путиным.
 
Восторг  Трампа от встречи с Си в целом напомнил мне эмоции еврея, продавшего козу, из старого одесского анекдота (раввин посоветлвал еврею, жаловавшемуся на жизнь, купить козу, а когда тот продолжил жаловаться еще и на козу, посоветовал продать ее, после чего еврей испытал огромное облегчение). Так и Трамп: сначала начал торговую войну, нарвался на блокировку поставок редкоземельных металлов и закупок сои как на ожидаемый ответный ход, и, отыгрыв разморозку запрета на поставки, которого, выражаясь его высокопарным слогом, «вообще не должно было быть», радуется как ребенок.
 
Думаю, до окончательного размежевания Америки и Китая достаточно далеко, и у меня вообще нет уверенности, что это случится именно при Трампе. Стороны принюхиваются друг к другу и пока предпочли не обострять отношения, «купив» себе немного времени. Таким образом, ситуация в американо-китайских отношениях подвисла. А это значит, что и в отношениях с Путиным у Трампа может образоваться пауза, так как эти ситуации напрямую между собою связаны. Думаю, это Трамп понимает. Я бы на его месте в этом случае занял выжидательную позицию, не форсируя события: как говорится, либо шах, либо ишак, рано или поздно, выдохнутся…
 
Похоже, именно это и происходит на «российско-украинском треке». Я не могу избавиться от чувства, что переговорный процесс поставлен на hold до разрешения или неразрешения ситуации «на земле» (под Покровском в первую очередь) в ту или иную сторону. В этой связи слова Трампа о его отношении к Путину действительно не значат ровным счетом ничего. А вот его дела говорят сами за себя и свидетельствуют о том, что он  дарит Путину время либо доказать свою способность оккупировать Донбасс, либо расписаться в своей неспособности это сделать.
 
При этом речь не идет о помощи Путину. Ему дают время, но не возможности. Все необходимое для обороны Украина исправно продолжит получать, пусть и за европейские деньги. Так что ни о какой «форе» для Путина речь не идет. Он заплатит адскую цену в человеко-километрах за каждый миллиметр своей алчности. Но и Зеленскому «форы» не будет. Пока ситуация под Покровском не разрешится сама собою, Трамп никаких резких телодвижений с ракетами или еще чем-то, что может пересечь очередные «красные линии» Москвы, принимать не будет. Он будет ждать истощения амбиций сторон и новых возможностей для себя.
 
В общем, Покровск оказался не столько важным стратегическим, сколько важным символическим эпицентром войны, на который замкнулось слишком много сугубо политических решений. Если его судьба решится до Нового года – один сценарий, к весне – другой, к лету -третий. Трамп будет ориентироваться на «естественное течение событий» при принятии окончательных решений. Ну и на то, как пойдет дальше разговор с Китаем, разумеется, для чего тоже нужно время. Ему торопиться пока некуда.

Сегодняшняя «Пастуховская кухня» была обречена зависнуть на американской тематике. При этом сам Мамдани меня, да и Бориса, волновал мало.
 
Как изолированное явление он – не более чем политический курьез, ставший возможным вследствие того, что Нью-Йорк слишком долго накапливал свои проблемы. А любой курьез, даже самый экстравагантный, со временем зашлифуется наждаком истории, которая не очень церемонится с любыми неровностями на своей поверхности.
 
А если Мамдани – не изолированное явление, а целая тенденция, то это, конечно, совсем другое дело, и его избрание станет символом какого-то важного социального сдвига и политического разворота Америки. Но в этом случае парадоксальным образом надо разбираться в первую очередь не с самим Мамдани, а с теми факторами, которые вызвали к жизни эту тенденцию.
 
Для меня существенное значение имеет не столько вопрос «Что происходит в Америке?», сколько вопрос «Что происходит с Америкой?», а главное, происходит ли с ней что-то в принципе? Мнения по этому поводу у нас с Борисом разошлись.
 
Молодости, естественно, свойственен оптимизм. Он полагает, что Америка переживает ОЧЕРЕДНОЙ кризис. Риски есть, они большие, но видала Америка и не такое. Это непогода, но не изменение климата. Звучит так, что система аккуратно перемелет как Мамдани с Кортес, так и Трампа с Вэнсом, поменяет множество базовых параметров и снова войдет в берега.
 
Я менее оптимистичен. Я ощущаю некоторую трансцендентную связь между кризисом в СССР, приведшим к его распаду, и нынешним кризисом в Америке. И там, и там в качестве «первопричины» (вот привязалось же) я вижу перенапряжение сил, нехватку ресурсов под глобальные амбиции. Радикализация политических флангов является лишь следствием этого процесса, и поэтому не может быть устранена без устранения, вызвавших ее к жизни обстоятельств.
 
В условиях такой радикализации систему будет довольно долго «колбасить» изнутри, что неизбежно породит соблазн скомпенсировать внутреннее нестроение какой-нибудь военной авантюрой. А двигаясь по этому пути, очень легко войти в резонанс с другими желающими скомпенсировать свое собственное нестроение. Так что я бы перед просмотром пристегнул ремни…
 
 https://youtu.be/ygOWC4OIa0Y?si=rU-a3Gteejxo6442

По всей видимости, в перспективе я буду вынужден уделять парадоксальным образом больше внимания Америке, которую я плохо знаю, чем России, которую я неплохо знаю. Причина в том, что моя собственная жизнь, как и жизни многих миллиардов людей на планете, сейчас зависит от происходящего именно в Америке, а отнюдь не в России.
 
Налицо глубокий кризис «миркапсистемы». Это не конец капитализма, конечно, но очередной фундаментальной перестройки социальных отношений для приведения их в соответствие с созданными современным обществом производительными силами (информационными технологиями) ей не избежать.
 
Система вошла в «глобальный формационный транзит». На этом историческом этапе все без исключения вовлеченные в него общества начинают «расслаиваться», образуя четко выраженные центр, правый и левый фланги. Но центр при этом продолжает двигаться в инерционном режиме, как будто ничего не происходит, в то время как левый фланг ускоряется, вдавливая педаль политического газа в пол, а правый фланг, напротив, бьет по тормозам, пытаясь отскочить обратно в прошлое («развидеть» это «ужасное» сегодня и вернуться в «прекрасное» вчера).
 
В принципе, это нормально, – так было всегда. Ситуация становится ненормальной и приобретает черты кризисной не из-за расслоения, а из-за провала центра, который теряет политическую волю к переменам и выпускает социальную инициативу из своих рук. Это приводит к исторической самоизоляции основного массива элиты, который в обычных условиях является политической базой «центризма»: он просто «эмигрирует» из публичной политики, погружаясь в анабиоз частной жизни и пряча голову в песок перед лицом надвигающейся бури.
 
В режиме «внутренней эмиграции» традиционные элиты старого общества очень быстро деградируют. Как следствие, политический центр сначала проседает, а потом и вовсе проваливается. Инициатива переходит к флангам, а из старого центра выделяются «вожди» (предатели своего класса – путины, джонсоны, трампы, мамдани и прочие), которые замыкают массу на себя, минуя инертные и дискредитировавшие себя элиты, выходцами из которых они сами являются. Наступает эпоха популизма и борьбы с «истеблишментом» и «deep state». Причем эта демократическая «воронья слободка» пылает сразу со всех сторон.
 
На первом этапе кризиса победу одерживает правый популизм, продающий «прекрасное прошлое». Время левого популизма, продающего «прекрасное будущее», всегда наступает позже. Как правило, будущее продается проще, когда приходит осознание того, что возврат к прошлому невозможен. Поэтому левый бронепоезд разумно стоит на запасном пути, дожидаясь, пока весь правый пыл уйдет в свисток. Левым для победы нужно, чтобы масса успела разочароваться в правых. Правила политических шахмат немного отличаются от стандартных шахматных задачек – тут правые часто начинают, но еще чаще проигрывают.
 
Ну и, конечно, эта история началась не с Америки. Как это часто бывает с мировыми кризисами, поначалу рвануло на периферии – в России. Путин – предтеча Трампа. И, хотя политически они такие разные, исторически они вместе. Они идут в одной упряжке правого популизма, разгоняющего антиглобалистскую волну. В этой же упряжке с ними британские брекзитеры и вся новая правая рать Европы, и даже председатель Си, успешно уничтожающий наследие Дэн Сяопина. А то, что все они не в простых отношениях друг с другом, так милые бранятся - только тешатся.
 
Поэтому в том, что Мамдани победил в Нью Йорке – цитадели левого фронта Америки, - для меня вообще нет никакой сенсации. Сенсация лишь в том, что это случилось раньше времени. Это революционный фальстарт – Ленин бы такого не допустил. Трамп еще не вышел в свисток, и теперь у него есть время и силы «убивать» Мамдани. Конечно, его можно просто убить без кавычек, как Кирка, и где-где, а в Америке, как и в России, политическими убийствами никого не удивишь. Но это было бы большой ошибкой Трампа и превратило бы Мамдани в американского Навального. Гораздо проще «убить» его управленческой рутиной, наблюдая за тем, как он борется со своими собственными программными обещаниями.

Я думаю, мой вчерашний пост про победу левых в Нью-Йорке и то, что я сказал Алексею Венедиктову вечером про фальстарт Мамдани, нуждается в объяснении. Изложу тезисно:
 
В целом политика имеет маятниковую природу, и победа левых после правых выглядит логично. Но эта победа может считаться устойчивой, если происходит в момент, когда движение вправо исчерпало себя или близко к этому. В противном случае маятник может дать задний ход. На мой взгляд, трампизм пока далек от исчерпания, и победа в Нью-Йорке должна рассматриваться только как частный локальный успех, который может помочь движению в целом, а может, наоборот, сильно навредить.
 
В качестве иллюстрации сошлюсь на опыт русской революции. Если бы большевики взяли власть в Петрограде в июне 1917 года, они почти наверняка были бы раздавлены еще не до конца разложившейся армией под руководством одного из взявших на себя командование командиров, хоть бы и того же Корнилова. В ноябре этого же года подавить большевистский мятеж было уже некому. Преждевременный успех был бы краткосрочным.
 
Победа левых радикалов, локальная или даже в общенациональном масштабе, с момента прихода Трампа к власти была, таким образом, ожидаемым, легко просчитываемым риском. Но при нормальном ходе вещей это должно было бы случиться на год позже, когда администрация Трампа глубже увязла бы в своих нерешенных (отчасти потому, что в принципе являются нерешаемыми) проблемах. Сейчас этой победы вполне могло бы (не рискну написать – должно) не быть.
 
Что же ускорило победу левых и даже сделало ее преждевременной? На мой взгляд, события 7 октября и последующая трансформация левого движения на почве антисионизма (возможно, и антисемитизма, но пока у меня нет четких доказательств, позволяющих поставить знак равенства). Именно антиизраильская и пропалестинская позиция Мамдани оказалась той вишенкой на торте, которая предрешила его победу на этом этапе.
 
Пропалестинская риторика Мамдани, попавшая в резонанс с гигантской антисемитской волной в левоинтеллигентской среде, стала той добавленной стоимостью, которая повысила капитализацию левых до такого уровня, что они смогли добиться победы над правыми, не дожидаясь, пока Трамп сдуется.
 
Исходя из этого полагаю, что по «естественным» законам политической и идеологической эволюции, когда позитивная мутация, приведшая к успеху, мгновенно закрепляется в политическом коде движения, победа Мамдани приведет к еще большему глобальному сдвигу левого движения в сторону антисионизма (антисемитизма), что сделает политическую борьбу в Америке еще более остервенелой.