Я думаю, что уже кое-что можно сказать об итогах «переговорного шоу» Путина и Трампа. Больше всего это было похоже на переговоры кота Базилио и лисы Алисы о разделе пяти золотых Буратино, зарытых в некотором поле чудес. Стороны, изъясняясь самым высоким слогом, искренне пытались надуть друг друга, уверяя в преданности и любви.
 
И с той, и с другой стороны изначально в качестве переговорной платформы были предложены несовместимые и неприемлемые для другой стороны позиции. Трамп зашел с карты «перемирие без предварительных условий», на что Путин ответил требованием  отдать ему территории, которые он еще не завоевал.
 
Перемирие без закрепления результатов войны является для Путина политическим поражением, которого он не может себе позволить по внутриполитическим причинам, и которое, среди прочего, он не желает допускать, поскольку считает, что может продолжить войну. Требование о «30-дневном» перемирии, изначально невыполнимое, было неким «переговорным туманом», под прикрытием которого стороны должны были договориться о чем-то сущностном. В итоге на переговорном столе остался лежать один туман.
 
Карикатурная попытка Путина «прогнуть» Зеленского на передачу ему территорий, которые Российская армия безуспешно пыталась завоевать в течение трех лет войны и не преуспела, была такой же заведомо проигрышной переговорной  платформой – таким же туманом, под прикрытием которого стороны намеревались договориться о чем-то сущностном. Трудно поверить, что в Кремле кто-то всерьез рассчитывал на то, что Запад согласится на столь унизительные и ничем не подкрепленные материально требования. И этот туман в итоге остался одиноко лежать на переговорном столе.  
 
Для меня очевидно, что и перемирие без условий, и  дополнительные территориальные притязания, – крайние торговые ставки, которые сделаны были лишь для того, чтобы скрыть, за что именно идет торг в так называемой «серой переговорной зоне». Полагаю, что там три позиции: юридический раздел Украины, статус неподконтрольной России части и конфигурация европейской безопасности, из-за чего, собственно, весь сыр-бор и начался. Похоже, что, если Трампу все три темы безразличны, то Европа ни по одному пункту - и особенно по второму и третьему, - идти навстречу России не намерена. Парадоксальным образом в центре разногласий оказывается не столько вопрос о разделе Украины (хотя там пропасть в позициях в части способов легализации результатов агрессии), а вопрос о судьбе остающейся неподконтрольной России ее «корневой» части.
Европа видит эту Украину как свой военный редут и важнейшую часть нового «санитарного кордона» вокруг России, в то время как Россия видит эту Украину как косвенно контролируемый и уж точно неспособный создавать угрозу в будущем лимитроф. А «до кучи» ей хотелось бы в рамках «паневропейских» соглашений закрепить аналогичный статус как минимум для Грузии и Армении (о размерах всего «wish list» можно только догадываться).
 
Пока Европа с возмущением отвергает саму мысль, что это «чудовище» сядет с джентльменами за один стол разговаривать на равных (пусть подавится куском своих захваченных территорий и отваливает), а Трамп говорит, что все в этой Европе стали совершенно crazy и лично он умывает руки (если, конечно, сможет их вытащить из этой компостной ямы). Похоже, Европа и Путин хотят еще немного повоевать, чтобы прояснить кое-какие вопросы из «серой зоны». Получится ли у них «немного» - вот, пожалуй, главный вопрос, который сегодня меня волнует.

Повыв пару недель по-волчьи, Кремль вдруг заюлил лисьим хвостом. В последние пару дней - целая серия инициатив, утечек и намеков: мол, переговорый процесс еще только в самом разгаре, и у нас, мол, запасено еще много разных миротворческих идей. О чем это и к чему это?
 
Акцент неожиданно, хотя и закономерно, был перенесен с Украины на Европу в целом. Неназванные лица в Кремле анонимно напирают на важность какого-то соглашения с Западом о нерасширении НАТО на то, что еще осталось в Европе от бывшей советской империи. Для Украины выговаривают еще какой-то отдельный статус то ли нейтрального, то ли неприсоединившегося государства. Тема территорий временно ушла на второй план (но не исчезла), зато тема прав русских сильно продвинулась вперед.
 
В целом у меня складывается впечатление, что Путин и его престарелое окружение с маниакальным упорством хотят пересмотреть условия взаимоотношений России и Запада, сложившиеся в процессе распада СССР, и переписать эти «кондиции» таким образом, как будто это был не вынужденный распад, а добровольный жест наивной и доверчивой империи (что-то типа добровольного отступления от Киева весной-летом 2022 года). Похоже, для Кремля это единственная значимая цель войны. Тут возникает серьезный когнитивный диссонанс. Путин добивается прямых и жестких переговоров с Америкой и Европой о судьбах мира, а ему все время подсовывают Украину и предлагают сначала договориться с ней. Это раздражает.
 
Попытка еще раз вернуться к «песням о главном» пока проваливается. Зеленский, как всегда, выстрелил «глобальными идеями» и, опережая события, снова заявил, что на этот раз готов встречаться не только с Путиным, но и с самим Трампом. Надо полагать, что следующая инициатива будет распространена еще и на председателя Си.  Лавров на встречном курсе привычно и скучно  предложил встретиться с Мединским в Стамбуле («Остап не баловал своих противников разнообразием дебютов»). В таком режиме гарантировано ни о чем договориться нельзя. Это всего лишь взаимный и очень жирный троллинг.
 
Что же все-таки это было, Бэрримор? Похоже, собака Баскервилей заблудилась на болотах. Вой страшный, а выхода нет. Кремль поставил во главу угла этой войны недостижимую историческую утопию (и в этом смысле назначение Мединского главой делегации приобретает некий мистический смысл) и, похоже, все его действия в рамках переговорного процесса чем дальше, тем больше определяются не прагматизмом, не инстинктом самосохранения, как мы привыкли думать, а сложными историческими фантазиями, продиктованными гремучей смесью комплексов и невежества. Мы уже имели возможность в XX веке не раз наблюдать, к каким последствиям может приводить следование утопиям и утопическим идеям («большим идеям», по выражению Исайи Берлина). Видимо, одной утопии, чтобы добить Россию, оказалось мало. Пришлось ей в помощь послать еще одну поменьше и пожиже, но зато более ядовитую. Думаю, этой хватит…

Когда во время очередного стрима в поддержку «Эха» («Живого гвоздя») было предложено выкупить для меня подписку журнала «Мурзилка» за 1963 год, я воспринял это как шутку. Но, когда почтальон принес мне на дом увесистый том практически новеньких «Мурзилок», я понял, что мечты сбываются не только у «Газпрома», хотя у него, конечно, чаще. Спасибо тому, кто эту «сбычу мечт» организовал. Ну, я полистал, конечно. На обложке - узнаваемый кудрявый мальчик с добрым лицом, который позже очень рано полысел и от этого, видимо, стал злым. На первой странице - «Сердце матери» Зои Воскресенской: в принципе, о нем же. Так что, когда мне сегодня рассказывают о патриотическом воспитании в детсадах, я отвечаю по-черномырдински: «Никогда такого не было, и вот опять!». Опять на ум приходит Высоцкий: «Молились строем – не помогло». Но, если это отрезать, то потрясающая и добрая детская литература. С нетерпением жду летом Джорджа. Пустим в дело. Еще раз спасибо!
 

Пост из моей любимой рубрики «Правильной дорогой идёте, товарищи!». Не мной сказано – «кто нам мешает, тот нам и поможет». Ничто так не полезно, как недозированная глупость. Глупость в гомеопатических дозах может продлевать жизнь тиранов. Фонтанирующая и бесконтрольно изливающаяся глупость ее сокращает. Глупость – надежда русской демократии. Не исключаю, что единственная.
 
Да, это было почти невозможно, но им удалось. Они (идущие с Кремлем «нога в ногу») почти сделали это – вернулись в СССР (Back in the USSR). Пока не столько в географическом, сколько в ментальном пространстве, но все-таки! Но возвращение в прошлое коварно, это знают все, кто пробовал в зрелые годы пройтись по местам «боевой юности». Не заходит, или заходит совсем не так и не туда.
 
Вот и эти «возвращенцы» с упорством самоубийцы, решившего любой ценой довести до конца свой суицидальный побег из реальности, пытаются заново подробно прописать каждую деталь своей утерянной иконы. С кого срисовывать? - вот в чем вопрос. С Ленина и Троцкого или с Брежнева и Суслова? У этих «товарищей», которые нам совсем не товарищи, были разные представления о «традиционном». В Кремле думают, что возрождают пионерию, а на самом деле - оживляют «советскую пенсионерию».
 
Ведь был же и другой СССР, чем тот, который им запомнился, – разнузданный, бросающий вызов любой традиции. Империя кокаина и сексуальной революции, где жесточайшая политическая диктатура соединялась с невиданной свободой (для кого-то – распущенностью) нравов, где границы семьи были так же неопределенны, как границы государства. Это был СССР Арманд, Брик и Коллонтай в том числе.
 
И лишь потом был СССР «традиционных ценностей», тогда это называлось «моральным кодексом строителя коммунизма». В нем, как известно, секса не было. В публичном пространстве, разумеется. Там боялись рока (в музыкальном, а не сакральном смысле, естественно) и защищали свое суверенное, тогда - «социалистическое», культурное пространство от Диснейленда. Там все было очень и очень «чинно» (пусть и обернуто красным кумачом), но никакой действительной жизни там уже не было.
 
Ну ладно, мне возразят, что, мол, мы строим не столько СССР, сколько империю как идею. СССР – частный случай. Ну что ж, посмотрим и на империю тоже. Есть ведь и империя Петра с его языческими алкоголическими мессами и возведенным в ранг официальной политики развратом, которая рвала в клочья каноны как в политике, так и в этике. И лишь в самом конце нам являются «православие, самодержавие, народность» и империя поздних Романовых, над которой Победоносцев «простер совиные крыла» с ее лживой умеренностью и еще более лживой религиозностью.
 
Так какую империю (неважно – советскую или царскую) они хотят возродить? Ту, которая взрывала шаблоны, или ту, которая умирала от старости, отравившись собственными шлаками? Ответ очевиден – вторую. Минуя все промежуточные стадии, они сразу отправляют свой  «русский мир» на пенсию, сажают его на лавочку у подъезда, где старики и старухи перемывают кости молодости. Запомните, если речь заходит о сохранении «традиционных ценностей», значит, наступила историческая старость. А если наступила старость, то и конец недолог. Так устроен этот мир.
 
Парадокс складывающейся в России ситуации в том, что чем больше власть предержащие преуспеют в навязывании обществу своих старушечьих ценностей, то есть чем больше они запрещают Шреков и прочих «чудовищ западной массовой культуры», чем больше взамен из каждого утюга звучит какая-нибудь очередня «Матушка Русь» в стиле «а-ля рюс», тем эффективней они сокращают период агонии. Как бы ни было нам сейчас тяжело, не мешайте им убиться, пусть дойдут по этому пути до самого конца. Раньше выйдем.

 
Объявлена очередная эвакуация в Сумской области. ВС России либо рвутся к Сумам, либо имитируют наступление на Сумы.
 
Но похоже на правду. Не потому, что у меня есть какие-то особенные сведения. Просто Путин в 2025 году пародирует Зеленского, как это кому-то и не покажется смешным и парадоксальным. И в части «последнего и решительного боя», и в части захвата территорий «для обмена».
 
Если вспомнить лето прошлого года, то оно отметилось в первую очередь заходом ВСУ из Сумщины в Курскую область. Чем это мотивировалось? Тем, что Украина намерена создать, во-первых, буферную зону вдоль своих границ, и, во-вторых, тем, что занятые таким образом территории можно будет впоследствии обменять на оккупированные территории Донбасса.
 
В этом смысле с военно-политической точки зрения (а не с военной – в этом я ничего не понимаю) центр тяжести российского наступления в 2025 году должен расположиться именно в Сумской области или какой-то иной области, где нет сплошной линии фронта и укрепления ВСУ не столь значительны, как на традиционных направлениях русских ударов. Где, главное, нет иной стратегической цели, кроме захвата земли как такового.
 
Собственно, цель (реальная, а не декларативная) будет та же: захватить больше территорий, которые в рамках переговоров можно будет обменять на оставшиеся куски четырех недооккупированных Россией областей Украины. Если это так, то Путин будет торопиться. Дельце надо провернуть быстро. Посмотрим, что из этого у него выйдет.

Эфир пришлось вести в антисанитарных условиях, в наушниках, купленных в ларьке на Charing cross, из кафе на углу Трафальгарской площади, где до сих пор идет многотысячная индийская демонстрация. В общем, и звук, и картинка, - «лучше не бывает». Но и событие серьезное.
 
Когда несколько  лет назад СБУ вместе с американцами подготовило операцию по захвату турецкого самолета с летевшими в нем «вагнеровцами», участвовавшими в боевых действиях на Донбассе, Зеленский, рискуя репутацией, с помощью Ермака в последний момент сорвал операцию, чтобы не провоцировать Кремль. Сегодня времена изменились, и Зеленский, похоже, готов на все, что спровоцирует Кремль.
 
Не стоит преувеличивать военное значение атаки на российские базы стратегической авиации. Если оно и есть, то не для этой войны. Сейчас значение имеет только политическая сторона. Эта провокативная пощечина, которую невозможно оставить незамеченной и нельзя отшутиться, как Макрону. То есть это требует ответа, и ответ должен соответствовать масштабу провокации. Но сам ответ, в свою очередь, может стать провокацией выхода войны на новый уровень жестокости.
В течение суток Кремль должен найти асимметричный ответ.
 
О том, каким он может быть и какие политические последствия может иметь эта спецоперация СБУ, слушайте в экстренном выпуске «Пастуховской кухни»:

https://youtu.be/y88TVGSTXr4?si=4mHc8Sgq0nuofmbz&utm_source=ZTQxO

 
 

Послесловие к «Пастуховской кухне». Не отказываясь ни от чего, сказанного на бегу и по первым впечатлениям, хотел бы тезисно сконцентрироваться на главном, что особенно полезно для тех, кто не готов преодолевать сложности со звуком (за которые я, кстати, заранее принёс извинения).
 
1. Стратегического и даже нестратегического военного значения для Украины спецоперация СБУ по уничтожению российских бомбардировщиков дальней авиации, на мой взгляд, не имеет. Актуальная война ведется с минимальным вовлечением сил российской стратегической авиации, а для достижения целей, ради которых она все-таки вовлечена в эту войну, с лихвой хватит оставшейся техники. Более того, эта операция не приведет и к существенному ослаблению российской ядерной триады, поскольку дальняя авиация является в ней третьестепенным элементом, и для того типа войн, которые готовится вести Россия, скорее всего, является мало полезной. Вот если бы Россия собиралась бомбить базы каких-нибудь родственников хуситов, обосновавшихся где-нибудь у берегов Австралии или Антарктиды, то эти самолеты могли бы быть очень полезны. Но так далеко сегодняшняя Россия не заглядывает.
 
2.  Это политическая акция с оттенком провокации, осуществленная военно-диверсионными средствами. Ее цели лежат в  сугубо политической области. Их несколько: унижение России и лично Путина; демонстрация уязвимости агрессора, несмотря на многократное превосходство в экономическом и военном потенциале; психологическое обнуление имперского высокомерия России на переговорах (не столько даже в открытой публичной, сколько в закрытой непубличной их части – это ответ не только Мединскому на «в следующий раз потребуем больше», но и Трампу на «у них нет карт»). Разумеется, акция имеет огромное духоподъемное значение для населения Украины, медленно впадающего в депрессию из-за стратегической неопределенности в вопросах войны и мира.
 
3.  Хотя ходят упорные слухи о том, что акция готовилась полтора года (во что я охотно верю), меня интересует не вся подготовка, а запуск ее последней решающей фазы с выводом диверсионных групп на позиции. Полагаю, что эта фаза началась практически одновременно со «стамбульским процессом». Это дает возможность предположить, что, хоть снаряд и закладывался в дуло загодя, выстрелить осознанно решили именно сейчас и именно в связи с переговорами. Я полагаю, что конечная политическая цель этой акции – срыв переговорного процесса любой ценой и вывод Запада на бруствер.
 
4.  Самой по себе этой акции для достижения такой цели не хватит. То есть расчет заранее строится на провоцировании ответного хода Москвы. Будет он или нет, и если будет, то какой? – самый большой вопрос в этой истории. Откровенно говоря, у Кремля не так много политического пространства для маневра, чтобы обойтись без ответа. Но при этом почти любой масштабный ответ предполагает увеличение по экспоненте жертв среди мирного населения и создание картинки, которая может спровоцировать на Западе новое движение  в поддержку продолжения военной помощи Украины. Отказ от ответа может быть интерпретирован как отказ от «красных линий», что поставит Кремль в будущем в дурацкое и опасное положение. Так или иначе, сделан ход, который с большой долей вероятности может изменить траекторию событий и ход войны как в одну, так и в другую сторону. Но шансы на то, что маятник качнется в «добрую» сторону, значительно меньше, чем шансы на резкую эскалацию конфликта.
 
5.  И последнее по порядку, но не по значимости. Вне зависимости ни от чего, это крупнейший провал российских спецслужб, за который кому-то рано или поздно придется ответить. Он вполне сопоставим по масштабам с провалом израильских служб безопасности перед 7 октября 2023 года. Не сразу, но и это без последствий не останется.

Самое умное, что Путин мог бы сейчас сделать, – это пропустить ход и не отвечать немедленно. На самом деле, у Путина в сложившейся ситуации не так много эффектных «хороших» ходов.
 
Если бы он мог подорвать все F-16 на украинских аэродромах, он это бы уже сделал.
 
Что еще? Ударить чем-то неядерным, но очень мощным, так, чтоб земля закачалась? Но у Украины нет аналогичных, сопоставимых по важности объектов, которые можно уничтожить без адских потерь среди гражданского населения и колоссального вреда экологии, а удар по тем целям, до которых легко дотянуться какой-нибудь баллистикой (атомные станции, мосты, центры принятия решений), приведет именно к таким потерям, что еще больше травмирует и без того неспокойного Трампа.
 
Как это ни парадоксально, самым лучшим ответом Путина в этой ситуации могла бы стать задержка с ответом. Путин это, в принципе, умеет. Он злопамятен, мстителен и терпелив. Напомню, что Пригожин, прежде чем распылиться, успел даже дважды повстречаться с Путиным (так сказать, на «высшем уровне») и даже о чем-то там договориться. Договорился - и лишь потом распылился. Весь вопрос в том, может ли Путин сегодня себе позволить пропустить ход?
 
Теоретически - да. Он может «прикрутить раскрутку» новости в публичном пространстве, – мол, на войне как на войне, -  и постараться продавить фронт. Но есть два препятствия. Фронт не продавливается, а разгоряченная публика в отсутствии хлеба требует зрелищ…

Думаю, что украинская дроновая атака на аэродромы стратегической авиации России повлияет на эволюцию систем безопасности не в меньшей степени, чем атака на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке в 2001 году. Операция Израиля со взрывающимися пейджерами остроумна, но не уникальна. Украинцы же вскрыли «кластер массовой уязвимости». В общем-то, такие «открытия» случаются раз в десятилетия. На войне (любого типа) больше всего ценится то, что может сделать каждый. «Домик для дрона» - это технология для массового террора. Теперь этого уже не развидеть, и с этим человечеству придется жить практически весь XXI век. Когда я пишу, что сама эта операция не способна решить исход этой войны, я нисколько не умаляю ее, не побоюсь этого слова, всемирно-исторического значения. Войдет во все учебники по разведовательно-диверсионной деятельности, как минимум.
 
Вопрос, который напрашивается: почему Украина, показавшая способность к столь сложным и масштабным диверсионным актам, не прибегала к этому виду борьбы с самого начала война, а приберегла на «десерт», под переговорный занавес? Не потому ли, что не хотела открывать «ящик Пандоры», переводя войну в новую смешанную военно-гибридную форму? Значит ли это, что теперь она этого не боится? Мы не знаем, обладает ли Россия аналогичными возможностями на территории самой Украины. Ближайшее будущее нам это покажет. Но в любом случае, приоритет в этом споре останется за украинцами.
 
Возвращаясь к этой конкретной диверсии, я не столько впечатлен конкретно этой атакой (по мне так большее значение имела бы атака на аэродромы, где базируются МиГи с «Кинжалами» и «Сушки» с управляемыми бомбами), сколько возможность клонирования этой технологии для достижения любых целей. Собственно, такой «домик» можно ведь и на Красную площадь подогнать в виде палатки с мороженым, и из нее полетят «пломбиры» на Мавзолей. В общем, если в этой операции и был намек, то он классический, из «Крестного отца»: «Если что-то в этой жизни определённо... если история нас чему-то научила, — убить можно любого».

Путин и Березовский, Зеленский и Коломойский, Трамп и Маск, – когда уже, наконец, большой бизнес поймет, что лучше вкладываться в мусорные акции, чем в политиков. Мусорные акции сгорают сами, политики сжигают своих инвесторов. Бизнесу – бизнесово, кесарю - кесарево…

Смотрю на обложку журнала с громким названием «Как Путин собирается атаковать Европу?» - Не пробивает.  Я не верю в нападение Путина на Европу. Мог бы - конечно, напал бы. Но времена другие, Путин – не Сталин, а Россия – не СССР.  Давайте все-таки отделять мух от котлет и смотреть, что реально еще может и что в принципе уже не может Россия сегодня?
 
При этом за скобками должен остаться вопрос, что Путин и Россия всегда могут красиво самоубиться вместе с планетой. Для этого даже не надо ни на кого нападать – достаточно взорвать ядерные заряды и станции на своей территории. За этими пределами глобальные горизонты «русского мира» ограничены его локальными ресурсами.
 
Что Путин может?
 
1. Осуществить периферийное вторжение как в «Европу», так и в «Азию» в любой точке вдоль своих необъятных границ. В связи с этим все соседи России - за исключением Китая - так или иначе обречены жить в постоянном напряжении. Китай сегодня сам способен кого угодно напрячь, и этому у него надо учиться.
 
2.  Нанести поражение одной из приграничных стран, если за нее не вступится кто-то другой или другие. Может даже аннексировать эту страну или поставить  в ней у власти полностью подконтрольное правительство. Не только может, но и обязательно сделает это, если будет твердо знать, что никто не вступится за жертву.
 
3.  Создавать долгосрочные глобальные проблемы чьей-либо локальной безопасности или краткосрочные локальные проблемы для глобальной безопасности и мирового порядка.
На большее ни у Путина, ни у современной России ресурса нет.
 
Что Путин не может?
 
1.  Вести успешную войну против объединенной Европы или даже против частично объединенной Европы (не хватит ни людских, ни материальных, ни технологических резервов).
 
2.  Создать реальную угрозу безопасности любой из стран «объединенной Европы» иначе, как через диверсии и саботаж (типа «массовый Солсбери»).
 
3.  Оказывать долгосрочное и системное воздействие на международную политику в качестве игрока первого ряда: напугать может, влиять - нет.
 
Сила Путина иллюзорна. Она является деривативом слабости Европы. Создание системы сдерживания агрессии в Европе делает войну Путина невозможной, отказ от нее – неизбежной. Путин ни на кого не нападет, если будет знать, что получит отпор. Путин обязательно нападет, если будет уверен, что Европа спасует.
 
В такой ситуации путь к деэскалации лежит через воссоздание военной мощи объединенной Европы. Но не с целью ведения войны, а с целью создания благоприятных условий для мира. Первый шаг - выравнивание неядерных потенциалов, второй – поиск компромисса с позиций равенства сил.

Действительно любопытно. Российская газета сообщает, что Мавзолей закрывается на капитальный ремонт до августа 2026 года при том, что проведенная экспертиза показала, что здание ограничено годно для использования по назначению (то есть особой срочности нет). Они что-то знают? Одновременно сообщают, что работы не коснутся «главного зала». Неужели только вывеску будут менять?

Только не воспринимайте этот пост всерьез. Предупреждаю заранее, потому что все стали нервные, и чувство юмора дает сбои.
 
С интересом читаю о чужом опыте овладения искусственным интеллектом. Много приколов, много восхищения, еще больше апокалиптических ожиданий. Свой собственный опыт - умеренный. Использую в основном для «забивания гвоздей» – как очень продвинутый поисковик, переводчик, составитель дайджестов. В целом работает неплохо, но иногда врет как сивый мерин, так что надо быть все время начеку. Так вот мое главное открытие выглядит несколько парадоксальным: полагаю, что искусственный интеллект уже давным-давно жил среди нас, но мы его не замечали.
 
Я обратил внимание, что немалая часть тех отнюдь не виртуальных индивидов, с которыми мне приходилось порой сталкиваться в реальной жизни («офлайн»), обладала в основном как раз таки искусственным интеллектом и функционировала приблизительно так же, как чат GPT, но только с меньшей эффективностью. Особенно это явление распространено в политике и в гуманитарной среде в целом. Я заметил, что некоторые люди виртуозно имитируют работу со смыслами, не обладая ни малейшим представлением о том, что это такое. Они способны складывать сложнейше семантические и логические конструкции, обрамляющие звенящую смысловую пустоту.
 
Впрочем, смысл возвращается в эти тела, когда эти же люди перестают изображать из себя носителей смыслов, что им совершенно не свойственно, а обращаются к решению практических житейских задач - как лучше прокормиться, где лучше пристроиться, как обустроить свое семейное гнездо, ну и просто как лучше наладить свой материальный быт. Тут естественный интеллект включается на полную мощь, и никакой аутсорсинг ему оказывается не нужен.
 
Мало того, естественные носители искусственного интеллекта еще и охотно коммуницируют друг с другом на  понятном им языке: бурно, эмоционально, с чувством юмора и при этом ни о чем. Вокруг этой коммуникации выстраиваются сложные альянсы, а иногда даже возникают целые партии «остроконечников» и «тупоконечников», которые до потери пульса борются друг с другом. Пустота - благодаря их неуемной активности - обзаводится сложнейшей внутренней структурой, создающей у окружающих абсолютно достоверное ощущение плотной смысловой массы.
 
Я не боюсь засилья искусственного интеллекта, как и бессилья естественного. ИИ и так давно рулит среди нас безо всякого Альтмана. Более того, он давно без помощи Маска имплантирован в черепные коробки, многие из которых обременены значимыми академическими статусами и высокими правительственными наградами. ИИ, по большому счету, ничего не добавляет в эту картину мира маслом. Это система, имитирующая мышление, но не сознание (вспомнился вдруг давнишний диалог Капицы и Черниговской). Мы ведь и так привыкли к тому, что на этой планете двуногие носители смыслов сосуществуют с двуногими же имитаторами смыслов. Теперь у нас появятся имитаторы смыслов на железных носителях. Где здесь революция?
 
Со временем человек, умеющий производить реальные смыслы и к тому же оседлавший ИИ, получит такое же преимущество над другим производителем смыслов, какое раньше получал бухгалтер, вооруженный ПК, над бухгалтером, вооруженным счетами (хотя и это не бесспорно). В человеческом виде произойдет очередной скачок естественного отбора – не первый и не последний. Но это не то, от чего вымрет человечество.

Нельзя не признать, что мир, в котором нам предстоит жить в обозримом будущем, сформирован Путиным и Трампом, - хотим мы того или нет. Вполне возможно, что назовут этот период в честь события, которое для нас еще впереди, но две “стартовых точки” уже ясны.

Одна - путинская - описывается цитатой из Цоя: “Что будут стоить тысячи слов, когда важна будет крепость руки?”. Ре-легитимация разрешения противоречий между большими державами (а война в Украине - это для Путина о противоречии России и США/Европы, конечно) военным путем - его заслуга.

Но становится видна и вторая, трамповская, точка отсчета: “Сначала делай, потом думай”. Боязнь не просчитать последствия была существенным сдерживающим фактором международной политики на протяжении десятилетий. Трамп смело (или безумно, тут кому как нравится) взбаламутил эти воды до такой степени, что последствия бездействия сегодня не ясны никому так же, как и последствия резких действий, - status quo фактически не существует, то, что было аксиомами в мире политики, если не разрушено, то переведено в разряд недоказанных теорем. Так что соблазн “разрубить гордиевы узлы” растет, а ощущение, что можно этого избежать и “заговорить” проблемы, уходит.

Остается надеяться, что в итоге этот период будут называть по городу, где все договорились о новой системе координат ("ялтинской", "потсдамской" и т.д.), а не по продолжительности мировой войны ("столетняя война", "тридцатилетняя война" и т.д.).

То, что война снова легитимизирована как способ разрешения мировых противоречий любой степени сложности, есть лишь первый акт «Марлезонского балета». Вторым его актом является то, что война претендует стать единственным и универсальным методом их разрешения. Время терпения кончилось, настало время действий, зачастую бессмысленных и беспощадных (прямо как русский бунт). К сожалению, война – это политический наркотик, который после каждого применения требует новой дозы. Поэтому вход в эту эпоху будет стоить рубль (гривну, шекель, доллар, евро или фунт), а выход – два.

В отличие от попыток оккупировать (формально – зачистить, но этого нельзя сделать, не оккупировав) Газу, израильский удар по Ирану выглядит хоть и крайне рискованной, но рациональной и, видимо, неизбежной при сложившихся обстоятельствах акцией. Вопрос об агрессии после всего того, что было между Ираном и Израилем за последние годы, в данном случае не стоит. С учетом роли Ирана в организации атаки 7 октября можно утверждать, что война длится почти два года и была объявлена Израилю. Честно говоря, возможно, нужно было вообще упустить промежуточные стадии. Попытка резать кошке хвост по частям как раз и породила ту самую движуху в Европе, которая теперь угрожает Израилю не меньше, чем сам Иран. Но интересно, однако, посмотреть, как движуха будет идеологически переваривать случившееся и защищать право Ирана владеть ядерным оружием. Почему-то я в нее верю. Она справится…

По-моему, об атаке Израиля на Иран к исходу дня сказано больше, чем взорвано. Как остроумно выразился один из слушателей, наша с Борисом «ядерная кухня» похожу на маленькую щепотку соли в мертвом море комментариев. И все-таки выделю один аспект проблемы, который, на мой взгляд, остался не до конца раскрытым: гамма чувств в Кремле.
 
Она сложная. Не то чтобы аятоллы были России братьями (Грибоедова по обе стороны «моста дружбы» никто не забыл), но это был важный пиар-союзник, который внутри страны создавал иллюзию чуть ли не нового военного союза типа «Варшавского договора», а вовне был удобным пугалом для доверчивых трампов. И вдруг пугало задымилось и как-то не по-хорошему завалилось набок. Воевать за него и неохота, и нечем (да особенно и некем), но объясняться как-то придется.
 
Еще хуже обстоит дело с Трампом. К нему вроде тоже приспособились: наедет-отъедет. Одним словом, возвратно-поступательный президент, так и мелькает. Ничего супервыдающегося от него на самом деле не ждали. И вдруг раз - и «в дамки». Правда, на спине у Нетаньяху, но это уже детали. То есть - как теперь оценивать весь этот словесный мусор про то, что он накажет Россию и Путина, если они не продемонстрируют волю к миру? Как прежде – в соответствии со сложившейся репутацией Трампа, как пустой треп, или по-новому, с учетом «пердимонокля», который Израиль не без поддержки США устроил в Тегеране? А вдруг смогут повторить?
 
Думаю, случившееся добавляет неопределенности в размышления кремлевских мудрецов и заставляет их думать «out of the box». Соответственно, повысится и нервозность, что скажется на функционировании переговорного процесса между Россией и Украиной (фактически - между Москвой и несколькими ключевыми европейскими игроками).
 
Об этом смотрите очередной внеочередной выпуск «Пастуховской кухни»:

https://youtu.be/6tkXyhvQkFI?si=DxoTyalYOF7_uaIH&utm_source=ZTQxO

Письмо братьям-хлеборобам 2.0
 
Полемический пост в 3-х частях. 1/3
 
Не собирался писать об этом, тем более сейчас. Но, почитав комментарии к последнему по времени эфиру с Дмитрием Еловским, понял, что пора. Не могу отмалчиваться…
 
Общий смысл большинства комментариев сводится к тому, что если кто-то допускает возможность компромисса с агрессором, то он является изменником, врагом нации, прихвостнем Кремля и уж точно тайным агентом ФСБ.
 
Я должен прямо и честно сказать, что, не относя себя ни к одной из вышеперечисленных групп (у окружающих, конечно, может быть иное мнение), я иногда, пусть и с изрядной долей сомнений, склоняюсь к мысли о возможности и даже полезности для Украины мирной передышки, пусть даже и купленной ценой крайне тяжелой «сделки с агрессором». Конечно, не на любых условиях, и точно не на тех, которые были озвучены в российском меморандуме в Стамбуле, но, тем не менее, на условиях достаточно болезненных как в моральном, так и в материальном отношениях, чтобы воспринимать их как победу (хотя, на мой взгляд, это все равно будет победой).
 
Причины, по которым я склоняюсь к предпочтительности для Украины «мира через уступки», а не «мира через силу» («с позиции силы»), которого, безусловно, все бы желали, лежат в совершенно другой плоскости, чем та, где их ищут возмущенные слушатели, объединенную позицию которых проще всего описать хэштегом «немогуслушать-отписываюсь». Я не паникер, не тайный адепт «русского мира» и не полупомешанный пацифист, для которого любой худой мир лучше войны. Но я вынужденно принимаю во внимание непростые исторические условия, в которых происходит формирование украинской национальной идентичности и государственности. А условия эти таковы, что далеко не каждую победу Украина может себе сегодня позволить, если глядеть не на один, а на два и три шага вперед. То есть если задаваться вопросом, что будет после победы?
 
Дело не в том, что я не верю в возможность победы Украины в войне с Россией. Я как раз допускаю, что при определенных условиях (в том числе, ведя широкую диверсионную «рельсовую войну»), Украина может создать ситуацию, когда у России не окажется в арсенале никаких иных инструментов сдерживания, кроме применения ядерного оружия. В то же время, решение его применить окажется либо невыполнимым, либо роковым для Путина шагом, на который он может, в конечном счете, так и не решиться (или ему не дадут его сделать).
 
Может случиться и обратное, но описанный вариант, приводящий Украину к победе,  теоретически не исключен.  А это значит, что исход этой войны до сих пор остается непредсказуемым, в том числе – для Путина. Настрой европейских лидеров, по крайней мере - на словах, также говорит в пользу того, что результат войны может оказаться для России неожиданным.
 
Так в чем же дело?  А в том, что, чем бы это ни закончилось, судьба этой войны не может решиться быстро. Хорошо было бы, если бы Украина могла провернуть «это дельце» как Израиль (хотя и там мы, возможно, только на стартовом отрезке изнуряющей эпохи). Но у Украины нет военных возможностей Израиля, да и Россия – не Иран. Таким образом, даже при сохранении надежды на победу для Украины, - это «война вдолгую», а именно – война на истощение в самом прямом и конкретном смысле этого слова. А «войну вдолгую», на мой взгляд, Украина не должна допускать при ЛЮБОМ ее исходе. Вот тот существенный момент, который мои критики выпускают из вида, конструируя за меня мою позицию как капитулянтскую.
  
Конец первой части. Продолжение в следующем посте.
 

Письмо братьям-хлеборобам 2.0
 
Часть 2. Начало в предыдущем посте. 2/3
 
Я считаю, - и понимаю, как ужасно это звучит на первый взгляд, - что далеко не всякая победа будет полезна для Украины, так как у каждой победы есть своя цена, и в некоторых случаях эта цена больше, чем то, что общество (громада) может потянуть. Карфаген, в конце концов, был разрушен, но война с ним так подорвала силы Рима, что Римская империя в итоге пала.
 
После того, как боевые действия перешли в фазу «войны на истощение», начали складываться условия, при которых продолжение войны, даже имеющей шансы быть победной, является смертельно опасным вызовом для будущего Украины как национального государства. Парадоксальным образом, признавая возможность «компромисса с агрессором», я смотрю на проблему не столько с гуманистических позиций («украинцы и русские убивают друг друга»), сколько с позиций «украинского национализма», который не стоит путать с «украинским шовинизмом».

Сделаю шаг назад. Вот что писал об украинском национализме автор настоящих «Писем братьям-хлеборобам» Вячеслав Липинский:
 
 «Национализм бывает двоякий: державосозидающий и державоразрушительный - такой, что оказывает содействие государственной жизни нации и такой, что эту жизнь разъедает…
 
Первый есть национализм территориальный, второй - национализм экстерриториальный и конфессиональный. Первый называется патриотизмом, второй - шовинизмом. Если вы хотите, чтобы состоялась Украинская Держава - вы должны быть патриотами, а не шовинистами. 
 
Что это значит? Это значит, прежде всего, что ваш национализм должен опираться на любовь к своим землякам, а не ненависть к ним, за то, что они не украинские националисты» (цитату даю в переводе, но проверил по оригинальному тексту по-украински).
 
Тут есть где развернуться. Есть что сказать, в том числе, и о разнице между украинской нацией (которую, как и русскую нацию, еще только предстоит создать) и украинской политической народностью, под которую на протяжении почти полутора столетий представители украинской интеллигенции пытаются «подогнать»  идею «державы» вместо того, чтобы пытаться развить эту народность в полноценную нацию, являющуюся естественной основой для стабильной «украинской державности». Но это все не в масштабах поста в телеграм. Так что сразу перейду к сути и постараюсь ответить на вопрос: что такое, - конечно, только с моей очень субъективной точки зрения, - быть украинским националистом (в отличие от украинского шовиниста) применительно к текущей войне?
 
Я не хотел бы тратить время на, увы, банальности и признание того, что очевидно, что не подлежит сомнению и признается каждым, кто сохранил совесть и критическое мышление. Поэтому опускаю детальное раскрытие всех обязательных определений этой войны как империалистической, варварской, несправедливой,  определяемой по нормам международного права как агрессия России против Украины. Это все правда и это все, к сожалению, лишь слова. Они не работают как заклинания; сколько ни повторяй, агрессия сама по себе от этого не прекратится и агрессор не развеется в прах.
 
Ответ, который я ищу, лежит в другой плоскости. Признавая, что Украина УЖЕ втянута в войну на истощение, готовы ли мы утверждать, что ее продолжение вплоть до победы над агрессором является оправданным решением при всех обстоятельствах (ремарка – под «победой» на современном «новоязе» обычно понимают полную деоккупацию территорий и отсутствие любых ограничений в отношении украинского суверенитета, навязанных извне, плюс репарации), или при определенных обстоятельствах эту войну надо заканчивать компромиссом (в том числе - болезненным), который касается как территориальных уступок агрессору, так и множества внешних ограничений на государственный суверенитет (не больших, однако, чем на Германию по итогам ПМВ или на Финляндию по итогам ВМВ)?  
  
Конец второй части. Окончание в следующем посте.
 
 

Письмо братьям-хлеборобам 2.0
Пост в 3-х частях. Часть третья (3/3).
 
Война оправдана, пока ее продолжение способствует сохранению украинской нации и «Державы», и перестает быть оправданной, когда она при практически ЛЮБОМ ее исходе ведет к истощению нации и разрушению «Державы». К сожалению, бывают иные победы, что хуже поражений. С самых древних времен мы зовем такие победы пирровыми. Победа ценой полного исчерпания народных сил, ценой разрушения самих основ народного хозяйства и ценой истребления народного генофонда больше похожа на исторический коллапс, чем на исторический триумф. Я и к победе СССР во ВМВ отношусь поэтому весьма неоднозначно. Нынешний морально-нравственный кризис общества есть отчасти следствие понесенного тогда демографического урона.
 
В чем, на мой взгляд, разница националистического и шовинистического подходов применительно к этой войне? Если война действительно идет ради формально декларируемой  великой цели (удержание «украинской державности»), то украинский националист должен задаться вопросом: где та точка  равновесия, которая позволяет победить, но одновременно сохранить «Державу» и не убить «Нацию»? В то время как украинский шовинист не задается этим вопросом в принципе (он для него просто не существует) и полагает, что ради достижения победы можно убить и то, и другое (то есть и Державу, и Нацию), ибо победа самоценна.
 
Безусловно, эта война была навязана Украине и не принять ее было невозможно. Можно ли было ее предотвратить? – это другой вопрос. Я не Трамп и не буду говорить, что, «если бы я был тогда президентом, то этой войны никогда бы не было». Не знаю, может быть, она была неизбежна, а может, и нет – сейчас это достоверно все равно никто уже не установит. Но вот вопрос о том, стоит ли продолжать эту войну на любых условиях, если сохраняется хоть малейший шанс на победу, еще «живой», и его пока еще можно обсуждать. Но, похоже, на это обсуждение наложено сегодня в украинском обществе строжайшее табу.
 
И вот с этого момента все лично для меня становится очень сложно. Ибо, как писал Ленин (об этом я довольно подробно рассуждал недавно на «Репаблик»), есть компромиссы и «компромиссы». При одних обстоятельствах шансов не продолжить войну практически не имеется, а при других есть смысл ее прекращать, несмотря на все моральные и материальные издержки. И определение «в моменте» этих обстоятельств как раз и является наивысшим из политических искусств. Разумеется, я сейчас рассуждаю исключительно с националистических позиций, потому что, как написано выше, если рассуждать с шовинистических позиций, то не существует самой такой дилеммы.
 
Я далек от мысли, что я могу за украинский народ и за украинские элиты решать, что для них приемлемо, а что - нет. Но что я могу позволить себе, так это утверждать, что на втором году «войны на истощение» (если считать с лета 2023 года) и перед лицом угрозы, что даже в самом оптимистическом сценарии, в котором все складывается как нельзя лучше для Украины, эта война может затянуться еще на несколько лет, сама постановка вопроса о том, что в большей степени подорвет будущее украинской государственности, – бескомпромиссное продолжение войны или прекращение ее через тяжелый «непристойный» мир, - выглядит вполне легитимно. Почему-то пример Финляндии считается в Украине нерелевантным. Но положение Финляндии восемьдесят лет назад мало чем отличалось в лучшую сторону от положения Украины сегодня. Однако, как показал исторический опыт, терпение было вознаграждено. Я допускаю, что итогом дискуссии, если она начнется, все равно станет консенсус в отношении неизбежности продолжения войны. Но он должен быть осмысленным, взвешенным, основанном на жестком и честном расчете, а не на эмоциях.
 
Конец третьей части. Начало в предыдущих двух постах.