ТРАГЕДИЯ ИЗРАИЛЯ: ЧТО ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ ЗАДАЧА НЕ ИМЕЕТ РЕШЕНИЯ?
Пост в 2-х частях.
 
Часть первая: Где главная угроза?
 
Писать сейчас о политике Израиля в Газе – все равно что добровольно идти на плаху, у которой дежурят два палача. Если промахнется один, второй добьет. В моем случае можно заранее рассчитывать на гостеприимство обоих, так что предвкушаю двойное удовольствие. Но и не идти сегодня на плаху нельзя: дискуссия зашла, по-моему, в такой тупик, из которого нельзя выбраться, не дав задний ход. Так что, хоть все спорящие мне друзья, но истина действительно дороже.
 
К сожалению, до 7 октября 2023 года ни внутренняя, ни внешняя политика Израиля не были в фокусе моего внимания. Это было местами интересно, это было важно, но не более того. Лично меня это не касалось. То, что я узнал о  трагедии 7 октября, взорвало мозг и разорвало душу. Причем даже не зверствами апокалиптического масштаба со стороны исполнителей (я юрист по образованию и профессии, поэтому изуверскими преступлениями и психическими девиациями с садистическими наклонностями меня не удивить), а выверенным холодным расчетом организаторов, который филигранно вписал этот садизм в мировую политическую повестку и, как мы теперь видим, ни в чем не ошибся ни разу.
 
С самого первого дня я мысленно благодарил Бога за то, что я не тот человек, которому надо брать на себя ответственность за судьбу Израиля, потому что решений стоящих перед ним проблем сейчас нет: ни хороших, ни плохих. Любая критика того, что делает кабинет Нетаньяху сегодня, страдает однобокостью, и потому не предлагает вразумительной, не утопической альтернативы. Но, к сожалению, и не писать о том, что эта политика тупиковая и ведет, в конечном счете, к катастрофе, тоже нельзя. Хотя бы потому, что есть надежда на то, что следующие поколения окажутся умнее и удачливее нынешних и, имея адекватное представление о реалиях, смогут найти выход из тупика, который пока не просматривается.
 
В чем я вижу главную угрозу сегодня? Она расположена далеко от границ Израиля и, более того, нигде конкретно не локализована. По ней нельзя нанести ракетный удар и уничтожить глубинными бомбами. Она растворена в атмосфере, которая никогда со времен первой половины прошлого века не была такой ядовитой и враждебной как для Израиля, так и для евреев, проживающих за пределами Израиля. Мы никогда достоверно не можем сказать, произошло бы окончательное слияние двух параллельно существовших миров, - мира лево-либеральной интеллигентской идеологии и мира антисемитской ксенофобии, - в единый поток, если бы не было трагедии 7 октября и спровоцированной ею военной операции в Газе (в меньшей степени – серии антииранских войн 2024-2025 годов), но мы можем точно сказать, что именно после этих событий два этих движения слились в единый и, видимо, уже неразделимый поток.
 
Сегодня главный стратегический враг Израиля давно не Иран. Борьба с Ираном – это сражение за прошлое. Война будущего – это конфликт с коллективным Западом, который неизбежно случится после того, как через один поколенческий шаг нынешние юноши и девушки, размахивающие палестинскими флагами, станут мейнстримом и властью. И эту войну Израилю не выиграть, потому что на два фронта, - против исламского Востока и антисемитского Запада, - он воевать не сможет.
 
Конец первой части. Продолжение в следующем посте.
 
 

Часть вторая: В промедлении благодать?
Пост в 2-х частях. Начало в предыдущем посте.
 
К сожалению, теперь все ранее принятые руководством Израиля и планируемые к принятию решения нам приходится оценивать, в первую очередь, в контексте того, насколько они усугубляли и усугубляют ставшую неожиданно приоритетной перспективную угрозу глобальной изоляции Израиля. Не сейчас, но через один-полтора поколенческих шага практически наверняка.
 
Это не меньшая угроза, чем перспектива создания Ираном ядерного оружия, но менее заметная и менее осмысленная. И, если поместить все действия израильского руководства именно в эту систему координат, то многое из того, что сейчас кажется бесспорным, будет выглядеть, как минимум, оспоримым.
 
Часто и не без оснований утверждается, что альтернативы наземной операции в Газе не было. Не берусь утверждать обратное, но могу его предположить. На мой взгляд, альтернатива действию есть всегда – бездействие. То есть чисто формально Израиль мог остаться в рамках традиционной для него реакции на атаки «от обороны». Я не знаю, было бы это лучше или хуже, но чисто теоретически это можно себе представить, и поэтому такую опцию вполне можно рассматривать как альтернативный сценарий.
 
На первый взгляд, «оборонительная» позиция смотрится совсем невыигрышно, поскольку является изматывающей экономически и психологически и при этом не обещает никаких перспективных ответов на насущные вызовы, не говоря уже о том, что она не решала проблему заложников (впрочем, и наступательная позиция, как выяснилось позднее, не является в этих вопросах панацеей). Но на большой дистанции, если смотреть на приоритеты под другим углом зрения и в первую очередь думать о предотвращении глобальной изоляции, угроза которой, видимо, не была просчитана, эта позиция может показаться вполне конкурентоспособной стратегией.
 
Безусловно, отказ от наземной операции в Газе в тех условиях был политически проигрышным решением и, скорее всего, стоил бы Нетаньяху власти, но мы сейчас не об этом – не можем же мы ставить судьбу народа и государства в зависимость от судьбы одного, пусть и выдающегося политического деятеля? При любых обстоятельствах Нетаньяху останется величайшей исторической фигурой в судьбе Израиля, но, возможно, в тот момент им пора было пожертвовать.
 
Конец второй части. Продолжение в следующем посте.
 

Часть третья: Альтернативная история катастрофы
Пост в 3-х частях. Окончание.
 
Конечно, любое государство должно стремиться к стабилизации своего внутреннего и внешнего положения и, прежде всего, к минимизации внешних угроз. Но Израиль изначально появился на свет в обстоятельствах, исключающих мирное и беспроблемное сосуществование с окружающим его миром. По сути, трагедии масштаба 7 октября уже с первых дней его существования были включены в «политическое меню». В свидетельстве о рождении Израиля было написано: трудный ребенок с драматической судьбой. Реакция на эти "запрограммированные вызовы» судьбы может быть очень условно «оборонительной» и «атакующей». При этом все понимают, что оборона, как правило, бывает активной. И, тем не менее, различие существенно.
 
Так, активная защита в рамках имеющихся реалий позволяет если не устранить угрозу, то сильно сократить количество эксцессов (в конце концов, трагедии такого масштаба как 7 октября не было несколько десятков лет, и то, что она случилась именно сейчас, очевидно было также и следствием субъективных факторов (просчетов), которыми можно учиться управлять). Не идеально, но можно жить.
 
Конкурирует с таким подходом популистская попытка полностью устранить угрозу в будущем, то есть изменить свою карму и найти окончательное решение всех или хотя бы части внешних проблем. На мой взгляд, это принципиально нерешаемая задача на данном этапе исторического развития Израиля. В том числе, например, в части надежд на полную ликвидацию инфраструктуры ХАМАС в Газе.
 
Но, конечно, большинству, потрясенному масштабом трагедии, второй подход кажется предпочтительным. К сожалению, очевидные и популярные решения не всегда являются правильными и особенно дальновидными. Мне не хотелось бы давать советы со стороны, я лишь замечу, что, на мой взгляд, уникальная выживаемость еврейского народа во многом была исторически обусловлена его не менее уникальным умением слышать голос судьбы и не пытаться ее изменить. 
 
Примитивная стратегия, сводящаяся к тому, чтобы терпеть и держать удар, в долгосрочной перспективе иногда дает лучшие результаты, чем попытка самим нанести  удар - сокрушительный, но зачастую так ничего и не решающий. Мы не знаем, каким был бы мир, если бы Нетаньяху ограничился только тем, что сделала Голда Меир после трагедии в Мюнхене.
 
При этом никто не говорит об отказе от возмездия, но его формы и масштаб могут быть разным. Ведь решая одну проблему, мы создаем другие. Представим, что «успехи» в Газе были бы менее впечатляющи, но зато сделка с саудитами была бы доведена до конца. Одновременно представим, что в Европе и Америке у левых пропалестинских активистов была бы выбита почва из-под ног и они не смогли бы переключить внимание общественности с теракта на контртеррористическую операцию? При этом, разумеется, ХАМАС продолжал бы сидеть в Газе, и пришлось бы непрерывно, как и прежде,  отбивать его ракетные атаки и бороться с его террором, укрепляя границы и разведку.  Было бы лучше или хуже? У меня нет ответа на этот вопрос, но это не значит, что его не надо задавать.
 
Подводя итог написанному, не могу не заметить, что в целом обида, раздражение и даже ярость, эмоционально совершенно оправданные в этих обстоятельствах, – это не то, что сегодня может быть полезным для Израиля. Решение нужно искать на путях трезвого осмысления реальности и адаптации к ней, что, собственно, всегда и составляло силу еврейского народа.
 
Окончание третьей части. Начало в 2-х предыдущих постах.
 
 
 

ВТОРОЙ АКТ ГЕОПОЛИТИЧЕСКОГО СУИЦИДА РОССИИ.
СЛУЧАЙ СРЕДНЕЙ АЗИИ.
 
Пост в 2-х частях.
 
Часть первая. Геополитическая цена шовинизма.
 
Кремль страдает азиатской дальнозоркостью. Сосредоточив все свое внимание и все дипломатические, экономические и психологические ресурсы на Дальнем Востоке, он проглядел глубокий системный кризис в своем ближайшем азиатском подбрюшье – в Средней Азии и Закавказье.
 
Конфликт с Азербайджаном, который поначалу воспринимался (а, возможно, и был) как нечто совершенно субъективное, выросшее из наложения «в моменте» нескольких, пусть и мощных, но исторически случайных факторов, в своем развитии быстро перерос эту субъективную фазу и вписался в более широкий объективный контекст эпической картины русского исхода из ближней (так называемой Средней) Азии.
 
Главное, что надо понять о провале русской дипломатии на «ближнеазиатском» (Средняя Азия и Закавказье) треке, состоит в том, что это не «баг», а «фича». Иными словами, это не следствие разовой ошибки (просчета или халатности) Лаврова, Мишустина, Вайно-Кириенко (это сейчас почти что один человек) или даже самого Путина, а объективное и, видимо, неизбежное следствие избранного Кремлем общеполитического курса. Этот кризис с самого начала был вписан в меню путинизма очень мелким шрифтом, и поэтому мы не сразу прочли эту строку.
 
Я не уверен, что, будь сегодня во главе русской дипломатии даже и сам Горчаков или какой-нибудь выписанный из-за границы Талейран, то они смогли бы поправить положение. Чтобы спасти ситуацию, надо родить всю систему путинского правления обратно, а это сегодня не под силу никакому Талейрану.
 
В чем суть кризиса? В невидимой на поверхности, но, тем не менее, его сущностной связи с идеологией путинизма, основой которой является русский шовинизм (не путать с национализмом), то есть эмоциональный и экзальтированный культ собственной этнической исключительности и, как следствие, что менее очевидно, – превосходства.
 
Конец первой части

Часть вторая. Азиатский самострел России.
 
Пост в 2-х частях. Окончание.
 
Русский шовинизм, годами подпитывавший путинскую стабильность, как минимум, с начала «десятых» текущего столетия, с началом полномаштабной фазы войны в Украине полностью вышел из-под контроля. При этом возник шовинистически «замкнутый политический цикл».
 
Кремль годами «подначивал» шовинистические инстинкты массы и в конце концов обнаружил, что бежит не впереди паровоза, а впереди асфальтоукладчика. Ему надо очень быстро перебирать ногами, чтобы разогретая пропагандой масса не настигла и не раздавила его.
 
Следствием соревнования с «асфальтоукладчиком»  стала антимигрантская риторика и политика. Это, конечно, еще не Трамп, но очень близко к этому. Тут и собственная глупость, и потакание самым низменным ксенофобским инстинктам толпы. Разбираться в анатомии этого явления будут историки, а нам пока интересно лишь то, что в заданных общих параметрах путинизма антимигрантский профиль – вынужденная и практически неизбежная мера.
 
То, что положено Юпитеру (Трампу), не всегда по силам Быку (Путину). Антимигрантская политика в Америке не провоцирует масштабного кризиса на рынке труда (по крайней мере, пока). В России все иначе: антимигрантская истерия входит в резкое противоречие с потребностями экономики, изнывающей от недостатка рабочей силы вследствие системного демографического кризиса и войны.
 
Под ударом оказалось несколько миллионов человек, преимущественно выходцев из трех среднеазиатских государств – Узбекистана, Таджикистана и Киргизстана. По краям оказались задеты также Казахстан и Азербайджан. Жесткий прессинг на миллионы своих граждан, работающих в России, не мог не стать важным фактором внутренней политики во всех перечисленных государствах.
 
Дело не столько в том, что антимигрантская истерия в России стала фактором, сколько в том, что она стала фактором-триггером. Усиление противоречий между основными геополитическими игроками в условиях войны привело к тому, что государства Средней Азии оказались в центре борьбы за влияние между Россией (бывшей метрополией), Китаем (альтернативной метрополией) и Западом (мягкой метрополией).
 
В этой борьбе у России сохранялись до последнего момента не идеальные, но сильные позиции. Антимигрантская кампания и в целом вся сопровождающая ее шовинистическая истерика, на мой взгляд, стали одним из аргументов, которые заставили элиты как минимум трех среднеазиатских государств и Азербайджана ускорить свой разворот в сторону альтернатив России. Они начинают в спешном порядке менять приоритеты и пересматривать цели и задачи внешней политики не в пользу России. Это смахивает на очередной геополитический самоподрыв. То есть то, что началось с такого же суицидального акта на Западе (война в Украине), логично продолжилось на Востоке (конфронтация с государствами Средней Азии и частично Закавказья). 
 
Это невозможно изменить при Путине. Никакой дипломатический кульбит Лаврова или инвестиционная пассионарность Дмитриева не смогут перешибить отравляющей атмосферу ауры русского шовинизма, которая стала стержнем русской внутренней и внешней политики эпохи вторичного застоя. Эта аура будет негативно воздействовать на все стороны межгосударственных отношений, заставляя партнеров России принимать экономически иррациональные решения, подрывающие вроде бы взаимовыгодные хозяйственные связи. Этого уже не изменить, не поменяв парадигму путинской власти.
 
 

Не скрою, что лично для меня этот выпуск «Пастуховской кухни» оказался самым интересным за последние полтора года. Во-первых, темы, от которых, как сказал герой моего любимого фильма, так и хочется «животрепетать»: Залужный, не нашедший лучшего места для публикации программной статьи с 10 уроками о войне, чем украинский Vogue, и Трамп, не нашедший лучшего способа для разговора с Путиным, чем «поставить его на счетчик» и сказать, что «первый» (день) уже пошел. На этом фоне заявление пресс-службы СВР о том, что в Альпах (без уточнения – каких) Буданов и Ермак выбрали Залужного президентом по наущению англосаксов (которых, видимо, специально для этого выкопали из древних захоронений донорманского периода), действительно выглядит всего лишь как вишенка (точнее - давно отсутствующий цукат) на Киевском торте. Я думаю, тем, кто досмотрит до конца, будет, как минимум весело.
 
https://youtu.be/K0XgBNe-2Ng?si=Ebm_Dz3EGVlMAaQJ

 В Роскомнадзоре объявили о блокировке сервиса по измерению скорости работы интернета Speedtest в связи с выявленными угрозами безопасности. Товарищ Путин, произошла чудовищная ошибка в транскрипции. SPEEDTEST – это не СПИДТЕСТ. Это о другом. Оно не заразно. Это про то, чтобы мерить, а не про то, чтобы распространять. Впрочем, мерить, наверное, тоже уже опасно: кто меряет, тот сравнивает. Лучше не сравнивать. Во многих знаниях - многие печали.

При всей рутинизации зла войны картина разрушенного жилого дома в Киеве выбивается из общего ряда. Это не рядовое событие войны, а одно из тех game-changing политических событий, которые могут менять ход войны. Оно упаковано внутрь контекста того замысловатого переговорного танго, которое Путин танцует с Трампом. И в этом контексте оно не может восприниматься иначе как сознательная попытка наступить партнеру на ногу. То, что Путин не собирается останавливать боевые действия на фронте в ответ на заклинания из Вашингтона, – это понятно и это легко просчитывалось. Но то, что он не собирается приостанавливать на это время варварский долбёж украинской столицы, не может быть «в моменте» расценено иначе, чем плевок Трампу в лицо. Это, собственно, и есть путинский асимметричный ответ на трамповский ультиматум. С вызовом, с оттяжечкой, с нескрываемым цинизмом. И именно так это воспринимают все, кто наблюдает за драмой со стороны. Он ему грозит пальцем, а этот «слушает, да ест». Детей. Это жесткая игра, однако рискованная. Потому что в воздухе висит один большой вопрос: а может ли Трамп, страдающий ныне эпштейновой болезнью и синдромом низкого рейтинга, позволить себе умыться и в свою очередь «съесть» картинку объятого огнем Киева? Широко шагает Москва, как бы штанина не порвалась…

При всей своей банальности слова, произнесенные Трампом, являются долгожданными. Кто-то с этой стороны забора должен был их произнести (или, учитывая стилистические особенности дискуссии, написать на заборе большими буквами): мы тоже готовы вас похоронить. Пусть и вместе с собой. Надо отдать должное Трампу, он первым это сделал четко и внятно. Сейчас будет, конечно, вторая часть – надо еще убедить Москву в том, что это не была его обычная шуточка. Но я верю в Трампа: он вполне достаточно псих для этого. В общем, Путин, похоже, нашел, наконец, себе достойного противника. С этой точки дискуссия пойдет поживее, если не закончится полным фиаско. 
 
Отдельно отмечу хорошую работу советников, подсказавших Трампу, что в этой ситуации можно зацепиться за чересчур расписавшегося Медведева и сделать вид, что Путина и не существует вовсе. Это остроумно и одновременно унизительно, с подстёбочкой как раз такой, как Путин любит. В общем, на мой взгляд, самое время Дмитрию Медведеву занять освободишееся кресло Председателя Верховного Суда, думаю, давно им вожделеемое.
 
Детали разбора обмена крылатыми фразами (пока, к счастью, не ракетами) между лидерами России и США смотрите в свежем выпуске «Пастуховской кухни»:

https://youtu.be/OYum_dRjcV4?si=8sBoFyTKBxUQWhwW

 

К несчастью для всех, «коллективный Путин» достиг «потолка компетенции». Недаром «старшой» так любит это слово –  чувствует, где собака порылась. Наблюдая последние несколько недель за риторикой «кремлёвских», я вдруг подумал, что все возвращается к истокам. Им кажется, что они все еще на Васильевском острове «перетирают» с «тамбовскими» и «казанскими» какой-нибудь СМП или что-то делят в Киришах, а они уже давно не там.

Слухи о встрече Путина и Трампа в Китае в начале сентября становятся все назойливее. Уже понятно, что вне зависимости от того, насколько велика вероятность этой встречи, фактически подготовка к ней идет. Мое отношение к этим слухам сложное.
 
С одной стороны, это единственный реалистичный выход прекратить войну, которая начиналась, может быть, и как самостоятельное явление, но сегодня, на четвертом своем году, очевидно является войной Китая и США, ведущейся через своих прокси – Россию и Украину. Ну то есть логично, что заканчивать ее должны сюзерены, а не вассалы. Вассалов пригласят к общему, так сказать, столу в последний момент. Иными словами, такая встреча – единственно реалистичный формат.
 
С другой стороны, время еще не пришло. Одни не сторговались, другие не довоевались. Для встречи нужно два условия.
 
Во-первых, США и Китай должны прийти к выводу, что на данном отрезке истории они расходятся бортами, то есть переходят к стратегии «мирного сосуществования», аналогичной той, которую США и СССР практиковали в эпоху советского застоя.  В этом случае «дестабилизатор» в виде России Китаю будет больше не нужен и его отстрелят (кинут) так же, как, например, СССР кинул Фиделя и Кубу после Карибского кризиса. Без поддержки со стороны Китая продолжение войны для Путина будет невозможно. Если нефть по бросовым ценам он еще куда-то пристроит, то без продукции двойного назначения из Китая российская оборонка функционировать не сможет. Пока на поверхности признаков того, что Си и Трамп близки к такому развороту, не просматривается. Но, конечно, как говорится, «если мы не является свидетелями каких-то процессов во Вселенной, то это может означать лишь то, что эти процессы происходят без свидетелей». Так что полностью исключить «разворот Трампа над Тихим океаном» нельзя.
 
Во-вторых, необходимо, чтобы как минимум одна из непосредственных сторон войны пришла к осознанию того, что ее продолжение несет для политического руководства этой страны больше рисков, чем ее прекращение. В этом случае такая сторона окажется уязвима перед давлением со стороны Трампа, и именно за счет нее и будет решен вопрос о мире. На практике это означает следующее. Если риски будут выше у Зеленского, то будет сначала подписано мирное соглашение, а потом произойдет прекращение огня. Если риски будут выше у Путина, то сначала произойдет прекращение огня, а потом - переговоры о мире. Если риски будут одинаковы, то война продолжится. Пока нет свидетельств, указывающих на то, что либо Путин, либо Зеленский оценивают свое положение как критическое. А это значит, что для результативной встречи тройки в Китае до ее начала или на фронте, или в тылу у воюющих сторон должно произойти нечто существенное.
 
Подведем итоги:
 
1. С большой долей вероятности встреча в Китае трех лидеров действительно является одной из рабочих версий на столе.
 
2.  С неменьшей долей вероятности условия для ее проведения до 3 сентбря могут не успеть сложиться.
 
3. Тем не менее, определенные шансы на то, что эти условия могут вызреть, сохраняются. Однако это случится только в том случае, если объем накопленного непубличного переговорного капитала по обоим трекам (Китай-США и Россия-США) существенно превосходит то, что нам о нем известно.

Как ни странно, очень трудно оторваться от деталей и посмотреть на картину с высоты птичьего полета. Детали, как болото, утягивают внутрь себя, а взгляд сквозь мутную воду не всегда точен.
 
Если убрать шелуху деталей, у Путина на столе две карты: ядерный шантаж и тактическое преимущество во времени. Он играет, поочередно доставая их из рукава.
 
В случае полномасштабного столкновения с НАТО у России есть шанс убиться вместе с планетой, но нет шанса выиграть. Любая настоящая война с Западом без применения стратегического  ядерного  оружия будет Россией гарантированно проиграна. Надо четко помнить, что сейчас не 1962 год и что Россия – не СССР (хотя Кремль и пытается внушить обратное). Технологическое отставание в ключевых областях стало давно критическим. Но дальше начинаются исключения по пространству и времени.
 
Первое исключение - по пространству. Запад имеет сложную центрально-периферийную структуру, и не до конца понятно, где кончается та периферия, которую «центр» готов защищать, а где начинается лимитроф, которым он готов делиться. В серой зоне оказалась существенная часть пространства, «отвоёванного» у российской империи после распада СССР. Украина стала первым трагическим примером того, что может происходить в «серой зоне». Сейчас центр внимания перемещается в балтийский регион. То есть везде, где центр Запада не готов сказать четко и ясно «это мое и я буду драться за это насмерть», Москва имеет сегодня преимущество, поскольку периферия самостоятельно защитить себя не может.
 
Второе исключение - по времени. Запад, сильно расслабившийся перед «концом истории», потерял довольно много времени и провалил свои оборонные программы (если не считать Америку). Но сейчас «широко закрытые глаза» открылись, особенно после того, как Трамп приподнял Европе веки (военные бюджеты). Безусловно, через пять-шесть лет в Европе будет город-сад в цветах хаки, готовый похоронить в себе любую русскую амбицию на корню. Но пока этот сад вырастет, у Москвы есть шанс (в пределах пространства лимитрофа).
 
Эти два исключения определяют стратегию Кремля. Он знает, что может нанести неприемлемый ущерб периферии Запада, действуя быстро. Ну потом, конечно, будет потоп. Однако, как написал поэт: «Так ведь это ж, пойми, потом…». Именно эту концепцию Путин сейчас продает Трампу, и именно это Трамп называет «сильными картами» Путина. При этом ни сам Трамп, ни Запад в целом пока не определись с ответной стратегией. Расчет пока строится на том, что, взвесив все риски, Путин сам откажется от столь рискованной игры. Что, однако, стоит за такими надеждами, непонятно. Цена поражения в Украине настолько превышает для Путина цену риска расширения экспансии, что соблазн пойти на новую авантюру может оказаться непреодолимым.
 
Какие есть у Запада в этой ситуации реалистичные ответные стратегии, с помощью которых он мог бы закрыть «транзитную серую зону», не допустив дальнейшего расползания российской экспансии на его периферию? Самым простым ответом было бы, конечно, принятие решения о том, что «центр» будет защищать самые отдаленные свои лимитрофы всей имеющейся у него военной мощью. Недостатком этой стратегии является то, что Москва в такую решимость должна поверить, а это дело субъективное и непредсказуемое.
 
Альтернативой является решение проблемы за счет Украины, причем в двух версиях: либо через достижение компромисса, который переведет русскую военную машину в «спящее состояние», в надежде, что вывести ее снова из этого состояния достаточно быстро Кремль не сможет, либо через поддержку способности Украины продолжать военные действия на достаточно высоком уровне, что просто физически не позволит русской армии без дополнительной мобилизации открыть «второй фронт» в Балтии (или другом месте). В спорах между Трампом и европейцами сейчас происходит выбор между этими двумя стратегиями.
 
 

Если отбросить эмоциональную реакцию Трампа, который, как известно, всегда в восхищении, то главным итогом встречи Уиткоффа с Путиным стало заявление Белого дома, намекающее на возможность встречи Трампа с Путиным, а впоследствии их обоих - с Зеленским. У меня есть две версии происходящего: либо Уиткофф сделал Путину предложение, от которого тот не смог отказаться (вообще не связанное, возможно, с боевыми действиями в Украине), либо Путин бросил Уиткоффу спасательный круг, позволяющий Трампу красиво выйти из игры (например, «воздушное перемирие»). Собственно, весь вопрос и сводится к тому, удовольствуется ли Трамп «суррогатом перемирия» или нет?
 
Вообще, если эта встреча «на троих» когда-то состоится, то в нынешней конфигурации она будет калькой встречи кота Базилио, лисы Алисы и Буратино. Я предоставляю читателю самому определить, «кто есть who» в этом раскладе. Мало кто сомневается, кому планируют отвести роль Буратино, но надо все-таки помнить, чем закончилась сказка и кто в конечном счете остался с носом.
 
 

Мы все понимаем, что в случае с Путиным и Трампом хоть трижды обещанное не означает исполненное. За неделю может смениться еще семь пятниц и выясниться, тем не менее, что встречу нужно ждать только после дождичка в четверг.
 
У Украины и Европы есть целая неделя, чтобы сделать путь Путина на Аляску дорогой на Голгофу. Я почти не сомневаюсь в том, что будут приложены гигантские сверхусилия к тому, чтобы визит «хозяина тайги» на Аляску остался медийным артефактом.
 
Тем не менее, шансы на то, что Путин и Трамп встретятся, не нулевые. Если это случится, то будет означать прежде всего то, что уровень личного взаимопонимания и доверия между этими двумя людьми на порядок выше того, который предполагался, и что любой разговор они начинают с киплинговского «Мы с тобой одной крови».
 
Но не только. Это также будет означать, что, несмотря на весь выпендрёж, Путин тонко чувствует внятный запрос собственных элит, измотанных войной, на окончание конфликта и «нормализацию».
 
Несмотря на наличие в путинском окружении фракции «одержимых», готовых воевать до морковкина заговения, среднестатистический опричник устал и нацелился на стабилизацию. Думаю, об этом сигналят все кириенковские «замеры» и эфэсбэшные «забросы». Впрочем, это видно и невооруженным глазом.
 
В сочетании с исчерпанием «пассионарности на стероидах» и перехода массы в режим тупой апатии и безразличия ко всему происходящему настрой элит создает для Путина смутные риски, которые беспокоят по ночам и заставляют искать нелинейные решения.
 
Кремль, безусловно, блефует, и Россия не так хорошо готова к длительной войне на истощение, как это рисует пропаганда. Там много скрытых рифов, о каждый из которых режим в принципе может убиться. Но парадоксальным образом метания Путина обусловлены не объективными просчитываемыми факторами, а иррациональными и непросчитываемыми – субъективными колебаниями общественных настроений. Это Россия, здесь настроения меняются как погода в Лондоне. Сегодня ты самозванец – завтра царь. И наоборот.
 
Но при всем при этом нельзя забывать о главном: антагонистических противоречий между Россией и Америкой на данном этапе не существует. Конфликт, переросший в войну, был весьма вероятен, но не был исторически неизбежен. Он случился во многом вследствие многочисленных ошибок, как стратегических, так и тактических, совершенных лидерами всех вовлеченных в него сторон: как России, так и США, Европы и Украины. Это значит, что теоретически он на данном этапе может быть если не погашен, то притушен, и поэтому исключать неожиданного поворота событий на следующей неделе нельзя.
 
Ну, а цена будет, если, конечно, что-то состоится. Скорее всего, она включит в себя «размен территорий», только не на другие территории, а на временный отказ России от идеи полного поглощения Украины и гибридной войны в Балтии и в Европе в целом.
 
Так или иначе, это будет очень непростым для Путина решением с далеко идущими внутриполитическими последствиями.

Последние полгода, конечно, непросто отделаться от мысли, что как минимум часть новостной повестки подчиняется генератору случайных чисел - столько внезапных «поворотов сюжета» обычно не случается и за десятилетие. Выбор Аляски местом встречи Трампа и Путина тоже можно было бы отнести к подобным казусам, но можно же и поискать логическое объяснение:

- Путин так боится украинских дронов вне территории РФ, что собирается ехать до Чукотки и дальше совсем немного лететь (плыть)?

- Трамп считает, что если переговоры будут не в США, то лавры миротворца уйдут главе страны, где будет встреча?

- Когда источники говорят о масштабном обмене территории и требованиях Путина вернуться к старым зонам влияния, имелось ввиду, что возвращаться будут к картам 1867 года и вернут обратно Аляску?

- Нужно встретиться так, чтобы, если что, старшие товарищи могли быстренько подлететь из Пекина?

Как минимум, понятно, что саундтрек российской делегации должна предоставить группа «Любэ»: «Не валяй дурака, Америка» как гимн Путинской политики последних лет.

Пост Бориса заставил меня посмотреть на проблему шире. Я думаю, что финал истории должен быть эпическим в голливудском стиле.
 
Помните одну из знаковых сцен фильма «Красотка», где рейдер-миллиардер, зарабатывающий на оккупации (простите - недружественном поглощении), расчленении и продаже по частям чужих государств (простите – компаний), неожиданно меняет планы и в самый патетический момент прерывает совещание, на котором должна быть принесена сакральная жертва, уединяется с владельцем предназначенной к убиению корпорации, после чего старик-красавец выходит к обалдевшим юристам и брокерам и говорит: «А теперь мы вместе будем строить большие корабли».
 
Ну как-то так…
 
Судя по суете Дмитриева и Уиткоффа, склонности как Путина, так и Трампа к маниловщине, выбору места встречи, общей зацикленности трамповских элит на соперничестве с Китаем, смутных слухах о нефтяных и газовых проектах в Арктике, страсть американского президента к «грандиозным сделкам», Путин и Трамп должны объявить о том, что решили построить какой-нибудь мост (с трубопроводом, газопроводом  и фуфлопроводом в придачу) между Чукоткой и Аляской.
 
Должна же сбыться, наконец, мечта идиота….
 
 
 

Выслушал заявление Зеленского по поводу заявленной встречи Трампа и Путина.
 
Ожидаемо. Достойно. Похвально. Как всегда, очень проникновенно и с душой.
 
Не совсем понятно, как с этой позиции уходить (выходить), а главное – куда, если Трамп с Путиным все-таки сговорятся.
 
Это игра ва-банк. У Зеленского нет будущего в мире моральных и политических компромиссов.
 
Я думаю, он не играет и сделал свой выбор. Выбор, больше похожий на религиозный, чем политический.
 
Мне трудно представить, как после этого заявления Зеленский сможет в случае форс-мажора перейти на рельсы обсуждения условий «мира не с позиции силы».
 
А переходить с большой долей вероятности придется…

Еще раз о русских алогизмах. Помощник Президента России Ушаков объяснил выбор Аляски как места встречи Путина и Трампа наличием общей границы и тем, что перелететь можно легко. По этим двум критериям с Зеленским проще было бы встретиться: и граница «поширше» будет, и можно вообще не лететь….

Как говорил Михаил Михайлович Жванецкий: «А теперь выключаем воображение».
 
1. На этом этапе вопрос о перемирии замели под ковер. Ни тебе воздушного, ни тебе водяного. Просто раз - и в дамки, сразу как обухом по голове: встреча на Аляске. И все побежали и забыли, о чем был базар, простите – речь. На это и был расчет. Все так офигеют, что на время потеряют ориентацию в геополитическом пространстве.
 
2.  Нет такого шока, который не проходит. Через пару дней у Трампа спросят: а где, собственно, прикуп? Путин получил наивысшую из возможных на сегодня легитимизаций, а что взамен? Или обвели вокруг пальца, как какого-то Байдена? Вряд ли Трамп может себе это позволить.
 
3. Соответственно, надо ждать продолжения банкета. Трамп Путина выручил, теперь Путин должен выручить Трампа. Без этого встречу будет трудно представить.
 
4. Смешно будет, если Путин Трампа кинет. Встречу отменят, конечно, но осадочек останется…
 

Нет, со слухом у Уиткоффа хорошо. Может, чего другого не хватает, но этого в достатке. Он и услышал, и понял правильно. Путин предложил Трампу обмен одних, уже оккупированных территорий Украины, на другие, еще не оккупированные. Можно сказать, что сама по себе идея «обмена территориями» близка одной из многих идей Зеленского, который таким образом обосновывал «курскую операцию» (я не знаю, кто у кого косплеил сам термин). Зеленский просто не сумел удержать «земельный обменный фонд».
 
Мысль о том, что земли, например, вокруг Запорожской АЭС, защита которой от диверсий – гигантская головная боль, можно обменять на позарез необходимые Путину земли на Донбассе, циркулировала на самом деле в околопереговорных кругах давно. Ничего нового в ней для тех, кто следит за ситуацией, нет. В самых радикальных версиях путинских эмиссаров, тестировавших Запад на «пробиваемость», речь шла о том, что программа-минимум Путина – Крым, Донецкая и Луганская области целиком (с доступом к водным ресурсам) и сухопутная дорога в Крым от Мариуполя.
 
Никакого серьезного продолжения эти пробросы, как правило, не имели, и на следующем шаге Кремль всегда сдавал назад, возвращаясь к первоначальной концепции «четырех субъектов». Видимо, и на этот раз произошло нечто подобное, но просто очень быстро и с вовлечением в маскарад самого Трампа, что, на мой взгляд, без ответки все равно не останется. Новизна здесь в другом: три дня не слышно о денацификации и демилитаризации Украины, что всегда было в одном пакете путинских «мирных инициатив». Нам остается гадать, является ли молчание по этому поводу тем самым достигнутым компромиссом, или нас просто еще не успели обрадовать, и к следующей пятнице эти путинские заморочки тоже вернутся в «переговорное меню»?