Сегодня день рождения гения Михаила Лермонтова. Что есть настоящая Слава Поэта?
На языке глухонемых город Пятигорск означает этот жест.
Из-за дуэли, на которой был убит бессмертный москвич Лермонтов.

P.S.
Меж тем, Филатов фест выявил новую цепочку: Ахматова, Цветаева, Друнина, Ахмадулина, Юдина.

Священник-ветер
служит в мире требы.
Сдувает пятна
с живота Земли.
Луна - медаль
«За Оборону неба".
Все небо ночью
в золотой пыли.
Свисает время
молоком из крынки,
Церковный
заполняет наш предел.
И кто мы, кто?
Бесплотные пылинки
В бронежилетах хрупких белых тел.
Сплетясь в узор, построившись поэмой
И завтра, поднимаясь над водой,
Мы станем общей солнечной системой -
Непостижимой вечной и живой.
ВМ

КУПОЛА

Моя ламповая страна!
Так похожа ты на слона:
Уязвима да величава,
Проспала конец и начало.

Твой покров серебром расшит ,
Ты идёшь и земля дрожит.
Всех врагов отпевают волки,
Да качается хобот Волги.

И вцепились в спину слона
Стеньки Разина три челна.
Не бунтуй после третьей чарки,
Будешь в рамочке на Варварке!

Там собор стоит в честь Покрова,
И земля перед ним багрова.
Помни, Спасская башня - это
Стратегическая ракета.

Что ж ты,
милая, смотришь искоса,
Закричи уже и роди!
Это только такая присказка,
Сказка с касками впереди!

Лес твой в небо по пояс врос.
Вот Царь-Пушкин,
а с ним Христос.
Отче наш у тебя,
как Отчество,
А причастие - одиночество.

Кто там море решил погреть?
И не слон уже, а медведь.
Кровь во рту его и малина,
Вечно край любой - Украина.

Жизнь новая, жизнь тайная…
Вещих гениев - пруд пруди!
Это только была Цветаева,
Значит, Ягодова впереди…

Вот Ильич, вот рабочий с молотом,
Вот в хрущевке диван-кровать…
Купола твои кроют золотом,
Чтоб его потом воровать.

Как молились Троице трое:
«Отженись от нас, наркота!
Вышли нынче мы из запоя,
А жилплощадь уж занята…

Мы вернём ее взад обратно,
Жалко, брат налетит на брата,
Твой урок учли,
Тяньаньмэнь!
Помоги нам,
Господь, Аминь!»

Полотно:
Волигамси

В октябре в Эрмитаже
Опадает листва с пейзажей,
И матросы шагают
по мокрым коврам,
Как чёрные буквы
из телеграмм.
Сергей Эйзенштейн
снял это все правдивей,
Чем было на самом деле,
Наколку «Авроры» набив у Невы на теле.
Но она теперь стесняется
ее показать.
Считает, что
молодость - это плохо.
Горький не писал «Мать»,
Не было «Двенадцати» Блока,
Великого сериала «Рождённая революцией».
И песни Пахмутовой
«Ленин такой молодой».
Была только мальчишеская поллюция,
А дальше все
смыло святой водой.
Но не врет же ветер, высвобождая розы из целлофана?
«Вы, - кричит, - для меня товарищи, а не какие-то господа!
Сегодня может быть поздно,
а вчера было рано!»
Уши клёнов,
поминутно краснеют
осенью от стыда.
Ветер истории -
сила такого замеса,
Она даже небо
стирает до чёрных дыр.
В Россию приедет американец.
Он завтра напишет пьесу.
«СВО,
которая
потрясла
мир.»
21.10.24

Я глажу поверхность осени,
Как будто винтовку Мосина.
За правым моим плечом
Господь воскрешает пчёл.

Он хочет опять вручную
Всю гладь застеклить речную.
Зачем ему эта блажь?
На взгляд тридцать три
не дашь...

Крючком угождаю рыбе я,
И яблоком пахнет Библия,
Уставшая ото всех.
А в планах у неба снег.

Знакомый поэт с Остоженки
Слова все разрезал ножиком
И вынес их по слогам,
У церкви отдать врагам.

Барыги за сыном плотника
Охотятся с беспилотника.
Они уже в алтарях,
Но ждёт их затею крах.

На хоботе танка рыжего
Слова: «Возлюби-ка ближнего».
У ближнего тоже танк.
Мы любим теперь вот так.
Мы любим теперь вот так…

А в наволочке на лавочке
Все письма от Коли Анечке:
Лежат себе, ждут любви.
Их кто-то тесьмой обвил.

Пусть где-то на юго-западе
Сработает божья заповедь,
И пуля сосну прожжёт,
А голову сбережёт.

Теряют опять значение
Узоры на лунном черепе,
И шапочку шьёт Марго,
А Мастер идёт в парк Го...

Ему за роман заплачено,
И встреча одна назначена,
Сегодня по-над рекой.

Поди заслужи покой.
Поди заслужи покой...
Поди заслужи…

Сквозь туманы

О Боге истово крича,
разбили лампу Ильича.
Свет вытек,
И свеча
Из парафина
моргала
над инструкцией
Минфина.

Все жили в кайф
С тех пор,
как свет погас.
Старательно
крестились напоказ,
Но женщины и чуткие мужчины
В домах ловили
запах мертвечины.

Готовя куар-код
для русских лбов,
И всех подряд кидая в одиночки,
Свобода воле
отбивала почки.
Секс наложил
цензуру на любовь.

Великая святая на Таганке
Лежала, как икона в центробанке,
И нефтяного барреля цена
Была важнее и слаще,
чем весна.

Несметные дары
сулила смета,
Бродила смерть,
что ледяной жираф.
Одумались в тридцатом
с конца света,
Зубами гроб
пластмассовый порвав.

Просолена слезами,
Как селедка
Душа страны,
молчащей до сих пор.
Со Спасской башней
чаще все высотка
О Сталине
заводит разговор.

Дал глобализм
у русских течь,
Спаси всех нас,
Родная речь!
Не тронь
лабораторная
хвороба!
И защити
курчатовская
бомба!

Ты где,
любовь?
Ау!
Ты где весна?
У нас есть
рестораны и казна!
Есть множество
фигур из поролона,
Победы знамя,
Троицы икона,
Но сквозь туманы
вечность
не видна.

По телевизору во сне,
в стране потерянной напрасно,
Шукшин
крестил нас
на Шексне
Калиной красной!

Егорки мы,
Емели мы!
стоим у проруби
на речке!
Мы - федерация зимы
в остывшей печке!

В скелетах
северных церквей
синиц на всех
усопших хватит.
И ни Толстой,
ни Стефан Цвейг
здесь не прокатят.

В чужой хрущевке
Над плитой
Зависла
рыжая девчонка,
Чтобы афганской
наркотой
Отметить
вылет
Башлачева.

Бал правят
мальчики в серьгах,
Что рвутся к старости
без пауз.
А в караоке
олигарх
Привычно рвёт
высоцкий парус.

Кто по гробы
уходит в лес,
А кто в тик-ток,
чтобы раздеться.
С водою
выплеснул прогресс
Христа-младенца.

Печальна музыка лопат
Под мандельштамовой сосною.
Считают осенью цыплят,
Солдат весною.

Но все равно,
не все равно:
Зима и Родина - медсёстры!
И забинтованное дно
Нас отрезвляет
болью острой.

И как Емели на печи,
Летящей вдаль
по щучьей воле,
Мы уповаем на лучи
Рубцовской звёздочки
над полем.