До первых венозных
дождей и до песен осиных,
Как будто скрипач, разбирающий ноты взахлёб,
Стравинского ветер исполнил на голых осинах,
И умер от счастья в партере последний сугроб.

Я бросил курить,
но не бросил любить.
Начальную форму глагола нельзя рифмовать.
Поэтому в третьей строке остаётся лишь нить.
А в четвёртой - опять.
Мне снилось,
что я мимо губ
твоих прожил
всю жизнь,
Что я одуванчиком был -
Зажигалкой сожгли.
Влюблённой собаке
как будто кричат: «отвяжись!»
Глаза вытекают слезами
и тлеют угли.
И сердце мое не болит,
чтоб в стихи не попасть,
И март-алкоголик стоит
на балконе в трико.
От целого мира всегда остаётся военная часть.
И кажется мир далеко,
И война далеко.
10.3.25

Марату
(Тюбе)

И на море шторм,
Будто в горле ком.
Штурмовик не может
быть стариком.
Разделяя Родину
с огнеметом,
Он не может быть
ни живым,
ни мертвым.
Он не может сестре присылать конфеты,
Для него время года -
Навечно лето.
В тепловизорах мыши,
В тумане птички,
А чуть выше
Планеты горят,
как спички:
Бесконечный космос,
И в нем приказ.
Тридцать три секунды,
и свет погас.
12.3.25ВМ

Земля заблудилась,
осталась одна.
Как вытащить Солнце
лебедкой со дна?

Как склеить и смазать
скрипящую ось,
Чтоб время прекрасное
вновь началось?

Как швы наложить
на порезы уставшей земли,
Чтоб наши хранители завтра
от нас не ушли?

Идёт Справедливость,
гремит костылём,
Мы видим её и невольно встаём,

Коснутся хотим
обожженных ее рукавов,
Чтоб вечной весны
причаститься
от стрелки часов,

Чтоб несколько слов
позабытой молитвы
прочесть:
«Россия, по сути,
Девятое мая и есть!»

Россия, по сути,
Девятое мая и есть!

В музеях пылятся
победные ткани знамён,
Тату цифровое набито
на кожу времён,

Звериный ваш рынок
не женишь с победой в бою.
И как не выкручивай, нет бизнес-класса в раю.

Всевышний молчит,
и поэты кричат за него:
«Все можно тебе, человек,
И нельзя ничего!»

Кто ест без конца, тот землею забьет себе рот.
Лишь там где границы,
Свобода полезным цветёт.

Мы - русская сказка,
Мы в детской крови колобки,
Нам нужно вторую победу вписать в дневники,

Уйти от коварной лисы под Покров на Нерли,
Где новые гнезда в июне совьют журавли.

Имя времени - СБОРКА

И останется вдруг
полвесны!
На волне огоньков
подвесных
Из Москвы
ускользнуть
опаленной,
Где скворечникам
голые клены
Первых птиц
отдадут под окном!
И где дождик,
смешавшись с вином,
Опьянит постаревших юннатов.
Все купюры внутри банкоматов
Достоевским
зажгутся огнём.

Там солдат не застал полвесны.
У земли столько ран полостных.
Он в одной из них маму увидел,
И она ему крикнула: «Витя!»,
Но посыпалось небо, как торф…
Кто-то рядом прокашлял «готов»,
Чтоб архангелы в мокрых разгрузках
Его хором отпели по-русски,
Его хором отпели без слов.

Оставляет всегда полвесны
Эта жизнь для своих крепостных!
Будто верба,
распущенный ливень
Застает наши души в разливе,
Как у церкви барочной Десну.
Я стихами на солнце плесну,
Чтобы ёжилась память в тумане,
Чтобы Лермонтов вскрикнул
в Тамани,
Провозя контрабандой весну.

В Красной книге мы будем теперь
Непременно соседствовать с барсом.
Птицы райские плавают брассом
И влетают в открытую дверь.
А под кладбищем - поезд метро.
Лейтенант в нем целует студентку.
В белых птиц одевается ветка,
Уколовшись о розу ветров.
И бессмертные видя сквозь смог,
Как им звезды вручают посмертно,
Как хоронят богатых несметно,
Фляжки плоские прячут в сапог,
Уменьшая часы до рассвета.

ВЕСНА

ПАМЯТИ СХИАРХИМАНДРИТА ИЛИЯ 
 
ЖЕНЯ РОДИОНОВ, БАСНИ
И САНТИМЕТР НАД ЗЕМЛЕЙ
 
К великому старцу мы приехали в победные майские дни,
тринадцатого года вместе с Любовью Васильевной
Родионовой, той самой, чей сын пограничник Евгений Родионов
в 1996 году совершил не просто воинский подвиг, отказавшись
в плену снять православный крест и обезглавленный бандитами,
но подвиг великого христианина, который никогда не забудут
люди. Зверски казненный на Вознесение в день своего 19-ти
летия, Женя стал символом русской стойкости, веры и 
мужества, он уже много лет 
почитается во сем православном мире.
И вот пришла весть о том, что Батюшка Илий хотел бы 
увидеться и побеседовать с Любовью Родионовой.
Мы близко дружим, поэтому поехали в Переделкино вместе.
В дороге Любовь Васильевна поделилась со мной впечатлениями
от предыдущих встреч с Батюшкой, говоря, что он никогда не навязывает 
своего мнения, и беседуя с ним, ты оказываешься как будто с самым родным 
человеком: защищен, согрет и обласкан. Словно возвращаешься
в свое далекое детство, к живому дедушке…
Для меня, недостойного, была великая честь оказаться на такой
встрече. 
Батюшка появился в гостиной, как бы летя в сантиметре над землей.
Многие люди в своих разговорах часто замечают эту его  способность 
не идти, не бежать, а в некотором смысле парить, мгновенно оказываясь
рядом с теми, кому нужна помощь.
Мы были приглашены за стол и кинулись было поухаживать за старцем, но
куда там! Легко и аккуратно отец Илий каждому из нас собственноручно
наполнил чашки терпким медовым настоем. И пошел неспешный,
серьезный, но очень домашний и теплый разговор. Говорили о подвиге
Евгения Родионова. Помню, как батюшка
сказал: «Женя уже прославлен на Небесах. Придет время и Церковь
прославит его на Земле». Беседуя с человеком, Батюшка внимательно
смотрит собеседнику в глаза, а потом находит слова утешения. 
И вот когда очередь дошла до грешного поэта, и Любовь Васильевна
представила меня Старцу, произошло событие, которое, честно говоря, 
потрясло меня в самом хорошем понимании этого слова: 
Отец Илий сидел напротив. Он по-доброму заглянул мне в глаза и вдруг 
громко сказал, как скомандовал:
- А принесите-ка сюда книжку басен Крылова!
Я обомлел. Дело в том, что уже много лет я пишу басни, работаю
в этом редком, надо сказать забытом литературном жанре. Господи, 
как такое возможно? Как за секунду можно обнаружить такую 
интересную и неожиданную и уместную тему? 
- Батюшка, а он ведь тоже басни пишет, - засмеялась Любовь
Васильевна.
- Знаю…знаю, - отец Илий улыбнулся. 
Служительница подала ему принесенную книжку. 
- Ну-ка, прочти «Водолазов»! - старец протянул мне книгу.
«Водолазы»? Какие такие «Водолазы?» - думал я, но с удивлением
обнаружил среди басен Ивана Андреевича и стихотворение с такие
названием. Я встал, начал читать  «с выражением»:
 
Какой-то древний царь впал в страшное сомненье:
Не более ль вреда, чем пользы, от наук……
 
Читая, все больше удивлялся, понимая, что это не просто чтение, 
и «Водолазы» не случайная тема, а та, на которую я должен обратить внимание. 
Басня оказалась непростой, многогранной, очень образной и сложной. 
О ней, я думаю и сейчас, когда пишу эти строки.
А тогда, в торжественные майские дни перед самым праздником 9 мая, 
я дерзнул и, что называется, в продолжении темы показал 
Батюшке одно из своих сочинений, которое было написано
мной в 2011 году.
Вот так запросто, прямо с телефона, встав на колени у стола и страшно волнуясь,
я показал Старцу этапное для меня жесткое, социальное,
острое произведение.
Батюшке понравилось. Сохранилась и фотография, на которой
мы вместе слушаем стихи про мужество русских воинов.  
После этой встречи моя жизнь изменилась. Открылось много
дорог. На некоторых их них судьба дарила новые встречи с великим
фонарем Русского Православия.
 
Батюшка Илий, моли Бога о нашей Родине - России,
об Орле и Севастополе, о Москве, Курске, Донецке, Владивостоке…
и о нас грешных! 
Да поможет всем нам бессмертный мальчик-герой, 
воин-мученик Евгений!
 

Середина марта

Простуженный март
на картине:
Разбита бутылка
Martini,
По стёклам размазана тушь,
И женщина юркнула в душ.

О, март - собутыльник
Пикассо…
В полосках вечернего часа
Художником слеплен для вас
Из капель, из рюмок, из глаз.

Из мокрых фигурок в ротонде,
Из запахов синих конфет,
Не слышных на западном фронте,
Где замер над степью рассвет.

Где облако в звездных обмылках
Собакой глядит из угла.
Где мальчик плывёт на носилках
Над снегом сгоревшим
дотла.

Порезанные
ножницами мысли
Бросай на ветер,
чтобы не прокисли.
Весна отыщет
способ их понять,
Перевернув
и небо,
и кровать.
Я только так любить
тебя могу -
В крови утёнок
пляшет на снегу.
Вытряхивает
палками
поэта
март из ковра.
В ковёр завернут
Блок.
На Бога смотрит
крыши уголок.
Моргает жизнь
от перемены тока.
Облюбовал балкон
сосед в трико.
И как горох,
молекулы Востока
стучат по кровле
дробно и легко.
19.3.25

Народная моя Наденька!
С Днём рождения!
Шуми, как море!

Дарование

Река впадает
в детство,
а потом
С корабликом
бумажным под мостом
Играет и становится
туманом.
Забуду про стихи,
займусь романом,
Придумаю героев
и страну
Он женится,
пройдёт через войну,
Она его дождётся
непременно,
История творится внутривенно,
Не за окном,
а в сердце по ночам.
Весну питает мокрая
подушка,
Любая птица в небе -
не игрушка,
Март раздаёт
владения грачам,
Готовится к
предательству Иуда,
Гордясь,
что он историю
творит,
И проститутку
посещает стыд,
И все хотят
какого-нибудь чуда,
А чуда нет,
есть Солнца
нежный шар,
Новорожденный
Месяц перочинный,
И женщины дарованы мужчинам,
Как ветер,
как весна,
как божий дар.

Весна стоит в пальто коротком
И утешает, как умеет.
Не привыкай к военным сводкам,
А то душа окоченеет.
 
Не привыкай смотреть на карты,
Не то покроешься коростой.
Кто это время нам накаркал?
Чужой нездешний ворон пёстрый. 
 
Хочу, как мальчик, взять рогатку
И победить в лесу волчицу.
К щеке часов прижали ватку, 
Из цифры восемь кровь сочится. 
 
Луна на Пасху ляжет решкой,
И смерть не выйдет на работу. 
Москвичка в утренней кафешке!
Не привыкай к донецким фото. 
 
Не то тебя железом тронет, 
Не в Волновахе, на Волхонке.
Ты слышишь, это время стонет 
В обычной радиоколонке!
 
Не утопи весну в шампанском,
Не верь, что выпросишь поблажку.
В саду Нескучном-Гефсиманском 
Получит каждый в руки чашку. 
 
Приходит время мыслей ясных,
Что остановок нет конечных.
Победа - церковь для причастных,
Не для беспечных.