Кадры со стороны противника.

Уничтоженная украинская САУ 2С3 «Акация» где-то на фронте.

10 лет с нами нет Евгения Максимовича Примакова.

Государственника, политика, дипломата, учёного — человека, посвятившего свою жизнь служению стране и людям.

Везде, где работал Евгений Максимович — в Службе внешней разведки, в МИДе, в Правительстве, в Государственной Думе, — он всегда чувствовал личную ответственность за судьбу России.
Делал всё, чтобы она развивалась и становилась сильнее, а её авторитет в мире укреплялся.

Светлая память о Евгении Максимовиче навсегда сохранится в наших сердцах.

Заблокируем, запретим и заживем? Невозможно

Снова в воздухе витает идея: ограничим каналы связи, введём белые списки ресурсов, и заживём безопаснее. Всё это — ради «защиты граждан» и «информационного суверенитета». Звучат ссылки на зарубежный опыт — особенно на Китай. Но стоит разобраться: существует ли вообще такой успешный опыт?
В первую очередь все всегда кивают на КНР: «великий файервол стоит и не шатается!».
На первый взгляд — да. Китайский «Золотой щит» выглядит как символ тотального контроля: запрет VPN, миллионы модераторов, интеграция цензуры в таможню и ПО. Но приглядевшись, становится ясно — это не неприступная стена, а скорее гигантский механизм, постоянно латающий дыры.

Современный интернет — это не форум 2005 года. Это потоки трафика, зашифрованные туннели, бизнес-процессы и API между странами. Даже Китай, изначально строивший автономную цифровую экосистему, вынужден учитывать интересы международной торговли и внутреннего рынка. Примеров много: от ограниченного допуска к ресурсам в туристических зонах до компромиссов с локализованными версиями приложений.

При этом Китай продолжает тратить огромные ресурсы на поддержание «Золотого щита» как средства цензуры. В его работе задействованы миллионы людей и государственные функции, включая таможню, которая контролирует ввоз техники. И с каждым годом эта система запрашивает всё больше ресурсов, просто чтобы сохранять текущий уровень контроля. Вызвано это падением эффективности, либо желанием выпросить очередное финансирование — снаружи не понять, но сути это не меняет: затрат больше, эффекта — меньше.

Еще раз: в большинстве случае при обходе ограничений от КНР речь идет не про хакерские атаки или «тлетворное влияние запада» — Автор этого поста для одного легального проекта российского бизнеса успешно использовал довольно простые технологии для проброса сетевых туннелей в компанию в Китае. Это было необходимо для удаленного выполнения проекта. Власти КНР точно также прекрасно понимают сложность баланса между цензурой и запросами бизнеса. Даже показательные рейды против граждан, использующих VPN, остаются точечными — контроль существует, но не принимает форму повсеместной цифровой охоты.

Очевидно: запретить всё невозможно. Даже временное отключение интернета — как в Египте в 2011-м или Беларуси в 2020-м — не остановило протестных коммуникаций. Египтяне наладили связь через Dial-UP, в Беларуси использовали Bluetooth-меш-сети вроде Bridgefy и Wi-Fi Direct. Медленно? Да. Но хватило, чтобы передавать информацию и координироваться. В итоге при отключении интернета больше урон получают оперативные службы, лишающиеся возможности быстро получать запросы от простых граждан.

А сегодня появляется ещё один фактор: спутниковый интернет. Starlink и аналогичные решения делают фильтрацию практически бессмысленной. Блокировка таких систем — это не просто политика, это инфраструктурный вызов: глушение, правовое давление, ресурсы, специалисты. И всё это — в ущерб другим секторам ИТ.
Не говоря уже про то, что чем сложнее система, тем чаще пути обхода начинают выстраиваться на социальной коммуникации: советская цензура и тысячи глушилок не привели к всеобщему доверию к официальным каналам власти, а привели к появлению альтернативных каналов в виде перевозчиков иностранных журналов, подпольных типографий, радиолюбителей, умеющих поймать голос Америки и попросту сеянию слухов.

Сегодня «меч» — гибкость, мобильность, децентрализация — во многом превзошёл «щит» — запреты, блокировки, цензуру. И попытки отыгрывать стратегии XX века не создают безопасность — они просто тратят ресурсы, которые можно было бы вложить в просвещение, аналитику и развитие.

Контроль уже не равен устойчивости. А белые списки — не гарантия порядка, а сигнал беспомощности.