«Там те же самые проблемы стояли, которые сегодня перед нами стоят, поэтому знания о том, как это происходит сейчас, работа в администрации и гвардии Захарченко – она тоже напрямую имела к этому отношение».

Да никаким убеждениям она вызов не бросает. Просто показывает сложность национальной истории. Когда стало известно, что я выпускаю такой роман, мне тут же написали: «А что сделал хорошего Степан Разин сделал для русской истории?». А что хорошего принесли Спартак, Че Гевара, Робин Гуд? У каждого народа, у каждой уважающей себя нации, помимо государей, есть носители и другой концепции национального характера. Человек не может только строем ходить.

Строем ходить хорошо, нужно, важно. Я тоже умею, могу даже сам строй водить. Я начинал знаменосцем, а потом водил целые батальоны. Но есть еще и вольная часть национального характера. Она нужна, потому что человек имеет право отстаивать свои права и независимость. И у нас квинтэссенцией этой части национального характера стал Степан Разин.

А вот есть ли среди нас сегодня такие персонажи? Задумайтесь на секунду, какую надо иметь харизму, какую силу характера, чтобы эти песни сочинили, чтобы они еще сотни лет жили. При том, что Разин был под анафемой, под цензурой. Его хотел писать и Репин, и Митрофан Греков, но отсоветовали им. Оба написали, правда, этюды. А писали его и Кустодиев, и Суриков. Только не выставляли. Это была запретная фигура. И тем не менее он в народном мифе так укрепился, так мощно существовал, что его, что называется, не задушишь, не сотрешь, ничего с ним не могли поделать. Вот что люди не в полной мере осознают: силу веры в него и этого характера, который прошел через столетия.

Когда ты этот груз тащишь, тащишь, тащишь, наполняешь все большими знаниями, эмоциями текст, он начинает действовать на тебя самого. И вот я закончил его. Я - не мистик, и без какого-либо пиетета отношусь к самому себе, но, глядя на этот текст, понимаю, что все точно так и было. Именно так и никак иначе. И там все живое, настоящее, абсолютно органичное. Мой роман «Обитель» посвящен истории лагерей конца 1920-х годов. Но там архивы сгорели. Есть огромное количество мемуаров, а архивов нет. И какие-то вещи я реконструировал. В одной из последних глав описал свою якобы встречу с дочерью начальника лагеря Федора Ивановича Эйхманса, с которой якобы обсуждаю ее отца уже в наши дни. Я с ней не встречался. Я придумал эту встречу.

Когда вышел роман, она мне написала и заметила, что мне кто-то очень точно описал обстановку ее квартиры, ее книги, как она подает чай, и те вещи про отца, которые знала только она и ее мать. Она потребовала раскрыть секрет, кто из ее сестер или соседей, рассказал мне это. Но никто же. Я так был увлечен фигурой ее отца, что все эти образы клубились в моем сознании, я их зафиксировал. Она так мне и не поверила. У меня нет возможности поговорить с наследниками Разина, но я уверен, что было бы то же самое. Когда ты работаешь искренне и честно, тебя иногда вознаграждают подобными удачами.