Оказывается в городском сквере Кологрива появились герои произведений Ефима Честнякова.

Скульптуры установлены в рамках реализации проекта «Кологрив. Сказки заповедного края», как известно, занявшего призовое место во Всероссийском конкурсе на лучший проект формирования комфортной городской среды в рамках президентского национального проекта «Жильё и городская среда».

Фигуры персонажей художника-сказочника изготовлены в мастерской буйского скульптора Валерия Белова.

— Ребятишки окружали художника своим ореолом добра. Сказки и игрушки, которые составляют основу детства каждого ребёнка, заставляли поверить в счастье. Крестьянская доброта, простота и непосредственность, вдохновили художника на создание своего особенного стиля в искусстве. Сотрудники нашей мастерской уверены, что скульпторы по мотивам его произведений будут также окружены детворой и будут дарить радость, ведь это частичка Ефима Честнякова, — так считают авторы проекта реконструкции кологривского сквера.

Из деревенского блога.

Здесь, на Верхней Волге, тысячу лет назад жил финно-угорский народ меря. Именно поэтому наша речка называется Мера. Все мы немного меря, в каком то смысле.

#меря #верхневолжье #деревня #идентичность

Солёные грузди с луком и сметаной

• Солёные грузди – 300 г
• Лук – 1 шт.
• Сметана – 3 ст. л.
• Зелень – по вкусу

Способ приготовления:

Грузди промойте от лишней соли и нарежьте. Лук нарежьте полукольцами, смешайте с грибами и заправьте сметаной. Перед подачей посыпьте свежей зеленью.

Фото: Светлана Дмитриева

#грибы #грузди #засолка

Сегодня с елташами обсуждали традиции похоронных плачей у волжских финно-угров и пост финно-угров Мещёрского региона. Был поднят вопрос, существовала ли подобная традиция у постмери, а значит и мери на Верхневолжье?

Этой теме посвящена публикация костромского этнографа Людмилы Александровны Дмитрук "Фольклорно-обрядовая лексика похоронных причитаний и севернорусские традиции", цитируем:

Костромское Поволжье - территория, занятая в средневековый период смешанным славяно-финно-угорским (меря, чудь, мари) населением, практически полностью сложилась уже к XV в. как уникальная в плане своих этнических, культурных, лингвистических черт область Северо-Восточной Руси.

Отсутствие масштабных миграций населения объясняет существование здесь целого пласта фольклорно-обрядовых текстов, в частности причитаний, древнейшего жанра устного народного творчества, генетически связанного с похоронным обрядом, которому наши предки придавали особое символическое сакральное значение. Жанровое постоянство текстов отчасти обусловило и устойчивость языковых явлений, закрепившихся в этой местности, относительно однородных с говорами близлежащих Вологодской, Кировской и Ярославской областей, с которыми Костромская область составляет и сейчас единую этнодиалектную зону с севернорусской основой[1].

Подробнее: https://dzen.ru/a/aNk14fOGj2bt3kqc

#верхневолжье #мифология #похоронныеплачи #меря #славяне

Плачи, причеты, заплачки, вытье, вой, голосование, голошенье.

Вот что о костромских плачах пишут Е. Л. Березович и Я. В. Малькова в своем материале «Напряженное» звучание в обрядности и магии (на материале культурно-языковой традиции костромской области):

«Основные названия ритуальных причитаний в Костромской губернии выделил более 100 лет назад В. И. Смирнов: плачи, причеты, заплачки, вытье, вой, голосование, голошенье.

Каждое из этих жанровых обозначений существует в контексте своего гнезда, где особо активны глаголы. В данное смысловое поле втягивается и глагол реветь, от которого образовано название поминального дня Ревýн, отмечаемого на восьмое воскресенье после Пасхи в Тимошинском сельском поселении (Макарьев). Этот хрононим на других территориях не фиксируется:

«Раньше Ревýн, а теперь Остáнное воскресенье. Ходили на кладбище. Усопшим носили обед. У них так заведено было. И сейчас они ещё носят. Они так причитают, так ревут. У каждого причитание своё было, каждый своим языком».4

Наиболее разветвленным является гнездо глагола выть:

«У нас здесь воют по покойнику-то. Мама моя выла, да в Тимошине все воют. Она мне говорила: “Я умру, ты уж повой”»; «Если мама сходит к кому-то родственникам, она обязательно повоет, расскажет: “Как теперь тебе тамо, уходишь от нас в сыру землю”»; пыщ. «Как покойника хороняют, песня специальная есть — вытьё называется»; шар. «Жена по мужу выла — и в избе, и на кладбище, когда привезут: “Не пора бы тебе, не времечко, / Тебе лежать бы на этой лавочке”»6 и др.

При этом в гнезде наблюдается как регулярное словообразование (ср., к примеру, мак. привывáть: «У нас все бабы привывáли, привывáньем Тимошино было знаменито. Привывáли на всех могилах:

“Ой да дорогой, ты мой любимый муж, / Разлетаются лебёдушки / Из родного да из гнёздышка, / И осталась я кокушечка…”»),
так и нерегулярное, ср. шар. Вы́ля, окт. Вытья́ ‘плакальщица’:

«Были и те, кто над гробом причитали, но в наше время уже не причитали. Старушки специальные причитали. Вы́ли их звали».
Причитания на кладбищах производились в подчеркнуто ритуализованной форме, «аффектированным» звуком: «Но вот слышатся тяжелые вздохи, которые вдруг заменяются громким:

“О-о-ой, да свет...” И полился заунывный, хватающий за сердце напев-плач. А чрез некоторое время, как разбуженный, заплакал и другой такой же голос, а там третий. И на большое расстояние кругом оглашается мирная сельская окрестность обычным для нее стоном-воплем».7

Ср. в высказываниях наших информантов:

«Идешь по кладбищу — и такой душераздирающий вой»; «Ревýн в Тимошине, вой до небес стоял»; «Привывáли так, штё окна дрожали. А как тихо будешь привывáть? Мёртвые штёб услышали…» (Макарьев).

Последнее замечание очень точно — и признается исследователями как целеполагание ритуала, ср.: «голошение… отличается особенно интенсивным, напряженным звучанием…, и это… объясняется адресованностью ритуала и самого голоса иному, нездешнему миру».8
При этом коммуникация с иным светом не единственная цель погребального голошения.

Среди таких целей следует еще назвать эмотивную — изживание собственного горя (что сформулировано в поморском народном речении.

«Вопить — гореванье утешить»9) и социальную — отдавание почестей ушедшему, возвеличивание его (особенно если учесть, что чаще всего выли по старикам, переходящим в категорию умерших предков — защитников и покровителей рода). При этом эмотивную функцию, кажется, язык выводит на первый план: адресация «тому свету» выходит за пределы обычного коммуникативного акта, поскольку глаголы вопить, выть и прочие употребляются безадресно (конструкции типа выть по покойнику называют «объект вытья», но они являются непереходными), а внутри этого акта акцентируется выражение отчаянной в своей «некоммуникативности» эмоции скорби.»

Верховья Меры и Шачебольский стан.

Тут оказалось, что предки Васки Шемтолгая происходят с верховьев реки Мера, с: «Села Воронье в Шачебольском стану на реке Мере». Интересно что на 1672 в Вороньем было аж:

«Три церкви Нерукотв. Образа с 2 приделами Живонач. Троицы и Казанския, да придел на верху Николая чуд., другая церковь Бориса и Глеба с приделами ап. Иоанна Богослова, благ. князя Владимира, третья ветхая церковь св. муч. Параскевы с приделом св. муч. Гликерии.»

Выходит, верховья Меры до первой половины XVIII века, включительно, входили в состав нашего древнего Шачебольского стана (Буйского уезда) с центром, по-видимому, в Сумароково (бывшее Теляково).

Воронье находится в верховьях Меры, там совсем рядом водораздел Меры, Андобы и Шачи. По безымянной речушке, притоку Меры, можно волоком попасть на Ломинку и далее к погосту Спас-Верховье Шачебальском, или Пичеж и далее в Исупово в Андобском стане, и далее прямо в Шачу.

Как пишет Васка:

«Традиционный старый мерянский путь от Буя к Волге по Шаче и Мере был обусловлен не только удобством сплава или ориентации по рекам, но и желанием обойти подальше административный центр власти — Кострому. Наши люди шли на заработки, далеко не всегда с разрешения своего барина. Встречаться с начальством и служивыми людьми - лишний головняк...

Вороньё оказывалось на пересечении этого потока с казённым трактом с Костромы на Галич. Здесь была перекладная станция для служивых. И вместе с тем — пристани для простого люда. Такое соседство оказывалось проблемным. Не всякий барин проезжал Вороньё "беспошлинно" )) Иной и голову складывал... В середине XIX века село считалось лихим, разбойничьим.»

От Вороньего до Сумароково всего каких-то 25 км по прямой. Так что недаром нас называют «Братья Малышевы», вполне возможно мы с ним дальние-дальние родственники, на уровне XIV-XVI вв..). 😄

КАК ГРИГОРИЙ МЕЛЬНИЧЕНКО составлял словарь
Знаменитый (в узких кругах, к сожалению) и активно используемый любителями народных говоров (и мною в том числе!) «Ярославский областной словарь» – итог целенаправленной и последовательной работы ярославских исследователей во главе с Григорием Григорьевичем Мельниченко (1907-1995). Первый том словаря предваряется введением, в котором объяснены принципы работы ученых по подготовке издания.

Так, там объяснено, какие слова отбирались в словарь:

1) специфически местные слова, требующие перевода на литературный язык: бурак — берестяной сосуд цилиндрической формы для жидкостей; вотра — корм для скота; глобочка — тропинка; вьюша — чайка; додон — петух и т. п.;
2) слова, которые в местных говорах имеют не то значение, что в литературном языке: грохот — сенная корзина; застать — загнать животное в хлев или заступиться за кого-нибудь; мост — сени; самолёт — вид старинного плуга и т. п.;
3) слова, отличающиеся своим составом от соответствующих
эквивалентов литературного языка: взамуж — замуж, взойти — войти, воспитомка — воспитанница, гусиха — гусыня и т. п.;
4) слова, которые претерпели те или иные устойчивые изменения в их звуковом облике: мчела — пчела, гля — для, ковды — когда, николды — никогда и т. п.

О ростовском самолете
Фото - Вики