А помните классный психологический сериал, в котором жесткий психолог, которого играл красавец-актер, не нянчился с клиентами, не гладил по головке, а жестко вскрывал им мозг и прям провоцировал на изменения? Оказалось, что провокативный подход, который практиковал герой, действительно существует. А Ольга (сейчас познакомлю, не переживайте) в нем не только очень сильна, но и вполне реальна.
Сначала читаешь и удивляешься постам: «Да как она смеет так писать?!" А потом понимаешь — это же прям дословно твои диалоги с подругами про «ну он же меня любит, просто вот сейчас занят». Только без дружеских оправданий.
Она как тот самый киногерой-психолог в кадре — включает прожектор и светит прямо в глаза, пока ты еще пытаешься промямлить: «но это же особый случай». Любопытно, но это реально работает!
Ну и конечно, ловите: тут все твои триггеры наизнанку выворачивают и на конкретных примерах показывают. Потому что, как и в кино, в жизни все уже было, и на все уже есть ответ. Осталось подписаться и узнать его.
Сначала читаешь и удивляешься постам: «Да как она смеет так писать?!" А потом понимаешь — это же прям дословно твои диалоги с подругами про «ну он же меня любит, просто вот сейчас занят». Только без дружеских оправданий.
Она как тот самый киногерой-психолог в кадре — включает прожектор и светит прямо в глаза, пока ты еще пытаешься промямлить: «но это же особый случай». Любопытно, но это реально работает!
Ну и конечно, ловите: тут все твои триггеры наизнанку выворачивают и на конкретных примерах показывают. Потому что, как и в кино, в жизни все уже было, и на все уже есть ответ. Осталось подписаться и узнать его.
Telegram
Психолог Прокопова Ольга
Так, ну погнали! Заранее предупреждаю - узнав себя не расстраиваемся и не паникуем, так как это обратимо при должном воздействии!
Вы не влюбляетесь «не в тех», вашим выбором управляют незажившие травмы. Любовь - это не всегда про другого. Выбор партнера…
Вы не влюбляетесь «не в тех», вашим выбором управляют незажившие травмы. Любовь - это не всегда про другого. Выбор партнера…
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Сила контекста.
Pims выпустил скандальную рекламу, в которой девушку парень силой вжимает в витрину, задирает юбку и по-хозяйки хватает за все, что можно. Если посмотреть со звуком, будет слышно, как девушка тяжело дышит и в самом конце коротко вскрикивает. Крупный план на лицо, монтажная склейка, все начинается по новой.
Вся моя лента кипит от возмущения и призывает компанию как минимум извиниться за нормализацию домогательств. Но только кто нам сказал, что перед нами именно домогательства? Все, что мы видим, – короткая сцена снятого на крупных планах животного лапания. Так? Или нет?
Нет, ведь нам не сказали и обратного. Что перед нами влюбленные, которые для остроты ощущений решили заняться страстным сексом на публике. Или бдсмщики, которые пробуют новую ролевую игру. А может, люди, которые за восемь лет брака наскучили друг другу в постели настолько, что пришлось обращаться к психологу – грузному, пожилому мужчине с грязными волосами и одышкой – и теперь по его совету делают вот это, возвращают в стерильную сексуальную жизнь спонтанность и хаос.
И в ближайшее время мы, конечно, услышим, что компания имела в виду второе – секс по взаимному согласию, а не уличное насилие. Но в это сложно поверить. Скорее, все было так. Бренд намеренно согласовал провокационный ролик, в котором оба прочтения были заложены изначально. Если кто не знает, Pims раскрутились в соцсетях и прекрасно знают, что комментарии – любые – топливо для алгоритма. Как и отметки в чужих постах. Именно поэтому нам намеренно не дали контекста.
Но контекст существует всегда, его не может не быть, он все равно возникнет сам собой. И сегодня контекст оказался таким.
Десятки мужчин уже который месяц лапают девушек на улицах Москвы, а их наставник подстрекает уводить женщин в туалет и принуждать к сексу. На этом фоне реклама Pims выглядит как буквальная экранизация происходящего. Мужчина в рекламе – один из харассеров секты Лесли, а девушка – жертва уличных домогательств, и развидеть эту трактовку теперь невозможно.
Pims выпустил скандальную рекламу, в которой девушку парень силой вжимает в витрину, задирает юбку и по-хозяйки хватает за все, что можно. Если посмотреть со звуком, будет слышно, как девушка тяжело дышит и в самом конце коротко вскрикивает. Крупный план на лицо, монтажная склейка, все начинается по новой.
Вся моя лента кипит от возмущения и призывает компанию как минимум извиниться за нормализацию домогательств. Но только кто нам сказал, что перед нами именно домогательства? Все, что мы видим, – короткая сцена снятого на крупных планах животного лапания. Так? Или нет?
Нет, ведь нам не сказали и обратного. Что перед нами влюбленные, которые для остроты ощущений решили заняться страстным сексом на публике. Или бдсмщики, которые пробуют новую ролевую игру. А может, люди, которые за восемь лет брака наскучили друг другу в постели настолько, что пришлось обращаться к психологу – грузному, пожилому мужчине с грязными волосами и одышкой – и теперь по его совету делают вот это, возвращают в стерильную сексуальную жизнь спонтанность и хаос.
И в ближайшее время мы, конечно, услышим, что компания имела в виду второе – секс по взаимному согласию, а не уличное насилие. Но в это сложно поверить. Скорее, все было так. Бренд намеренно согласовал провокационный ролик, в котором оба прочтения были заложены изначально. Если кто не знает, Pims раскрутились в соцсетях и прекрасно знают, что комментарии – любые – топливо для алгоритма. Как и отметки в чужих постах. Именно поэтому нам намеренно не дали контекста.
Но контекст существует всегда, его не может не быть, он все равно возникнет сам собой. И сегодня контекст оказался таким.
Десятки мужчин уже который месяц лапают девушек на улицах Москвы, а их наставник подстрекает уводить женщин в туалет и принуждать к сексу. На этом фоне реклама Pims выглядит как буквальная экранизация происходящего. Мужчина в рекламе – один из харассеров секты Лесли, а девушка – жертва уличных домогательств, и развидеть эту трактовку теперь невозможно.
Заметила, что слово «модный» умерло. Ушло в мир, где теперь живут «гламур», «пейджер» и «тумблер». Сегодня никто не хочет быть модным, все хотят быть стильными.
В эпоху тиктока и рилзов, мода устаревает быстрее, чем успеваешь нажать «сохранить на доску» в Пинтересте. Пока Зара запускает новую коллекцию, инстаграм уже выносит её в архив. Тренд не живёт, он мигает. Как свет от пробитой лампы в подъезде — ещё секунда, и темнота.
И вот тут начинается великая игра в стиль. Чтобы быть не похожими на чужую копию, модники надевают пиджак задом наперёд, бусы на голову, лифчики на лодыжки и пытаются убедить всех, что так и было задумано. Это просто их стиль. Если честно, я не понимаю, как эти люди не устают от себя даже не эстетически, а физически: они выглядят так, как будто им приходится каждый день переснимать свою уникальность по десять раз с разных ракурсов.
Но и тут ловушка: в итоге инстаграм полон необычных, а Тикток – уникальных. Каждый второй теперь не такой, как все. Но выходит, что снова — как все. На этом фоне люди бегут в минимализм. Белая футболка, чистые линии, дом без декора и лента без шума. Им все равно, что они одеваются похоже друг на друга, им наплевать, что их тихий манифест – теперь тоже в тренде.
Может, пора уже признать: мы в ловушке зеркал, где каждый стиль — это отражение страха потеряться. Ведь впервые в истории всем настолько важно, как они выглядят.
А слово «модный» просто не выдержало давления и лопнуло, как строчка на синем трикотажном свитере помощницы Миранды Пристли.
В эпоху тиктока и рилзов, мода устаревает быстрее, чем успеваешь нажать «сохранить на доску» в Пинтересте. Пока Зара запускает новую коллекцию, инстаграм уже выносит её в архив. Тренд не живёт, он мигает. Как свет от пробитой лампы в подъезде — ещё секунда, и темнота.
И вот тут начинается великая игра в стиль. Чтобы быть не похожими на чужую копию, модники надевают пиджак задом наперёд, бусы на голову, лифчики на лодыжки и пытаются убедить всех, что так и было задумано. Это просто их стиль. Если честно, я не понимаю, как эти люди не устают от себя даже не эстетически, а физически: они выглядят так, как будто им приходится каждый день переснимать свою уникальность по десять раз с разных ракурсов.
Но и тут ловушка: в итоге инстаграм полон необычных, а Тикток – уникальных. Каждый второй теперь не такой, как все. Но выходит, что снова — как все. На этом фоне люди бегут в минимализм. Белая футболка, чистые линии, дом без декора и лента без шума. Им все равно, что они одеваются похоже друг на друга, им наплевать, что их тихий манифест – теперь тоже в тренде.
Может, пора уже признать: мы в ловушке зеркал, где каждый стиль — это отражение страха потеряться. Ведь впервые в истории всем настолько важно, как они выглядят.
А слово «модный» просто не выдержало давления и лопнуло, как строчка на синем трикотажном свитере помощницы Миранды Пристли.
Те, кто говорят: настроение не зависит от внешних обстоятельств. А вы пробовали делать 10000 шагов, гуляя по Москве холодным летом двадцать пятого?
Я гуляла почти год и в метель, и в ливень, но то была зимняя метель, и весенний ливень, и нас все устраивало.
И что каждый день по одному и тому же маршруту? Спрашивал меня муж как будто не про прогулку. Да, каждый день.
Но в июне что-то сломалось. Температура воздуха зависла в диапазоне, морально недопустимом для лета, а небо стало серым, как перегоревший экран ноутбука, как пауза, повисшая над городом.
И на одной прогулке, когда я мечтала только об одном – вернуться домой и согреться сладким горячим чаем, которого не будет, потому что я не ем сахар, потому что сахар обнулит давшиеся так тяжело шаги, со мной случилось то, что некоторые люди называют прозрением. Мне начало казаться, что дождь льет уже из принципа, назло мне, моим мокрым кроссовкам, попыткам следовать ритуалу и самой выбирать настроение.
Природа пыталась показать и показала мне, что нельзя выбирать настроение, независимо ни от чего. Это мир диктует нам то, что у нас внутри. Не наоборот.
А миру плевать на наши мысли и намерения, он безразличен, как холодное лето двадцать пятого.
Я гуляла почти год и в метель, и в ливень, но то была зимняя метель, и весенний ливень, и нас все устраивало.
И что каждый день по одному и тому же маршруту? Спрашивал меня муж как будто не про прогулку. Да, каждый день.
Но в июне что-то сломалось. Температура воздуха зависла в диапазоне, морально недопустимом для лета, а небо стало серым, как перегоревший экран ноутбука, как пауза, повисшая над городом.
И на одной прогулке, когда я мечтала только об одном – вернуться домой и согреться сладким горячим чаем, которого не будет, потому что я не ем сахар, потому что сахар обнулит давшиеся так тяжело шаги, со мной случилось то, что некоторые люди называют прозрением. Мне начало казаться, что дождь льет уже из принципа, назло мне, моим мокрым кроссовкам, попыткам следовать ритуалу и самой выбирать настроение.
Природа пыталась показать и показала мне, что нельзя выбирать настроение, независимо ни от чего. Это мир диктует нам то, что у нас внутри. Не наоборот.
А миру плевать на наши мысли и намерения, он безразличен, как холодное лето двадцать пятого.
Как я полюбила Викторию Боню.
Разоблачительница 5G, адепт магического мышления и выпускница «Дома-2», у которой получилось, – так Интернет должен был запомнить Боню. Она была в шаге от волочковской комичности, даже ее подъем на Эверест вызывал улыбку: в нем было больше просмотров, чем метров над уровнем моря.
Но этим летом совершенно случайно и, я уверена, неожиданно даже для себя Боня перевернула игру. И теперь ее обожают все. В чем секрет? В ее златовласой дочке, ангелочке Энжи, смотреть на которую хочется бесконечно.
Попробую описать красоту Анджелины. Нет, даже пытаться не буду.
Анджелина – живая фигурка Братц, коричневый тинейджер с мелированием, одетый в микрошорты, атласный топ и мамины каблы. Она одновременно – щемящее воспоминание из 2005, и смешной зумер из 2025. Когда она говорит по-английски, выглядит флешбеком с Mtv нашего детства, когда на русском – миражом раннего «Дома 2». А когда – на русглише, в ней мерцает молодая Пэрис Хилтон и 18-летняя Ольга Бузова одновременно.
Но и это не все. Главный прикол сериала с дочкой – в драматургии. Боня с Энжи – просто самая обычная (ну ок, очень красивая и богатая) мама подростка, который постоянно пререкается, тырит мамины лабутены и сумки, красит волосы подружке в пенсионный рыжий и даже, возможно, курит. И Боня-мать ведет себя удивительно адекватно: внимательно слушает, мягко пытается переубедить, смеётся над ее шутками и, кажется, правда очень ее любит и страшно гордится.
И все, мы все влюбились. Любой рилз Вики и Энжи набирает миллионы, даже если там ничего не происходит, и каждый новый мы ждем, как серию «Дикого ангела».
Через экран мы наблюдаем игру в дочки-матери, оторваться от которой невозможно.
Разоблачительница 5G, адепт магического мышления и выпускница «Дома-2», у которой получилось, – так Интернет должен был запомнить Боню. Она была в шаге от волочковской комичности, даже ее подъем на Эверест вызывал улыбку: в нем было больше просмотров, чем метров над уровнем моря.
Но этим летом совершенно случайно и, я уверена, неожиданно даже для себя Боня перевернула игру. И теперь ее обожают все. В чем секрет? В ее златовласой дочке, ангелочке Энжи, смотреть на которую хочется бесконечно.
Попробую описать красоту Анджелины. Нет, даже пытаться не буду.
Анджелина – живая фигурка Братц, коричневый тинейджер с мелированием, одетый в микрошорты, атласный топ и мамины каблы. Она одновременно – щемящее воспоминание из 2005, и смешной зумер из 2025. Когда она говорит по-английски, выглядит флешбеком с Mtv нашего детства, когда на русском – миражом раннего «Дома 2». А когда – на русглише, в ней мерцает молодая Пэрис Хилтон и 18-летняя Ольга Бузова одновременно.
Но и это не все. Главный прикол сериала с дочкой – в драматургии. Боня с Энжи – просто самая обычная (ну ок, очень красивая и богатая) мама подростка, который постоянно пререкается, тырит мамины лабутены и сумки, красит волосы подружке в пенсионный рыжий и даже, возможно, курит. И Боня-мать ведет себя удивительно адекватно: внимательно слушает, мягко пытается переубедить, смеётся над ее шутками и, кажется, правда очень ее любит и страшно гордится.
И все, мы все влюбились. Любой рилз Вики и Энжи набирает миллионы, даже если там ничего не происходит, и каждый новый мы ждем, как серию «Дикого ангела».
Через экран мы наблюдаем игру в дочки-матери, оторваться от которой невозможно.
Половина каналов в моей ленте теперь говорит голосом, который я узнаю безошибочно, как панчи похожих друг на друга анекдотов из детства. Это голос Чата джипити. Даже не знаю, аутить ли эти каналы, учитывая, что большинство из их авторов – авторитетные ребята, которые гордятся тем, что круто пишут.
Когда я встречаю приметы ИИ-шного текста, то немного содрогаюсь, ведь все это вижу не только я – это понимают все читатели, но делают вид, что всех все устраивает. Да, нам тут пишет не человек. Но какая разница? В целом похоже, а иногда и точнее по смыслу.
И вот парадокс, который я не могу перестать обжевывать: ИИ, который должен был, по идее, помочь тем, кто не умеет писать – теперь помогает настолько убедительно, что начинает замещать умеющих. Сценаристы, журналисты, копирайтеры, эссеисты и люди, которые когда-то назывались поэтами, пока не нашли работу копирайтерами, – первыми стоят в очереди на замену.
А теперь сравните это с профессией, скажем, фрезеровщика, которого ИИ в ближайшем будущем не сможет заменить. Просто потому что у ИИ нет рук.
Искусственный интеллект, вопреки всем футуристическим прогнозам 80-х, по крайней мере в ближайшие годы, не заменит людей, делающих тяжелую работу, – он придет (уже пришел) за креативщиками, которые добровольно отдадут ему свою, еще и порадуются, что он выполняет ее быстрее.
Так что да — если ты фрезеровщик, станочник, сантехник или сварщик, то ты уже победил, а если посредственный телеграмер – самое время задуматься о реальной профессии. Мне кажется, новость о том, что к 2030 году на производствах станков и робототехники появится 15000 специалистов ровно об этом. Это значит, что писателей и сценаристов станет ровно на 15000 меньше.
Когда я встречаю приметы ИИ-шного текста, то немного содрогаюсь, ведь все это вижу не только я – это понимают все читатели, но делают вид, что всех все устраивает. Да, нам тут пишет не человек. Но какая разница? В целом похоже, а иногда и точнее по смыслу.
И вот парадокс, который я не могу перестать обжевывать: ИИ, который должен был, по идее, помочь тем, кто не умеет писать – теперь помогает настолько убедительно, что начинает замещать умеющих. Сценаристы, журналисты, копирайтеры, эссеисты и люди, которые когда-то назывались поэтами, пока не нашли работу копирайтерами, – первыми стоят в очереди на замену.
А теперь сравните это с профессией, скажем, фрезеровщика, которого ИИ в ближайшем будущем не сможет заменить. Просто потому что у ИИ нет рук.
Искусственный интеллект, вопреки всем футуристическим прогнозам 80-х, по крайней мере в ближайшие годы, не заменит людей, делающих тяжелую работу, – он придет (уже пришел) за креативщиками, которые добровольно отдадут ему свою, еще и порадуются, что он выполняет ее быстрее.
Так что да — если ты фрезеровщик, станочник, сантехник или сварщик, то ты уже победил, а если посредственный телеграмер – самое время задуматься о реальной профессии. Мне кажется, новость о том, что к 2030 году на производствах станков и робототехники появится 15000 специалистов ровно об этом. Это значит, что писателей и сценаристов станет ровно на 15000 меньше.
Очень сложно писать про то, что любишь. Гораздо легче – про то, что не понравилось, показалось бессмысленным и не оставило следа. В итоге какие-то самые милые мне вещи, самые важные впечатления остаются нерасказанными.
Я ничего не рассказывала про фестиваль в Выксе. Для меня он начался три года назад и запомнился как уютнейший, премилый и немного странный опыт, где выксунцы приглашают гостей к себе домой поесть лагман, а дети рассказывают свои истории так, как будто сразу говорят вербатимом – не город, а театр.
Выкса-фест был фабрикой по производству щемящего воспоминания из детства, которое можно описать словами жившей тут Петрушевской: «Так мелко, но так любимо!». До сих пор помню, как заканчивался спектакль Алины Насибуллиной с выксунскими школьниками. Дети брали нас за руки и вели за собой из школы – через дворики с малышами на великах и загорелыми жителями, которые глазели на нас из-под развевающегося на веревках белья. Мы заходили за гаражи, шли узкой тропой вниз – и совершенно неожиданно выходили на берег Оки. А по Оке, словно по сцене, проплывала маленькая моторная лодка. Двое в лодке держали плакат:
«Так мелко, но так любимо!»
Но потом фестиваль стал большим. В прошлом году здесь, прямо в городском парке поставили оперу, которая спокойно могла соревноваться на главных театральных фестивалях. Но вот это волшебное выксунское чувство, описанное Петрушевской, осталось. Мой муж плакал, когда смотрел эту оперу. Ведь она тоже была про самих про выксунцев и главный выксунский миф: братьев Баташевых, театр Шепелева и Сухово–Кобылина, который написал про Выксу всего лишь строчку, но остался здесь навсегда.
В этом году фестиваль стал по-настоящему огромным, как Бразильский карнавал, с детским шествием, мерцающими концертами по всему городу, тысячами посетителей и программой, пройти которую целиком просто невозможно. Но и не нужно, ведь лучше приехать сюда еще и еще раз. Спасибо Юрию Сапрыкину, авторам и команде фестиваля за умение создать нечто действительно большое, сохранив при этом такую родную выксунскую душу.
Я ничего не рассказывала про фестиваль в Выксе. Для меня он начался три года назад и запомнился как уютнейший, премилый и немного странный опыт, где выксунцы приглашают гостей к себе домой поесть лагман, а дети рассказывают свои истории так, как будто сразу говорят вербатимом – не город, а театр.
Выкса-фест был фабрикой по производству щемящего воспоминания из детства, которое можно описать словами жившей тут Петрушевской: «Так мелко, но так любимо!». До сих пор помню, как заканчивался спектакль Алины Насибуллиной с выксунскими школьниками. Дети брали нас за руки и вели за собой из школы – через дворики с малышами на великах и загорелыми жителями, которые глазели на нас из-под развевающегося на веревках белья. Мы заходили за гаражи, шли узкой тропой вниз – и совершенно неожиданно выходили на берег Оки. А по Оке, словно по сцене, проплывала маленькая моторная лодка. Двое в лодке держали плакат:
«Так мелко, но так любимо!»
Но потом фестиваль стал большим. В прошлом году здесь, прямо в городском парке поставили оперу, которая спокойно могла соревноваться на главных театральных фестивалях. Но вот это волшебное выксунское чувство, описанное Петрушевской, осталось. Мой муж плакал, когда смотрел эту оперу. Ведь она тоже была про самих про выксунцев и главный выксунский миф: братьев Баташевых, театр Шепелева и Сухово–Кобылина, который написал про Выксу всего лишь строчку, но остался здесь навсегда.
В этом году фестиваль стал по-настоящему огромным, как Бразильский карнавал, с детским шествием, мерцающими концертами по всему городу, тысячами посетителей и программой, пройти которую целиком просто невозможно. Но и не нужно, ведь лучше приехать сюда еще и еще раз. Спасибо Юрию Сапрыкину, авторам и команде фестиваля за умение создать нечто действительно большое, сохранив при этом такую родную выксунскую душу.
Иногда я думаю: а что если бы кого-то из любимых можно было оцифровать? Не как в ChatGPT, который имитирует чужой голос, а по-настоящему. Что если бы можно было загрузить сознание человека в телефон, чтобы он врывался, скажем, в приложение такси и возмущался: «Тебе рассказать историю о том, как и зачем были придуманы ремни безопасности?»
17 июля выходит «Нейробатя» – фантастическая комедия, в которой происходит ровно это: гениальный айтишник (Денис Власенко) тестирует нейросеть, способную переселять сознание в технику. Он загружает разум своего отца – бывшего главаря ОПГ – в бытовую электронику.
И вот теперь отец скачет из устройства в устройство: воспитывает, командует, наставляет. Всё это одновременно трогательно, странно и узнаваемо – как будто уже происходило у тебя в голове (или телефоне).
Каст? Абсолютный коктейль цифровой эпохи: Власенко, Wylsacom (да, тот самый – в кино), Ляпина, Трусова, Самбурская.
Возможно, это фильм о том, как выйти из родительского чата. А возможно – как остаться в нём навсегда.
С 17 июля в кино. Не пропустите.
17 июля выходит «Нейробатя» – фантастическая комедия, в которой происходит ровно это: гениальный айтишник (Денис Власенко) тестирует нейросеть, способную переселять сознание в технику. Он загружает разум своего отца – бывшего главаря ОПГ – в бытовую электронику.
И вот теперь отец скачет из устройства в устройство: воспитывает, командует, наставляет. Всё это одновременно трогательно, странно и узнаваемо – как будто уже происходило у тебя в голове (или телефоне).
Каст? Абсолютный коктейль цифровой эпохи: Власенко, Wylsacom (да, тот самый – в кино), Ляпина, Трусова, Самбурская.
Возможно, это фильм о том, как выйти из родительского чата. А возможно – как остаться в нём навсегда.
С 17 июля в кино. Не пропустите.
Больная тема блогеров, о которой никто не говорит. Люди до сих пор ошибочно полагают, что популярность автоматически равна богатству. Это больше не так. Особенно в России.
Инстаблогеры скоро (почти что) сравняются с иноагентами по статусу: они не смогут продавать рекламу в Инстаграме и совершенно непонятно, как будут зарабатывать на своей большой аудитории. У ютуберов ситуация чуть лучше: благодаря запрету, монетизация, наоборот, в России включилась, ведь теперь наша аудитория через vpn маскируется под зрителей из Италии и Австрии. Зато Ютуб теперь в ручном режиме может отключать рекламу из-за несоответствия рекламодателям (у меня так было). Это я еще молчу про Роскомнадзор, который скрутил рынок рекламы и выдает маркировку только правильным блогерам.
Популярность теперь ничего не стоит и непонятно зачем нужна. Но эта ситуация гораздо шире и не объясняется исключительно российскими запретами.
Сначала это случилось в музыке. Если раньше известность артиста означала, что он продал кому-то альбом, то теперь – что его прослушали в приложении по подписке, а артист получил за это какую-то мизерную часть. Потом индустрию развлечений перевернул Тикток, где можно было стать популярным за ночь. Но подписчики там ничего не стоили, потому что просмотры раздавались кому угодно.
Недавно наткнулась на видео, автор которого (музыкант) описывал парадоксальную ситуацию невозможности монетизации своей же аудитории на примере мема про гномов из Южного парка.
Как заработать на известности?
1. Стать известным.
2. ???????
3. Профит!
Это горькая правда. Популярность теперь бесплатная. Мне кажется, мы уже в шаге от того, что приложения начнут платить не создателям контента, а его потребителям – за просмотры и количество проведенного в приложении времени. И это совсем грустно, ведь создавать контент – сложно, а потреблять – легко.
Инстаблогеры скоро (почти что) сравняются с иноагентами по статусу: они не смогут продавать рекламу в Инстаграме и совершенно непонятно, как будут зарабатывать на своей большой аудитории. У ютуберов ситуация чуть лучше: благодаря запрету, монетизация, наоборот, в России включилась, ведь теперь наша аудитория через vpn маскируется под зрителей из Италии и Австрии. Зато Ютуб теперь в ручном режиме может отключать рекламу из-за несоответствия рекламодателям (у меня так было). Это я еще молчу про Роскомнадзор, который скрутил рынок рекламы и выдает маркировку только правильным блогерам.
Популярность теперь ничего не стоит и непонятно зачем нужна. Но эта ситуация гораздо шире и не объясняется исключительно российскими запретами.
Сначала это случилось в музыке. Если раньше известность артиста означала, что он продал кому-то альбом, то теперь – что его прослушали в приложении по подписке, а артист получил за это какую-то мизерную часть. Потом индустрию развлечений перевернул Тикток, где можно было стать популярным за ночь. Но подписчики там ничего не стоили, потому что просмотры раздавались кому угодно.
Недавно наткнулась на видео, автор которого (музыкант) описывал парадоксальную ситуацию невозможности монетизации своей же аудитории на примере мема про гномов из Южного парка.
Как заработать на известности?
1. Стать известным.
2. ???????
3. Профит!
Это горькая правда. Популярность теперь бесплатная. Мне кажется, мы уже в шаге от того, что приложения начнут платить не создателям контента, а его потребителям – за просмотры и количество проведенного в приложении времени. И это совсем грустно, ведь создавать контент – сложно, а потреблять – легко.
Сюрприз! Сегодня буду в «Утреннем развороте» у Марфы и Васи.
Поговорим про теорию мертвого интернета, романы с чатом джипити и ИИ-помойку.
В 10:30!
https://www.youtube.com/live/P_1Jbq50gW0?si=dUV4DAyiICsXA8rD
Поговорим про теорию мертвого интернета, романы с чатом джипити и ИИ-помойку.
В 10:30!
https://www.youtube.com/live/P_1Jbq50gW0?si=dUV4DAyiICsXA8rD
YouTube
Как работают военные врачи в России? Путин утвердил основы языковой политики России /Лазерсон, Панин
Поддержать Живой гвоздь:
с карт иностранных банков https://www.donationalerts.com/r/zhivgvozd
Boosty: https://boosty.to/zhivoygvozd
Криптокошелёк: bc1qmdt96xvsun9a8qxvgakfx9gqy4x72penx5rm2p
Trust Wallet: https://link.trustwallet.com/send?address=bc1qmdt9…
с карт иностранных банков https://www.donationalerts.com/r/zhivgvozd
Boosty: https://boosty.to/zhivoygvozd
Криптокошелёк: bc1qmdt96xvsun9a8qxvgakfx9gqy4x72penx5rm2p
Trust Wallet: https://link.trustwallet.com/send?address=bc1qmdt9…
Ностальгия – универсальный рецепт успеха русского дизайнера на западе. Причем, ностальгия может быть двух видов: по постоветской эстетике, гомоэротичным гопникам и трем сакральным полоскам или по исконно-посконному русскому стилю.
Но ведь русского стиля никогда и не существовало. Его придумали в 19 веке сразу как ностальгический миф, и он стал очень хорошо продаваться на западе, до и после революции.
Так что русский стиль очень быстро превратился в французский a la Russe и стал явлением западным: Сен Лоран, Лагерфельд, Гальяно и десятки других европейских дизайнеров создали в этом стиле не меньше коллекций, чем Денис Симачев, Ульяна Сергиенко и Алена Ахмадуллина. Сегодня бы такое сочли апроприацией. Но интересно другое.
Как так получилоcь, что исторически экспортные kokoshnik, kaftan и ushanka наши современные бренды начали воспроизодить в огромном количестве как раз после развода с западом? Почему у нас это вдруг перестало быть китчем, тем, что Ксения Собчак метко назвала термином «Рашн деревяшн» и стало каким-то дефолтным стилем новых русских недель мод? Почему все вдруг согласились, что одежда из магазина сувениров на Арбате – это хай фэшн? Это необъяснимо, как народная любовь к стебной песне про «Святую Русь – занозоньку». Но это факт.
Но ведь русского стиля никогда и не существовало. Его придумали в 19 веке сразу как ностальгический миф, и он стал очень хорошо продаваться на западе, до и после революции.
Так что русский стиль очень быстро превратился в французский a la Russe и стал явлением западным: Сен Лоран, Лагерфельд, Гальяно и десятки других европейских дизайнеров создали в этом стиле не меньше коллекций, чем Денис Симачев, Ульяна Сергиенко и Алена Ахмадуллина. Сегодня бы такое сочли апроприацией. Но интересно другое.
Как так получилоcь, что исторически экспортные kokoshnik, kaftan и ushanka наши современные бренды начали воспроизодить в огромном количестве как раз после развода с западом? Почему у нас это вдруг перестало быть китчем, тем, что Ксения Собчак метко назвала термином «Рашн деревяшн» и стало каким-то дефолтным стилем новых русских недель мод? Почему все вдруг согласились, что одежда из магазина сувениров на Арбате – это хай фэшн? Это необъяснимо, как народная любовь к стебной песне про «Святую Русь – занозоньку». Но это факт.