Увидел на канале AnthropoLOGS пост о Крейновиче и не смог пройти мимо. Довольно важный для меня автор, про которого выдался хороший момент написать.

Ерухим Абрамович Крейнович был преподавателем Николая Борисовича Вахтина — одного из лучших лекторов, чьи занятия я слушал в Европейском университете (реклама: он до сих пор ведёт курс по антропологии севера, всем советую прийти на вольнослушательство). Крейнович проводил своё поле в 1920-е годы на Сахалине: никто из родных не хотел его отпускать, ведь остров считался глухим и невероятно далёким местом, которое ассоциировалось с ссылкой и холодом, но всё же начинающий этнограф своего добился. В 1930-е, в годы репрессий и разгрома Института народов Севера, Крейнович каким-то невероятным образом получил разрешение заниматься полевыми исследованиями в ссылке на Колыме. Когда я спрашивал у Николая Борисовича, как это вообще было возможно, он отвечал, что Крейнович был невероятно светлым человеком и, по-видимому, смог договориться с администрацией лагеря о работе с юкагирами.

Крейнович был учеником Льва Штернберга — ещё одного ссыльного этнографа, которого отправили на Сахалин до революции, и чьё имя прочно связано с изучением острова. В книге "Нивхгу" Крейнович очень мило вспоминает, как учитель провожал его на Сахалин и махал вслед уходящему поезду:

Он обнял меня и поцеловал. Я посмотрел в доброе лицо своего учителя, и слезы выступили у меня на глазах— так я был тронут его просьбой (посетить могилы ссыльных в Александровске) и неожиданным поцелуем. Я быстро простился с друзьями, родными, вбежал в вагон и стал у окна, чтобы видеть провожающих. Поезд тронулся. Когда он пошел быстрее, за ним бежал лишь один человек и махал мне рукой. Это был беспредельно близкий и родной Лев Яковлевич

Очерки Крейновича о нивхах, коренном народе острова, стали для меня одними из первых прочитанных этнографических работ. Сегодня они кажутся несколько устаревшими, но всё равно интересны в том числе с точки зрения истории советской антропологической мысли. В своих исследованиях Крейнович пытался опираться на эволюционистский подход, который проповедовал Штернберг, однако часто сталкивался с его ограниченностью: ритуалы и обряды нивхов он относил к "пережиткам", усложняющим жизнь, а в охоте или строительстве жилья находил выдающееся мастерство, по многим параметрам превосходящее европейское. Классическая схема эволюционизма не позволяла ему разрешить эти противоречия, и, несмотря на развивавшиеся в это время прогрессивные модели Франца Боаса и Владимира Богораза, Крейнович не был готов полностью от неё отказаться, но предпринимал попытки переосмыслить:

Собранные факты не дают мне покоя. Как- то не могу их осмыслить. С одной стороны, у нивхов выявляются блестящие знания поверхности Земли. С другой стороны, Сахалин животное, а землетрясения вызываются тем, что оно меняет положение, когда ему надоедает лежать. Как объяснить это несоответствие? <...> Сахалин во время землетрясений трясется. Разве это явление не говорит о том, что он живое существо? Разве неживое существо может трястись? Объяснив шевеление Сахалина во время землетрясений явлениями, наблюдаемыми ими у животных, древние нивхи потом определили, где находится его «голова», а где — «хвост». Признание Сахалина колоссальным зверем, с нашей точки зрения, является абсурдом, заблуждением. Но как иначе могли отдаленнейшие предки нивхов, жившие в условиях каменного века, объяснить причину его шевелений? Как?

В целом, очень советую почитать "Нивгху". Не будет преувеличением сказать, что именно с Крейновича и, следом за ним, с Николая Борисовича Вахтина началось моё увлечение антропологией и Сахалином. Кстати, книгу ныне трудно найти — она стала библиографической редкостью. Во время полевых работ мне подарили экземпляр библиотеки Анивы, так как там оказался лишний, но я решил переподарить её своему научному руководителю. Так что снова ищу, если вдруг кому-то попадётся — дайте знать)

К слову, сама книга. Мало ли соберётесь на Сахалин и нужно будет подготовиться!

​​Кстати о светских культах - Сахалин, кажется, не зря так явственно сформировал в архитектурном ансамбле российский идеологический комплекс...

(А я ведь недорассказал об этом ансамбле, там помимо церкви с голубыми куполами посередине и мемориально-музейного комплекса "Победа" слева, справа имеется ещё одно здание - музей "Россия моя история". По-моему более выпуклого воплощения современной идеологии сложно представить)

... так вот, именно здесь у российских государственных культов, помимо советского коммунизма, был ещё один предшественник - японский "тенноизм". Во дворе краеведческого музея стоит один из последних храмов этого культа:

Павильон «Госинэйхоандан» располагался во дворе японской начальной школы, открытой в октябре 1925 года в селе Мерей (после 1945 г. — поселок Пригородное Корсаковского района). В период японского губернаторства на южном Сахалине в подобных школьных павильонах хранились портрет императора Японии и Императорский Указ об образовании. Это являлось частью государственной политики «тенноизма» воспитания молодого поколения в духе поклонения императору («тенно»), веры в божественное происхождение и священность Японской империи, культа предков, обожествления героев.

И, пожалуй, современный российский культ ближе скорее к японскому предшественнику...

Интересная в своём роде карта. С одной стороны интересно, что в 1860 году разнообразие языков в Северной Америке было выше чем теперь, с другой стороны интересно, что она игнорирует индигенные языки, скрывая их в категории others, и фактически является лишь картой языков европейских переселенцев.

#ялюблюкарты, но такие не оч

​​Ещё одна экспозиция Сахалинского краеведческого музея, совсем небольшая, зато очень яркая - посвящённая сахалинским корейцам. Помимо собственно исторического и антропологического интереса, скажу, что методически она выполнена тоже очень хорошо: всего один небольшой зал, в основном фотографические и текстовые материалы, однако, показана и история, и культурная и хозяйственная жизнь корейцев, в своих самых интересных и ярких проявлениях.

Здесь и трагические страницы - советская депортация корейцев, в том числе с Северного Сахалина, и история эксплуатации во времена японского Карафуто. Впрочем, причины по которым корейцы, в отличие от японцев, остались в СССР, уклончиво названы "геополитическими затруднениями", хотя фактически советская власть их просто не отпустила. Культура и хозяйство: добыча морской капусты, огородничество и садоводство (тут я смог сравнить с тем, что слышал сам), макет приусадебного участка (неожиданно!) и даже макеты самых известных корейских блюд, которые и сейчас очень популярны, в том числе среди русского населения. А ещё история волны культурного возрождения в Перестройку и позже, появления корейских газет и телепередач.

В целом, это очень важная для Сахалина тема, и несмотря на отъезд многих корейцев в Южную Корею, они всё ещё очень заметная часть населения Сахалина, и ещё более заметная - Южно-Сахалинска. Такая маленькая экспозиция, конечно, не отражает эту важную роль, на фоне огромных залов обычной исторической и краеведческой тематики, но всё-таки позволяет увидеть культурное и историческое разнообразие острова.

Не смог пройти мимо аниме Остров Джованни (2014) не очень известного режиссёра Нисикубо Мидзухо. Фильм посвящён самому драматическому периоду истории Сахалина и Курил - второй половины сороковых, когда островами перед окончанием Второй Мировой овладел Советский Союз, и вслед за государственной принадлежностью там постепенно менялось и население.

Два школьника брата, из семьи японцев с острова Шикотан, внезапно оказываются перед фактом, что Япония капитулировала и перестала быть непобедимой империей, но вместо американских оккупантов на их отдалённый остров пришли советские. Они грабят местных жителей, занимают их дома, но в то же время многие советские военные стараются помогать местным. Японские дети делят одну школу с советскими, постепенно они начинают вместе играть, узнают песни друг друга. Герои подружились с дочкой советского майора - Таней. Сюжет дальше пересказывать не буду, впереди там будет ещё много разного трагического и наоборот, вселяющего надежду и человечного. В фильме показан и Сахалин, и советский лагерь там, и отправка местных японцев на Хоккайдо, и сахалинские корейцы, которые хоть и помнят зло своих бывших хозяев и завидуют, что те отправляются домой, всё равно помогают мальчикам и их учительнице.

Это печальный, но трогательный и вдохновляющий фильм, который показывает те события как общую историю для современных сахалинцев и японцев, историю, где можно найти хорошее, не забывая и сожалея о плохом, и использовать её как ресурс для строительства новых отношений. В фильме есть плохие события, и нет плохих людей, есть непреодолимые бедствия, разъединяющие семьи и друзей, но есть и простая человеческая жизнь, которая есть и у простых рыбаков, и у суровых военных, есть уверенность, что люди не должны враждовать даже посреди вражды государств, политиков и армий.

Пишут, что история в фильме имеет реальную основу, и может быть даже в биографии режиссёра, тем более, что его фамилия совпадает с названием одного из поселений японского Сахалина. Что ж, если весь сюжет, или хотя бы часть, действительно правда, то это трогательно и вдохновляюще вдвойне.

#фильм@AnthropoLOGS

В комментариях обсуждали бретонцев, а тут наткнулся на такой плакат "Бретань для бретонцев" 1912 года. Бретонский гордец хорош!

Серии фарфоровых "национальных типов" Императорского фарфорового завода многие знают, статуэтки оттуда часто выставляются на различных экспозициях, например, я писал о них в связи с выставкой в Эрмитаже, а ещё другой вариант выставлялся на выставке "Многонародная Россия" в Кунсткамере, но вот куда это направление зашло в советское время, пожалуй, не знал. А "национальные" статуэтки с архаизирующим колоритом продолжали делать на Ленинградском фарфоровом заводе и во второй половине XX века, возможно, и сейчас продолжают.

(Якутка с севрюгой, экспозиция Долинского краеведческого музея)

​​Вот, кстати, про оппозицию хлеба и риса писал ещё Чехов в "Острове Сахалин":

То, что было сказано о пище и одежде гиляков, относится и к айно, с тою лишь прибавкой, что недостаток риса, любовь к которому айно унаследовали от прадедов, живших когда-то на южных островах, составляет для них серьезное лишение; русского хлеба они не любят

Столкновение хлебного и рисового мира.

Фото: айны за трапезой, правда, на Хоккайдо, 1906 год.

​​Приобрёл интересную книгу "История сахалинских переселений" сахалинского историка Виктора Щеглова. В книге рассматриваются этапы и изменения политики российского/советского государства по заселению Сахалина жителям европейских областей государства. Немного странным выглядит уход от рассмотрения событий после Второй Мировой, когда довольно долго на Сахалине использовались как рабочая сила прежние японские поселенцы, также как и не рассматривается отдельно проблема сахалинских корейцев. Но в остальном это интересный и статистически насыщенный рассказ, из которого я уже узнал то там, то сям читая что понравится, что Хрущев сравнивал Сахалин с Сочи (это вообще распространённая легенда среди сахалинцев), что во второй половине 20 века население острова сменилось чуть не четыре раза (естественно не полностью, но обратная миграция переселенцев была очень большой, хотя и перекрывалась новыми волнами), и что российско-раннесоветская историография понимала термин колонизация исключительно в значении "переселенческая колонизация", а потом и вовсе термин стал неугоден. Вообще обзор российских колонизационных исследований в начале книги очень интересный, и ему, пожалуй, не хватает только постановки этой проблемы в мировой контекст, где концепт колонизации чаще понимается как проблема господства, чем "освоения" и "заселения". Жаль, что не прочитал эту книгу месяц назад, когда писал реплику в обсуждение по колонизации Севера, кое на что можно было бы взглянуть под другим углом)

#книги