Forwarded from Тесты | по русскому языку и литературе (Озода Шухратовна)
Определите произведение Достоевского, в котором трагические вопросы героев заключают в себе идейный смысл произведения.
«Я под колеса брошусь, я вас не пущу уезжать. Да нет, что же это в самом деле такое? По какому праву все это делайся?»
«Я под колеса брошусь, я вас не пущу уезжать. Да нет, что же это в самом деле такое? По какому праву все это делайся?»
Anonymous Poll
28%
«Идиот»
16%
«Братья Карамазовы»
15%
«Преступление и наказание»
41%
«Бедные люди»
Forwarded from Музеи Ф.М. Достоевского в Старой Руссе
<...> он запомнил один вечер, летний, тихий, отворенное окно, косые лучи заходящего солнца (косые-то лучи и запомнились всего более), в комнате в углу образ, пред ним зажженную лампадку, а пред образом на коленях рыдающую как в истерике, со взвизгиваниями и вскрикиваниями, мать свою, схватившую его в обе руки, обнявшую его крепко до боли и молящую за него Богородицу, протягивающую его из объятий своих обеими руками к образу как бы под покров Богородице… Алеша запомнил в тот миг и лицо своей матери: он говорил, что оно было исступленное, но прекрасное, судя по тому, сколько мог он припомнить".
Ф.М. Достоевский. "Братья Карамазовы".
Ил.: И.С. Глазунов. Софья Ивановна Карамазова.
Ф.М. Достоевский. "Братья Карамазовы".
Ил.: И.С. Глазунов. Софья Ивановна Карамазова.
Forwarded from Комьюнити «Достоевка и Партнёры»
#достоевскийпопонедельникам
5 мая 1849 года был арестован автор романа «Бедные люди» и повести «Двойник», 27-летний писатель Фёдор Достоевский. Он был взят под стражу одновременно с остальными участниками собраний у Михаила Буташевича-Петрашевского и вместе с двадцатью из них был приговорен к расстрелу.
Несостоявшаяся казнь петрашевцев, и в их числе Достоевского — о смягчении приговора осуждённым было объявлено, когда они уже стояли на эшафоте,— один из самых известных эпизодов из жизни Фёдора Михайловича. О составе его преступления вспоминают гораздо реже. Достоевский был признан виновным в чтении и распространении письма Белинского Гоголю, высказываниях против цензуры и недонесении на других членов кружка. Этих преступлений оказалось довольно для вынесения смертного приговора, пусть и заменённого на каторгу, в случае Достоевского — четырехлетнюю.
Из показаний Фёдора Достоевского, май 1849 года: «Мне объявили только, что я брал участие в общих разговорах у Петрашевского, говорил вольнодумно и что, наконец, прочёл вслух литературную статью: "Переписку Белинского с Гоголем". <...> Я говорил об цензуре, об её непомерной строгости в наше время и сетовал об этом; ибо чувствовал, что произошло какое-то недоразумение, из которого и вытекает натянутый, тяжёлый для литературы порядок вещей. Мне грустно было, что звание писателя унижено в наше время каким-то тёмным подозрением и что на писателя, уже заранее, прежде чем он написал что-нибудь, цензура смотрит как будто на какого-то естественного врага правительству и принимается разбирать его рукопись уже с очевидным предубеждением».
5 мая 1849 года был арестован автор романа «Бедные люди» и повести «Двойник», 27-летний писатель Фёдор Достоевский. Он был взят под стражу одновременно с остальными участниками собраний у Михаила Буташевича-Петрашевского и вместе с двадцатью из них был приговорен к расстрелу.
Несостоявшаяся казнь петрашевцев, и в их числе Достоевского — о смягчении приговора осуждённым было объявлено, когда они уже стояли на эшафоте,— один из самых известных эпизодов из жизни Фёдора Михайловича. О составе его преступления вспоминают гораздо реже. Достоевский был признан виновным в чтении и распространении письма Белинского Гоголю, высказываниях против цензуры и недонесении на других членов кружка. Этих преступлений оказалось довольно для вынесения смертного приговора, пусть и заменённого на каторгу, в случае Достоевского — четырехлетнюю.
Из показаний Фёдора Достоевского, май 1849 года: «Мне объявили только, что я брал участие в общих разговорах у Петрашевского, говорил вольнодумно и что, наконец, прочёл вслух литературную статью: "Переписку Белинского с Гоголем". <...> Я говорил об цензуре, об её непомерной строгости в наше время и сетовал об этом; ибо чувствовал, что произошло какое-то недоразумение, из которого и вытекает натянутый, тяжёлый для литературы порядок вещей. Мне грустно было, что звание писателя унижено в наше время каким-то тёмным подозрением и что на писателя, уже заранее, прежде чем он написал что-нибудь, цензура смотрит как будто на какого-то естественного врага правительству и принимается разбирать его рукопись уже с очевидным предубеждением».
#Дневник_писателя1877
"...Хочу лишь сказать только, что, несмотря на все эти правила, принципы, религии, цивилизации, в человечестве спасается ими всегда только самая незаметная кучка, — правда, такая, за которой и остается победа, но лишь в конце концов, а в злобе дня, в текущем ходе истории люди остаются как бы всё те же навсегда, то есть в огромном большинстве своем не имеют никакого чуть-чуть даже прочного понятия ни о чувстве долга, ни о чувстве чести, и явись чуть-чуть лишь новая мода, и тотчас же побежали бы все нагишом, да еще с удовольствием".
(Дневника писателя 1877. Февраль. Глава первая. III)
⟱ ⟱ ⟱
@FDostoevskiy — не только цитаты
"...Хочу лишь сказать только, что, несмотря на все эти правила, принципы, религии, цивилизации, в человечестве спасается ими всегда только самая незаметная кучка, — правда, такая, за которой и остается победа, но лишь в конце концов, а в злобе дня, в текущем ходе истории люди остаются как бы всё те же навсегда, то есть в огромном большинстве своем не имеют никакого чуть-чуть даже прочного понятия ни о чувстве долга, ни о чувстве чести, и явись чуть-чуть лишь новая мода, и тотчас же побежали бы все нагишом, да еще с удовольствием".
(Дневника писателя 1877. Февраль. Глава первая. III)
⟱ ⟱ ⟱
@FDostoevskiy — не только цитаты
Forwarded from Музеи Ф.М. Достоевского в Старой Руссе
Перов В.Г. - Третьякову П.М., 10 мая 1872 г.:
"Наконец собрался вам написать о ходе наших портретов, которые скоро будут кончены. Достоевского портрет осталось, чтобы кончить, взять сеанса два, Майкова — сеанса 4. Портреты хороши, удачные<...>
К этим портретам можно применить нашу поговорку (за вкус не берусь, а горячо будет), и правда, как они написаны, т. е. хорошо ли, не знаю, но что в них нет ничего портретного, то это верно, мне кажется, что в них выражен даже характер писателя и поэта <...>
Достоевский и Майков находят, что для вашей галереи необходимо иметь портрет старика Тютчева, как первого поэта-философа, которому равного не было, кроме Пушкина, и который выше Гейне,— и Каткова, как первый ум России. Даже Достоевский выразился так, что, не имея их портрета, можно сказать себе: "слонов-то я и не приметил"<...>
Летом собираются посетить вас, а также поблагодарить вас за честь, которую вы им сделали, имея их портреты <...>
Еду работать с Достоевского, вчера я сделал два сеанса и работал 7 ½ часов".
"Наконец собрался вам написать о ходе наших портретов, которые скоро будут кончены. Достоевского портрет осталось, чтобы кончить, взять сеанса два, Майкова — сеанса 4. Портреты хороши, удачные<...>
К этим портретам можно применить нашу поговорку (за вкус не берусь, а горячо будет), и правда, как они написаны, т. е. хорошо ли, не знаю, но что в них нет ничего портретного, то это верно, мне кажется, что в них выражен даже характер писателя и поэта <...>
Достоевский и Майков находят, что для вашей галереи необходимо иметь портрет старика Тютчева, как первого поэта-философа, которому равного не было, кроме Пушкина, и который выше Гейне,— и Каткова, как первый ум России. Даже Достоевский выразился так, что, не имея их портрета, можно сказать себе: "слонов-то я и не приметил"<...>
Летом собираются посетить вас, а также поблагодарить вас за честь, которую вы им сделали, имея их портреты <...>
Еду работать с Достоевского, вчера я сделал два сеанса и работал 7 ½ часов".
Forwarded from Музей Достоевского. Петербург
«Возьмите любой из романов Достоевского. То, что совершается в душе Раскольникова, явление не петербургское, не национальное, в ней отражается состояние всего мира, и мира XX века, с преступлениями фашизма, с трагедиями Хиросимы, Вьетнама, когда нарушаются все нравственные законы — от презрения к людям, от жажды власти, оттого, что власть имущим все позволено, они выше закона, они Наполеоны…».
Автор этого суждения — писатель и общественный деятель Даниил Гранин (настоящая фамилия – Герман) (1919–2017). Он считал Достоевского явлением всемирным. Даниил Александрович говорил, что пришел к пониманию романов классика в зрелом возрасте, именно после Великой Отечественной войны. Достоевский для него — «самый “поздний” писатель», но несмотря на это, «он оказался одним из самых важных».
Гранин написал эссе, посвященное роману «Преступление и наказание» под названием «Тринадцать ступенек», много общался с внуком писателя А.Ф.Достоевским, сохранилась их переписка. В 1960-е гг. Гранин выступал в печати с обращениями к руководству города, где говорил о необходимости создать в Ленинграде музей Достоевского в Кузнечном переулке и сохранить памятные места, связанные с жизнью и творчеством писателя. Именно Гранин вместе с академиком Д.С.Лихачевым создали текст для гранитной доски на доме в Столярном переулке: «Дом Раскольникова. Трагические судьбы людей этой местности Петербурга послужили Достоевскому основой его страстной проповеди добра для всего человечества».
Гранин был фронтовиком, прошел всю войну. В июле 1941 года он добровольно вступил в ряды 1-й Ленинградской стрелковой дивизии народного ополчения. После начала блокады Ленинграда он был ранен, отправлен в Ульяновское танковое училище, закончил его офицером-танкистом. После он воевал на Ленинградском и Прибалтийском фронтах и окончил войну в звании капитана.
В соавторстве с А.М.Адамовичем Гранин создал «Блокадную книгу» – документальную хронику осажденного Ленинграда, основанную более чем на 200 рассказах его жителей. В 2011 году Даниил Александрович опубликовал роман о Великой Отечественной войне «Мой лейтенант».
Гранин пояснял: «Моя война была единственная война в истории Второй Мировой войны, которая проходила два с половиной года в окопах – все 900 блокадных дней. Мы жили и воевали в окопах, мы хоронили наших погибших на кладбищах, пережили тяжелейший окопный быт». В книге автор описывает «массовость смерти, блокадную обыденность её, чувство ничтожества жизни». Главный вывод, к которому приходят авторы: «Блокада открывала человеку, каков он, что он способен выдержать и не расчеловечиться».
Работы о Достоевском:
Гранин Д.А. Тринадцать ступенек. М., 1966.
Гранин Д.А. Обратный билет: повести. М., 1978.
Гранин Д.А. Тайный знак Петербурга. СПб., 2000.
Награды:
Медаль «За оборону Ленинграда»
Орден Красной Звезды
📍7 мая в 18:30 в Музее Достоевского — вечер памяти, посвященный судьбам достоеведов в годы Великой Отечественной войны. Подробнее о вечере
📷 Даниил Гранин
Автор этого суждения — писатель и общественный деятель Даниил Гранин (настоящая фамилия – Герман) (1919–2017). Он считал Достоевского явлением всемирным. Даниил Александрович говорил, что пришел к пониманию романов классика в зрелом возрасте, именно после Великой Отечественной войны. Достоевский для него — «самый “поздний” писатель», но несмотря на это, «он оказался одним из самых важных».
Гранин написал эссе, посвященное роману «Преступление и наказание» под названием «Тринадцать ступенек», много общался с внуком писателя А.Ф.Достоевским, сохранилась их переписка. В 1960-е гг. Гранин выступал в печати с обращениями к руководству города, где говорил о необходимости создать в Ленинграде музей Достоевского в Кузнечном переулке и сохранить памятные места, связанные с жизнью и творчеством писателя. Именно Гранин вместе с академиком Д.С.Лихачевым создали текст для гранитной доски на доме в Столярном переулке: «Дом Раскольникова. Трагические судьбы людей этой местности Петербурга послужили Достоевскому основой его страстной проповеди добра для всего человечества».
Гранин был фронтовиком, прошел всю войну. В июле 1941 года он добровольно вступил в ряды 1-й Ленинградской стрелковой дивизии народного ополчения. После начала блокады Ленинграда он был ранен, отправлен в Ульяновское танковое училище, закончил его офицером-танкистом. После он воевал на Ленинградском и Прибалтийском фронтах и окончил войну в звании капитана.
В соавторстве с А.М.Адамовичем Гранин создал «Блокадную книгу» – документальную хронику осажденного Ленинграда, основанную более чем на 200 рассказах его жителей. В 2011 году Даниил Александрович опубликовал роман о Великой Отечественной войне «Мой лейтенант».
Гранин пояснял: «Моя война была единственная война в истории Второй Мировой войны, которая проходила два с половиной года в окопах – все 900 блокадных дней. Мы жили и воевали в окопах, мы хоронили наших погибших на кладбищах, пережили тяжелейший окопный быт». В книге автор описывает «массовость смерти, блокадную обыденность её, чувство ничтожества жизни». Главный вывод, к которому приходят авторы: «Блокада открывала человеку, каков он, что он способен выдержать и не расчеловечиться».
Работы о Достоевском:
Гранин Д.А. Тринадцать ступенек. М., 1966.
Гранин Д.А. Обратный билет: повести. М., 1978.
Гранин Д.А. Тайный знак Петербурга. СПб., 2000.
Награды:
Медаль «За оборону Ленинграда»
Орден Красной Звезды
📍7 мая в 18:30 в Музее Достоевского — вечер памяти, посвященный судьбам достоеведов в годы Великой Отечественной войны. Подробнее о вечере
📷 Даниил Гранин
Forwarded from Лекторий Dостоевский
«Весь социализм вышел с отрицания смысла исторической действительности», - пишет Достоевский издателю 10 мая 1879 г., отправляя новую часть романа.
Какого?
Какого?
Anonymous Quiz
8%
«Преступление и наказание»
59%
«Бесы»
33%
«Братья Карамазовы»
Татьяна Касаткина:
"Когда люди, не читавшие Достоевского, спрашивают меня, с какой его книги начать чтение, — я говорю: «С „Братьев Карамазовых”». Этот роман Достоевский писал как последнюю возможность «выговориться весь» и быть наконец услышанным и понятым. Это роман о современном больном (хотя и неизбежном) периоде в развитии человеческого бытия и самосознания: периоде уединения, в котором и мы все сейчас продолжаем находиться.
Это период, по определению героев Достоевского, когда каждый пытается наиболее «отделить свое лицо», «испытать наибольшую полноту жизни в себе самом» — а вместо полноты получается самоубийство. Почему? Потому что у человека, ставящего для себя такие цели, словно искажено зрение, у него извращено представление о своей природе. Он видит себя как отдельное, изолированное существо в общем пространстве, которое утесняется другими, которое соревнуется с другими, претендующими на тот же ресурс, которое теряет, если выигрывает другой.
Но человек не так устроен, говорит Достоевский. Другой — это не существо, занимающее (отнимающее у нас) территорию, которая могла бы быть нашей. Другой — это существо, которое впервые предоставляет нам ту территорию, которой у нас и у мира без него не было бы — территорию своей личности. Потому что человеку нужна не голая земля, не мертвое пространство — а открытая для него человеческая душа — и открытая им обоим душа земли, душа мира. Потому что в мире Достоевского еще и нет мертвой, неодушевленной природы..."
📷 (Из интервью доктора филологических наук, заведующей научно-исследовательским центром «Достоевский и мировая культура» ИМЛИ РАН, председателя Комиссии по изучению творческого наследия Достоевского Татьяны Касаткиной)
⟱ ⟱ ⟱
@FDostoevskiy — не только цитаты
"Когда люди, не читавшие Достоевского, спрашивают меня, с какой его книги начать чтение, — я говорю: «С „Братьев Карамазовых”». Этот роман Достоевский писал как последнюю возможность «выговориться весь» и быть наконец услышанным и понятым. Это роман о современном больном (хотя и неизбежном) периоде в развитии человеческого бытия и самосознания: периоде уединения, в котором и мы все сейчас продолжаем находиться.
Это период, по определению героев Достоевского, когда каждый пытается наиболее «отделить свое лицо», «испытать наибольшую полноту жизни в себе самом» — а вместо полноты получается самоубийство. Почему? Потому что у человека, ставящего для себя такие цели, словно искажено зрение, у него извращено представление о своей природе. Он видит себя как отдельное, изолированное существо в общем пространстве, которое утесняется другими, которое соревнуется с другими, претендующими на тот же ресурс, которое теряет, если выигрывает другой.
Но человек не так устроен, говорит Достоевский. Другой — это не существо, занимающее (отнимающее у нас) территорию, которая могла бы быть нашей. Другой — это существо, которое впервые предоставляет нам ту территорию, которой у нас и у мира без него не было бы — территорию своей личности. Потому что человеку нужна не голая земля, не мертвое пространство — а открытая для него человеческая душа — и открытая им обоим душа земли, душа мира. Потому что в мире Достоевского еще и нет мертвой, неодушевленной природы..."
⟱ ⟱ ⟱
@FDostoevskiy — не только цитаты
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Forwarded from Журнал "Достоевский и мировая культура" ИМЛИ РАН
"Первый номер «Дневника писателя» 1876 года оказывается существенно энигматичен. Наиболее прямо и открыто эта энигматичность заявлена в маленькой главке «Золотой век в кармане»:
"Ну что, — подумал я, — если б все эти милые и почтенные гости захотели, хоть на миг один, стать искренними и простодушными, — во что бы обратилась тогда вдруг эта душная зала? Ну что, если б каждый из них вдруг узнал весь секрет? Что если б каждый из них вдруг узнал, сколько заключено в нем прямодушия, честности, самой искренней сердечной веселости, чистоты, великодушных чувств, добрых желаний, ума, — куда ума! — остроумия самого тонкого, самого сообщительного, и это в каждом, решительно в каждом из них! Да, господа, в каждом из вас все это есть и заключено, и никто-то, никто-то из вас про это ничего не знает! О, милые гости, клянусь, что каждый и каждая из вас умнее Вольтера, чувствительнее Руссо, несравненно обольстительнее Алкивиада, Дон-Жуана, Лукреций, Джульет и Беатричей!
Вы не верите, что вы так прекрасны? А я объявляю вам честным словом, что ни у Шекспира, ни у Шиллера, ни у Гомера, если б и всех-то их сложить вместе, не найдется ничего столь прекрасного, как сейчас, сию минуту, могло бы найтись между вами, в этой же бальной зале. Да что Шекспир! тут явилось бы такое, что и не снилось нашим мудрецам. Но беда ваша в том, что вы сами не знаете, как вы прекрасны! Знаете ли, что даже каждый из вас, если б только захотел, то сейчас бы мог осчастливить всех в этой зале и всех увлечь за собой? И эта мощь есть в каждом из вас, но до того глубоко запрятанная, что давно уже стала казаться невероятною. <…> все, что я сейчас навосклицал, не парадокс, а совершенная правда. А беда ваша вся в том, что вам это невероятно» [Достоевский, 1972–1990, т. 22, с. 12–13].
Достоевский указывает здесь читателю на тайну не абстрактного человека или «человека вообще» — а на тайну, скрывающуюся внутри самого читателя, прямо сейчас читающего строки его «Дневника»: на огромное пространство красоты, всегда носимое с собой — но ставшее практически недоступным в силу неверия самого владельца в его существование. Указывает — и оставляет ее тайной, настойчиво объявляя — нет ни одного человеческого эталона, рядом с которым читатель мог бы, не погрешив против правды, сказать: «Этот больше меня, а потому на мне нет ответственности». Достоевский в этом описании каждого человека на празднике, по сути, повторяет структуру своего символа веры из знаменитого письма к Фонвизиной 1854 года, но глядя как бы с другой стороны: «Нет ничего симпатичнее, разумнее, мужественнее…» — «Каждый и каждая из вас умнее, чувствительнее, обольстительнее».
Таким образом, он абсолютно ясно и прямо, с точки зрения человека, написавшего когда-то этот символ веры, указывает на источник непревзойденной красоты каждого — образ Христа, не называя Его при этом прямо (и даже как бы прикрывая свое указание «недолжными» определениями — «обольстительнее») — и следовательно, оставляя пока как бы прочерк на месте второй составляющей двусоставного образа, но прочерк, с точки зрения самого автора, чрезвычайно легко заполняемый хоть сколько-нибудь включающимся в работу понимания читателем".
Из книги: Касаткина Т.А. «Мы будем — лица…» Аналитико-синтетическое чтение произведений Достоевского / отв. ред. Т.Г. Магарил-Ильяева. — М.: ИМЛИ РАН, 2023. — 432 с.
"Ну что, — подумал я, — если б все эти милые и почтенные гости захотели, хоть на миг один, стать искренними и простодушными, — во что бы обратилась тогда вдруг эта душная зала? Ну что, если б каждый из них вдруг узнал весь секрет? Что если б каждый из них вдруг узнал, сколько заключено в нем прямодушия, честности, самой искренней сердечной веселости, чистоты, великодушных чувств, добрых желаний, ума, — куда ума! — остроумия самого тонкого, самого сообщительного, и это в каждом, решительно в каждом из них! Да, господа, в каждом из вас все это есть и заключено, и никто-то, никто-то из вас про это ничего не знает! О, милые гости, клянусь, что каждый и каждая из вас умнее Вольтера, чувствительнее Руссо, несравненно обольстительнее Алкивиада, Дон-Жуана, Лукреций, Джульет и Беатричей!
Вы не верите, что вы так прекрасны? А я объявляю вам честным словом, что ни у Шекспира, ни у Шиллера, ни у Гомера, если б и всех-то их сложить вместе, не найдется ничего столь прекрасного, как сейчас, сию минуту, могло бы найтись между вами, в этой же бальной зале. Да что Шекспир! тут явилось бы такое, что и не снилось нашим мудрецам. Но беда ваша в том, что вы сами не знаете, как вы прекрасны! Знаете ли, что даже каждый из вас, если б только захотел, то сейчас бы мог осчастливить всех в этой зале и всех увлечь за собой? И эта мощь есть в каждом из вас, но до того глубоко запрятанная, что давно уже стала казаться невероятною. <…> все, что я сейчас навосклицал, не парадокс, а совершенная правда. А беда ваша вся в том, что вам это невероятно» [Достоевский, 1972–1990, т. 22, с. 12–13].
Достоевский указывает здесь читателю на тайну не абстрактного человека или «человека вообще» — а на тайну, скрывающуюся внутри самого читателя, прямо сейчас читающего строки его «Дневника»: на огромное пространство красоты, всегда носимое с собой — но ставшее практически недоступным в силу неверия самого владельца в его существование. Указывает — и оставляет ее тайной, настойчиво объявляя — нет ни одного человеческого эталона, рядом с которым читатель мог бы, не погрешив против правды, сказать: «Этот больше меня, а потому на мне нет ответственности». Достоевский в этом описании каждого человека на празднике, по сути, повторяет структуру своего символа веры из знаменитого письма к Фонвизиной 1854 года, но глядя как бы с другой стороны: «Нет ничего симпатичнее, разумнее, мужественнее…» — «Каждый и каждая из вас умнее, чувствительнее, обольстительнее».
Таким образом, он абсолютно ясно и прямо, с точки зрения человека, написавшего когда-то этот символ веры, указывает на источник непревзойденной красоты каждого — образ Христа, не называя Его при этом прямо (и даже как бы прикрывая свое указание «недолжными» определениями — «обольстительнее») — и следовательно, оставляя пока как бы прочерк на месте второй составляющей двусоставного образа, но прочерк, с точки зрения самого автора, чрезвычайно легко заполняемый хоть сколько-нибудь включающимся в работу понимания читателем".
Из книги: Касаткина Т.А. «Мы будем — лица…» Аналитико-синтетическое чтение произведений Достоевского / отв. ред. Т.Г. Магарил-Ильяева. — М.: ИМЛИ РАН, 2023. — 432 с.
"...Поставьте какую-нибудь самую последнюю ничтожность у продажи каких-нибудь дрянных билетов на железную дорогу, и эта ничтожность тотчас же сочтет себя вправе смотреть на вас Юпитером, когда вы пойдете взять билет..."
#Бесы
⟱ ⟱ ⟱
@FDostoevskiy — не только цитаты
#Бесы
⟱ ⟱ ⟱
@FDostoevskiy — не только цитаты
Forwarded from Музеи Ф.М. Достоевского в Старой Руссе
ЧАЙ ПО РЕЦЕПТУ ДОСТОЕВСКОГО
Из записной книжки Анны Григорьевны Достоевской, 1881 год:
"Заваривал чай, сначала споласкивал чайник горячею водой, клал 3 ложечки чаю (причём непременно требовал «свою» ложку, она так и называлась «папиной ложечкой») и наливал лишь 1/3 чайника и закрывал салфеточкой; затем минуты через три дополнял чайник и тоже накрывал. И наливал чай лишь тогда, когда самовар переставал кипеть. Наливая себе чай, папа непременно смотрел на цвет чая, и ему случалось очень часто то добавлять чаю, то сливать в полоск<ательную> чашку чай и добавлять кипятком; часто случалось, что унесёт стакан в свой кабинет и опять вернётся, чтоб долить или разбавить чай. Уверял: «Нальёшь чай, кажется хорош цветом, а принесёшь в кабинет, цвет не тот». Клал два куска сахару".
📸 Чашка. Дулевский фарфоровый завод. 1864-1889 гг. - предмет из коллекции внучатой племянницы Ф.М. Достоевского Голеновской Ирины Николаевны (1905-1991)
Из записной книжки Анны Григорьевны Достоевской, 1881 год:
"Заваривал чай, сначала споласкивал чайник горячею водой, клал 3 ложечки чаю (причём непременно требовал «свою» ложку, она так и называлась «папиной ложечкой») и наливал лишь 1/3 чайника и закрывал салфеточкой; затем минуты через три дополнял чайник и тоже накрывал. И наливал чай лишь тогда, когда самовар переставал кипеть. Наливая себе чай, папа непременно смотрел на цвет чая, и ему случалось очень часто то добавлять чаю, то сливать в полоск<ательную> чашку чай и добавлять кипятком; часто случалось, что унесёт стакан в свой кабинет и опять вернётся, чтоб долить или разбавить чай. Уверял: «Нальёшь чай, кажется хорош цветом, а принесёшь в кабинет, цвет не тот». Клал два куска сахару".
📸 Чашка. Дулевский фарфоровый завод. 1864-1889 гг. - предмет из коллекции внучатой племянницы Ф.М. Достоевского Голеновской Ирины Николаевны (1905-1991)
"Всякое великое счастье носит в себе и некоторое страдание, ибо возбуждает в нас высшее сознание. Горе реже возбуждает в нас в такой степени ясность сознания, как великое счастье. Великое, то есть высшее счастье обязывает душу. (Повторю: выше нет счастья, как уверовать в доброту людей и в любовь их друг к другу.) Когда сказано было великой грешнице, осужденной на побитие камнями: «Иди в свой дом и не греши»,— неужели она воротилась домой, чтобы грешить?"
(Дневник писателя 1877. Декабрь. Глава первая. VI)
⟱ ⟱ ⟱
@FDostoevskiy — не только цитаты
(Дневник писателя 1877. Декабрь. Глава первая. VI)
⟱ ⟱ ⟱
@FDostoevskiy — не только цитаты
Forwarded from Музей Достоевского. Петербург
Авдотья Панаева — одна из героинь экскурсии «Ангел мой, небо мое бесконечное…»: женщины в жизни и книгах Федора Достоевского» — так описывала Надежду Суслову, другую знакомую великого писателя, которая стала первой русской женщиной-врачом:
«Приехала Н.П.Суслова, только что начавшая заниматься медициной. Она резко отличалась от других тогдашних барышень, которые тоже посещали лекции в университете и в медицинской академии. В ее манерах и разговоре не было кичливого хвастовства своими занятиями и того смешного презрения, с каким относились они к другим женщинам, не посещающим лекций. Видно было по энергичному и умному выражению лица молодой Сусловой, что она не из пустого тщеславия прослыть современной передовой барышней занялась медициной, а с разумной целью… Когда в Петербурге доступ женщинам на лекции в медицинскую академию был запрещен, Суслова уехала в Цюрих слушать лекции. В 1868 году она первая из русских женщин (и чуть ли не из первых европейских женщин) получила диплом доктора медицины и вернулась в Петербург держать экзамен в медико-хирургической академии. Какую сенсацию тогда произвела она в обществе…».
Очевидно, Достоевский познакомился с Надеждой Сусловой через посредство ее старшей сестры, «инфернальницы» Аполлинарии. Сохранились воспоминания об одном вечере в доме Надежды Прокофьевны, где присутствовал Федор Михайлович и где разгорелся спор о судьбах народа. «Один из студентов, особенно азартный оппонент — в упор задал Достоевскому вопрос в такой резкой и прямолинейной формулировке: "Да кто вам дал право так говорить от имени русского народа и за весь народ?!" Достоевский быстрым неожиданным движением открыл часть ноги – и кратко ответил изумленной публике, указывая на следы каторжных оков: "Вот мое право!"».
► О литературных практиках этих женщин — Авдотьи, Надежды, Аполлинарии, об их воплощениях в романах писателя — и о многом другом пойдет речь на экскурсии «Ангел мой, небо мое бесконечное…»: женщины в жизни и книгах Федора Достоевского» 17 мая в 14:00.
🎫 БИЛЕТЫ
📷 Надежда Прокофьевна Суслова. 1860-е. Открытки из коллекции В.Н.Лапина. Общественное достояние через Wikimedia Commons
🖼 К.А.Горбунов. Авдотья Яковлевна Панаева. 1841 © Всероссийский музей А.С.Пушкина
«Приехала Н.П.Суслова, только что начавшая заниматься медициной. Она резко отличалась от других тогдашних барышень, которые тоже посещали лекции в университете и в медицинской академии. В ее манерах и разговоре не было кичливого хвастовства своими занятиями и того смешного презрения, с каким относились они к другим женщинам, не посещающим лекций. Видно было по энергичному и умному выражению лица молодой Сусловой, что она не из пустого тщеславия прослыть современной передовой барышней занялась медициной, а с разумной целью… Когда в Петербурге доступ женщинам на лекции в медицинскую академию был запрещен, Суслова уехала в Цюрих слушать лекции. В 1868 году она первая из русских женщин (и чуть ли не из первых европейских женщин) получила диплом доктора медицины и вернулась в Петербург держать экзамен в медико-хирургической академии. Какую сенсацию тогда произвела она в обществе…».
Очевидно, Достоевский познакомился с Надеждой Сусловой через посредство ее старшей сестры, «инфернальницы» Аполлинарии. Сохранились воспоминания об одном вечере в доме Надежды Прокофьевны, где присутствовал Федор Михайлович и где разгорелся спор о судьбах народа. «Один из студентов, особенно азартный оппонент — в упор задал Достоевскому вопрос в такой резкой и прямолинейной формулировке: "Да кто вам дал право так говорить от имени русского народа и за весь народ?!" Достоевский быстрым неожиданным движением открыл часть ноги – и кратко ответил изумленной публике, указывая на следы каторжных оков: "Вот мое право!"».
► О литературных практиках этих женщин — Авдотьи, Надежды, Аполлинарии, об их воплощениях в романах писателя — и о многом другом пойдет речь на экскурсии «Ангел мой, небо мое бесконечное…»: женщины в жизни и книгах Федора Достоевского» 17 мая в 14:00.
🎫 БИЛЕТЫ
📷 Надежда Прокофьевна Суслова. 1860-е. Открытки из коллекции В.Н.Лапина. Общественное достояние через Wikimedia Commons
🖼 К.А.Горбунов. Авдотья Яковлевна Панаева. 1841 © Всероссийский музей А.С.Пушкина
Forwarded from ПОДКАСТ.ЛАБ
Говоря о великих русских писателях XIX века, мы неизбежно вспоминаем имена Достоевского и Тургенева.
Двух более разных — если не противоположных — художников слова трудно даже вообразить, однако какое-то время они поддерживали дружеские отношения и относились друг к другу с симпатией.
Громогласный, резкий, трагический Фёдор Михайлович — и тихий, сдержанный, аккуратный в выражениях Иван Сергеевич. Что могло их объединять? Конечно, взаимное уважение к таланту, признание дара, а также любовь к французскому языку, владение которым (в совершенстве!) к тому времени уже не было столь распространённым, как во времена Пушкина.
Если оба начинали с довольно ровных, старательно универсальных произведений, то к концу жизни Достоевский размышлял над судьбами человечества, а Тургенев, по сути, разрабатывал формы и голоса всей последующей европейской литературы — с её тяготением к лаконичности, словесной шлифовке и афоризму.
Отношения писателей окончательно расстроились в 1867 году, когда Иван Сергеевич опубликовал «Дым» — пожалуй, самый полемичный из своих романов. Мало того что действие разворачивалось в Баден-Бадене, одном из важнейших для Достоевского городов (где, к слову, был написан автобиографический «Игрок»), так и посвящалось вещам, абсолютно Фёдору Михайловичу чуждым: космополитизму, пустотам нигилизма и отчуждению интеллигенции.
Писатели встретились лично и в пух и прах разругались. Достоевский увидел в романе Тургенева клевету на русский народ, а Тургенев не принял возражений коллеги (ведь «Дым», пожалуй, не в последнюю очередь был о горестной, обречённой любви).
Больше гении не общались и даже не пожимали рук. И, что закономерно, разошлись в разные стороны — как и вся русская литература, которой всего через несколько десятилетий предстояло кардинально измениться после Октябрьской революции.
Фото: История России в фотографиях
Двух более разных — если не противоположных — художников слова трудно даже вообразить, однако какое-то время они поддерживали дружеские отношения и относились друг к другу с симпатией.
Громогласный, резкий, трагический Фёдор Михайлович — и тихий, сдержанный, аккуратный в выражениях Иван Сергеевич. Что могло их объединять? Конечно, взаимное уважение к таланту, признание дара, а также любовь к французскому языку, владение которым (в совершенстве!) к тому времени уже не было столь распространённым, как во времена Пушкина.
Если оба начинали с довольно ровных, старательно универсальных произведений, то к концу жизни Достоевский размышлял над судьбами человечества, а Тургенев, по сути, разрабатывал формы и голоса всей последующей европейской литературы — с её тяготением к лаконичности, словесной шлифовке и афоризму.
Отношения писателей окончательно расстроились в 1867 году, когда Иван Сергеевич опубликовал «Дым» — пожалуй, самый полемичный из своих романов. Мало того что действие разворачивалось в Баден-Бадене, одном из важнейших для Достоевского городов (где, к слову, был написан автобиографический «Игрок»), так и посвящалось вещам, абсолютно Фёдору Михайловичу чуждым: космополитизму, пустотам нигилизма и отчуждению интеллигенции.
Писатели встретились лично и в пух и прах разругались. Достоевский увидел в романе Тургенева клевету на русский народ, а Тургенев не принял возражений коллеги (ведь «Дым», пожалуй, не в последнюю очередь был о горестной, обречённой любви).
Больше гении не общались и даже не пожимали рук. И, что закономерно, разошлись в разные стороны — как и вся русская литература, которой всего через несколько десятилетий предстояло кардинально измениться после Октябрьской революции.
Фото: История России в фотографиях
Forwarded from Музеи Ф.М. Достоевского в Старой Руссе
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
ПУТЕШЕСТВИЕ В МУЗЕЙ ЗА 160 СЕКУНД
К 160-летию Новгородского музея-заповедника мы предлагаем совершить виртуальную прогулку по его филиалам! Мы часто рассказываем о музейных предметах, выставках, знакомим с историей и произведениями искусства, но если вы еще не посетили Музеи Ф.М. Достоевского в Старой Руссе, то добро пожаловать!
Всего 160 секунд перенесут вас в Дом-музей Ф.М. Достоевского и Музей романа «Братья Карамазовы».
К 160-летию Новгородского музея-заповедника мы предлагаем совершить виртуальную прогулку по его филиалам! Мы часто рассказываем о музейных предметах, выставках, знакомим с историей и произведениями искусства, но если вы еще не посетили Музеи Ф.М. Достоевского в Старой Руссе, то добро пожаловать!
Всего 160 секунд перенесут вас в Дом-музей Ф.М. Достоевского и Музей романа «Братья Карамазовы».
"Ему стало ужасно тяжело. Если б возможно было уйти куда-нибудь в эту минуту и остаться совсем одному, хотя бы на всю жизнь, то он почел бы себя счастливым. Но дело в том, что он в последнее время, хоть и всегда почти был один, никак не мог почувствовать, что он один".
(Преступление и наказание)
⟱ ⟱ ⟱
@FDostoevskiy — не только цитаты
(Преступление и наказание)
⟱ ⟱ ⟱
@FDostoevskiy — не только цитаты
"Русский народ трудно узнать, не принадлежа к нему непосредственно и не пожив с ним его жизнью. А когда поживете с ним, то его характер напечатлеется в вашей душе так сильно, так ощутительно для вас, что вы уже потом не разуверитесь в нем.
Но неужели ж вас не поражали по крайней мере факты: одинаковость языка в огромной полосе России, одинаковость привычек, обычаев, умозаключений, правил, надежд и умственного развития? Посмотрите, как он одинаков даже в своих уклонениях, в своих таинственных и иногда уродливых уклонениях мысли и попыток сознания, но всегда сильных и глубоких в своем основании.
Нет, в нем таится мысль, и великая мысль, и, может быть, скоро выразится. Не понимаю, что вы разумели под вашим вопросом: что такое русская народность? Не то ли, что она до сих пор не заявила себя вполне? Так ведь в этом она не виновата. Она заявила только в истории свою необъятную силу отпора и самосохранения; ведь и этого уже очень довольно, взяв в соображение все бывшие неблагоприятные обстоятельства, и если далеко еще не развилась, то сомневаться в ней уж никак нельзя".
(Журнал «Время» 1861. №3)
⟱ ⟱ ⟱
@FDostoevskiy — не только цитаты
Но неужели ж вас не поражали по крайней мере факты: одинаковость языка в огромной полосе России, одинаковость привычек, обычаев, умозаключений, правил, надежд и умственного развития? Посмотрите, как он одинаков даже в своих уклонениях, в своих таинственных и иногда уродливых уклонениях мысли и попыток сознания, но всегда сильных и глубоких в своем основании.
Нет, в нем таится мысль, и великая мысль, и, может быть, скоро выразится. Не понимаю, что вы разумели под вашим вопросом: что такое русская народность? Не то ли, что она до сих пор не заявила себя вполне? Так ведь в этом она не виновата. Она заявила только в истории свою необъятную силу отпора и самосохранения; ведь и этого уже очень довольно, взяв в соображение все бывшие неблагоприятные обстоятельства, и если далеко еще не развилась, то сомневаться в ней уж никак нельзя".
(Журнал «Время» 1861. №3)
⟱ ⟱ ⟱
@FDostoevskiy — не только цитаты