Кто еще не прочувствовал атмосферу японского бистро J’PAN, это надо срочно исправлять! 🙂‍↔️

Если хотите ощутить вайб Киото и попробовать традиционный японский стрид-фуд (рамены, такояки и тайяки) - вам точно сюда!🪷

А еще у ребят такой большой выбор матчи, что глаза разбегаются: фаворит из последнего обновления - мармеладная Cloud-матча 🍵

ПОВЕРНУВШИЙСЯ К СЕВЕРУ, ИДУЩИЙ НА ЗАПАД

Несколько лет назад у меня был пост «Осень японской поэзии», где я приводила стихи трех поэтов, связанных одним деревом ивы. И не могу удержаться, чтобы не привести еще один прекрасный пример такого тройственного союза, который соединяет поэтов разных эпох в интереснейший диалог.

Особенно приятно, что действующие лица будут те же самые: Бусон, благоговеющий перед Басё, который, в свою очередь, благоговеет перед Сайгё. Как же это увлекательно - распутывать поэтический клубок.

Для большего удовольствия я предлагаю распутывать его с конца, то есть мы начнём со стихотворения, которое нам ближе всего по времени, и будем двигаться все дальше в древность, аж до 12 века.

Итак, мы начнём с Бусона, поэта 18 века:

Даже бекас стоит
От меня отвернувшись…
Осенью в закат

こちらむきにたつ鴫はなし秋の暮
котира муки-ни/ тацу сиги-ва наси/ аки-но курэ

Это трёхстишие, на мой взгляд, передает ощущение тотального одиночества, когда все живое не смотрит в твою сторону. Но я не знаю, как стоит его воспринимать? Нет ли здесь также иронии и подшучивания над самим собой?

Оказывается, что это хайку Бусона вдохновлено двумя стихами его любимых предшественников.

И тут мы должны провалиться в 17 век, в стихотворение Басё:

Повернись сюда!
Мне ведь тоже одиноко
Осенью в закат

こちら向け我も寂しき秋の暮
котира мукэ/ варэ-мо сабисики/ аки-но курэ


Басё написал это трёхстишие по просьбе своего друга и учителя каллиграфии, киотосского монаха Китамукэ Унтику 北向雲竹, чье имя переводится как «повернувшийся к северу облачный бамбук». Я не могу не обратить внимание, что имя монаха Китамукэ отлично рифмуется с двумя хайку, ведь в каждом есть «мукэ» или «муки», то есть «направленный на...», «обращенный к...»)

Монах Китамукэ Унтику служил в храме Тодзи東寺. Забавно, что храм Тодзи означает «Восточный храм». Вот как сам Басё описал момент создания хайку:

«Столичный монах Унтику, написав, вероятно, свой собственный портрет — учителя, обернувшегося и смотрящего вам в лицо, — попросил снабдить этот его рисунок поэтическим высказыванием. Ему уже немного за шестьдесят, а мне скоро будет пятьдесят. Мы оба живем словно во сне, пытаясь придать форму нашим сновидениям. Мои стихи получились подстать этому ночному бормотанию».


И последнее стихотворение, которое вдохновило Бусона, это пятистишие монаха Сайгё (чье имя переводится как «идущий на запад»), который жил в 12 веке:

Даже я — в чьем сердце
И чувств быть не дóлжно —
Познал красоту и печаль:
В закатных лучах осеннего солнца
Вспорхнул над болотом бекас

こころなき 身にもあわれは 知られけり 鴫立つ沢の 秋の夕暮れ
кокоро наки/ ми-ни мо аварэ-ва/ сирарэкэри/ сиги тацу сава-но/ аки-но ююгурэ

Теперь я предлагаю прочитать эти стихи в обратном порядке: от Сайгё к Бусону, потом рассмотреть хайга — живописную работу Бусона, который, как я уже много раз писала, был в первую очередь художником, а потом уже поэтом. Пожалуй именно Бусона мы можем по большому счету считать создателем жанра хайга — соединения в одной работе изображения и поэтического текста в стиле хайкай.

Когда мы смотрим на хайга Бусона, то текст стихов приобретает дополнительные смыслы. Вы же догадались, что изображено на этой картине? И что художник Бусон хотел сказать этим изображением?

КТО УЧИЛ БАСЁ

Решила, что надо посмотреть на каллиграфические работы учителя Басё, того самого Китамуки Унтику.

Вот одна их его работ «Дракон и Тигр», которую можно рассматривать не просто как каллиграфию, а как живописное высказывание. Сквозь знаки отчетливо проступают образы. Конечно, здесь важен и выбор знака, но все же я люблю рассматривать именно такие каллиграфические работы, так как они доступны и для неподготовленного зрителя, которые не умеет читать скоропись (я не умею).

Какая динамичная кисть у мастера, даже если вы не знаете японского, вы все равно поймете, где тигр, а где дракон. Не так ли?

О ЧЕМ Я ГОВОРЮ, КОГДА ГОВОРЮ О ЯПОНИИ

Вышло небольшое интервью со мной на канале про детские книги Улитка и Кит.

Мне было приятно полистать иллюстрированную книжку для детей, сделанную иностранцами о Японии и вспомнить свои переживания от первой встречи с этой страной.

Про Японию я готова говорить много и долго, зовите еще

https://www.tg-me.com/UlitkaiKit/173

HAIKU EMBODIED IMAGINATION

Завтра 6 октября в 20:00 мы вместе с Еленой Хандуровой проведем открытую встречу, где Елена расскажет про метод Embodied Imagination («Воплощённое в теле воображение»), а я расскажу про хайку и почему эта поэзия может стать инструментом для самопознания.

Если вам интересна психология и хайку, то присоединяйтесь по ссылке:

Подключиться к конференции Zoom
https://us02web.zoom.us/j/83006764536?pwd=brGanwDNXRZ3nGyWV9J6HP8nsJCj2a.1

Идентификатор конференции: 830 0676 4536
Код доступа: 600998

КУРОКИ НЭКО

«Черная кошка» (куроки нэко), написанная в 1910 году художником Хисидой Сюнсо на тонком шелке, — одно из самых узнаваемых и популярных произведений в стиле «Нихонга», то есть «произведений в японском стиле».

Кошка производит двойственное впечатление. Издалека кажется, что она очень пушистая, потому что художник изобразил шерсть кошки с помощью воздушных мазков туши. Так и хочется взять эту кошку на руки или хотя бы погладить. Однако если подойти поближе к кошке, чтобы рассмотреть эту пушистость, то сразу же замечаешь недружелюбную мордочку.

В этом произведении еще можно наслаждаться тонкими линиями, которыми художник прорисовал каждый волосок на ушах кошки, её изогнутым хвостом, морщинистой тектстурой коры дерева дуба, на котором сидит кошка, и особенно изъеденными насекомыми листьями дуба (этот мотив японцы очень любят!).

Но все же самое разительное это первый контраст — между кажущейся издалека мягкостью и угрюмостью кошки.

Приблизительно такие же чувства я испытала, когда прочитала известное стихотворение поэта Хагивара Сакутаро «Кошка», которое тоже строиться на контрасте, а еще позволяет провалиться между двумя мирами.

Первая часть стихотворения живописна и мистична:

На крыше два кота
Чернее этой томной ночи.
Хвосты торчком, а на конце хвоста —
Едва заметный, будто нитка в дымке, тонкий месяц

まつくろけの猫が二疋、
なやましいよるの家根のうへで、
ぴんとたてた尻尾のさきから、
糸のやうなみかづきがかすんでゐる。

А во второй части происходит что-то непонятное, так как нарисованная нами в уме прекрасная картина вдруг начинает звучать и звучит она так, что некоторые японские читатели испытают эмоциональное потрясение:

Ваа, добрый вечер! Комбанва*!
Ваа, добрый вечер! Комбанва!
Огяя, огяя, огяя*!
Оваа, хозяин дома болен!


『おわあ、こんばんは』
『おわあ、こんばんは』
『おぎやあ、おぎやあ、おぎやあ』
『おわああ、ここの家の主人は病気です』

Я решила в своем переводе сохранить вечернее приветствие «комбанва» на японском, а также звукоподражание в третьей строчке: «огяя, огяя» — так передается плачь маленьких детей.

Интересно, что кто-то видит здесь продолжение темы встречи двух черных котов, которые ведут диалог на крыше: обмен любезностями, любовная сцена горячего эмоционального накала с криками, похожими на детский плач. Пожалуй, я соглашусь с этой трактовкой, но последняя фраза для меня все же выбивается и возвращает в мир людей, где лирический герой, страдающий от болезни этой ночью видит черных котов на крыше с месяцем на хвосте и слышит какие-то обрывки фраз: то ли диалоги котов, то ли плач детей, то ли обмен любезностями соседей

На этой неделе стартует The Art Film Festival и неожиданным образом я тоже принимаю небольшое участие в этом прекрасном проекте.

24 октября приглашаю всех любителей японского искусства на спецпоказ документального фильма «Пионеры японского авангарда». А после фильма я выступлю с небольшим паблик-током на тему «Как трудно быть японцем. Традиционная культура и авангард», где расскажу о своих любимых современных художниках и предложу поразмышлять вместе со мной о послевоенной Японии, поиске новой идентичности и художественном новаторстве.


https://centrezotov.ru/events/the-art-film-festival-2025/pionery-yaponskogo-avangarda/