Притча о жестоком заимодавце
в истории коммунальной квартиры.

Притча о немилосердном должнике, которую мы слышим в воскресный день одиннадцатой недели по Пятидесятнице, подымает тему взаимоотношений справедливости и порядка, с одной стороны, а также прощения и любви, с другой. Отношение к нам Бога может быть зеркальным отражением нашего отношения к другим.

На вопрос «Что бы я сказал Христу, если бы Он явился в данное мгновение времени?» у меня есть только один ответ – «Господи, прости меня за все!». Но почему же нам так тяжело прощать от сердца других? По всей видимости потому, что где-то в глубине нашей души живет закон, который требует справедливости и порядка. Глеб Жиглов внутри меня бескомпромиссен: «Вор должен сидеть в тюрьме». Собственно, так и поступает немилосердный заимодавец, отправляя своего должника в долговую яму.

Достижение идеала справедливости и порядка – это задача на самом деле невыполнимая. Рано или поздно каждому придётся согласиться с этим утверждением. После чего или научиться прощать и любить людей такими, какие они есть, или же прийти в очень печальное душевное устроение. Самой лучшей иллюстраций правдивости этих слов является изучение быта и жизни коммунальных квартир...

Справедливость и порядок

«Ну, что ж... обыкновенные люди... в общем напоминают прежних... квартирный вопрос только испортил их…» (М. Булгаков «Мастер и Маргарита»).
Для советских коммунальных квартир вопрос о справедливости – самый актуальный, он всегда лежал в практической плоскости. Кроме общей арендной платы были и такие виды расходов, которые можно было урегулировать только сообща, например, плата за электричество…

Сразу стало понятно, что распределять между жильцами квартир то, что насчитал общий счетчик, невозможно. У кого-то появился утюг, а кто-то приобрел телевизор. Не было никакой возможности установить справедливый тариф для каждой комнаты. Поэтому электрические счетчики у всех были индивидуальными. Но существовало и общее пространство: коридор, ванна с туалетом, кухня. Казалось бы, тут все просто, оставшуюся разницу в потреблении распределяйте поровну между всеми комнатами и не будет проблем. Но проблемы были и еще какие…

«Сидоровы» против «Ивановых».

«Сидоровы» из 7 квартиры отказались платить за общий тариф, считая, что с них берут больше положенного. Причина оказалась в следующем. У входа в коммуналку висит один общий звонок. Рядом табличка с надписью: «Сидоровым» в первую квартиру звонить раз, «Петровым» во вторую два раз, «Ивановым» в третью три раза… К Ивановым часто приходили гости, которые звонили, как и положено, три раза. К Сидоровым в гости вообще никто не ходил. Слушая звонки, Сидоровы пришли к выводу, что количественная разница в срабатывании звонка такова, что существенно влияет на общие затраты электроэнергии. Следовательно, платить поровну с их точки зрения несправедливо.

Для того, чтобы хоть как-то добиться справедливости и порядка, нередко при входе в ванную комнату у каждого был свой выключатель, соединённый с индивидуальным счетчиком. Скандал в этом случае начинался с того момента, когда кто-то из гостей, не зная где чей выключатель, пользовался чужим. Иногда включатели туалета находились внутри каждой комнаты. Но и тут напряжение возникало, когда хозяин, предварительно включив «свой свет», дойдя до туалета обнаруживал, что туда уже кто-то зашел раньше его, и таким образом пользуется в том числе и его электричеством. В описываемый период времени плата за один киловатт электроэнергии составляла 2 копейки.

Мое и чужое.

Среди прочих случаев меня заинтересовал инцидент, который приключился в одном их таких коммунальных общежитий. На общей кухне в коммунальной квартире у каждого был свой уголок, свои кухонные принадлежности, которые были частной собственностью, находящейся на общей территории. Итак сосед, вернувшись с дачи, обвинил другого соседа в том, что тот пользовался его спичками. Оказывается, перед тем как уехать из дома, он пересчитал все спички в своем коробке. А вернувшись обнаружил, что нескольких спичек не хватает. Коробок спичек стоил на то время одну копейку.

Но не будем спешить обвинять этого человека в провокации и паталогической жадности. Когда виновный сосед вернул целый коробок спичек предъявителю обвинения, тот выбросил эту коробку в окно со словами: «Мне не нужны Ваши спички, мне нужно, чтобы никто мои вещи не трогал». И нужно сказать, что по-своему он был прав. Ведь и в самом деле не важно, что ты взял – одна ли это спичка, щепотка ли соли или кусочек сахара, важно другое. Это не твое, а следовательно, прикасаться к этому ты не имеешь никакого права без разрешения хозяина.

Можно было бы приводить очень много интересных наблюдений из жизни жильцов коммунальных квартир. Тема такого быта была одной из любимых в творчестве М. Зощенко. Стремление установить справедливость и порядок нередко заканчивались межквартирной войной и скандалами. По большому счету жизнь в коммунальный квартире – это небольшая модель международных отношений и общечеловеческих принципов общежития. Как бы не старались жильцы коммуналки отрегулировать свою жизнь многочисленными правилами и предписаниями, которые были в виде предупреждений развешаны на тетрадных листах возле туалета, на кухне, в коридоре, дойти до консенсуса удавалось далеко не всегда.

Живя в обществе, мы, по сути, находимся вот в таком общежитии. В нем нам нужно или бесконечно воевать за справедливость и, так ничего не добившись, пасть смертью храбрых в этой борьбе, или же научиться отпускать обиды хотя бы ради того, чтобы и Бог нам смог все простить.
Кроме сотен страниц вот таких анекдотических примеров конфликтов и нестроений, история коммуналок несет в себе не меньше примеров героизма и жертвенности. Сколько детей, погибших на фронте родителей, воспитала «коммунальная общественность». Притом заботились они о них не меньше, чем о своих собственных: кормили, воспитывали, учили, выводили в люди, женили, а потом нянчили их детей. Скольким старикам и старушкам не дала она умереть голодной одинокой смертью. А сколько примеров общечеловеческой солидарности, любви, несения креста друг друга видели вот такие коммунальные стены. Это была особая эпоха, особый вид человеческих взаимоотношений, о чем, к слову сказать, не раз с любовью вспоминали те люди, которые ее застали.

История жизни тех, кто населял коммунальные квартиры, очень похожа на историю Притчи о жестоком заимодавце. Кто-то отдавал последнее и все прощал, а кто-то отбирал последнее и считал себя правым. Нужно сказать, что те, кто поступал «по справедливости», нередко заканчивал свою жизнь очень плохо. Постоянная жизнь во атмосфере подозрительности к тому, что у тебя за спиной кто-то прикасается к твоим вещам, ест натихаря твою еду, ворует твои продукты, приводили к тому, что с возрастом эти навязчивые мысли выливались в конкретные психические проблемы. Сначала такие люди начинали на кухне замыкать свои кастрюли за ушки специальными небольшими замочками. Потом им начинало казаться, что соли в пачке стало подозрительно мало по сравнению с тем, сколько ее было вчера. А в общем холодильнике какой-то сосед его красивые, сочные помидоры поменял на вялые и сморщенные. Эта подозрительность усиливалась все больше и больше. Писались жалобы в милицию с просьбой разобраться и навести порядок. Нередко такой человек в отместку за призрачное воровство начинал воровать сам, стараясь таким образом установить «законную справедливость». Потом у него возникало подозрение, что соседи хотят его убить, подбросив яд в еду или напустив газ в комнату и т.п. Такой человек становился бичом для всего дома. Но, самое худшее, эти люди умели очень правдоподобно писать клеветнические доносы в компетентные органы, становясь причиной тюремного заключения ни в чем не повинных людей, а иногда и их гибели.

С тех пор ничего не поменялось. Изменились условия нашего быта, межличностная коммуникация стала другой, но и «Притча о жестоком заимодавце» была, есть и будет актуальной, пока стоит наш мир. В каких бы условиях не проходила наша жизнь, мы всегда будем стоять перед выбором – добиваться справедливости или прощать. Нужно сказать, что ответ на этот вопрос тоже является далеко неоднозначным. Ведь жизнь так устроена, что не всегда можно и нужно прощать. Нередко бывает и так, что по Евангельской этике нужно добиваться справедливости. Вот только какой будет правильный ответ в каждом конкретном случае, мы можем решить, руководствуясь не здравым смыслом и логикой, а совестью и внутренней сердечной интуицией.

Как простить Бога?

Можем ли мы простить Бога?

Притча о немилосердном заимодавце в общем-то проста и понятна. Она дополняет и иллюстрирует молитву «Отче наш». «И остави нам долги наши, как и мы оставляем должником нашим». Если мы хотим, чтобы Бог простил нам наши бесчисленные грехи, то и мы должны научиться прощать тех, кто нам должен. По сути, причта задает нам вопрос, и сама же на него дает ответ: «Кем ты хочешь, чтобы Христос был для тебя на Страшном суде? Чтобы Он выступал в роли прокурора или адвоката? Его роль ты выбираешь сам – если будешь для всех своих обидчиков и врагов адвокатом перед Богом, то и сам получишь право взять себе в адвокаты Самого Христа». И все было бы ничего, если бы эта притча не ставила нас перед самым сложным в мире выбором, совершить который можно, только в корне изменив свою мировоззренческую модель.

Притча о немилосердном заимодавце легко заходит в монашеское общежитие. Тут все понятно. Ну, прости игумена, если он к тебе несправедлив, или брата, если тот с тобою груб. Да вообще, прости всех за все и навсегда. Вникни в дух жизни святых отцов. Ведь как красиво они писали об этом. Воплоти в своей жизни модель человеческого всеединства по образу Святой Троицы – одна природа во множестве лиц, живущих в любви и согласии. Твое я – это твое эго, растопчи его. Не разделяй мир на себя и на других. Нет никаких «они», есть только «мы». Относись к другому так, как ты относишься к себе, желай ему того же, что и себе. Присмотрись – и ты увидишь в каждом человеке Христа. И будет тебе счастье и в этой жизни, и в будущей.

Да, для монаха это звучит, как песня. Но не для мирян, которые варятся в аду современной жизни. Если ты сам и у тебя нет семьи, детей и близких, то ты, преодолевая себя, учишься любить, прощать и смиряться. Потому что любая нанесенная тебе обида, боль и прочее, пусть это будет даже сама смерть – все это касается только тебя одного.

Но а если ты не один? Если ты связан с детьми, с родными? Как простить, к примеру, судью, который за деньги оправдал убийцу единственного кормильца многодетной семьи? Как простить отцу того, кто изнасиловал и жестоко убил его дочь? Как простить тех, кто нанялся за большие деньги разрушать наши маленькие миры, стирая с лица земли города, села, где жили люди? Как простить тех, кто превратил в руины, лишил здоровья, жилья, надежды хоть на какую-то, относительно спокойную старость, тысячи людей? Подойти к такому мерзавцу, обнять его и сказать: «Да, ты надругался над моей дочкой, убил мою жену, разрушил наш дом… Но ничего, я тебя все равно люблю и прощаю. Мы же дети одного Адама. Я не в обиде»? У меня так точно не получится.

Но вот, оглядываясь назад, а задумался о том, что было совсем недавно. Не прошло и ста лет. Так же гибли ни в чем неповинные дети и мирные жители. Так же немощные старики лишались своих домов. Матери теряли сыновей, жены мужей, дети отцов. И нет из них уже никого на земле. Ни тех, кто убивал, ни тех, кто были убиты. Ни тех, кто грабили и насиловали, ни тех, кто страдал и мучился. Но они же где-то есть? Я уверен – то, что было начато в этом мире, получило какое-то свое продолжение в мире ином. Только вот какое? И может быть теперь жертвы несказанно рады тому, что они не были палачами, что они не вели людей в газовые камеры, а вели их. Ведь даже в душе атеиста что-то говорит о том, что за все нужно будет отвечать. Но притча не об этом, она о другом…

Она о том, что мы должны прощать, притом не там, на том свете, а здесь, на этой грешной земле. И прощать не только людей, но и Бога. Ему ведь тоже можно много чего предъявить, не так ли? Бога нужно простить за то, что у всех дети нормальные, а мой родился инвалидом. За то, что моя жизнь покрыта нищетой, болезнями и скорбями, а у других все в шоколаде. За то, что мой ребенок или молодая жена, или муж, умерли от рака, оставив меня одного (одну).

При том, что я не лучше, но и не хуже других людей. Самое глупое, что я слышал из уст духовенства – это то, как они в этих случаях пытались оправдать Бога. Я думаю, что и Богу это тоже не нравилось. В книге Иова, Он так и скакал: «Вы говорили обо Мне неверно» (Иов 42:7).

Хорошо, а как же быть? Как прощать других, как простить Бога?

Нужно отойти в сторонку и посмотреть на все со стороны. Что же мы увидим? А увидим то, что все люди живут в несправедливом мире. И Господь этого не скрывает. «Не проворным достается успешный бег, не храбрым — победа, не мудрым — хлеб, и не у разумных — богатство, и не искусным — благорасположение, но время и случай для всех их» (Екклесиаст 9:11).
Иисус Христос говорит то же самое. Погибшие от падения Силоамской башни не были греховнее других. И ребенок у родителей родился слепым не потому, что они чем-то согрешили. Нет, родился он для того, чтобы Христос его исцелил. И это хорошо. Но вот только десятки других тоже родились слепыми, но они не были исцелены. Мы ищем смыслы, ищем ответы на вопросы типа «Почему? За что? Зачем?», а их нет. И Бог молчит. Он не отвечает.
Попутно заметим, что если люди не видели в мире справедливости, то сами пытались как-то ее восстановить. За глаз вырывали глаз, за зуб – зуб. Бог до какого-то времени был не против, и даже поддерживал это (но только по жестокосердию людскому). Но так вообще нельзя. Ближе к концу времен Он сказал иначе: «Мне отмщение, Я воздам». А нам предложил не вмешиваться. И так мы продолжаем жить в несправедливом мире, разрываясь между желанием отомстить и требованием Бога простить.
Сам Господь говорит о том, что выбор в сторону прощения сделает нас куда лучше, чем если бы мы мстили. Не доверять Ему нельзя, Он знает, что говорит. Но прощать нам совсем не хочется, а если мы это и делаем, то все равно умом все обиды до мелочей помним, а сердцем надеемся, что если мы не наваляли обидчикам, то уж Бог точно сможет это сделать за нас. А если мстя начинается уже здесь, на земле, мы этому рады, хотя и стараемся для приличия не показывать вида. Но Бог-то все равно видит.

Итак, будем честными. Мы не умеем прощать не только людей, но и Бога. Для того, чтобы простить, нам нужно понять. Мы так устроены. А понять Бога и то, почему Он запустил такой проект, где нет справедливости, где царствует ложь, подлость и обман, мы не знаем. Творец Неба и Земли нам тоже не объясняет почему дети Африки мрут от голода, а дети в Америке жиреют от обжорства; почему одни умирают от жажды, а другие любуются на фейерверки фонтанов; почему кто-то не может себе позволить запастись на зиму томатом, потому что нет средств, а другие на праздник «Ла Томатина» выбрасывают, а потом смывают в канализацию десятки тонн помидор. Бог не говорит, чем украинцы грешнее британцев, а палестинцы немцев, и почему у этих народов сейчас такая разная судьба. Подобных вопросов сотни и на них нет ответа, поэтому они и называются вечными.

Но продолжаем смотреть и рассуждать об этом дальше, с того же места. Т.е. со стороны. То, что для нас непонятно и, следовательно, бессмысленно и несправедливо, в нашем понимании, вовсе не означает, что оно является таковым и для Бога. Просто у нас с Ним разный размер ума и разные масштабы понимания. То, что мы поняли, изучая микро и макромир (человека, космос и вообще все творение) говорит о том, что Творец все очень точно и скрупулезно подогнал. Малейшее отклонение любой константы привело бы к тому, что Вселенная перестала бы существовать. А как Он украсил этот мир? С каким вкусом, изяществом, с какой любовью! И это уже не прагматический расчет, а высочайшее чувство красоты. Это поэзия в звуке, краске, материи! Все у Него продумано, все учтено! И я не удивлюсь, если узнаю о том, что даже один упавший на землю волосок имел значение для поддержания порядка во всей Вселенной. Может быть и вправду, один взмах крыла бабочки запускает глобальные механизмы управления мировым порядком.
Наш Бог – отличный Хозяйственник, у Него нет мелочей, все на учете. Поэтому предположить, что творящееся в нашем мире безумие есть неучтенный хаос мелких дел, пущенный на самотек, я думаю будет неправильным. Другое дело, что я этого не понимаю. Поэтому то, что происходит с нами и вокруг нас, ужасает, приводит в трепет и возмущение. Но я уверен, что Бог, который видит прошлое, настоящее и будущее, как единое целое, все рассчитал до мелочей, даже то, что мы называем нашей свободной волей. То, что мы будем выбрать свободно когда-то и где то, Господь видел еще тогда, когда не было ни нас, ни самого мира. А если так, то и все наши выборы в Его планах учтены заранее.

Ответы на вечные вопросы знает только один человек, его зовут Иов. Он их в свое время задавал Богу. И, более того, он так же, как и мы сейчас, был уверен, что ему есть, что Богу предъявить, что он без труда выиграет суд с Богом, потому что правда не его стороне. Но вот Бог пришел на суд к Иову, и тот замолчал. Замолчал не потому, что испугался и сдал назад от своей же правды. Не таков был Иов, которому на тот момент уже нечего было терять. Нет он понял то, что мы сейчас не понимаем, узнал то, что мы не знаем. На этом весь суд и закончился. Закончится он когда-то и для нас. А сейчас есть то, что есть.

У нас один путь – слушаться Бога и принимать мир таким, какой он есть, веря, что у Господа ошибок не бывает. Это называется доверием. Верить в то, что и боль, и несправедливость, и зло имеют свое место в промысле Творца и исполняют свою роль. А жить мы должны, как Бог велит. И если Он говорит: «Учись прощать», то лучше прощать, хотя это очень сложно. Практический опыт и наблюдение говорят, что нет ни одного рыцаря, победившего дракона, который сам не стал бы драконом. Добро, взявшее в руки меч зла, становится злом. Ангел стал дьяволом, борясь за «справедливость». И людей он тому же учит. Бог же предлагает нам другое. Пока есть возможность и время, попробуй расширить свое сердце так, как это сделал Христос на Голгофе. Это получилось у великой княгини Елизаветы, которая с прощением пришла в темницу к убийце своего мужа. Это смогли сделать князья Борис и Глеб. Многие смогли. Может попробуешь и ты?

Мы вошли через материнскую утробу в удивительно прекрасный Божий мир, в котором много боли и несправедливости. Но мы знаем наверняка – здесь мы лишь гости. Однако этот мир для нас очень важен – в нем через опыт человек обретает свой образ. Придёт время, и мы отправимся домой, в тот мир, который Господь уготовал для людей от создания мира. А пока что терпи, смиряйся и люби, если хочешь быть с Богом.
…И напоследок. Не забывай, что даже в этом мире доброго и красивого намного больше, чем злого и уродливого.

Мои смертельные мысли.

Смертельные не в том смысле, что они убийственные, а в том, какие мысли смерть во мне вызывает.
Успение Божией Матери — это праздник, в центре которого стоит событие смерти. Событие трагическое и праздничное одновременно. В нем есть две грани, два противоположных цвета. Смерть, как путь всех людей, даже самых великих и самых чистых, и как дар жизни, победившей смерть.

Рождение и смерть – самые главные и самые независимые события нашей жизни. Если ты пришел в этот мир, значит готовься к тому, что из него придётся и уходить. И никакой альтернативы ни в первом, ни во втором случае, никто нам не дает. Мы приходим неизвестно откуда и идем неизвестно куда. В дверь смерти войдет каждый и уже не выйдет обратно. Так устроены у нее петли – открывается только в одну сторону.
Конечно, разного рода «предания старины глубокой» и новомодные откровения тех, кто там якобы побывал и вернулся обратно, все это как вилами по воде. Но общечеловеческая интуиция всех народов говорит о том, что за этой дверью есть нечто такое, что ни словом сказать, ни пером описать. И это мы принимаем на веру. А так, чтобы постучать в эту дверь и попросить переговорить с тем, кто туда вошел, не получится. Поэтому вера в Бога у нас напрямую связана с верой в бессмертие души.

Независимо от качества человеческой жизни, конец у всех одинаковый – бездыханное тело и неизвестно куда подевавшаяся душа (для тех, кто в нее верит, конечно). Мировоззренческая модель, по моим наблюдениям, особо на отношение к смерти не влияет. Я видел атеистов, которые болели и умирали спокойно и почти без уныния. И видел верующих, которые впадали в глубокую депрессию, боялись, тряслись, как осиновый лист. Наблюдая за собой, могу сказать, что мой страх смерти живет во мне независимо от моих религиозных убеждений. Я не могу воздействовать на него ни силой моей воли, ни силой веры. Он во мне присутствует, как ощущение, на которое я не могу оказать ни малейшего влияния.

Четыре года.

Впервые о смерти я узнал, когда мне было года четыре. Помню до сих пор, как меня поразила эта мысль. Она была как гром среди ясного неба. Я умру… Почему-то тогда это меня потрясло до глубины души. Не может быть! Как так! Я спросил у старших: «Это правда?» Мне сказали: «Да, но это будет не скоро». Да какая разница скоро или не скоро! Важно, что я есть, а потом меня не будет. Но где же я тогда буду? Этот вопрос меня не отпускал. Я представлял, как лежу в земле, зарытый в могилу, как там темно и страшно. Но долго там лежать у меня не получалось. Хотелось как-то жить дальше. А жизни ведь уже не будет. И это у меня вызывало детский протест и возмущение.

Шесть лет.

В шесть лет я думал о смерти, как философ. Меня точно не будет в живых через сто лет. Но где я буду в 2068 году? Поразмыслив над этим, я пришел к выводу, что я буду там, где был и в 1967 году, т.е. за год до своего рождения. Я пытался вспомнить, где же я был в это время? Но у меня ничего не получалось, потому что я смотрел на мир как бы со стороны. Мир, где меня еще нет, меня не пугал. А вот тот мир, где меня уже нет, вызывал ужас. И мне было непонятно, почему так происходит. Получалось так: когда ты только собираешься войти в жизнь – это не страшно, а вот когда ты готовишься из нее уйти – это вызывает беспокойство.

Семь лет.

В семь лет я вдруг понял, что, оказывается, не факт, что я доживу до глубокой старости. Мальчик, живший на моей улице, утонул в речке. Он был всего на пару лет старше меня. Похожие события потом повторялись не раз. Нескольких детей младших классов привалило землей, когда они делали подкоп. На меня их смерть оказала гнетущее впечатление. Но главное, я понял: смерть – нежданная гостья, которая может прийти в любой момент.

Когда я начал ходить в школу, о смерти мне размышлять было некогда. Хотя она меня по по-прежнему пугала. Помню, как умер наш сосед через дом, он был уже в преклонном возрасте. Хоронили тогда с потрясающей музыкой, где страшный удар бубна в большой барабан чередовался с воем какой-то адской трубы. Автор этого произведения, как я узнал позже, был Фредерик Шопен. Он написал эту мелодию в то время, когда у него начали появляться первые признаки легочной болезни, от которой он и скончался в 39 лет. Говорят, что однажды, когда при авторе в одном из салонов стали исполнять на фортепиано этот марш, композитор увидел, как из музыкального инструмента стали появляться какие-то демонические сущности. И я этому нисколько не удивляюсь. Потому что такая музыка только демонам может быть по душе. С самого детства она вызвала во мне какое-то чувство леденящего ужаса.

Средние классы.

В школьные годы тема размышлений о смерти периодически всплывала в поминальные послепасхальные дни, на Радоницу. Могилы, украшенные цветами, жужжание пчел, буйство просыпающейся молодой весенней жизни почему-то не вызывало у меня особого диссонанса с могильными холмиками сельских кладбищ. С родителями мы ехали сначала на одно, потом на другое кладбище, потому что родственники отца и матери были похоронены в разных местах. Процедура поминовения везде была одна и та же: яйца и конфеты на могилку; еда, водочка, раздача конфет. Водки, конечно, мне не наливали, но настроение и без нее было праздничное. Проводы были для меня весенней вылазкой на природу, приятной и бодрящей. И как-то смерть на фоне всего этого позитива не казалась такой мрачной и страшной. С трудом пережевывая очередное пасхальное яйцо и болтая ногами на кладбищенской лавочке, утопающей в цветах сирени, я тогда подумал, что, как придёт время, надо бы лучше умереть весной, и ни в коем случае не поздней осенью, потому что весной смерть кажется куда добрее, чем в другое время года.

Старше классы.

В старших классах я как-то задумался о том, а что если смерть разбавить Богом? Помню учительница младших классов когда-то нам уверенно рассказывала о том, что Бога нет, и сам Юрий Гагарин об этом свидетельствовал, когда прилетел из космоса. Первого сентября в каждом классе первый урок начинался с той же самой проповеди. Вместо Бога у нас партия, вместо рая – светлое будущее, а святые – это те, кто свою жизнь отдал за то, чтобы мы сейчас ели мороженое и играли на переменах в футбол. Я не спорил – мороженое если, в футбол играли, но в светлое будущее я почему-то не верил. Какое же оно будет светлое, когда меня положат в темный гроб и засыпят черноземом?

Поэтому я решил в свои мысли о смерти пустить Бога. А вдруг поможет? И получилось вот что. Если наш мир — это система закрытая и в ней бесследно исчезает все, что появляется, то смысла жизни никакого нет. А что, если эта система входит, в качестве составляющей, в какую-то другую систему, где есть множество таких же систем? А что, если они имеют между собой коридоры, и можно из одной попасть в другую? Я не знаю откуда пришел и не знаю куда уйду. А может этот вход и выход и есть такой коридор? Эта идея мне понравилась. Она была куда более интересной, оптимистичной и давала простор фантазии. А что если? И дальше можно было придумывать все, что угодно. При этом я поставил модератором всех этих событий Бога и позволил Ему руководить всеми процессами. Мне это понравилось еще больше. «Верующим быть интереснее, чем атеистом», – подумал я.

В пятнадцать лет я вернулся к тому вопросу, который поставил себе в пятилетнем возрасте. А что, если я до 1968 года находился где-то у Бога не складе в запечатанном виде? Т.е. я еще не родился, но уже был подготовлен в качестве проекта и хранился где-то в бездонных просторах Божественных идей, как заготовка с биркой «запустить тогда-то». Как я там хранился, что чувствовал и как мыслил себя на складе вечности? Потом эти размышления привели меня к тому времени, когда я еще не родился, но уже собирался по частям в материнской утробе. Затем рождение без всякого восторга (нам вообще-то и в животе матери было неплохо, плавали бы там беззаботно целую вечность). Но чья-то настойчивая воля выпихивала нас в узкий, смертоподобный туннель. Вот именно тогда я впервые повстречался со смертью. Она убила меня внутриутробного, чтобы подарить мир земной. А может быть тоже самое произойдёт и в следующий раз, когда она снова придёт ко мне для того, чтобы вытряхнуть мою души из этого тела и отправить уже в другой мир? Собственно с этой мысли у меня уже и начались религиозные поиски ответа на вопрос о сущности смерти.

Когда я находился в материнской утробе, свою маму я не видел, хотя она была как бы везде. Точно так же я не вижу сейчас и Бога, хотя Он тоже везде, включая меня самого. И если я, как идея, был в Боге всегда, тогда и человек совечен Богу, потому что в нем нет перемен. Его идеи вечны, как и Он Сам. Бог не мыслит нечего мертвого, значит и смерть – это не то, что нам кажется. Может быть она есть инструмент, творческая Божественная энергия переноса из одной системы в другую.

Прошли годы. Теперь меня интересуют другие вопросы. Может ли так случиться, что идеи Бога будут бесплодными и не получат своей реализации? Могу ли я допустить наличие у Бога бессмысленных идей? Может ли Бог от вечности замыслить нечто мёртвое или обреченное на существование в состоянии нескончаемой муки? Это, конечно же, риторический вопрос. Каков план Бога в отношении того, что мы сейчас понимаем как зло, вернее к тем, кто является носителем зла, в т.ч. и в духовном плане? Какова цель и конечный итог всего?
Ну, а дальше вопросов больше, и они еще сложнее. Время – это такое же творение, как и все остальное, и у него есть конец. Значит в Боге Его идея о мире и о всем сущем уже получила свое осуществление? Т.е. конечный результат уже есть, но он пока на складе Божественных идей. И Бог видит нас не такими, какими мы есть сейчас, а такими, какими будем, когда вся системам получит окончательную сборку. Как же мне было бы интересно посмотреть на то, что ж оно там должно получится в конце концов!

Послесловие.

После окончания университета никаких новых идей и мыслей о смерти у меня уже не было. К тому времени стали появляться разные книги на эту тему. Раймонд Моуди, Елизабет Кюблер Росс и другие новомодные писатели вели все души в сказочный, прекрасный рай. Православная литература была угрюмо сдержанной и в основном пугала мытарствами и адскими муками. Католики делали тоже самое, но с надеждой на то, что от вечных мук можно как-то откупиться. Восточные религии говорили, что скорее всего придётся вариться в этом земном соусе еще не одну жизнь, и не факт, что в человеческом образе. Самые позитивные прогнозы давали только атеисты – они обещали всех отключить навсегда.

Я уверен в одном – все наши представления о смерти ничтожны и не имеют никакого отношения к той реальности, куда нас несет река времени. Но, тем не менее, конечность земного существования является главным смыслообразующим элементом нашей жизни. И общечеловеческий религиозный опыт говорит об одном – наш мир и наша жизнь похожи на супермаркет, здесь ты можешь выбирать все, что захочешь, но не забывай, что на выходе тебя ждет кассир. И за все нужно будет платить. Если бы люди к этой истине относились серьезно, то наша земная жизнь была бы совсем иной.

Жертва Христа еще актуальна?

Бог предлагает благодать, а дьявол деньги.

Трудно богатому спасти душу. Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому войти в Царство Небесное. Эти слова Христос говорил людям, которых с детства в синагогах учили совсем другому. Они слышали от своих учителей, что богатство – это признак милости Божией к человеку. Если ты имеешь достаток – значит ты Богу угоден. И наоборот, если ты беден, а еще и бездетен, то Бог от тебя отвернулся. Ты – грешник и должен это понимать. Поэтому так ужасают слова Иисуса его учеников. Как же так? Если богатому тяжело спастись, тогда кому это вообще возможно? Христос не разбирает по бревнышку ложные установки иудейского богословия. Он отвечает просто: «Людям это невозможно, одному Богу все возможно». С этой надеждой мы и живем, понимая, что все наши усилия в достижении спасения, какие бы они ни были, ничтожны. Вся надежда только на милость Господа.

Но Христос предупредил нас об опасности богатства. Он не просто говорил о нем, как о некой угрозе, идущей от жажды обладания, Спаситель сказал богатым и пресыщенным: «Горе вам». Горе, потому что ждут вас в потустороннем мире страдания и муки. И это очень важное предупреждение, которое, впрочем, людьми так и не было услышано. Потому что богатство и достаток стали главным смыслом и целью жизни большинства людей на планете. Это связано с тем, что богатство – наркотик для души. Вкусив эту альтернативу благодати, она становится от нее зависимой и требует все новую и новую дозу.

Нужно сразу сказать, что «богатый» в евангельском понимании – это не тот, у кого много денег, а тот, для кого деньги стали синонимом счастья, для кого счет в банке заменил Бога, а роскошь Царство Небесное. Святые отцы учили, что нужно избегать любой привязанности к вещам и миру, потому что это магниты, которые притягивают к себе человека и могут затянуть так, что освободиться от них уже не будет никакой возможности. К любой земной радости нужно добавлять хоть немного скорби, чтобы она не прилеплялась к душе. Деньги и достаток могут давать мозгу определенное состояние, сравнимое с легким опьянением. Он них как-то хорошо и спокойно на душе – ты защищен, у тебя все хорошо. И чем больше имеешь денег, тем, кажется, больше возможностей. А когда денег очень-очень много, то создается впечатление, что ты имеешь могущество, сравнимое с царским или даже божественным. Это подтверждается и внешним опытом. Люди липнут к богачу и ластятся у его ног. Весь мир будто заискивает перед ним. Так реализуется обещание дьявола: «Будете как боги». Человек, одурманенный своим величием, уже не понимает, что малейший сбой организма, любая болезнь может легко нарушить эту царственную иллюзию всемогущества. Богачу кажется, что все можно решить с помощью денег, в том числе и любую проблему со здоровьем. Но, как мы неоднократно видели на примерах известных личностей, вся их «защищенность» – лишь мираж.

Земное счастье дьявол продает за деньги. Суть этого «счастья» проста. Ты можешь удовлетворить любые свои запросы. А для того, чтобы купить себе земную жизнь, где «все включено» – нужно продать душу. В этом суть договора с дьяволом, когда все таланты души и все свое время человек посвящает служению мамоне. Прада он не замечает, что не деньги ему служат, а он деньгам, а это, согласитесь, не одно и тоже. Обман кроется в том, что дьявол не может быть источником счастья. Он не обладает такими возможностями. Все, что сатана может предложить, так это красиво упакованную пустую коробку. Человек покупает эту пустоту и получает при этом эйфорию радости. Но новое приобретение долго радовать не будет. Пройдет время, и оно станет обыденностью. Но чувство, которое ты испытал, когда взял в руки эту коробку, когда принес ее домой, любовался ею, жил ожиданием, когда она станет твоей, очень приятны. Не важно, что это было. Новая любовница, машина или айфон. Захочется снова и снова испытать это сладостное предвкушение обладанием чем-то новым.

Иногда это превращается в психическую болезнь бесконечных покупок – шопингоманию. Это может быть болезнь коллекционирования. Ведь дело не в новых тряпках или иных приобретениях. Вся суть в ощущениях, которые испытывает душа, когда берёт это в руки. Оно сродни наркотической эйфории, и люди хотят испытать ее снова и снова.

Совершенно иное отношение у Христа к материальной и духовной нищете. Казалось бы, вот кому горе, но Спаситель рассуждает иначе. Он называет нищих, голодных, нуждающихся «блаженными», т.е. счастливыми людьми. Притом речь идет, что не мало важно, не о бедных людях, а о нищих. Т.е. о тех, у кого нет вообще ничего. Между бедным и нищим такая же разница, как между богатым и бедным. У бедного есть на что положиться. Есть хоть слабая, но все же опора в жизни. У нищего никакой опоры, кроме Бога и добрых людей, нет. Он полностью от них зависим. Поэтому он абсолютно лишен какой-либо гордости. Для нее в его душе нет никакого основания. Чем может гордиться тот, у кого ничего нет ни внутри, ни снаружи. Духовно нищий человек признает то, что все, что он может получить или что имеет – это не его, это дар Божий, который он ничем не заслужил. Именно вот эта зависимость от Бога и людей, по мысли Христа, делает человека блаженным. Тот, кто гордится своим социальным положением или материальным достатком, своими т.н. достижениями в области чего бы то ни было, присваивает себе чужое. Гордость — это всегда глупость и слепота, чем бы она себя не мнила. В гордом человеке никогда не будет внутренней глубины и прозрачной духовной чистоты. Он достоин только сожаления.

Так сложилось в мире, что власть и деньги стали двумя крылами сатанизма. Это его фундамент. Сребролюбие и властолюбие являются источником злобы и жестокости. А они – главные атрибуты дьявольского характера. В них причина всех войн, чем бы те не были оправданы. Эгоизм, хоть личный, хоть коллективный, является бетонной стеной, которой человек и человечество закрывают себя от Господней благодати. «Деньги вместо Божией благодати» — это главная реклама дьявола, на которую покупаются души, идущие в ад. Именно об этом предостерегает нас Христос. Не видитесь на эту сатанинскую рекламу, она лжива и ничего, кроме горя и страданий, вам не принесёт. Но очень мало тех, кто слышит это предупреждение. Поэтому войн и страданий в мире становится все больше и больше.