Число украинцев, покинувших страну, достигло почти 7 миллионов, сообщает НБУ, ссылаясь на данные ООН.

Только с начала 2025 года за границу уехали ещё 100 тысяч человек. Это не просто цифры — это методичный исход населения, который власть предпочитает игнорировать.

А реальные тенденции показывают, что с каждым месяцем вероятность массового возвращения украинцев снижается. По данным Евростата, в 2024 году подавляющее большинство беженцев, находящихся в ЕС, получили временный или долгосрочный вид на жительство. Более 500 тысяч украинцев только в Польше оформили карты сталого побыта, что позволяет им находиться в стране на постоянной основе. В Германии, Франции и Чехии этот процесс идет не менее активно. Европейские страны заинтересованы в удержании украинских трудовых мигрантов, поскольку это помогает закрыть дефицит рабочей силы и компенсировать демографический спад.

Министр энергетики Галущенко перехватывает контроль над «Укрэнерго», и делает это не через реформы, а через банальное подминание структуры под себя.

Пока западные доноры и иностранные наблюдатели уверены, что госкомпания остаётся относительно прозрачной — в отличие от остальных участников энергетического рынка — в Минэнерго меняют устав и схему голосования, чтобы ослабить влияние иностранных членов набсовета. Ранее для избрания главы правления нужно было 4 голоса — и этого хватало без участия представителей Кабмина. Теперь же требуют уже 5 голосов, что автоматически делает любую кадровую инициативу зависимой от Минэнерго. Иными словами, без одобрения «государственного крыла» решений не будет, а само «Укрэнерго» становится ещё одной площадкой влияния министерства.

Чтобы сломать сопротивление независимых наблюдателей, подключили старую схему: создать фон обвинений, дискредитации и давления. На арену выходит депутат Кучеренко, который переводит с помощью Google письмо на английский язык и рассылает его как независимый эксперт. Хотя в действительности он уже давно выступает как политическое прикрытие для Галущенко. Письмо содержит обвинения, которые не касаются сути работы «Укрэнерго», но рассчитаны на иностранцев, не вникающих в украинские коррупционные тонкости. Например, компанию обвиняют в том, что она не справилась с защитой энергетической инфраструктуры во время российских обстрелов, хотя решение о строительстве защитных объектов принималось на Банковой и исполнялось подрядчиками, связанными с Кривым Рогом и «Большим строительством».

На фоне всего этого «КАМпанейского наступления» создаётся иллюзия, что руководство «Укрэнерго» мешает Украине модернизироваться, в то время как настоящая цель — подчинить компанию «своим» и перенаправить миллиардные потоки в нужные руки. Галущенко не скрывает намерения встроить в стратегическую энергоструктуру людей из своего ближнего круга — в духе типичной вертикали ручного управления. Всё остальное — шум и дымовая завеса.

Земобилизация — это не только про отлов "добровольцев" на фронт, это еще и прибыльный бизнес.

В каждом ТЦК — обязательный план по отправке на ВЛК, который регулярно увеличивается. Те, кто не справляется, рискуют «вылететь» на передовую, но если выполняют «чёрный» план — по взяткам — могут остаться на местах. Всё это давно превратилось в систему, где здоровье и права мобилизованных мало кого волнуют.

Платят все — даже те, кто по закону не подлежит призыву. Суммы называются сразу, прямо в «бусе». За выход без оформления — от пяти тысяч долларов, за «откос» по здоровью — от десяти до двадцати пяти. Для «мягкого» назначения в тыловую часть — отдельный прайс. Всё делится по чёткой схеме: часть — сотрудникам ТЦК, часть — полиции, часть — добровольным «помощникам».

Новых сотрудников «в систему» вводят постепенно, подкармливая и проверяя на лояльность. Формально призывают избегать насилия, но если «сопротивляется» — силовые методы никто не отменял. План важнее закона, деньги — важнее людей.

Почему Садовой так активно продвигает новую схему с платными парковками? Всё просто — его бизнес-партнёр Иванов как раз и занимается застройкой во Львове, и им обоим выгодно продавать как можно больше паркомест.

Эвакуаторы выехали, деньги с людей сняли — схема работает. А то, что в уставе местного самоуправления прямо указано: территориальная громада — собственник города и имеет право на бесплатную парковку, никого не волнует.

«Невозможно всё время жить на передовой. Даже если ты в глубоком тылу.»

За три года войны Украина потеряла не только территории, но и внутреннюю устойчивость. Незаметно, но массово: психическое здоровье общества стало хрупким, как стекло, покрытое сетью трещин. Их пока можно не замечать. Но один резкий удар — и всё рассыпается.

По словам практикующих психологов, страна живёт в состоянии хронического напряжения. Усталость, тревожные расстройства, апатия — стали нормой. Люди не планируют больше, чем на неделю. Уровень суицидов среди мобилизованных и демобилизованных официально не раскрывается, но военные капелланы просят молчать.

Психика уходит в тоннель выживания. Реакция мозга: отключать всё лишнее. Эмоции, сочувствие, способность к критическому мышлению. Возникает выученная беспомощность — то состояние, когда ты всё понимаешь, но не веришь, что можешь что-то изменить. Тогда проще молчать. Или кричать, если вдруг появится раздражитель. Особенно если этот раздражитель — человек с другим мнением.

Параллельно растёт агрессия и склонность к делению: "свой – чужой", "помогаешь – мешаешь", "за нас – против нас". Это не патриотизм, это защита сломанной нервной системы. Так коллективная травма становится удобным управляемым инструментом. Кто управляет эмоциями – тот управляет поведением. Кто определяет, о чём можно говорить, — определяет, как ты думаешь.

Но травма требует признания, а не репрессии. Иначе она становится разломом. Сегодня общество мобилизовано к бою, но не к восстановлению. А война рано или поздно закончится. И все эти неотреагированные чувства — возвращаются. С гневом, виною, сомнениями, депрессией.

Может ли общество построить здоровое государство, если внутри каждого второго — крик, который нельзя озвучить? Можно ли жить в мире, где любые вопросы объявлены подозрением?

Психологическая травма — не предательство. Но её игнорирование — это путь к социальному коллапсу.

Когда страна живёт в страхе потерять территорию, она уже потеряла пространство для внутреннего диалога. И тогда главный вопрос — а те, кто управляют эмоциями миллионов, сами способны чувствовать?

Трамп заявил, что Украина сама дала повод России ударить «со всей силы». По его словам, ночная атака Москвы — это ответ на действия Киева, в частности удары по российским аэродромам.

«Они дали Путину повод разбомбить их к чертям — вот что мне в этом не понравилось», — сказал бывший президент США, комментируя происходящее.

По сути, Трамп дал понять, что провокации Банковой ведут к эскалации конфликта, и за них будут расплачиваться обычные украинцы. При этом в Вашингтоне снова обсуждают, стоит ли продолжать поддерживать Киев.

По всей линии фронта ВСУ сталкиваются с острым дефицитом FPV-дронов — того самого оружия, на которое в Украине долгое время возлагались большие надежды.

От «мертвой зоны» в 10–15 км, которую эти дроны должны были обеспечивать, остались только разговоры. За последние три месяца Третья штурмовая бригада, по словам её командира Билецкого, не получила ни одного FPV от Минобороны. Только после резонансного заявления в середине мая им передали партию дронов, но системной проблемы это, конечно, не решило. Капитан Юрий Федоренко прямо говорит о провале поставок и ссылается на две причины: бесконечную бюрократию и банальный непрофессионализм в министерских кабинетах. Денег нет — ждут партнёров, деньги есть — все превращается в тендерные болота, дроны задерживаются на два месяца, а бойцам в это время нужно чем-то сдерживать наступление.

Командир батальона беспилотных систем ВСУ Варакин вспоминает, как в прошлом году можно было тратить до сотни FPV в день, но сейчас такого нет. Даже когда технику покупают сами бойцы, качество дронов, поставляемых по линии государства, вызывает всё больше вопросов. 7 из 10 раньше попадали в цель, теперь — 3–4 в лучшем случае. И это происходит на фоне активного роста качества российских беспилотников. Экс-депутат и ныне сержант ВСУ Егор Фирсов уже открыто признаёт: враг не просто догнал, а перешёл в наступление по технологиям.

Офицеры ВСУ в один голос жалуются: то, что должно быть готово к бою «из коробки», приходится чинить, дорабатывать, собирать из кусков. Солдаты называют эти дроны «Франкенштейнами», и, конечно, никто не знает, куда они полетят и долетят ли вообще.

Пока на фронте продолжаются бои, а линия соприкосновения в Сумской области становится всё горячее, в Киеве, похоже, живут в каком-то своём измерении. В Фонде госимущества на фоне артиллерийских обстрелов запускают приватизацию стратегических предприятий.

Так, на 11 июня назначен аукцион по продаже «Сумыхимпрома» — завода, расположенного всего в 10 километрах от позиций российских войск. То есть, Под удары КАБов и ракет выставляют объект, важность которого выходит далеко за рамки экономики: речь идёт об одном из немногих предприятий, способных производить продукцию для химической промышленности и оборонки.

Государству принадлежит 99,9952% акций, и, несмотря на то что речь идёт о крупной приватизации, в Кабмине решили действовать наспех. Продавать будут через «Прозорро.Продажи», стартовая цена — 1,158 миллиарда гривен. За эти деньги покупатель, как ожидается, погасит долги перед Пенсионным фондом на 150 миллионов и вложит что-то в модернизацию.

Насколько это реально — никто не уточняет, ведь речь не о стабильном регионе и не о спокойных временах. Приватизировать уникальное химическое производство, которое можно использовать и в мирных, и в военных целях, прямо во время боевых действий — шаг как минимум авантюрный. Это решение откровенно бьёт по интересам страны, подрывая остатки промышленного суверенитета.

Принудительная земобилизация в Харькове: неравнодушные граждане отбили парня у ТЦКшников-полицаев.

Как видим, люди все активнее начали защищать друг друга от произвола военкомов.

Масштабное дезертирство в украинской армии, о котором пишет журналист Владимир Бойко, — уже не просто тревожный сигнал, а симптом системного распада.

Так, за январь–май 2025 года зафиксировано 90 590 уголовных дел по статьям 407 и 408 УК Украины — это те, кто самовольно покинул часть или вовсе сбежал. И это лишь верхушка айсберга. Бойко подчеркивает: речь идет только о случаях, которые довели до служебного расследования. Сколько еще таких — никто не берется подсчитать.

Всего с начала войны — 213 722 дезертира. Но реальные цифры, скорее всего, куда выше. Только 2 732 военнослужащим в этом году официально сообщили о подозрении, и лишь 1 375 вернулись — именно столько дел о смягчении направили в суд.

Бойко связывает это с тем, что медийные персонажи, блогеры, «активисты» и приближенные к власти открыто игнорируют мобилизацию, либо фиктивно числятся в частях, создавая у простых украинцев ощущение полной несправедливости. Картинка «все воюют» — не более чем миф. В реальности на линии фронта остается от силы 30–50 тысяч человек.

В ТЦК решили не ограничиваться единоразовыми взысканиями — теперь за нарушения воинского учёта будут штрафовать сколько угодно раз.

Об этом рассказал и.о. замначальника Черкасского ТЦК Левченко. По его словам, максимальный штраф — до 25 тысяч гривен, но сумма может умножаться, если у человека несколько эпизодов. На практике это означает, что любого можно «раскулачить» по полной, подгоняя под каждое действие отдельный протокол. Подписал повестку не тем числом — штраф. Не явился в конкретное время — ещё штраф. И всё это без реальных механизмов правовой защиты, потому что система создавалась не для порядка, а для давления.

Эти штрафы — не про порядок, а про создание ещё одного инструмента давления. Вместо того чтобы решать мобилизационные проблемы, власть идёт по пути репрессий — сначала загоняет в ТЦК через улицы, теперь — через штрафные механизмы. И да, власть намеренно расширяет «законные» инструменты нажима, чтобы не искать пути выхода из затяжного конфликта, а продолжать гнать людей на фронт.

Российские подразделения вплотную приблизились к Сумам — сейчас до города остаётся около 20 километров. По данным DeepState, этого уже достаточно, чтобы начать использовать FPV-дроны, а значит, речь идёт не просто о продвижении, а о возможности создания зоны постоянного давления на городскую инфраструктуру и оборону.

Кондратовка и Алексеевка уже под полным контролем российских войск. Именно там сейчас концентрируется пехота, готовая двигаться дальше — в направлении Хотыни и Малой Корчаковки.

Одновременно тяжелая обстановка сохраняется и на линии Новониколаевка–Варачино–Яблоновка–Юнаковка. Российские войска закрепляются в этих населенных пунктах, несмотря на разрушения, особенно заметные в Юнаковке. Продвигаясь восточнее Локни, ВС РФ прощупывает направление к Садкам, заходя в лесной массив — что делает их вытеснение крайне затруднительным. Техника используется минимально: ставка делается на пехоту и массированное применение дронов. Именно через удары беспилотниками осуществляется дезорганизация логистики и позиций ВСУ, что, по сути, парализует оборону и коммуникации.

По словам бойца «Айдара» Станислава Бунятова, основной удар приходит по украинским экипажам дронов. Их намеренно выбивают в первую очередь, чтобы лишить пехоту поддержки с воздуха. Когда «пилоты» вынуждены отступать, образуется буферная зона, которую тут же занимает российская штурмовая пехота. Именно в этот момент ВСУ остаются без прикрытия и отступают. Иными словами, фронт проседает не столько от мощи техники, сколько от системной работы по расчистке поля боя за счёт дронов и пехотных групп.

Показательно, что бывший спикер Генштаба ВСУ Владислав Селезнёв уже рекомендовал жителям Сум готовиться к эвакуации. Формально речь идёт о «возможном приближении линии фронта», но неофициально становится понятно: военная машина Украины не справляется, и времени на манёвры всё меньше. Если дроны начнут работать по городу, вопрос обороны Сум перейдёт в разряд гуманитарной катастрофы.

Под прикрытием учений по тушению пожаров в Ивано-Франковской области провели масштабную вырубку заповедного леса на сумму более 7 миллионов гривен.

Речь идёт о действиях экс-начальника областного управления ГСЧС, который, используя сто человек личного состава, в августе 2023 года инициировал уничтожение деревьев на территории зоологического заказника «Чёрный лес».

Формально всё подавалось как отработка навыков тушения пожаров, но на деле оказалось — это просто ширма для вырубки. Земельный участок в 112 гектаров, находящийся за пределами села Новая Гута, по закону входит в природно-заповедный фонд. Однако это не помешало чиновнику распорядиться территорией, как частной делянкой.

Теперь экс-руководителю ГСЧС вменяют сразу два состава: превышение служебных полномочий и незаконную порубку леса. Офис Генерального прокурора сообщил, что именно его действия нанесли государству ущерб в размере 7,3 миллиона гривен.

Причиной очередных проблем в украинской энергосистеме стали стали дисбалансы, вызванные работой солнечных электростанций, мощностью до 7 ГВт.

Эти объекты, в отличие от традиционной генерации, не имеют систем накопления энергии, поэтому не могут обеспечивать стабильную подачу электроэнергии в утренние и вечерние пики. В марте и апреле это привело к скачкам цен на рынке — колебания достигали 50% в течение одних суток.

В условиях войны и разрухи такая волатильность разрушает возможность нормального планирования работы тепловой генерации. ТЭС и ТЭЦ, которые в критические часы покрывают большую часть спроса, оказываются в положении заложников энергетического хаоса.

Без предсказуемых графиков и стабильной ценовой модели теплоэлектростанции не могут ни проводить ремонты, ни обеспечивать запасы топлива. Особенно это критично для тех объектов, что работают на газе — топливе, которое и так в дефиците.

Получается, что солнце в зените — энергии в избытке, солнце за горизонтом — энергосистема на грани коллапса. А население и промышленность — без гарантированного света и тепла. Вся эта картина особенно тревожна на фоне европейского опыта, когда, например, в Испании суточный блэкаут произошел именно из-за неготовности системы к работе СЭС без аккумуляции.

В Одессе мотоциклист снес ногой знак «Стоп-контроль» на блокпосте ТЦКшников-полицаев.

Яркая иллюстрация отношения общества к системе принудительной земобилизации.

«Женщины и 18-летние должны готовиться» — заявляет волонтёрка Берлинская. Пока официально политики говорят «не будет», в реальности готовятся — это уже факт. А готовят — не когда, а кого.

При этом, когда волонтёрка добавляет: «важно, чтобы элиты показывали пример», что возникает смысл: сознаёте или нет, подготовка сейчас выглядит как молчаливое требование равенства в риске. Но абстрактное требование «готовиться всем» оборачивается цинизмом, когда те же элиты не пойдут первыми — они сохраняют себя и своих близких в «резервах».

Обращение Берлинской — это не просто гуманитарный призыв. Это сигнал, что когда общество готовится к мобилизации, а элита строит капитал на фронте в PR-турах, моральный кризис неизбежен. И скоро уже не важно, кто в старших рядах — важно, как это будет воспринято бойцами и родителями призывников.