в продолжение постов о Юлиане :D

IX. Агафий о простолюдинах

Будни трудового народа («жалких людишек земных») в поэзии Агафия Миринейского почти не прослеживаются. Его класс существует и мыслит на большой дистанции от них. Зато ориентация на удовольствия в жизни образованных и обеспеченных людей главенствуют. Печалит писателя только скоротечность молодости и тленность красоты. При этом видно, что, как и положено носителю широкого античного мировоззрения, он видит радость в знании, искусстве и умном общении. Народ далек от этого. Он терпит многие неприятности, а если богатеет, то забывает уроки скудной жизни и, видимо, готовность трудиться. Разве труд не есть вынужденное занятие «низов»?

«Коль неожиданно кто из бедного станет богатым,
Вмиг позабудет, кем был прежде, когда горевал».
Второй Рим

Орел с капители храма Звартноц в Армении

Храм был возведен в VII в., считается, что на открытии присутствовал император Констант II.

Второй Рим

X. Агафий восхищается умом и словом, смелостью и силой

Восхищение риторами (ораторами) и философами, физической силой и отвагой при критике пустоты жизни богатых — в них явно не чувствуется героического наследия Рима, самоограничения во имя вечной жизни — вот, на чём ещё делает акцент Агафий Миринейский. Он укоряет высший класс общества за его ограниченность, но он же не пытается пробудить в нем некое здоровое начало, римскую доблесть и страсть к воспитанию не сибаритов, но героев. Вероятно, нет надежды, что из сенаторской массы способны выйти люди смелые и жертвенные, умеряющие чревоугодие во имя великих дел.

«Как богатеи несчастны, живущие в вечном обилье!
Больше здоровья они ценят обжорство одно».

Второй Рим

Святитель Амвросий Медиоланский и император Феодосий.

Ван Дейк
Второй Рим

XI. Агафий о смерти

Смерть — это смерть, окончание земной жизни. Акцента на религиозном смысле этого перехода Агафий Миринейский не делает, а вопрос о душе считает сложным. Господство христианства в обществе, таким образом, не привело в VI в. к снятию античных вопросов о жизни и смерти. Предложение просто поверить во что-то не рассматривается образованными людьми той эпохи как серьезное. Агафий Миринейский словно бы говорит нам между строк: поверить можно, но всё равно потребуются доказательства.

«С телом расставшись своим, себя самого ты познаешь
И нерешенный вопрос сможешь тогда разрешить».

На этом всё. Те, кто приобрел и прочел (не дожидаясь озвучки), третий роман эпопеи «Византийская ночь. Возвышение и мир», теперь особенно понимают, что описание нравов высших слоев римского общества, как и его самого, в книге строится на историческом материале. Это касается и второй книги «Против аваров и Сасанидов», где показана жизнь горожан Сирии.

Продолжаем открывать VI в., самое дивное время византийской истории.
- Василий Колташов.
Второй Рим

Рим

Олицетворение города, выполненное в виде диптиха из слоновой кости

Вторая половина V в. н.э.

Второй Рим

Настоящие Луций Ворен и Тит Пуллон

Пересматриваю сейчас лучший сериал на свете, конечно же, Рим. История разворачивается как вокруг реальных исторических персонажей, таких как Гай Юлий Цезарь, Марк Антоний, Октавиан и т.д., так и вымышленных... думал я, пока в 2022 году не прочитал "Записки о Галльской войне"! Оказывается, что Ворен и Пуллон это тоже реально существовавшие личности! Давайте предоставим слово о них самому Цезарю:

В том легионе были два очень храбрых человека, центуриона, которые должны были получить повышения до первого ранга, их звали Луций Ворен и Тит Пуллон

Между собой они постоянно спорили, кто из них должен быть предпочтён при назначении на командную должность, и каждый год они продолжали соперничество за продвижение по службе со всё большей враждебностью. Когда перед укреплениями шла ожесточённая битва (прим. римский лагерь осадили нервии), Пуллон, один из них, произнёс: «Что же ты колеблешься, Ворен? И какую же более подходящую возможность проявить свою доблесть ты ищешь? Именно в этот день наши споры должны разрешиться!». Произнеся эти слова, он ринулся за линии фортификаций, и обрушился на ту часть войск противника, где врагов было больше. Но и Ворен не остался под прикрытием укреплений: подтверждая свою хорошую репутацию, он сразу последовал за Пуллоном. Тогда, когда до врага оставалось совсем немного, Пуллон бросил своё метательное копьё в противника, и пронзил одного из многих приближающихся врагов, и, пока поражённый неприятель падал замертво, остальные враги закрыли его своими щитами, и все стали бросать в Пуллона своё оружие, не давая ему никакой возможности отступления. Щит Пуллона был пронзён, и метательное копьё вонзилось в его перевязь. Из-за этого его ножны развернулись, а копьё мешало его правой руке выхватить меч; его окружала толпа врагов, и он попал в очень затруднительное положение. Его соперник (Ворен) пришел ему на помощь. Немедленно вся толпа развернулась от Пуллона в сторону нового противника, рассчитывая пронзить его насквозь метательными копьями. Ворен энергично бросился к ним с мечом и вступил в рукопашную схватку. Убив одного врага, он ненадолго оттеснил остальных; но в пылу битвы Ворен оступился и, угодив в небольшую яму, упал. Теперь уже, в свою очередь, ему приходит на помощь Пуллон; и оба, невредимые, перебив множество врагов, отступили вглубь укреплений, под самые громкие аплодисменты своих товарищей. Так захотела Фортуна, чтобы оба они, хотя и были соперниками и конфликтовали, стали спасителями друг для друга и пришли друг другу на помощь в трудную минуту. И никто не смог бы сказать определённо, который из этих двух является более достойным и кого следовало бы предпочесть другому.

Второй Рим

Дальнейшая судьба Тита Пуллона

В сериале Рим Тит Пуллон представлен сторонником Цезаря и в целом человеком довольно простым. Да и в сериале он просто легионер, когда в реальности дослужился до центуриона и встал на сторону Помпея в Гражданской войне. Вновь читаем Цезаря:

Лазутчики сообщили Цезарю, что туда пришел легион со всеми знамёнами. Это сообщение было подтверждено наблюдениями, сделанными с некоторых высоколежащих редутов. Место это находилось приблизительно в пятистах шагах от нового лагеря Помпея. Цезарь, надеясь уничтожить этот легион и очень желая вознаградить себя за урон, понесенный в тот день, оставил у шанцевых работ две когорты, которые должны были делать вид, что работают над укреплением. Сам же он вывел против легиона Помпея и его малого лагеря остальные тридцать три когорты в двойной линии; среди этих когорт был и 9-й легион, потерявший много центурионов и уменьшившийся в численном воинском составе. Для этой цели он двинулся как можно незаметнее в противоположном направлении. И сначала он не ошибся в своих предположениях: он пришел раньше, чем Помпей мог заметить, и, несмотря на сильные лагерные укрепления, быстро атаковал помпеянцев на левом фланге, на котором находился сам, выбив их с вала. Перед воротами лагеря была колючая изгородь. Здесь на короткое время завязалось сражение, причем наши пытались прорваться через ворота, а те защищали их. Особенно храброе сопротивление оказал здесь Т. Пулион, благодаря которому, как мы указывали, было предано войско Г. Антония. Но храбрость наших одержала верх: они уничтожили изгородь, ворвались сначала в главный лагерь, а затем в находящуюся внутри его крепость, куда укрылся разбитый легион, и там перебили несколько сопротивлявшихся.

Второй Рим

Агафий Миринейский. Социальное пояснение

Повседневная жизнь в VI в. - тема наисложнейшая, тем более что это время принято было зачислять в Средние века. Отсюда проблемы восприятия фактов, которые по-сути только начинают исследоваться для обретения ощущения времени в формате персонального бытия и морали. Это не политика, не войны, а другая плоскость. Тоже важная. Что можно сказать о том, насколько Агафий Миринейский отражает свое время и его дух в творчестве? Что же мы в этом зеркале видим сквозь века?

Придворный поэт и историк VI в. Агафий Миринейский ни в коем случае не раскрывает нам нравы всего народа — колонов и земледельцев-собственников, городских "низов" — пролетариев и ремесленно-торговых слоёв. К богатой не сенаторской верхушке и образованной части горожан его зарисовки и замечания имеют отношение, но едва ли ко всей. Точно его миросозерцание имеет отношение к сенаторскому слою. А разрыв между слоями тогдашнего общества был очень велик. Кто-то искал себя в монашестве, а кто-то считал это краней неразумным. Например, император Маврикий запрещал со службы уходить в монахи и, возможно, практиковал иные меры. С другой стороны частная жизнь, она и во время Юстиниана Великого и после (до катастрофа VII в.) была в городе весьма и весьма античной и римской, но культурно разнослойной.

Давайте рассмотрим несколько примеров:
I. Англия XIX в. Викторианская эпоха? Но многие ли знают, что она накладывала свою строгую мораль прежде всего на средний класс — имущий слой города и сельской местности. Английский рабочий класс (не считая его благополучного верхнего слоя) жил в куда более вольных «аморальных» и грубых нравах. Аристократию тоже часто не считают участником викторианской этической игры. За внешней респектабельностью, демонстрируемой скорее вниз — средним слоям, скрывалась весьма вольная аристократическая частная жизнь.
II. Россия XVIII-XIX в.: дворянство жило в своем культурном пространстве, очень сильно отличавшемся от купеческого и мещанского мира, и безумно далекого от социо-культурных реалий сельских тружеников.

Аналогичных примеров в истории ещё множество. Автор текста - Василий Колташов, автор романа «Византийская ночь» о событиях второй половины VI века (576-602 гг.).
Второй Рим | Византийская философия

Данте и Беатриче на небе Меркурия встречают императора Юстиниана. Иллюстрация к "Божественной комедии".

Второй Рим | Византийская философия

Обидные прозвища Константина V.

В общем, был такой персонаж в большой римской истории, второй император Исаврийской династии. Его отец Лев III Исавр выдержал Вторую осаду Константинополь и спас империю от арабов. А ведь осада могла завершиться захватом Константинополя. И все, не было бы больше Римской империи, не было бы ни Михаила Пьяницы, ни Крещения Руси! Да и вообще доброй половины того, что мы любим в эти византийские времена. Но Лев отбился, после чего раскатал арабов по полю боя при крепости Акроинон, да так, что они надолго слились из игры. С этого времени сами римляне перешли в наступление. Сначала его возглавил Лев, а после продолжил его сын Константин V. Он не переиграл и не уничтожил Халифат, но всё же арабы вздрогнули от его ходов. За что ему честь и хвала.

Но несмотря на это, Константин V вошёл в историю под неприятными прозвищами Κοπρώνυμος (копронимос), Οὐραλύφιος (уралифиос) и Καβαλλίνος (каваллинос). Первое - самое распространенное. Даже в исторических монографиях можно прочесть "Константин V Копроним". На самом деле, так историки очень грубо обзывают его, стеснительно умалчивая о значении этого слова. При этом, заметьте разницу: прозвище Михаила III - Μέθυσος - переводят всегда. Он получается Михаилом Пьяницей. А Константин 5, он, видите ли, Копроним. Это звучит так же странно, как неожиданный английский fuck в яркой русской речи.

Не переводят его прозвище потому, что оно происходит от двух слов: Κόπρος (кал, помёт) и Ὄνομα (имя). Что это значит - разобраться не сложно. Οὐραλύφιος значит "помазанный мочей". А Καβαλλίνος - это "лошадиное". Что именно - можете сами догадаться. Но самое распространенное первое. Часто пишут, что эти прозвища придумали религиозные оппоненты Константина V, поскольку он вслед за своим папенькой занимался иконоборчеством. Причем ладно бы просто занимался этим один и дома, так он еще и теоретическую базу подвел под это дело и написал целую книгу, которую публично зачитывали. То, что оппозиция обзывала его неприличными словами - это факт. А вот то, что обзывала необоснованно - не факт!

Как говорили, случилось это в июле 718 года. Арабы уже год осаждали Константинополь, когда у императора Льва родился сын, что было воспринято, как хороший знак. И действительно, уже в августе арабы сдались, сняли осаду и ушли. Тем временем маленького принца понесли крестить, но когда священник поднял его над крещальной купелью, тот испражнился прямо в нее.

Ничего невозможного в этой истории нет. И если такое, действительно, произошло, то это видели сотни людей, которые наверняка передали бы историю друзьям и знакомым, так, что о ней узнал бы весь Константинополь. Возможно, так оно и было и Константин действительно пометил жидким крещальную купель. Но об этом бы все забыли, если бы дальше он не начал совать нос в дела граждан и раздавать ценные указания насчет того, как им нужно относиться к иконам. С точки зрения части граждан, это было сугубо их личное дело. Константин считал иконы неприемлемым делом и считал, что государство должно вмешаться в дела гражданского общества. Естественно, это мало кому нравилось. Против него поднялась оппозиция, которой ему пришлось устраивать 37-й год. И тогда народная молва припомнили ему все! Так его прозвища разошлись по империи. Хотя в то же время многие римляне считали его лучшим императором. В общем, в 8 веке Римская империя была очень разной. Но в итоге иконоборцы всё провалили, по дороге уничтожив тысячи древних икон - настоящих произведений искусства. Это не говоря про уничтоженных людей. А иконопочитатели победили и припомнили Константину V всю жесть, которую он творил.

Так его прозвище зашло в 9 век и закрепилось в истории.