Даже заставка, где закадровый текст в своём ни с чем не сравнимом стиле зачитывает Вернер Херцог – маленький шедевр в себе.

Вчера посмотрела The Devil's Bath и сразу полезла читать про феномен самоубийства через посредника (suicide by proxy). Достаточно распространенная практика в Европе раннего Нового времени, особенно среди женщин в депрессии. В христианстве самоубийство — тяжкий грех, в фильме нам показывают, какая участь ждет тех, кто ушел по своей воле — Ленца запрещают хоронить и он обречен на вечные муки в аду. Чтобы избежать этого, люди прибегали к обходной стратегии: совершали серьезное преступление — чаще всего убийство — и сразу же признавались в содеянном, требуя смертной казни. Они верили, что, пройдя через раскаяние, исповедь, причастие и публичную казнь, смогут спасти душу. Дети становились удобными жертвами не только из-за своей уязвимости, но и потому что считались свободными от греха, а значит сразу попадали в рай. Таких случаев известно более 400 только в немецкоязычных регионах Европы.

Ну так вот. Фильм основан на исследованиях Кэти Стюарт и задокументированных случаях самоубийства через посредника из ее книги Suicide by Proxy in Early Modern Germany: Crime, Sin and Salvation. Целиком книгу я не нашла, но прочитала одну главу — Melancholy Murderers: Suicide by Proxy and the Insanity Defense. В ней рассмотрено 116 подобных случаев, из 89 известных судебных исходов 60 завершились казнью, а 21 — оправданием по причине невменяемости. То есть прецеденты, когда при вынесении приговора рассматривали ментальное состояние, были.

Героиня фильма очевидно находилась в очень тяжелой депрессии, однако никто этого не учитывал. В книге указано, что вердикт зависел от множества участников: обвинения, семьи, пасторов, медиков, юристов, властей. Для сравнения: в Нюрнберге все 8 известных случаев закончились казнью, а в Вюртемберге 6 из 7 подобных дел — оправданием по признанию невменяемости. До середины XVIII века суды чаще всего трактовали действия как преднамеренное убийство, но позже усилилось влияние медицины: стали обсуждаться психические отклонения и меланхолия как признаки невменяемости.

В книге Стюарт есть строчка, которая послужила источником названия фильма и содержит поговорку того времени в отношении депрессии. Она принадлежит тем, кто выносил приговор: We can only presume that the evil enemy, alas, exploited the melancholy affect that was rooted in her. … A melancholy head is the devil’s bath.

Приговор выносили двадцатидевятилетней Маргарете Майрин, которая совершила убийство. У нее была прекрасная репутация, она была “тихая, честная, мирная, любила слово Божие, посещала проповеди и молебны, исповедовалась и регулярно причащалась, жила в мирном браке, хорошо вела хозяйство и работала больше, чем мужчина”. Однако незадолго до инцидента она изменилась: стала замкнутой, перестала работать и получать радость от чего-либо. Показания свидетелей доказали, что она страдала от меланхолии и депрессии, поэтому ее направили на принудительное лечение. То есть она, как меланхолик, была неспособна сформировать злое намерение, и поэтому не могла быть наказана за свое преступление.

Стюарт отмечает, что репутация играла очень важную роль в вынесении приговора. Мужчин чаще признавали невменяемыми, чем женщин, женатые имели больше шансов получить снисхождение, чем одинокие, бродяги и представители маргинальных слоев общества гораздо чаще получали смертный приговор, в отличие от социально встроенных граждан. Но были и исключения — некоторых женщин с очень плохой репутацией все таки признавали невменяемыми.

Таким образом судебная система Нового времени балансировала между религией, зарождающейся психиатрией и необходимостью демонстрировать справедливость через публичные казни. Со временем идея суицида через посредника стала считаться проявлением болезни, а не преступного умысла. Здесь не будет вывода. The Devil’s Bath показывает отчаяние, доведенное до предела, в ситуации, где не было альтернативы, и это очень грустно.