VII. Заключение

Написанное выше стороннему наблюдателю может показаться очередным банальным очернением РПЦ и обелением себя любимого. Конечно же, РПЦ и без меня уже пнули все кому не лень. Конечно, проще всего выставить себя хорошим именно на таком фоне, столь богатом на дураков и лицемерных фарисеев. Про себя могу честно сказать, что я упрямый и вредный душнила. Но здесь через это вынужденное противопоставление пытаюсь показать как в тех условиях, в той атмосфере формировались важные для меня принципы в жизни, которые впоследствии и привели к размежеванию с Системой и отдалению от тех кругов, где под смирением понимают слепое повиновение и раболепство.
И также дистанцировавшись от РПЦ, вырвавшись из одной паутины понимаешь, что жизнь в нашем обществе требует каждый день делать свой выбор и принимать заново решение: будешь ли ты покорным холуем, выполняющим любые распоряжения свыше, не смеющим подать голос? Только теперь это будет называться не "смиренным послушником" как в церковной корпоративной лексике, а всякими более общими понятиями верноподданничества, под которыми госидеология понимать будет то же холуйство и вечную покорность.
Но как и в тот день 18 лет назад, когда мои товарищи действовали словно биороботы, как деревянные солдаты Урфина Джюса, так и сейчас подобное поведение вызывает отторжение. Можно было бы сильно облегчить жизнь, если прикидываться дурачком. Но прикидываться тошно и не в моих принципах.

Закину сюда пару сообщений из диалогов (недавно открыл для себя творчество Генриха Бёлля и знакомлюсь с его произведениями с превеликим интересом)
...
- Вот ещё для себя приметил фразу в одном из первых рассказов Бёлля "Завет" :
— Счастье? — повторил он за мной. — Счастье? Мы не для счастья рождены. Мы рождены, чтобы страдать и познавать, почему мы страдаем. Наша боль — это единственное, что мы сможем предъявить. Добрые дела окажутся по плечу лишь нескольким святым, но не нам…

-При первом прочтении мне эти слова напомнили рассуждения рпцшных орков про смирение и непротивление, мол мы не для играний в мире, так что страдай, жри дерьмо и радуйся; смиряйся и не вякай - а священноначалие и власти решат за тебя, что тебе потребно. Лекарство горькое, но это лекарство, и прочий подобный бред, от которого уже плеваться хочется. И всё это говорится с такими приторно-слащавыми интонациями, елейным упоминанием Бога и духовности в каждой фразе, что аж тошнит. Лично для себя я сделал вывод, что остатки нервов и психического здоровья, и обычные радости жизни, мне куда дороже всей их гадкой горе-аскетики, где нужно непрестанно себя истязать и заниматься мазохизмом - и отправил в адскую топку всех Карелиных, Семеников, Лапкиных, Максимовых и прочих сектантских гуру. Стараюсь себя ограничивать, сообразуясь с совестью и здравым смыслом, а не с Типиконом и пособиями для кающихся. Поэтому данные слова не стоит понимать в плане призывов к аскетике и самоуничижению. Их следует понимать, я бы сказал, в плане констатации наличия зла и страдания в мире. От этого наличия не сможет никуда деться ни грешник, ни праведник. Но страдание может послужить и благу. Когда мы страдаем за заповеди Божии, это приближает нас к Нему. Даже если мы о Нём ещё не знаем. "Есть многие вещи, которые можно увидеть только плакавшими глазами"*. Вот с таким толкованием соглашусь.

*слова Оскара Ромеро

(https://www.tg-me.com/batluter/1110)

Рубрика: такая жиза
Взято из обычной переписки

Время дружеской рекламы.

Пока сам мало пишу, перенаправлю к тем, кто ещё не настолько обленился.

Подвигаюсь и пропускаю вперёд на сцену даровитого юного коллегу:

https://www.tg-me.com/shizoposting

Пермь.
Кому-то из светлых начальственных голов не понравилось, видимо, что забор слишком яркий, да под ним ещё и какие-то картинки красивые нарисованы. Непорядок! Немедленно направить иностранных специалистов и замалевать всё в серо-белый!

В общем, при виде сего действа, вспоминаются фразы типа
"Ваше веселье не санкционировано. Пожалуйста, возвращайтесь в депрессию" и "Россия для грустных"

Удивительно, что это всё ещё на видном месте. Как это ещё не снесли бульдозерами?
Не удивимся, если в 2023 году эти слова писателя причислят к "дискредитации вооружённых сил РФ"

"... - Однако факт остается фактом: они верили в прусскую Германию и за нее пошли на смерть. Дело в том, что эти молодые люди были искренни…

— Конечно, но я хочу сказать, что это их великое заблуждение развеялось, как дым, и рассыпалось в прах в тот миг, когда они умерли. Ведь невозможно же поверить, что они и впрямь погибли за эту чушь. Тогда они должны в Судный день воскреснуть из мертвых в мундирах прусских лейтенантов, если б это было правдой, понимаешь? Все эти сентиментальные словеса — чистый бред, а сентиментальны они потому, что безмерно сильные чувства отдаются чему-то несущественному… Эти сантименты просто отвратительны. «Наши мальчики, наши смелые мальчики» — так говорят во всех странах о всех павших на всех войнах. «Наши мальчики» — в этих словах есть что-то страшное. Ах, наши мальчики должны иметь шинели, котелки, вино, сигареты, да Бог знает, сколько еще всего… Так всегда говорят во время войны; и наши мальчики несколько месяцев стойко терпели сыпавшуюся на них ругань, позволяли мучить себя, скармливать себе жуткую бурду, обрушивать на себя потоки оскорблений и фотографироваться в стальных касках, прежде чем эти наконец, наконец-то дозволили им пасть смертью храбрых. Поэтому я их ненавижу! — Он опять с силой ударил по столешнице. — Я ненавижу их, этих старых тупиц, которые нынче, через пятнадцать лет после войны, в памятные для отечества дни вновь маршируют парадным маршем с тросточками вместо винтовок мимо какого-нибудь дряхлого генерала, развесив на груди свои военные регалии и с трудом сдерживая слезы умиления."

Генрих Бёлль, "Крест без любви".

С днём знаний)

Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь.

Пусть знания приносят вам меньше проблем.
Хотел сказать "меньше разочарований", но как раз таки разочаровываться очень даже нужно (а в идеале изначально в ком-то и в чём-то очаровываться не надо), то есть расставаться с иллюзиями и заблуждениями.

Ещё на тему горечи познания.
Очень запомнилось и долго перевариваю это в мыслях.
В одной из лекций на вопрос кого он считает самым трагическим персонажем из героев античных мифов, Пётр Рябов ответил, что на его взгляд это Кассандра, которую Аполлон наделил даром пророчества, но именно это и стало для неё проклятием после того как Аполлон отомстил, сделав так, что ей никто не будет верить.

В общем, пусть это будет сегодня рекламой лекций Петра Владимировича Рябова. Я всю неделю на них залипаю. Там и об экзистенциализме и такие темы как христианство и анархизм; литература и анархизм. Если интересно, найдёте на Предание.ру
https://predanie.ru/ryabov-petr-vladimirovich/

«Я воображал себе это, и тут же мне приходили на память люди, все знакомые люди, которых медленно сживали со света их близкие и родные, припомнились замученные собаки, сходившие с ума, живые воробьи, ощипанные мальчишками догола и брошенные в воду - и длинный, длинный ряд глухих медлительных страданий, которые я наблюдал в этом городе непрерывно с самого детства; и мне было непонятно, чем живут эти шестьдесят тысяч жителей, для чего они читают Евангелие, для чего молятся, для чего читают книги и журналы. Какую пользу принесло им все то, что до сих пор писалось и говорилось, если у них все та же душевная темнота и то же отвращение к свободе, что было и сто и триста лет назад ? Подрядчик-плотник всю свою жизнь строит в городе дома и все же до самой смерти вместо "галерея " говорят "галдарея", так и эти шестьдесят тысяч жителей поколениями читают и слышат о правде, о милосердии и свободе и все же до самой смерти лгут от утра до вечера, мучают друг друга, а свободы боятся и ненавидят ее, как врага»

- А.П. Чехов / «Моя жизнь» (Рассказ провинциала)

https://www.tg-me.com/diffchri/894

Алексей Суханов:
В один прекрасный день несколько семинаристов получили задание от ключаря собора вынести и утилизировать хлам из собора, залежавшийся в служебных помещениях вдоль лестницы на колокольню.
Когда коробки с кипами бумаг были вынесены на хоздвор и стали предаваться огню, я обратил внимание на содержание бумаг. В бочку летели епархиальные документы 40-х и начала 50-х годов, когда город Пермь носил имя товарища Молотова. На многих документах стояла подпись архиепископа Александра (Толстопятова), которого хотели признать исповедником и канонизировать (а воз и ныне там, все осталось на словах). И это все уничтожалось. Документы, письма, фотографии духовенства. У меня случился, мягко говоря, когнитивный диссонанс.
— Вы вообще понимаете, что мы сейчас делаем? — пытался достучаться новичок до разума старших товарищей. В ответ услышал шаблонные благоглупости про послушание превыше поста и молитвы, что начальству виднее и прочее, сводящееся к тому, что надо лишь исполнять порученное и не выделываться.
Стало понятно, что разговор ушел в тупик, старшекурсники не хотят усложнять себе жизнь и выходить из зоны комфорта. Не столько потому, что дуболомы, а проще прикинуться исполнительным дураком и свалить с себя ответственность. Тем более именно это и насаждалось сверху.
Но я проявил непослушание, греховное своеволие, «дух противления», как любило выражаться наше начальство, и поддался наущению диавольскому https://ahilla.ru/ogon-bumaga-i-vechnaya-pokornost/

И чем лучше были люди, тем большие глупости они порой совершали, считая, что надо выказать мужество. Все это идиотская книжная романтика Вагнера из двадцать первого барака, знаешь такого? Сейчас это не человек, а развалина. А когда-то был человек, мужественный человек. Только вот мужества у него оказалось слишком много. Сдачи дал. После этого два года он был отрадой всех эсэсовцев. А после он сломался. Навсегда. И чего ради? Он бы очень мог нам пригодиться. Но он… не совладал со своим мужеством. И таких много было. Выжили немногие. А уж тех, кто не сломался, и того меньше.
Это только в дурацких романах пишут, будто дух сломить нельзя. Я знал прекрасных людей, которых превращали в ревущую от боли скотину. Почти всякое сопротивление можно сломить, нужно только время и подходящие инструменты. И того и другого у них предостаточно. – Он кивнул в сторону эсэсовских казарм. – И они прекрасно это знают. Они только того и ждут.
При оказании сопротивления главное помнить лишь о том, чего добиваешься в итоге, а не как это выглядит со стороны. Бессмысленное мужество - это самоубийство. Наша слабая воля к сопротивлению - это то единственное, чем мы еще обладаем. Её надо хорошенько прятать и пользоваться только в самом крайнем случае.
Ремарк, "Искра жизни".

"...Кропп — философ. Он предлагает, чтобы при объявлении войны устраивалось нечто вроде народного празднества, с музыкой и с входными билетами, как во время боя быков. Затем на арену должны выйти министры и генералы враждующих стран, вооружённые дубинками, и пусть они схватятся друг с другом. Кто останется в живых, объявит свою страну победительницей. Это было бы проще и справедливее, чем то, что делается здесь, где друг с другом воюют совсем не те люди."
" На западном фронте без перемен"

- Скажите, какое состояние бывает у врача, когда он видит, что создаются бомбардировщики и пушки, а не больницы? Ведь первые предназначены только для того, чтобы заполнять вторые.
Врач поднял голову.
- Отвратительное, - ответил он, - отвратительное! Прекрасная задача - штопать людей, применяя все свое великое искусство с тем, чтобы их с величайшим варварством снова разрывали на куски. Почему их не убивать сразу, когда они еще дети? Это же много проще!
- Послушайте, любезнейший, умерщвлять детей - это убийство. Умерщвлять взрослых - это дело национальной чести.
"Возлюби ближнего своего"

Ну и немного музыки.
Эту песню я для себя выделил, ещё когда альбом только вышел. Особенно было изюминкой участие в записи Дэйва Ингрэма ( мощнейший вокалист, его мы помним по Bolt Thrower и Benediction)
Так вот "The hundred days offensive" - эту песню выделю из всех песен на военную тему из того, что я слышал прежде. Эта зацепила за живое больше, чем что-либо ещё.

А теперь после ознакомления с текстом Ремарка "На западном фронте без перемен" и несколькими киноэкранизациями еще больше все стало на места.

Приведённый в начале трэка монолог взят из самой первой экранизации книги (ещё межвоенного времени). Это тот момент, когда Пауль говорит с французом, умирающим от его удара, осознавая всю нелепость, абсурд и трагизм этого момента.