БЕЛЫЙ ВОРОН (5). 2.
Утром я увидела птицу ала-саскан. Вроде бы ничего особенного, я вижу их каждый день, но сегодня эта птица пришла именно ко мне. Когда я вышла из нашего жилища, она сидела прямо перед порогом - черно-белая, как земля в начале зимы. Не знаю почему, но, прикрыв тихонько дверь, я так и замерла. Птица посмотрела на меня своими умными глазами и взлетела на ветку засохшего тополя. Я отошла немного, присела и помочилась. Было довольно холодно, я поскорее натянула джинсы и застегнула пуговицы на меховом жилете. Птица сидела неподвижно на своей ветке и смотрела на меня.
- Эй! Ты чего? - спросила я ее, и ала-саскан застрекотала мне в ответ.
Тут-то я и поняла - она пришла, чтобы сообщить мне о чем-то. Появление этой птицы было для меня каким-то знаком. Вот только о чем этот знак говорил?
Я вытащила из кармана жилетки смятую сигарету без фильтра и закурила. Горький дым очень подходил к морозному воздуху, и я с удовольствием выкурила половину сигареты. То, что осталось, я аккуратно затушила и сунула в карман. Птица продолжала смотреть на меня, и тогда я загадала: увижу сейчас гусей - значит это действительно знак, и жизнь моя наконец-то изменится. Мой дядя Белый Ворон говорил мне, что иногда люди принимают за знаки совершенно случайные и не имеющие большого смысла явления. Например - крик Чертовой Птицы, которую никто никогда не видел, или плеск большого водяного червя. "Это душа моей умершей сестры предупреждает меня о грядущем несчастье" - говорят суеверные люди. Или - "Хозяин Воды хотел мне что-то сказать". А на самом деле никаких знаков не было, просто крикнула Чертова Птица, да плеснул хвостом водяной червь... Знаки нужно проверять с помощью повторения.
Рукой я разбила тонкий лед у берега и умылась речной водой. Щеки запылали от нее, и я подумала, что сейчас, наверное, я выгляжу очень привлекательно. От этой мысли настроение мое поднялось, а мысли стали легкими и красивыми. Мне представилось, что я еду по большому городу в шикарной белой машине. В руках у меня букет роз, машину ведет симпатичный парень. Он постоянно поворачивается ко мне, и в его глазах я вижу любовь.
Я смотрела на быструю холодную воду речушки и мечтала, совсем забыв и про птицу ала-саскан, и про загаданных гусей, но тут птица опять застрекотала... Взглянув вверх, я увидела летевшую в сторону южных равнин стаю. Пестрые дикие гуси были такими красивыми, что сердце мое забилось сильнее, и я провожала их взглядом до тех пор, пока они не скрылись из виду...
После вчерашнего веселья и родители, и братья будут спать долго, так что сегодня мне придется взять на себя всю домашнюю работу - подоить сарлыков, выгнать на пастбище овец и коз, а сначала - приготовить для всей семьи еду.
Прошел еще один день, а за ним - другой, а потом - третий... Дни и ночи чередовались подобно черным и белым баранам, выходящим из темного загона. Сколько их там еще оставалось? Неизвестно...

Белый Ворон поговорил со своими духами-помощниками, потом долго молчал и курил сигарету без фильтра. Потом он сказал мне:
- Это знак, сестренка. Только понять его я пока не смог. Вообще, ала-саскан - птица не очень добрая, от нее всего можно ожидать.
Я подбросила в железную печку сучьев. Они весело затрещали, и сполохи огня окрасили войлочные стены в цвета домашнего уюта. Мне показалось, что дух огня доволен сегодняшним угощением - конфетами и печеньем, которые я привезла с собой. Мы с дядей были в юрте вдвоем, его жена ушла от него вместе с детьми пару месяцев назад, а новая подруга сейчас жила в поселке у своих родных. Так что все хозяйство дядя вел сам. Я приехала, чтобы ему немного помочь, а заодно и поделиться с ним своими предчувствиями.

БЕЛЫЙ ВОРОН (6). Дядя мой был необычным шаманом. По материнской линии он происходил из народа делег, что проживал к западу от наших гор, за высокими ледяными перевалами. Иногда люди народа делег приходили к нам, чтобы украсть наш скот, иногда для этих же целей мы ездили к ним. Еще мы покупали у них дешевый китайский товар. Дядин отец взял жену там, и поэтому среди духов Белого Ворона было много чужих, незнакомых нашим шаманам духов, с ними он разговаривал на их языке, который довольно сильно отличался от нашего. Вообще дядя старался установить связи с духами самых отдаленных земель. Он говорил, что ему это просто интересно... Иногда путешествия к таким духам бывали достаточно опасны. Чаще всего опасность исходила не от самих духов, с которыми дядя всегда умел договориться, а от чужеземных шаманов. Они проявляли недовольство вторжением чужака на их территорию, и пытались съесть одну из душ моего дяди. После таких схваток дядя возвращался из путешествия усталый, но довольный. Не так-то просто поймать Белого Ворона, говорил он и улыбался.
Теперь он сидел какой-то грустный и все молчал. По ковру прополз жук-девятиглазка. Закипел чайник, и я налила в пиалки чай. Где-то за пределами нашего освещенного огнем маленького мира начала было кричать кукушка, но тут же смолкла. Затем я услышала несколько криков птицы ангыр, а потом Белый Ворон заговорил:
- Что-то странное произойдет у тебя. Я не знаю, как это объяснить... Представь себе обычную дорогу. Она просто стелится по земле. - Дядя прутиком начертил на земляном полу возле печки прямую линию. - Расстояние от начала до конца - это и есть твое время. А у тебя вот так... - Белый Ворон пририсовал к середине линии небольшую петлю. - Вроде ты идешь довольно долго, и время твое идет, но потом оказываешься в том же месте, с которого начинала.
Он отломил кусок старой лепешки, медленно съел и запил горячим чаем. Я рассеяно перелистывала лишенную многих страниц замусоленную книгу. "Девичья Скала". Это про скалу, с которой бросаются в пропасть безнадежно влюбленные девушки... Затем он продолжил:
- А потом твоя дорога становится для меня невидимой. Будто занесена снегом. Она не кончается, и это не смерть, а что-то другое. Я чувствую что под этим снегом она ведет куда-то дальше... Но ничего не могу разглядеть. На снегу следы ворона, а где-то вдали - пятна крови, словно произошла какая-то битва...
Я смотрела на обложку. Изображение стройной девушки с развевающимися по ветру волосами... Она стоит на скале, руки подняты вверх... Дядя закончил свой рассказ:
- Как только произойдет что-нибудь необычное, сразу сообщи мне. Может быть, к тому времени что-нибудь прояснится.

Мои родители давно уже говорили, что мне пора замуж. Еще много лет назад они договорились с одной семьей о том, чтобы поженить своих детей. Нас познакомили, когда мы были детьми. Мы поехали в гости, там взрослые много шутили и смеялись, пили араку... Потом в юрту вошел мальчик, и мама сказала, улыбаясь:
- Вот, дочка! Это твой будущий муж!
Сопливый мальчик смотрел на меня как-то угрюмо. Я тоже молча посмотрела на него, даже здороваться не стала. С самого начала Рыбопарень не произвел на меня никакого впечатления.
Прошли годы, и однажды мама сказала мне:
- Все дочка, пора тебе замуж.
Я от этого Рыбопарня наотрез отказалась. Потом были и скандалы, и уговоры, и слезы... Я уехала жить к сестре, а когда вернулась через полгода, все сделали вид, что никаких семейных раздоров не было. Так и живу спокойно с тех пор, никто меня не трогает. Многие парни пытаются подъехать, но мне они как-то не по приколу... Даже просто спать - и то с ними не интересно. Не пойму даже, в чем тут дело, но у меня есть ощущение, что они просто слишком тупые. Хотя я-то сама... Откуда во мне взяться большому уму? Толком нигде не училась, за пределы наших гор никуда не выезжала. Иногда я думаю - и чего же мне на самом деле надо? Того, что мне надо, наверное на целом свете не сыщешь... Может, не маяться дурью, да и выйти за какого-нибудь Рыбопарня?

Когда все это случилось, я была просто в шоке. Как это так?! Ничего этого на самом деле не было?! Не было никакого счастья? Все эти месяцы моей жизни с ним - просто сон?! Я лежала на войлочном полу юрты и безостановочно плакала. Весь день, потом весь вечер, потом я уснула, а проснувшись, опять начала плакать. Словно из меня вытекал огромный океан... Океан вытекал, а внутри оставался только мокрый песок.
Родители ничего не могли понять и вызвали шамана. Приехал какой-то старичок из Долины Зайцев, что за хребтом Саадак, постучал в бубен, окурил все можжевельником-артышом и уехал. Перед отъездом он сказал:
- На нее напал злой дух Албыс. Он принял образ прекрасного парня, во сне она прельстилась им, и он чуть было не съел ее душу. Но теперь Албыс ушел.
Старик уехал, забрав с собой половину бараньей туши и бутылку водки, а я перестала плакать. Сама я нисколько не поверила в то, что сказал старый шаман. Я знала, что все это не может быть сном. К тому же Албыса я прекрасно могу отличить от живого человека, ведь спина у него прозрачная, и за ней можно увидеть все внутренности этого духа. А я много раз видела его спину - обычную, человеческую спину, покрытую светлой человеческой кожей. Через несколько дней я села на одного из наших коней и отправилась к моему дяде Белому Ворону.

Кому нравится "Белый Ворон, Черный Ворон" - донаты любого размера приветствуются на Т-Банк, +7-903-936-93-84

БЕЛЫЙ ВОРОН, ЧЕРНЫЙ ВОРОН (7). 3.
- Проникать в чужие сны - тоже самое, что заглядывать в чужую спальню. Это отдает неким извращением, - произнес строгий немолодой голос.
- Ну, заглядывать в спальню кадавра - это уже скорее чисто научное любопытство, - ответил ему более молодой.
- Эх, молодежь... - послышался театральный вздох. - Ладно, готовь свою аппаратуру. А я пока пропущу рюмочку.
Послышался мелодичный звон, а через некоторое время полный удовольствия выдох. Я лежал на какой-то жесткой поверхности. Происходящее было скрыто от меня белой шторой. Вверху негромко гудела трубка люменисцентной лампы. Свет ее совсем не напоминал дневной, несмотря на название.
- А как вы думаете, что это за штука у него в голове? - спросил Молодой.
- Ну, то, что мы достали из-под кожи - это всего лишь элемент питания. От него в глубину мозга идет проводок, а что там у него в глубине мозга? Как говориться, чужая голова - потемки.
Молодой почтительно хихикнул. Снова послышался звон, затем - выдох и хруст огурца. Потом Пожилой опять заговорил:
- Да, пройдет немного времени, и считывание информации с мозга превратится из простой забавы в серьезный инструмент диагностики и лечения психических заболеваний. Скоро наука найдет способ считывать информацию, не разрушая самого мозга, а качество считывания будет таким, что можно будет демонстрировать эти записи как увлекательный фильм.
- А мне и так нравится, - сказал молодой. - Может быть, это и абстракция, и изображение не очень четкое, но мне интересно. Это похоже на картины абстракционистов. А мне они всегда были по душе. Я ведь, кстати, в художественной школе учился...
- В самом деле? Ну, молодой человек, вы меня удивляете своими разносторонними дарованиями! А что же вас потом в медицину занесло?
- Да школу я и не закончил. Именно моя любовь к абстракционистам и помешала. Нас ведь заставляли рисовать всякие кувшины да мячики. Мне это быстро надоело, и я ушел. А потом я понял, что мое призвание - медицина.
- Трудности не пугали?
- Бывало, пугали. Смотрел я на некоторых старшекурсников... Учатся, учатся - и все только для того, чтобы потом сидеть где-нибудь в районной больнице, выписывать рецепты от кашля. Нет, такой судьбы я не хотел. Вот и пошел к вам на специализацию, потому что сразу понял - у вас будет интересно. Вы ведь и ученый замечательный, и настоящий практик одновременно... Ну и материально у вас на порядок лучше, это тоже немаловажно.
- Ну, еще немного, и вы меня покраснеть заставите... А вот загадайте - с какой почки начнем? Левую или правую мы отчекрыжим этому потенциальному кадавру для начала? Я вот тут напишу на бумажке свое решение, а теперь - ваша версия. Угадаете - с меня пиво. А не угадаете - с вас коньячок, - голос Пожилого стал бархатистым и еще более довольным.
- Левую, - сразу же ответил Молодой.
- Почему же непременно левую? Ваши политические симпатии сказываются?
- Да нет, - смущенно ответил Молодой. - Просто думаю, что левую, вот и все.
- Вот и не угадали-с! Правую, правую мы ему сначала чекрыжить будем! - воскликнул Пожилой радостно.
Мне показалось, что он уже изрядно пьян. И как же он собирается делать операцию в таком состоянии?
Вдруг до меня дошло - не операцию они собираются делать. Они собираются "отчекрыживать" кое-кому почки. Моего ума хватило даже на то, чтобы понять - этот кое-кто, судя по всему - я. Еще мне хотят что-то сделать с моим и без того глупым мозгом... Мне стало неприятно и страшно. Я осторожно ощупал свое тело под простыней. Живот был покрыт липкой холодной слизью, как после УЗИ. На мне были только трусы. Там, где шея соединяется с головой, что-то болело. Я посмотрел на свои пальцы и увидел кровь.
- Вот вы снами интересуетесь, - снова подал голос пожилой, - А у меня, знаете, другое хобби...
Я услышал какую-то возню и металлические позвякиванья.

- Да, видел вашу коллекцию. Замечательно! Каждый - будто произведение искусства. В каждом - своя сила, свой характер. И когда они парят вот так в стеклянных колбах, залитые спиртом и лишенные своих глупых обладателей - в этом есть какой-то высший смысл, какая-то поэзия!
Я понял, что кроме почек, мне собираются еще что-нибудь отрезать. Надо было что-то делать. Но что? Я продолжал просто лежать. При этом я заметил, что туман в моей голове стал намного меньше, чем раньше. Точнее сказать, он весь скопился в пропасти, скрывавшей память, а все остальное сознание как-то прояснилось, словно небо после летней грозы. Мысли текли непривычно быстро и упорядоченно.
В это время в коридоре послышался шум возбужденных голосов. Долетали только обрывки: "Нет, сюда нельзя, идет операция... - Удостоверение... Это наш клиент... - Нельзя... - Вы сами не понимаете, в какое дерьмо влезли...". Пожилой и Молодой сначала затихли, прислушиваясь, потом начали оживленно шептаться, а потом - молча что-то двигать. Послышался звон бьющегося стекла, видимо упала какая-то пробирка. Потом вдруг из коридора донеслись короткие, полные боли крики и дверь с шумом распахнулась.
- У нас есть договоренность... - начал было Пожилой, но его перебил резкий сухой голос:
- Это наш человек, и мы его забираем.
- Но нам сказали - умственно отсталый, рабочий котельной...
- Говорю - наш, - отрезал Резкий. - Он в состоянии сам передвигаться?
- Вообще-то его привезли к нам под калипсолом. Тоже, умники - калипсол с водкой мешать. Могли бы что-нибудь и поэстетичней...
Потом шторка отдернулась, а я притворился спящим. Меня похлопали по щекам, и я открыл глаза, изображая пробуждение.
- Как самочувствие? Идти можете? - мягко спросило меня склонившееся надо мной лицо.
- Угу... - я приподнялся на локте.
- Где его одежда? - спросил Мягкий.
Через минуту мне принесли одежду, которую я, ежась от холода, начал быстро надевать. Молодой и Пожилой молча стояли у окна. Молодой растерянно теребил рукав своего белого халата.
Когда я оделся, Резкий кивком головы пригласил следовать за ним.
Не знаю почему, но мои спасители не внушали мне большого доверия. Я не чувствовал в их отношении ко мне никакой симпатии... Мы долго шли по белым больничным коридорам. Это напомнило мне движение по оживленной городской улице. Такие же пешеходы, только вместо машин - каталки. Никто не обращал на нас ни малейшего внимания.
- Что происходит? - спросил я, но они промолчали. Почти одинаковые, в черных спортивных куртках и новеньких ботинках "Йеллоу Кэб"... Кстати, у меня тоже "Йеллоу Кэб". Один шел впереди, второй сзади, и все это напоминало больше не освобождение, а конвоирование задержанного. Я еще раз обратился было к ним, но и на этот раз не добившись ответа, прекратил свои попытки.
Возле входа в клинику стояла неприметная отечественная машина.
- Присаживайтесь! - Резкий открыл заднюю дверцу и сделал приглашающий жест.
- А куда поедем? - поинтересовался я.
- Куда надо, - неожиданно грубо сказал Мягкий и ловким движением запихал меня в машину. Сам он сел следом и зачем-то ударил меня по шее. В глазах потемнело, и я слегка отключился. Когда я пришел в себя, машина уже мчалась по какому-то шоссе. К шоссе вплотную подступали красивые сосны. Их ветви были присыпаны снегом, и казалось, что мы попали в какую-то добрую сказку. Как я ни старался, я не мог определить наше местонахождение, даже приблизительно...
Я понял, что не хочу никуда ехать с этими людьми. И тогда я совершил поступок, которого совершенно от себя не ожидал. Я бы сказал даже, что мое тело само совершило все это. Несколько ударов, и оба человека оседают на пол, как мешки с картошкой. Наша машина теряет управление и летит в кювет. Я на ходу открываю дверцу, выпрыгиваю в снег... Нет, я бы никогда не смог всего этого совершить... Я падаю в сугроб, но от сильного удара все равно теряю сознание, уже в третий раз за этот мерзкий холодный день... Когда я очнулся, я увидел перед собой что-то блестящее и ярко-красное, как губы проститутки.

БЕЛЫЙ ВОРОН, ЧЕРНЫЙ ВОРОН (8). 4.
Опять был вечер, и опять мы сидели в дядиной юрте, озаренной светом очага да тусклой масляной лампой. Я резала мясо для супа и рассказывала дяде о своих видениях.
Дядя выслушал меня, а потом долго качал головой в задумчивости. Иногда он задавал мне вопросы:
- На каком языке вы обычно разговаривали?
- Как быстро он выучил наш язык?
- Какая у него была прическа?
- Когда он обещал вернуться?
- Какая погода была в тот день, когда вы встретились?
- На какой машине он уехал?
- Что он рассказывал про своих родителей?
И еще было много других вопросов. Потом Белый Ворон совершил камлание, а потом сказал:
- Нет, это был не Албыс. Это был человек. Вроде бы шаман, но какой-то странный. Он сам не понимал, что находится в путешествии. Ни с какими духами здесь он не общался, и даже их не видел. Но мои духи утверждают, что чувствовали присутствие большой силы. Такое ощущение, что сам он об этой силе даже и не подозревал. Когда его душа носилась здесь, она встретила твою. И какое-то ваше общее желание, очень сильное, вас соединило. Может быть, вы были связаны как-то в прежних рождениях. Тот мир, и то время, в котором вы находились, были вашими собственными. Вы сами его создали. Можно сказать, что его на самом деле не было, а можно сказать, что был. Это так же, как с чудовищами, которых человек видит после смерти. Все они - порождение его собственного ума, но они могут причинить заблудившейся душе вполне конкретную боль.
- По-моему, это называется "состояние Бардо"... Один лама приезжал и читал нам такую лекцию.
- Ну, не знаю, как это по ученому называется... Но, в общем, человек этот - вполне реален. Но что-то с ним не в порядке. Следы теряются. Такое ощущение, что душа его живет отдельно от тела, в какой-то темнице. Перед тем, как вы расстались, прилетал другой шаман, очень сильный, вместе со своими духами. Он и забрал твоего друга.
- Я хочу его найти в настоящем мире.
Белый Ворон покачал головой. Потом он сказал:
- Лучше не надо. Да и нет его в обычном мире. Его телесная оболочка осталась полупустой. Вряд ли с таким человеком ты захочешь быть вместе. Подожди, сестренка, пройдет немного времени, и все это сотрется, останутся только смутные воспоминания. Считай, что ты видела хороший сон...

Я так и пыталась делать, пока не заметила, что живот мой начал расти. Месячные прекратились, и на лицо были все признаки беременности. В районной больнице врач осмотрел меня, похлопал по животу и сказал:
- Все нормально, к августу родишь.
Родители сначала были в недоумении, все распрашивали - как да от кого. Я молчала, и они постепенно отстали. В любом случае, они были рады, что у них будет внук, пусть даже и неизвестного происхождения.
- Какой-никакой - все равно наш человек будет, - философски изрек отец, и жизнь потекла по-прежнему. Бараны, яки, чай с молоком, переезды с осенника на зимник, с зимника на весеннее место, а потом на летнее, туда где в маленьких озерах плавают священные птицы ангыр.
Так получилось, что все эти месяцы я не виделась с моим дядей Белым Вороном.

БЕЛЫЙ ВОРОН, ЧЕРНЫЙ ВОРОН (9). 5.
Сначала я увидел ярко-красную куртку, а потом и лицо с такими же красными, ярко накрашенными губами.
- Эй, ты живой? - спросила меня девушка.
С неба падали крупные хлопья снега. Я сел, смахнул растаявший снег с лица и ответил:
- Живой, только голова болит.
- Ну, теперь я и так вижу, что ты живой. Что тут случилось? Авария?
- Угу. Машина управление потеряла.
Я оглянулся, и увидел, что машина лежит в кювете. Днище уже успело покрыться белыми хлопьями.
- Вызвать аварийную? - спросила девушка. Ей было лет двадцать-двадцать пять. Точнее я определить не смог, мешала обильная косметика на ее лице.
- Не надо... - Я покачал головой. Рана сзади отозвалась болью. - Лучше довези меня до города.
Я заметил, что все еще сижу на снегу и встал.
- Вообще-то я в другую сторону...
- Я заплачу.
Она подумала немного, а потом сказала:
- Извини, но не получится. Видишь снег какой? А там впереди дорога просто ужас. Заметет, и целую неделю домой не попаду - когда еще ее расчистят... Могу довезти до какого-нибудь придорожного кафе, оттуда уедешь в город.
- Ладно, идет, - согласился я.
- Слушай, а как же машина?
- Да никак.
- Ты что, угнал ее?
- Нет, не угонял. Но насчет машины не беспокойся, никакой проблемы.
- Ну что ж... Тогда поехали.
Мы сели в спортивную двухместку, такую же безумно красную, как куртка и губы девушки.
Вдруг я понял, что домой мне ехать небезопасно. Было такое ощущение, что меня там поджидают. Кому я мог так сильно понадобиться? Ну ладно, с больницей все понятно. Меня туда привезли, чтобы вырезать на продажу внутренние органы. О таких случаях часто пишут в газетах, это стало уже чем-то вроде стандартной страшной истории, вроде историй про Черную Руку или Красные Шторы, которые мы рассказывали друг другу в детском лагере. А вот мои неожиданные спасители... В общем, надо позвонить майору Сороке. Все равно я не знал больше ни одного человека, который мог бы мне помочь.
Из-за густого снега мы двигались довольно медленно. Я спросил у сидевшей за рулем девушки:
- А ты знаешь историю про Красные Шторы? Мы ее в детстве рассказывали...
- Чего? - удивилась она. - Какие еще шторы?
- А ты в лагере была когда-нибудь?
- Не-а.
- Ну, тогда понятно.
- А что за история?
- Да я уж и сам не помню подробностей. Вот и хотел у тебя спросить - может ты помнишь?
- Не, я вообще в первый раз слышу.
- Общий смысл такой. Купила одна семья Красные Шторы. А потом начали люди один за другим исчезать. Сначала один брат, потом другой, потом мама, потом - папа. В итоге выяснилось, что это Красные Шторы всех их съели, а красные они от крови своих жертв.
Девушка хмыкнула.
- Ну, и как же они их съедали?
- Не помню уже. По-моему, обволакивали собой человека и переваривали, вроде как медузы делают.
- Чушь какая-то.
- Чушь, - согласился я.
Мы подъехали к придорожному кафе. Света в вагончике не было, а на двери была закреплена картонка с корявой надписью "закрыто".
- По-моему, тебе не повезло, - сказала девушка. - Ладно, тут неподалеку будет еще одно.
Мы снова поехали сквозь снежную мглу. Стрелка на спидометре держалась около отметки 60. Просто позор для такой машины!
Со следующим кафе нам тоже не повезло. Хотя, скорее, не повезло тем, кто в нем находился. Павильон представлял собой груду обломков, посреди которой высилась перевернутая громада бензовоза. Все было залито вытекавшим из пробитой цистерны бензином. Поодаль стояло несколько легковушек, собравшиеся вокруг них люди оживленно жестикулировали.
- Чертов снег! - сказала девушка и, отъехав от разрушенного кафе метров пятьсот, остановила машину. - Что же теперь с тобой делать? Не бросать же здесь на дороге...
- Ну, можно позвонить, вызвать какое-нибудь такси...
- Ага, и ждать здесь два часа. А за это время дорогу совсем занесет. К тому же у меня и телефона нет.
Меня удивило, что у такой девушки нет мобильного телефона. Впрочем, у меня самого телефона тоже не было.

- У меня есть трубка, но она только по нашему городку действует. А мобильная связь до нас не доходит, горы мешают.
- А ты где живешь?
- В Чудесном.
- Город Чудесный?
- Ага, среди Чудесных Гор.
Тут из туманной пропасти выплыло воспоминание. Чудесный...
- Ладно, смотри. Вот такой вариант: мы доезжаем до Чудесного, там я отвезу тебя в гостиницу. Утром на рейсовом автобусе вернешься домой, если дорог совсем не занесет. Идет?
- Идет! - сказал я, и мы тронулись. Через пару километров мы свернули с главной дороги и начали карабкаться в гору. Стрелка спидометра соскользнула до 40...

Я вспомнил, что был однажды в этом городке. В детстве мы с другом убежали из дома, и друг посоветовал поехать в Чудесный. Сделаем шалаш и будем жить там на берегу озера, сказал он. Идея показалась мне неплохой, мы сели в автобус и через пару часов приехали в Чудесный - маленький сонный городок, раскинувшийся террасами на склоне довольно крутой горы. Внизу было большое озеро, которое не замерзало даже в сильные морозы, а на том берегу - невысокие, но почти отвесные скалистые горы. Они так и назывались - Чудесные... Название свое эти горы получили из-за изобилия дикого зверья и своих теплых целебных источников.
На въезде в город стояли суровые солдаты, и бетонная коробка КПП походила на вход в другой мир. Мы вышли из автобуса, немного не доехав до города, и проникли внутрь через дыру в проволочном заграждении метрах в двухстах от КПП. Помню тихие улицы, бабушки на пустынной автостанции продают петушков из жженого сахара... Дальше мои воспоминания стали мутнеть... Вроде бы меня задержала милиция, а мой друг убежал. Потом меня повезли в Город, но в итоге нашли меня почему-то в пригородной роще, где я блуждал один в течение суток.
Меня удивляло и радовало, что воспоминания стали приходить ко мне - пусть даже неясные и расплывчатые... это было лучше, чем ничего.

БЕЛЫЙ ВОРОН, ЧЕРНЫЙ ВОРОН (10). - Чем занимаешься? - спросила меня девушка.
- Машинист котельной, - ответил я. Почему-то мне было неловко произносить название своей профессии. - А ты?
- А я ничем.
Некоторое время мы ехали молча, и я слушал шум двигателя. Потом она спросила:
- И что, хорошая работа?
- Ничего хорошего, - ответил я. - Но больше мне ничего не подходило. У меня с головой нелады.
- Ты что, псих?
- Да нет, не бойся. Я безобидный. Просто проблемы с памятью и абстрактным мышлением.
- А-а-а...
Дорога петляла и уходила все выше. За все время навстречу нам проехала лишь одна машина. Водитель приветственно помигал нам фарами. Мне хотелось посмотреть на горы, но было уже слишком темно, и я не мог увидеть ничего, кроме выхваченного светом фар куска дороги да белой мешанины снега. Говорить было не о чем, и мы молчали. Почему-то в машине не было даже музыки - ни радио, ни диски не играли. Так что кроме шума мотора слушать было нечего. Я тихонько рассматривал девушку. Довольно красивое лицо, какое-то театрально-независимое. Волосы разноцветные. Легкая красная куртка (зачем ей теплая, если все время на машине?). Возраст... Все-таки, наверное ближе к двадцати. Кончилось мое исследование тем, что она, не отрывая взгляда от дороги, сказала:
- Хватит меня разглядывать.
Я снова уставился на дорогу. Потом мелькнул указатель - ЧУДЕСНЫЙ 5 КМ. Эти оставшиеся пять километров машине пришлось буквально продираться через снежные заносы. Стрелка падала до 10.
- Приехали, - сказала девушка через некоторое время. Мы остановились перед воротами КПП, к нам подошел равнодушный мужчина, посмотрел на девушку и махнул рукой - проезжайте! Пропуск она даже и не доставала. Видно было, что охранник ее хорошо знает. Мы въехали в город и покатили по узкой улице, и я мог видеть уходившие вверх и вниз огни и крутые лестницы. Дома терялись среди росших повсюду сосен.
- Я отвезу тебя в гостиницу, прямо на площади возле автостанции, - сказала Красная Девушка.
Площадь оказалась небольшим пяточком, окруженным одноэтажными строениями. Трехэтажная гостиница на их фоне смотрелась небоскребом. Полузанесенный снегом неподалеку стоял памятник с простертой в пустоту рукой. Над ладонью возвышалась мягкая белая горка. Вспомнилась почему-то пословица: зимой снега не выпросишь. Мы мягко подкатили ко входу. Девушка посмотрела на меня выжидающе, и я сказал смущенно:
- Знаешь, я сразу об этом не подумал... Но у меня с собой нет никаких документов.
Девушка глубоко вздохнула и спросила:
- Деньги-то у тебя есть?
Я вытащил из кармана несколько смятых купюр среднего достоинства и показал ей:
- На один день должно хватить.
- Ладно, пойдем.
Я вышел из машины и понял - снег прекратился. Весь он лежал теперь на земле, а в небесах было совсем пусто. Я задрал голову и увидел там маленькие расплывчатые звезды. Красная Девушка захлопнула дверцу своей красной машины и мы вошли в пустой вестибюль. Пластмассовая пальма с запыленными листьями, казенное окошко администратора, несколько скрепленных вместе кресел с откидными сиденьями, вроде тех, что стояли раньше в кинотеатрах. На стене висели часы без стрелок. Минуту мы стояли перед пустым окошком, а потом девушка аккуратно постучала ключами в стекло. Звук отразился от стен, от потолка и осыпался на нас мелкой пылью.
Девушка немного сморщила нос, о чем-то задумавшись. Потом она вдруг толкнула меня к выходу и сказала:
- Пошли.
- Куда? - спросил я ее удивленно.

БЕЛЫЙ ВОРОН, ЧЕРНЫЙ ВОРОН (11). 6.
Уже незадолго до назначенного врачом срока Белый Ворон приехал к нам. Поговорил со своими духами и сказал родителям:
- Ничего у меня не получилось. Не вижу ее дороги.
А мне сказал, когда мы остались наедине:
- У тебя не будет живого ребенка.
- Как это? - удивилась и испугалась я.
- ТАМ никого нет. Там нет души-дыхания.
- Но я-то чувствую, что там есть ребенок!
Белый Ворон покачал головой.
- Мне очень не хочется тебя расстраивать... Но чтобы зачать настоящего ребенка и родить его живым, нужен настоящий мужчина, а не дух, - сказал он. Тут вошла мать, и мы прекратили наш разговор. Затем прибежал братишка с бидоном воды, потом пришли гости из соседней юрты. В общем, так мы толком и не поговорили. Через несколько дней меня отправили в районную больницу.

Я пролежала там около недели, и начались роды. Все, как положено: были схватки, отошли воды, потом была жуткая боль и я чувствовала, как рождается мой ребенок. Потом я потеряла сознание, а когда очнулась, сразу же обратилась к сидевшему рядом врачу:
- Покажите мне его.
Врач выглядел растерянно. Он встал и отошел к окну.
- К сожалению, ребенка у вас не получилось.
- Как это - не получилось? Он родился мертвым? - К моим глазам подступили слезы.
- Нет, у тебя вообще никто не родился. Так бывает, называется - ложная беременность. Если бы у нас была нужная аппаратура, мы сразу смогли бы определить это. Но у нас здесь всего лишь сельская больница. Ни анализов сделать не можем, ни УЗИ... - он беспомощно и виновато развел руками.
Потом меня отвезли в палату. Мне было невыразимо плохо, я чувствовала себя обманутой. Столько ждать, столько мучаться - и все это совершенно зря! А что теперь про меня будут говорить люди?!

Люди говорили про меня, что я проклятая, что со мной нельзя связываться - я могу принести большое несчастье любому парню... Этот случай казался всем проявлением деятельности каких-то могучих вредоносных духов, которыми я одержима. Родители истратили кучу баранов и яков, проводя всевозможные обряды очищения.
- Лучше тебе уехать на время подальше от дома, дочка, - сказала мне мама. И я уехала к сестре в поселок, удаленный от нашего района километров на двести. Там я прожила около года, выучилась на парикмахера и даже успела поработать. Потом вернулась, поселилась в поселке и устроилась работать продавцом. Мне каждый день давали зарплату - 3 булки хлеба, да еще можно было свой товар ставить, так что жила я неплохо. Я торговала левыми сигаретами и спиртом, которые получала от одной своей родственницы. Потом я вышла замуж за Рыбопарня.
Все эти годы он, почему-то, ждал, когда я "образумлюсь". И когда я вернулась, он пришел ко мне домой. Я арендовала небольшой дом у старой подруги. В доме была печка и кровать, а больше ничего мне нужно и не было. Так вот, однажды вечером Рыбопарень пришел ко мне, и я подумала: "Почему бы и нет?". Так мы и стали жить вместе. Только было мне как-то скучно. Даже в постели, когда он входил в меня, мне казалось, что внутрь проникает вялая и тощая рыба, которая трепещет там непонятно от чего - от восторга, или от удушья. Хотя в целом, он был довольно положительным - редко пил, не обижал меня, не устраивал скандалов. У него даже была оплачиваемая деньгами работа, на дизельной электростанции. Еще он приносил домой солярку, и мы заправляли ей керосиновую лампу, так что дома у нас всегда было светло. До тех пор, пока пьяные друзья не разбили эту лампу вдребезги. Так незаметно прошел год, потом другой... Внезапно все это надоело мне, и я решила найти своего настоящего мужа, того, кого все это время я, на самом деле, любила и ждала. Ждала, несмотря на все слова моего дяди, Белого Ворона.

БЕЛЫЙ ВОРОН, ЧЕРНЫЙ ВОРОН (12). 7.
Допрашиваемый: Рудольф Роттермель. Отрывок из стенограммы допроса от 17 июля 1946 года.
" (...)
О: Расскажите подробнее, что случилось с вашим напарником.
Р: Можно закурить?
О: Курите.
Пауза.
Р: Господин офицер, у меня есть еще один вопрос. Вы знаете, что я не могу ни стоять, ни сидеть. Лежать на голом холодном полу... Это очень быстро убьет меня. Нельзя ли выделить для меня какой-нибудь матрас или подстилку?
О: Мы рассмотрим вашу просьбу. Продолжайте рассказ.
Р: Пока отряд занимался библиотекой, мы с Францем должны были обследовать большой холм к западу от библиотеки. Холм явно был искусственного происхождения. Последние сомнения исчезли, когда мы сделали в склоне холма раскоп и обнаружили каменную кладку.
О: Франц - это господин Шнайдер?
Р: Да...Шнайдер, археолог. Мы разобрали кладку и проникли внутрь. Из-за мерзлоты там было очень холодно. Мы обнаружили различные предметы культа - изображения духов и богов, черепа животных... В основном все это было сделано из чего-то, похожего на слоновую кость. Наверное, это была кость мамонта. Через отверстие внизу мы проникли в еще один зал, находившийся ниже уровня земли. Там, на помосте из камней и шкур, лежало два тела. Одно - мужское, другое женское.
О: Тела были обнажены?
Р: Нет, они были одеты в какую-то меховую одежду. Мне показалось, во что-то вроде шаманских костюмов. На мех были нашиты различные костяные и металлические амулеты. Потом я сделал наброски с мужчины и с женщины.
О: Вот эти?
Р: Да. Меня поразила прекрасная сохранность трупов. Лица казались живыми, как у спящих. Все дело в мерзлоте, подумал я тогда.
О: А сейчас что вы думаете?
Р: Теперь мне кажется, что не только в мерзлоте было дело. Франц в это время делал замеры камеры, зарисовывал расположение предметов. Один из них, как я помню, очень поразил нас. Я уже подробно рассказал вам про эту находку в самом начале.
О: Да.
Р: И вот Франц говорит: смотри какая красивая, прямо Спящая Красавица! И действительно, хотя черты лица женщины были полностью азиатскими, она отличалась какой-то необычайной красотой. Франц полушутя предложил мне поцеловать красавицу, а когда я отказался, он вызвался сделать это сам. Мы поспорили на порцию праздничного шнапса.
О: У вас были с собой запасы шнапса?
Р: У профессора была двухлитровая бутыль. По большим праздникам, например - на день рождения фюрера, он наливал каждому по рюмке.
О: Понятно. Продолжайте.

Р: Тут мы увидели большую черную птицу, сидевшую на камне возле стены. Это был ворон местной разновидности, очень большой. Помню, что меня поразили необычайно большие когти этого существа. Мы не могли понять, как птица попала в подземелье. В конце концов, мы решили, что она влетела туда уже после того, как мы разобрали стену. Увлеченные изучением находок, мы просто не заметили этого. Франц бросил в птицу чем-то, но промахнулся, и она так и осталась сидеть на камне, наблюдая за нами. Помню, Франц сказал: когда он смотрит, как-то неудобно даже... Он засмеялся и погрозил ворону кулаком. Ворон каркнул, и тогда я стал отговаривать Франца от его ребяческой затеи. Но он уже не мог пойти на попятную, наверное, гордость мешала. Ты такой же суеверный, как и туземцы, сказал мне Франц, наклонился над этой женщиной, а потом вдруг закричал и отскочил прочь. Из нижней губы у него бежала кровь. Она укусила меня! - кричал он. Я постарался успокоить его, и сказал - ты просто зацепился за что-то. Мы подошли вместе к женщине и я указал на ее странное ожерелье, сделанное из чего-то вроде больших рыболовных крючков. Вот за что ты зацепился, сказал я, но Франц все равно был очень напуган. Я продолжил работу, а Франц просто сидел неподалеку и смотрел. Потом я, насколько позволяла закоченелость замерзших тел, раздел погребенных и зарисовал любопытные татуировки, покрывавшие их кожу. Все это время Франц ныл, как ребенок и просил меня скорее покинуть склеп. Его нытье ужасно мешало мне, и я отослал Франца наверх. Он ушел, я закончил свои зарисовки и тоже поднялся. Выбравшись из склепа, я увидел Франца. Скорчившись, он лежал на земле возле входа. Его горло издавало какие-то звуки, сначала я не смог разобрать, плач это, или смех. Окровавленными руками он зажимал свое лицо. Когда я с трудом оторвал его руки от лица, я увидел, что глаз у него нет. Вокруг на многие километры была лишь голая тундра, и ни одно существо, крупнее лемминга не смогло бы так быстро скрыться оттуда. Вокруг не было никого, кто мог бы сделать это с Францем.
О: Что вы подумали в этот момент?
Р: Почему-то я подумал, что глаза Францу выклевал тот ворон, что залетел перед этим в склеп. Хотя я понимал - даже у такой большой птицы не хватило бы сил справиться со взрослым и сильным арийцем. Потом я понял, что Франц не плачет, а именно смеется. Он не реагировал ни на какие слова или действия. Разум полностью его покинул. Мне с большим трудом удалось доставить его в наш лагерь.
О: Сколько суток после этого прожил ваш напарник?
Р: Трое суток. Он только смеялся, ничего не ел и не пил, и в конце концов профессор пристрелил его, потому что нам надо было двигаться дальше. Находиться в глубоком советском тылу с сумасшедшим инвалидом на руках было бы просто невозможно. Тогда же профессор объяснил, что Франц в припадке неожиданно накатившего на него безумия сам выколол себе глаза собственными пальцами. Якобы тот в этом признался во время короткого просветления разума.
О: Кстати, вы сказали раньше, что "потом это проклятие все-таки настигло меня, уже в Германии". Что вы имеете ввиду?
Р: У меня очень сильно расшаталась психика. Я плохо спал, мне снились кошмары. Обычно это были вариации на тему случившегося с Францем. А потом, незадолго перед капитуляцией, проклятие меня настигло.
О: То, что случилось, вы связываете с событиями на Таймыре?
Р: Да. Я шел по улице задумавшись. Справа ехал трамвай, я увидел его краем глаза, но продолжал идти - расстояние показалось мне безопасным. Внезапно у меня возникло безумно странное ощущение, будто мои ноги превратились в птичьи лапы. Никогда этого ощущения не забуду... Я замер прямо на рельсах, глядя вниз на свои ботинки, и тут налетел этот трамвай. Очнулся я уже в больнице. Мне полностью отрезало ноги, также были безнадежно повреждены половые органы.
О: Скажите, у вас есть дети?
Р: Нет, мы с Мартой планировали завести детей после окончания войны.
О: Вы были уверены в победе рейха?
Р: Да.
(...)".

БЕЛЫЙ ВОРОН (13). 8.
- Куда ты меня тащишь? - спросил я девушку.
- Да ну эту гостиницу! Переночуешь у меня.
- А ты не боишься приглашать незнакомого человека к себе домой?
- А чего мне бояться? - удивленно спросила она. - Ты хоть знаешь, кто мой отец?
- Откуда мне знать? - пожал я плечами. Тем временем мы опять оказались в машине и ехали теперь по засыпанному снегом городку. - Ты же мне ничего не говорила.
Она назвала какую-то фамилию, мне неизвестную. Потом объяснила:
- Вся торговля спиртным и наркотиками в нашем городке - в его руках. Поэтому мы самые крутые в городе. И бояться мне совершенно нечего. Возле дома - охранник в будке. Если что, сразу пристрелит любого.
- Вот это да! - я не знал, что еще сказать. В это время зазвонила телефонная трубка. Она взяла ее и продолжала вести машину одной рукой.
- Да... Ага, успела... Скоро приеду... Нет... Со мной будет друг... Нормальный...
Я отвернулся и смотрел в боковое стекло.
- Из дома звонили, беспокоятся... - пояснила мне она, я кивнул. Мы проехали мимо городского кинотеатра - старого желтого здания с обсыпавшейся местами штукатуркой. Я не успел прочитать афиши, увидел только, что к просмотру предлагается всего два фильма. Здание кинотеатра показалось мне каким-то знакомым. Я думаю, оно совершенно не изменилось со времен моего детского побега, разве что несколько обветшало.
Сосны чередовались с домами, а потом мы подъехали к окруженному высоким кирпичным забором особняку. Ворота перед машиной бесшумно распахнулись, и мы въехали в мощеный цветной плиткой двор. Снега на мощеной части совсем не было, будто и не шел он весь вечер...
- А где снег?
- Убрали уже. Кстати, надо хотя бы познакомиться, - сказала она, загоняя машину в гараж. - А то что ты за друг, если даже имя твое неизвестно?
Мы назвали друг другу свои имена.
- Если отец спросит - не говори, что ты машинист котельной. Скажи лучше... журналист. - Она с сомнением посмотрела на мою затрапезную одежду.
- Ладно, журналист, так журналист...
Входная дверь была открыта. Мы зашли в дом и попали во что-то вроде холла. Одну стену занимал огромный аквариум, посреди стоял столик, окруженный уютными кожаными креслами.
- Налево - гардероб, а за ним - туалет, - сказала Красная. Я прошел туда, повесил куртку и шапку на крючок, зашел в туалет, умылся, пописал, потом пригладил перед зеркалом короткие, стоявшие торчком волосы.
- Надо поесть, - сказала мне девушка, когда я вышел. Сверху доносилась какая-то музыка. Она показалась мне знакомой, но я не мог толком ее расслышать. Мы прошли на кухню, и Красная стала что-то разогревать в микроволновке. Часы показывали 22-00.
- Во сколько первый автобус? - спросил я просто для того, чтобы спросить что-нибудь. Наше молчание стало каким-то неуютным.
- К первому ты все равно не проснешься. Я обычно встаю часов в девять, позавтракаем и я отвезу тебя на автостанцию.
- Спасибо. У вас тут что, так принято - помогать незнакомцам?
- Наверное, нет... Ну а куда было тебя девать? Не оставлять же на дороге. Кстати, чья машина-то была?
- Так... Одних моих знакомых.
Я подумал, что сейчас меня, наверное, ищут по всему городу. Кто и зачем - вот вопрос!
В это время чуть слышно затренькал телефонный аппарат. Он стоял на широком деревянном подоконнике, среди всевозможных растений, превращавших окно в зеленую стену. Она взяла трубку, поднесла к уху и удивленно сказала:
- Это тебя.
- Меня?!
Мое сердце забилось как испуганная птичка в паутине паука птицееда. Есть такие пауки в Южной Америке, они питаются маленькими птичками. Хотя они, впрочем, сетей не делают. Просто подстерегают свою добычу и бросаются на нее из засады. Я взял у девушки трубку и сказал:
- Алло, я слушаю.
- Вот и славно! - услышал я бодрый голос. Очень знакомый голос. - Это майор Сорока тебя беспокоит.

БЕЛЫЙ ВОРОН (14) - Здравствуйте! - обрадовано воскликнул я.
- Здравствуй, здравствуй... Как самочувствие?
- Прекрасно... То есть, я хотел сказать... Со мной происходят какие-то странные вещи... Послушайте, как вы меня нашли? Я ведь попал сюда совершенно случайно!
- Ну... Сейчас не буду рассказывать. В общем - дело техники, никаких чудес. Насчет сегодняшних событий я уже в курсе. Ты скажи мне, какого черта тебя занесло в Чудесный?
- Сам не знаю. Так получилось...
- Короче, слушай. Завтра первым же автобусом двигай в Город - и ко мне. Кое-что происходит, довольно неприятные события происходят. Приедешь, я тебе все объясню. Но для тебя это вопрос жизни и смерти. Ты понял?
- Да...
- Если что, сразу звони мне. Номер, конечно, не помнишь?
- Не помню...
- Запиши!
Я записал номер на подвернувшейся под руку салфетке и спросил:
- А кто были эти люди?
- Какие?
- Вторые. Которые меня из больницы забрали.
- Все вопросы - завтра. Не телефонный это разговор. Ну ладно, дружище. Рад, что ты жив-здоров. Жду тебя завтра утром.
Он повесил трубку.
- У тебя точно мобильника нет? - спросила Красная.
Я покачал головой.
- Тогда я совсем ничего не понимаю. Как тебя могли здесь найти? Скажи мне честно - кто ты такой?
- Не знаю, - честно ответил я. Я подумал об устройстве, обнаруженном в моем мозгу похитителями органов. Если они действительно вытащили элемент питания, оно должно было перестать работать. Что это было за устройство? Видимо, с его помощью можно было обнаружить мое местонахождение. Так ведут наблюдение за китами, птицами и другими существами - вживляют им миниатюрный радиопередатчик, а потом наблюдают за их перемещениями. Но кому могло понадобиться наблюдать за перемещениями слабоумного машиниста котельной?
- Только что ты утверждал, что ты кочегар, а теперь уже не знаешь... - Она смотрела на меня с недоверием. - Лучше уж расскажи все как есть. Не бойся, до утра я тебя все равно на улицу не выгоню.
И тогда я рассказал все, что знал сам. Рассказывая, я отметил, что воспоминания стали непривычно четкими, а мысль практически перестала путаться. Однако в памяти оставались еще огромные пробелы.
- Рассказывать особенно нечего. В университете изучал языки... - В моей голове всплыли сразу странные слова катакана и хирагана, а вместе с ними тетради, исписанные аккуратными закорючками. - Потом закончил универ и меня пригласили в Службу. Прошел тестирование и поступил в подготовительную школу. А потом заболел. Мне назначили пособие, дали квартиру и устроили на работу в котельную. Потом меня напоили водкой с какой-то гадостью, хотели вырезать почки... Кто-то меня спас, но спас с какими-то нехорошими целями. По-крайней мере, так мне показалось. И я решил от них сбежать. А сейчас позвонил майор Сорока из Службы. Он меня принимал на работу, и потом меня вел в качестве моего наставника. После того, как я стал инвалидом, он обо мне не забывал, помогал как мог. Вот и все.
Она состроили гримасу удивления, допила свой апельсиновый сок и сказала:
- Ну и бред... Хотя правда довольно часто похожа на бред... А от чего ты заболел?
- Не знаю... Болезнь появилась внезапно. Мне повезло - я как раз проходил обследование в служебном госпитале, поэтому мне смогли оказать своевременную помощь. Так что удалось сохранить хотя бы остатки разума. А так бы... Меня бы уже просто не было на свете, наверное.
- Ладно... пойдем, я покажу тебе твое спальное место.
Она провела меня на второй этаж в небольшую комнату, где была только кровать да тумбочка у изголовья.
- Может, тебе что-нибудь почитать дать?
- Давай...
- А что ты любишь читать?
- Да без разницы... Я все равно потом не помню ничего.
- Зачем тогда читать?
- А ты все помнишь, что прочитала?
Она задумалась.
- Пожалуй, нет.
Девушка вышла и вернулась минуты через три с увесистой стопкой книг.
- Вот, что-нибудь интересное для себя найдешь.
- Спасибо!
- Спокойной ночи!

Она снова вышла, прикрыв за собой дверь. Красноватая древесина, покрытая бесцветным лаком... А может быть, это лак придавал дереву красноватый оттенок. При свете настенной лампы я начал рассматривать принесенные девушкой книги. "По ту сторону сна" (Лавкрафт), "Истории о лисах" (рассказы средневековых японских писателей), мемуары русского премьер-министра начала 20 века Витте, какие-то современные детективы, малый атлас мира, "451 по Фаренгейту" Брэдбери, еще какие-то книжки... Видимо, просто сгребла с полки первое, что попалось.
Я лег в постель, взял книжку Бредбери, но читать не стал, просто положил рядом на одеяло. А ведь я абсолютно одинок, подумалось мне. Я ощутил себя пустым и никому ненужным - как выпитая бутылка. Некоторые бутылки нужны даже в таком виде, их можно сдать. А есть нестандартные, которые не принимают... Если я и мог понадобиться кому-то, то только для того, чтобы разбить. Вырезать мои почки, или вставить в голову непонятную штуку. Почему так? Неужели я - такое никчемное и непривлекательное существо? Есть ведь люди, которые нужны кому-то. У них есть жены, дети, и настоящие друзья. Или это только кажется, что они у них есть? А на самом деле, они просто существуют рядом, пока могут получить что-то взамен. А если у тебя нет ничего, кроме самого себя... Да и себя почти нет... Тогда они исчезают, как сон... сон... сон...
Мне приснилось, что вместе с какой-то девушкой мы превращаемся в птиц и летаем над клубами пара. Пар поднимается над горным озером, ветер рвет его на клочки и уносит в сторону ущелья. Мы кричим друг другу что-то, но понимания между нами нет. Я пытаюсь произнести несколько слов, но из горла моего вырывается лишь жалобный крик, хриплый и неприятный для меня самого. Потом сюжет сна полностью меняется, но продолжение не запечатлевается в моем сознании. Все проходит мимо, как будто нечто, не имеющее ко мне никакого отношения.

Утром она разбудила меня, и я понял две вещи. Первое - нельзя судить о людях по первому впечатлению. Была она совсем даже не Красной. Синие джинсы, черная майка, сережки с каким-то синим камнем. Ночь... Второе - мозг мой работал как никогда хорошо. То состояние, в котором я прибывал все эти годы, казалось мне далеким сном. Мне даже не верилось, что я мог быть таким тупым и пассивным. Такое ощущение, что я был заколдован, и вот теперь это колдовство рассеялось... Впрочем, память в полном объеме так и не вернулась. Пропасть все еще оставалась заполнена плотным туманом.
- Как спалось? - спрашивает Ночь.
- Нормально. Сколько время?
- Девять.
Мы позавтракали и поехали на автостанцию. Машину она тоже сменила на синюю. Теперь это была не спортивка, а небольшой женский джип. Мы быстро доехали до автостанции, и я увидел на двери большое объявление: ВСЕ РЕЙСЫ ОТМЕНЕНЫ В СВЯЗИ СО СНЕЖНЫМИ ЗАНОСАМИ.
- Вот так... - говорю я и захожу в зал ожидания. Там нет никого, кроме нищего старика. Он греет руки над батареей и смотрит на меня бессмысленными мутными глазами. Я подхожу к окошку кассы и спрашиваю:
- А это надолго с дорогами?
- На перевале сошла лавина, будут расчищать. А сейчас даже на вездеходе не проехать. До завтра даже и не надейтесь уехать.
М-да...
- У вас здесь есть междугородний автомат?
- Связи с городом все равно нет, провода оборвались. Я же вам говорю - лавина сошла.
Я вышел и сел в машину. Если честно, я не знал, что делать дальше.
- Ничего хорошего?
Я кивнул.
- Дорогу до завтра будут расчищать.
Девушка побарабанила пальцами по рулю, а потом сказала:
- Что ж, поехали обратно. Поживешь до завтра у меня.
- Мне как-то неудобно...
- Неудобно спать на потолке. Если бы меня это напрягало, я бы тебя не приглашала. Так что расслабься и получай удовольствие от моего гостеприимства.
Я решил последовать ее совету и в самом деле расслабился, откинувшись на мягком сиденье. Мы ехали по занесенному снегом городку и я думал о том, что в моей жизни явно наступил какой-то переломный момент. И этот снег нападал с неба вовсе не просто так. И еще я подумал почему-то - как здорово, что я оказался в этом Чудесном городе!
- Только учти, до полнолуния ты должен обязательно уехать отсюда! - сказала вдруг Ночь очень серьезным голосом.
- До полнолуния..? - недоуменно переспросил я.
- Да. Полнолуние - через четыре дня.

БЕЛЫЙ ВОРОН (15) 9.
Я поставила перед дядей ультиматум: или он помогает мне, или я брошусь со скалы. Глупо, конечно, но иначе он никак не соглашался.
- Все это очень опасно, - твердил он, - ни к чему хорошему не приведет.
- А мне все равно. Потому что это - не жизнь. Я должна встретиться с ним и поговорить, - говорила я.
Мы спорили, ругались, и в конце концов он согласился. Совершив камлание, Белый Ворон назвал мне место, где жил он - большой город на севере, именно тот, о котором он говорил мне во "сне".
- Я поеду туда прямо теперь.
- А как же Рыбопарень?
Я промолчала, а сама подумала - да пошел он...
Дядя не стал больше ничего спрашивать, а только сказал:
- Глупая ты. Первый раз такое вижу - надолго и всерьез влюбиться в какого-то духа...
Потом он сказал:
- Чтобы точно знать, где он живет, надо поехать в его город, там камлать. Отсюда у меня сил не хватает. Не могу отсюда с духами тех мест связаться.
- А какие они?
- Холодные, похожие на покрытую ледяной плотью стальную арматуру. Только лед не настоящий, искусственный. И внутри - много электричества.
- М-да... У меня есть знакомые коммерсанты, они туда за товаром ездят каждую неделю. Можно поехать с ними.

И вот - дядя передал свой скот нашему дальнему родственнику и мы поехали в Чикаго. Так почему-то называют свой городок местные жители. Именно там жили мои знакомые. Чикаго - очень опасное место, я была там пару раз, и всякий раз радовалась, что удалось уехать оттуда живой. Пошла я, например, за хлебом, и тут, среди бела дня, подходят ко мне несколько девушек:
- Ты откуда?
Я им говорю, а они - ага, нездешняя. Давай, мол, деньги. Одна достает нож и приставляет мне к животу, между майкой и джинсами. Мимо идут прохожие, скользнут взглядом по узкой полоске моей кожи и отворачиваются. Не наше дело... Отдаю я им свои копейки, а они - ты что, издеваешься? Легонько чирк ножом по животу... Я их просила - только не убивайте... Слава богу, отпустили... Такое вот неприятное место.
Приехали мы туда и стали ждать рейса. Жили мы в стоявшей во дворе теплой времянке среди барабанов, синтезаторов и других инструментов. Мужа моей знакомой звали Челентано, за неожиданное для азиата внешнее сходство с этим артистом. Он был музыкантом (сама она называла его бездельником) и в этой времянке проходили репетиции его группы. Обычно они представляли собой пьянку, сопровождаемую музыкальным шумом.
Когда мы вошли во двор, Челентано сидел на ступеньке, курил и задумчиво смотрел на привязанного к колышку худого барана. Увидев нас, он поднялся и начал приветствовать с пьяной радостью.
- Вы как раз вовремя! Мы ездили в Богатую Тайгу, давали там концерты, и вот с нами расплатились... - он указал на грустного барана. - Сейчас резать будем.
Он пригласил нас в дом, поставил греться чай и стал рассказывать о своей жизни. Я слушала и кивала:
- Жена должна завтра с товаром приехать... Играли тут недавно на свадьбе, так денег до сих пор не заплатили... Хорошо, хоть этих баранов заработали в Богатой Тайге.
Потом они начали о чем-то говорить с моим дядей "по-мужски". Я начала прибирать со стола. Челентано жаловался дяде на ворчливость жены, потом - на неурожай конопли:
- Сволочи, распылили с самолетов какую-то дрянь, конопля пожухла вся... Всей семьей еле десять коробков натерли... А я хотел новый синтезатор купить за двадцать...
Несколько семей держало за городом пасеки, но после опыления химикатами все пчелы сдохли, так что своего меда в городе больше не было...

Потом начали подходить челентановские друзья, кто-то принес технарь, который они тут ласково называли доруг, то есть - "гнедой", уподобляя спирт быстрому скакуну, который махом домчит тебя до счастливой страны. Приковылял пожилой бас-гитарист, седой, с загипсованной ногой. Он опирался на неаккуратно вырезанный из палки посох. Затем подошел молодой клавишник с монгольским именем Шулуу. Оказалось, что они меня уже не помнят, так что пришлось знакомиться заново. Потом они занялись бараном. Женщинам, конечно, не стоит смотреть на все это, но мне стало как-то все равно, и я бездумно наблюдала за кровавой процедурой. Доруг согрел мое сердце, в голове возник приятный шум. Вот только на языке остался привкус резины...
Барана притащили в сени. Его распластали на спине, один мужчина держал барану ноги, второй - руки. Я встала из-за стола и подошла поближе. Мне почему-то захотелось заглянуть барану в лицо. Челентано сделал на шкуре барана небольшой надрез. Баран вскрикнул человеческим голосом и начал беспокойно дергать головой, его вертикальные зрачки сузились от понимания своей участи. Челентано отложил нож и засунул в разрез правую руку. Его лицо стало серьезным - он искал аорту. Баран сначала стонал, а потом замолчал, хотя и был в сознании. Когда человек резким движением разорвал аорту, он вскрикнул в последний раз, а потом глаза его стали очень серьезными. Один из парней усмехнулся. Баран молчал, вбирая в себя остатки своего навсегда гаснущего мира. Челентано вытащил из тела красную от крови руку и обтер ее об тряпку. Без единого звука все смотрели на глаза умиравшего. В этот момент я подумала - может быть зря этим существам приписывают какую-то непроходимую глупость? Его глаза были такими одухотворенными и трагичными в этот момент... Через минуту они застыли и стали похожими на стеклянные глаза чучела. Я видела такие в городском музее. Челентано потрогал пальцем широко открытый глаз, а потом аккуратно разрезал барану живот. Он достал оттуда груду еще живых кишок и бросил ее в таз, а потом маленьким ковшиком тщательно вычерпал из живота скопившуюся там кровь.
Потом я присоединилась к мужчинам и начала готовить внутренности для приготовления изиг-хана.
Весь вечер продолжалось веселье, мы довольно сильно объелись... Музыканты играли, пили технарь и курили план. Кто-то дрался, кто-то плакал... Дядя выпил всего три раза и уснул под грохот синтезатора и усиленные микрофоном звуки пьяного хомуза. Я тоже уснула, улегшись поперек кровати. Все утихомирились часа в два.

На следующий день приехала Сылдысма, жена Челентано, устроила скандал и разогнала похмельных не выспавшихся гостей. А через два дня на своем микроавтобусе она повезла нас с дядей в далекий город за горами. Никогда еще не была я в этом загадочном большом мире. И мои родители никогда там не были, а вот братья были. Служили в армии. Но мне они практически ничего об этом не рассказывали. По-моему, большой мир не очень-то им понравился...
Мы ехали целые сутки. Когда горы кончились, было уже темно и я так и не смогла толком ничего рассмотреть. Видела только кучи снега, да огоньки проносившихся по шоссе машин. Иногда мы проезжали через какие-то города, и каждый был не меньше нашей столицы. А потом, уже под утро, мы прибыли на огромную барахолку, заполненную разноплеменным народом. В основном это были китайцы и киргизы. Киргизы и у нас в районе пытались торговать, но в конце концов их всех повыгнали. Люди считают, что хозяева гор гневаются, когда в наших краях появляется много чужеземцев, от этого и погода портится, и землетрясения случаются... Здесь, видимо, все это не имело такого значения.
Пока Сылдысма закупала товар, я ходила и разглядывала бесконечные торговые ряды. Это был целый город, и людей здесь было видимо не видимо, десятки, если не сотни тысяч человек.

Потом Сылдысма отвезла нас в своим родственникам-студентам, которые арендовали впятером двухкомнатную квартиру неподалеку от станции метро. Сначала они приняли нас не очень радушно, но увидев дядин бубен и узнав, что Белый Ворон шаман, прониклись к нам некоторым уважением. Дядя продемонстрировал им гадание хуваанак, а потом очистил квартиру от духов, которые в большом количестве остались здесь от прошлых жильцов. По словам дяди, большая часть их выглядела как небольшие мохнатые птицы, наполнявшие своими телами углы жилых комнат и издававших жалобные звуки. Эти звуки вызывали в душах присутствовавших людей неясное томление.
Потом дядя совершил большое камлание. Он пытался выйти на самых могущественных местных духов, но ничего у него не получилось. Точнее, ему удалось познакомиться с некоторыми весьма сильными духами, но они были настолько отвратительны и злонамеренны, что использовать их для каких-то благих целей было совершенно невозможно.
Отложив бубен, Белый Ворон долго сидел в молчании. Его лоб покрылся потом, хотя в квартире было совсем не жарко. Потом он заговорил:
- Здесь обитают такие страшные духи, что я удивляюсь, как люди в этом городе еще сохраняют свой разум. Если бы они чувствовали, какие твари спят в разбросанных по всему городу подземельях... Я никогда раньше не видел таких - абсолютно холодные, с покрытыми изморозью глазами, похожие на скелеты отвратительных гигантских птиц... Они ждут момента, когда смогут уничтожить все живое и в этом городе, и во всех остальных больших городах... Эти духи не имеют ни своей земли, ни своего лица. Веревками, сплетенными из белых, пустых внутри червей, они связаны со множеством своих собратьев в других странах... Я видел их сны, в которых они с помощью неземного огня пожирают тела людей и зверей, превращая их в припечатанные к асфальт тени. По всей земле - черные грибы, полные нестерпимого жара...
От усталости он говорил с трудом. Выпив немного пива, Белый Ворон немного отошел, лицо его посветлело, а потом он сказал:
- Завтра мы пойдем общаться с Хозяевами Воды.
Студентки все это время сидевшие на полу, молитвенно сложив руки, начали спрашивать дядю: ........