Жил в нашем дворе пацан лет на пять меня младше. Если не ошибаюсь, звали его Женя Карпухин. И, как водится, было у него дворовое погоняло – Гитлер. Понятия не имею, почему так. Кстати, у его младшего двоюродного брата с героической фамилией Суворов, жившего в соседнем подъезде, было прозвище Буржуй. И тоже не знаю, почему. Хотя, пацан он был на редкость противный, подстать его бабушке. Буржуй слонялся по двору с головы до ног обмотанный соплями и вечно канючил. Мы, разумеется, его подтравливали, он принимался реветь. На его рёв из дома выбегала бабушка, кидалась на нас с кулаками, затем командовала ему "Адя домой!", хватала за сопливую руку и они вместе скрывались в подъезде.

Так вот я о Гитлере.
Летом у многих жильцов окрестных хрущёвок окна и двери были нараспашку, и со всех сторон из радиол или просто из репродукторов раздавалась разноплановая музыка.
Преобладали русские народные, популярные арии, песни советских композиторов: Русланова с "Валенками", "Ой ты душечка" в исполнении Лемешева, его перебивал однозвучно звенящий колокольчик Козловского, на всех на них накладывался Валерий Ободзинский с популярной песней "Льёт ли тёплый дождь" Онегина Гаджикасимова.
Но бывала и зарубежная эстрада.

И однажды кто-то довольно громко включил "Парижское танго" Мирей Матье. Голос у неё, как известно, чрезвычайно мощный, раскатистое грассирование, да и бравый немецкий язык способствует.
И вот выводит Матье припев:
"Tango Pariser Tango,
Ich schenke dir mein Herz beim Tango..."

Вслушался Гитлер в текст на чистом немецком и задумчиво говорит: "Танком, по грыже танком – понятно, а дальше ничего не понятно".

Абсолютно реальная история из моей армейской жизни

В 1987 году в конце февраля Крым накрыл мощный снегопад.
Толщина снежного покрова в Керчи была два с лишним метра. Коридор по Феодосийскому шоссе прорубали роторные снегоуборщики цвета «хаки». Мы ездили по этому коридору в кузове «шишиги» – ГАЗ-66 (она высокая же) – и не видели ничего кроме снежной стены.

Менты на околице Керчи не пропускали дальше на полуостров никакие машины. А дело шло к 8 Марта. Мужики с Кавказа везли через Крым дальше в Украину и Белоруссию мимозу в огромных тюках на крышах своих «Жигулей».
При мне один грузин, чуть не плача, предлагал гаишнику сто рублей (по тем временам – почти месячная зарплата инженера), чтобы тот пропустил его дальше. Гаишник орал на него от горя, потому что не мог взять эти деньги – боялся, что продавца мимозы завалит снегом где-нибудь возле Горностаевки.

На нашей позиции, как положено, была спортивная площадка: турник, брусья, змейка.
Мой солдат украинец Тимофеев страстно любил делать подъём переворотом. Личный рекорд – 110 раз. Я сам считал.
И вот вся наша позиция завалена снегом так, что в радиолокационный комплекс можно заходить через второй этаж. Я на боевом дежурстве — сижу в кабинете, пишу конспект про марксо-энгельской подготовке (так называл марксистско-ленинскую подготовку капитан Мазур).
Мимо шмыгает электромеханик таджик Акобиров.
— Акобиров, где Тимофеев?
— На турнике.
— Хорошая шутка. Спрошу ещё раз: Тимофеев где?
— На турнике, товарищ лейтенант! Не веришь – сам посмотри.
(Когда в нашем подразделении появилось три таджика, я честно пытался привить им уважительное обращение на «вы» к офицерам, но не смог и плюнул на это дело).

Выхожу на улицу.
Перед глазами гора, а дальше ровная снежная гладь. Взбираюсь наверх: в том месте, где раньше стоял турник, прямо из снега возникают ноги в кирзовых сапогах, исчезают и вместо них появляется вихрастая голова рядового Тимофеева.
И вот стою я над двухметровой снежной ямой, там внизу турник, и на нём крутится, как сбесимши, наш украинский парубок с русской фамилией – делает подъём-перевороты. Форма одежды №2: брюки х/б, кирзовые сапоги, обнажённый торс, без головного убора, облако пара и густой дух отличника боевой и политической подготовки.

Международный аэропорт Тбилиси встретил нас плакатом "Бесплатные сим-карты. Слава Украине!". Сначала, конечно, нас встретили наши дети, а уж потом этот плакат.

Невесть откуда появившийся шустрый пузатенький мужичок стал предлагать свои трансферные услуги. Он деловито ощупал взглядом нашу поклажу и потребовал за поездку 50 лари – примерно 1500 рублей. Матвей заявил, что это дорого, на что мужичок возразил: "Эээ, ты умный человек! Мне – 76 лет! Бензин стоит 5 лари за литр!.. 45!". Затем к разговору подключились ещё двое бомбил. У них бензин стоил уже 4,5 лари за литр – они привели в соответствие стоимость топлива к новому ценовому предложению своего энергичного импрессарио. Матвей был мягок, вежлив и непреклонен: "Я уже вызвал Яндекс". Мужчины возмутились: "Как тебе не стыдно, э! Ты приехал из России и снова туда в Россию (вероятно, имея в виду российский сервис)!"

К слову, он, и правда, задрал цену почти вдвое.

Затем мы ехали по ночному Тбилиси. Из автомагнитолы раздавалась бодрая грузинская музыка, а в приоткрытое окно влетали слабые запахи цветущих деревьев. Впервые за много времени на душе было спокойно, как обычно мне бывает спокойно, когда граница Российской Федерации остаётся за спиной.

Прощальное фото с Михалычем.
Его жизнь круто переменилась.
Он живёт в большом многоэтажном доме.
Его шерсть стала чистой и мягкой, потому что его постоянно гладят, – из неё выпали последние комья земли.
Он потихоньку завоёвывает местечко на кровати у новой хозяйки в ногах.
Теперь он меньше ест, чтобы сохранить остатки фигуры.
И у него теперь новое имя. Его зовут Багет.
Аркадий Михалыч Багет-Велюров.
Мог ли три года назад о таком мечтать уличный безымянный бандит, подбирающий крошки с чужого крыльца…

Ведём в некотором смысле иллюзорную жизнь.

Каждое утро мы идём в кафе "Лука Поларе", чтобы выпить по огромной чашечке кофе со свежими только из печки круассанами. Круассаны мы застали пару раз, и это к лучшему – нам нельзя толстеть, а не есть их невозможно.

Я обнаружил салат, который называется "Уолдорф" (девочки, которые там работают, называют его "Валдорф"). Этот салат состоит (записывайте, чтобы в спешке не забыть) из кураги, яблок, сладких мелких вяленых ягод неизвестного сорта (сегодня мы, включая весь личный состав кафе, пытались определить, что это за ягоды, и остановились на алыче, хотя я уверен, что это не она), грецких орехов, листьев салата и ломтей сельдерея. И ещё какая-то горчичная заправка.
Несмотря на столь странный набор ингредиентов, салат оказался очень вкусным и полезным для боков.
Дополнительно я добавляю щепотку соли. Специально для этого выучил по-грузински слово "соль" – მარილი [marili], но оно понадобилось всего один раз – теперь мне её насыпают в маленький бумажный стаканчик по умолчанию. Тем не менее, я каждый раз вдогонку его произношу, а они поощрительно улыбаются мне, как малому дитяте.

Сегодня мы пробирались по пустой улочке Старого Батуми к нашему "Луке". Неожиданно из двери вышел молодой человек, первый делом радостно и громко нам сообщил: "Доброе утро!" Затем он ещё долго сыпал нам в спину пожелания крепкого здоровья, хорошего настроения и прочих благ. И было видно, что ему от нас ничего не надо, просто его переполняла радость непонятного нам происхождения.

Это уже не первый раз такого удивительного для нас, закрытых как старый бабушкин сундук, людей.

Однажды в парке к нам подошёл мужчина, кратко рассказал свою биографию (он – моряк, служил в Ленинграде, преподаёт в морской академии, приверженец советского "коммунизма", зовут его Гочиа). Оказалось, что он младше нас на десяток лет и, соответственно, мы ему можем рассказать про прелести коммунизма в ещё больших деталях. Он наотрез отказался брать мой номер телефона, который я даже не догадался ему предложить, но сказал, что хочет стать нашим другом. Поэтому я записал его номер телефона, и мы таки расстались друзьями.

Затем увязался пьяный, с набитой рожей, субъект. Он минут пятнадцать плёлся за нами – рассказывал про царицу Тамару, упирая на то, что наша русская царица по сравнению с их Тамарой – дитя в панамке.

Всё это, конечно, очень странно и требует осмысления.
Не исключено, что однажды я тоже поймаю за руку какого-нибудь неизвестного гражданина и с криками "пойдём, я тебя с женой познакомлю!" потащу его в свой дом, который, надеюсь, всё-таки будет.

Гуляем по Батуми, глазеем на витрины, покупаем всякую мелочь для жизни.
Мимо проходит мужчина не очень спортивного вида, но одетый для похода на тренировку. Останавливается и произносит: "То же самое, но дешевле, можно купить на вещевом рынке Хопа".
И затем, не сходя с места, мы получили получасовую экскурсию по Батуми с историческими местами, событиями и личностями, которые здесь побывали ("Я вам потом расскажу о первом публичном доме, о том, где Есенин писал свою "Шаганэ", на сколько они с Шаганэ были близки, и о том, как в Батуми заблудилась Агата Кристи"). В ход пошли стихи Есенина и ожесточённая жестикуляция. Он размахивал руками в те стороны, где расположены всевозможные исторические здания и культурные объекты (к счастью, мы уже неплохо истоптали старый Батуми и примерно представляли, о чём он говорит). Он рассказал нам о грузинском алфавите, о происхождении названия "Батуми" и затронул "Поти". Это была феерия. Мы слушали эту музыку и черпали её полными ложками.
Я сразу заподозрил в этом человеке экскурсовода и оказался прав – он проводит индивидуальные экскурсии.
Тем не менее, если это и была некая работа для привлечения клиентов, то он предавался ей настолько самозабвенно, что мы подумали, что это не стоит таких усилий ради гипотетического шанса заполучить себе новых ротозеев, тем более, уже почти местных жителей. В этом что-то гораздо большее. Общее на генетическом уровне стремление к открытости, гостеприимству и непременному желанию помочь, разобъяснить и, если разговор по времени переваливает за 5 минут, пригласить в гости.
"Приходите, я вот здесь живу. Стол накроем, кушать будем. Без проблем!" – это мы уже слышали не один раз от разных людей: от пожилого моряка до молодого соседа Мишки.
Удивительная, конечно, страна!

Один тбилисский таксист во время поездки поучал: "Красное много не пей – оно давление повышает. Белого пей, сколько хочешь. А хинкали запивай только чачей!"

Из вспоминалки. 2017 год

На похоронах Учителя разговор традиционно перетёк в тему, можно ли хоронить на Троицу (ну или на Покров – без разницы)
— Все церковные запреты придуманы кладбищенскими старушками.
— Не скажи!.. На Тройцу точно нельзя, но если дать попу денег, то можно.
В разговор врывается Славка Родионов чувашский предприниматель:
— Библию для нас написали евреи, чтобы мы – русские люди – скорее сдохли!..
И я почему-то вспомнил, как однажды в юности пьяный, как свинка, Славка Родионов ехал на мопеде по лесной дороге и вдруг упал. Лежит и не встаёт. Подхожу, а он спит.

На кладбище ливень загнал нас в притвор часовни. Стоим. Все как один спортсмены в прошлом. Вдруг кто-то меня спрашивает: "Мишк, а что с ногой-то?" Я: так, мол, и так... И тут понеслось!..
— У меня вот тоже: не болит, не болит, а потом как заболит!.. Потом опять не болит!
— А я вообще на спине спать не могу! Только лягу, ногу так и тянет.
— Это что! Я вот давеча согнулся, а разогнулся только осенью!
Послушал-послушал и говорю:
— Ого! Да я тут самый здоровый!

Ну, слушайте, подпевая

Не играй в войну, малыш, не играй,
Лучше книжку про войну почитай.

Книжку видевшего всё старика.
У него пустой рукав пиджака,
У него бежит слеза по щеке.

Эта книга о кровавой реке
С островами из великих идей,
С берегами из убитых людей.

Там железные идут корабли.
Тлеют в топках золотые угли.
Тают в небе за дымами дымы -
Это мы с тобой, малыш, это мы.

А на палубах полно важных дядь.
Важно им, чтоб ты любил убивать.
Важно им, чтоб ты держал автомат
И стрелял в таких же глупых ребят.

А они б тебе стреляли в ответ.
Кто в кого – особой разницы нет.
На тебя им, мальчик мой, наплевать.
Важно, чтобы ты умел умирать.

Чтобы в топках не кончались угли,
Чтобы плыли по реке корабли...
А река давно полна – через край.
Не играй в войну, малыш. Не играй.

Андрей Бузуев

Батуми удивительный заповедник советских воспоминаний.

В центральном парке функционирует "Комната смеха" – помещение сарайного типа с развешенными по стенам кривыми зеркалами. Посетителей я там не заметил, но двери открыты – заходи и хохочи до упаду. На выходе из этого царства веселья стоит статуя лошади в натуральную величину – назначение её неизвестно.

Посреди того же парка возвышается колоннада 1934 года постройки и навевает воспоминания о фильме "Весёлые ребята" или "Волга-Волга".

Или вот знаменитое батумское "Жигулёвское" пиво с его неповторимым хмелевым ароматом и горчинкой. Думаете оно исчезло вместе с Советским Союзом? Ничуть. Просто оно стало называться "Каяк" ("Каяки" – если по-грузински).
А вкус остался прежним.

И память моя отъезжает примерно в 1972 год. Мне было лет десять, я забежал в соседний подъезд к дружку-соседу, чтобы попить водички, а он решил подшутить и вынес кружку холоднющего "Жигулёвского". Я его выпил залпом, мало что понял (решил, что это не очень удачный домашний квас), но хмелевое послевкусие и лёгкую горечь запомнил навсегда. И вот в "Каяке" батумского пивзавода, который, к слову, находится в двухстах метрах от нашего дома, этот вкус сохранился.

И маленькая деталь: прямо возле завода можно купить живое пиво на разлив, и там же с утра до вечера стоят мужики, которые продают свежую жирную скумбрию горячего и холодного копчения.

Пока моя гитара прозябала в Тбилиси, а я потел в Батуми, друг мой, брат мой и собутыльник мой понаписал стихов, и они ждали возвращения блудной гитары.
И вот теперь, когда мы вместе, отчего бы не придумать новую песню про чувака, который докирялся со своим отражением в зеркале?

Название соответствующее:
«Кто ты?»
А. Бузуев, М. Павлов.

Немного о гражданском домостроении в Грузии.

Когда мы приехали в Тбилиси, а затем в Батуми, нас поразило стилистическое разнообразие фасадов в многоквартирных домах. И речь не о фасадах в целом, а о разнообразии в рамках одного дома. Другими словами, каждый хозяин в меру своих талантов и желания украшает жилище снаружи, как попало.

В Батуми эта вакханалия имеет циклопические масштабы. В пределах одного дома терраса, обнесённая красивой и, чувствуется, дорогой кованой решёткой, соседствует с такой же террасой, но заложенной красным кирпичом с потёками цемента, следом – заложена и обита кровельным железом неясного из-за ржавчины цвета. Некоторые балконы вплоть до третьего этажа вообще могут не иметь ограждения.

От этого город имеет странный вид. Особенно в сочетании с пафосными жилыми комплексами и апарт-отелями из стекла и светодинамики, которые трутся боками о весь этот бомбей.

Внутри домов тоже царит бедлам.
Как нам объяснил наш риэлтор Иосиф, новые квартиры здесь продают только в свободной планировке: тебе нарезают столько, сколько ты можешь себе позволить по деньгам, а далее ты выкручиваешь ручку своего воображения до упора и творишь. Размах твоего творчества ограничивают только наружные стены, лестничные площадки и марши. По этой причине твоя спальня может быть расположена под уборной соседа сверху. Или, в нашем случае, санузел находится прямёхонько над соседской кухней и имеет с ней общий вентиляционный стояк. А я некоторое время не мог понять, почему в нашем туалете царит такое буйство гастрономических ароматов, хотя, казалось бы, с чего! К счастью, наша соседка, судя по всему, прекрасно готовит.

Так вот о творчестве.
Прежние хозяева нашей квартиры, например, создали её таким образом, что она не имеет ни одной пары параллельных стен и ни одного прямого угла. Заметили мы это не сразу. Просто однажды обнаружили, что придвинутый вплотную к стене диван, относительно пола почему-то стоит слегка наперекосяк – именно в той степени, чтобы свести с ума перфекциониста. Хорошо, что мы не перфекционисты, а то бы сбесились.

Зато газовые колонки здесь висят на балконах – климат позволяет. А некоторые жильцы располагают на балконе и стиральную машину тоже.

Короче говоря, здесь много для нас странного и ещё непривычного. Но нам здесь нравится и с каждым днём – всё больше.

Немного об дорожном движении в Батуми.

Несмотря на полный набор: разметка, светофоры и знаки, основная часть которых выгорела на солнце до состояния полезной для глаз российской офисной бумаги, – оно здесь довольно хаотично. Сигналы светофоров носят рекомендательный характер, знаки игнорируются, а разметка не учитывается. В результате все едут, руководствуясь исключительно визуальной оценкой дорожной ситуации, в соответствии с нею выбирая скоростной режим, интервал и дистанцию.

Но при этом аварий на удивление мало. Они, конечно, есть, но на мой взгляд, их должно быть больше на порядок или даже два. А дело в том, что почти всегда водители друг друга пропускают, притормаживают, терпеливо ждут, пока кто-то втискивается в парковочное место или разворачивается, раскорячившись на все полосы сразу. Бывает, что и орут друг на друга, но быстро остывают и машут рукой через открытое окно – проезжай, мол!

Световые сигналы (моргание фарами, благодарность аварийками) здесь не в моде. Но один способ применение аварийки мне показался интересным и я его быстро перенял. Водитель, пропуская пешехода (а они тут тоже ведут себя довольно-таки раскованно – переходят дорогу в любом месте или по переходу, но на красный, а то и вообще шляются по проезжей части по случайной траектории), притормаживают и включают аварийку, во-первых, чтобы неразумный пешеход понял, что его пропускают, а во-вторых, чтобы сзади водители из соседнего ряда знали, что под их колёса может кто-нибудь кинуться.

А в остальном предпочтение водители отдают сигналам звуковым. Этого добра они не жалеют. Благодарят – сигналят, просят пропустить – сигналят. А уж как они бибикают, когда кто-то зазевался на зелёный светофор! Участвуют все: те, кто стоит сзади, на соседней полосе, и парочка – с прилегающей улицы.

Такое впечатление, что, выпуская из автошколы очередного курсанта, инструктор напутствует: «Ты можешь забыть всё, чему я тебя учил, но помни главное, сынок – не пренебрегай клаксоном!»

Пижонская манера езды с открытой форточкой и рукой вывешенной наружу – стиль, который нам в средней полосе малодоступен, потому что у нас либо собачий холод, либо во всю дурь дует кондиционер. Здесь же руки торчат из окон и находятся в постоянном движении. Кажется, в случае чего, водителям будет несложно показывать направления поворота жестами, как это было в СССР до изобретения поворотников. Возможно, они даже не заметят перемены.
Некоторое время, пока у нас не было машины и мы передвигались по городу на такси, я с ужасом наблюдал за этим каиром и думал, как я буду здесь ездить. Но приобретя машину, с головой погрузился в дорожную историю и, кажется, вписался. Иногда, конечно, на меня орут горячие грузинские парни, но я всё равно их ни хера не понимаю, орать на меня – бессмысленно. И они тоже это быстро понимают, сокрушённо крутя головой, уезжают – диалога не получилось.

Припарковать машину в Батуми – дело, требующее самоотречения. В Тбилиси всё ещё сложнее, но я-то в Батуми, поэтому – о батумской парковке.

Город не резиновый, хотя и имеет тенденцию к буйному расширению, и парковка существует по правилам советской торговли "вас много, а я одна". Поэтому часто люди кидают свои машины как попало: вторым и третьим рядом, на пешеходных переходах, автобусных остановках, контейнерных площадках и тротуарах. И это, несмотря на то, что почти на всех улицах существуют муниципальные места для парковки, даже в старом Батуми с узкой булыжной мостовой, где две машины друг мимо друга могут едва протиснуться.

Парковка в Батуми платная.
Есть и бесплатные, есть и частные – за отдельную плату или не для всех. Но муниципальные – платные. И чтобы жить спокойно, я просто оплатил парковку в городе сразу за год и смело паркуюсь везде, где на меня не машут руками «no parking».
Годовой абонемент стоит 60 лари (около 1500 рублей).

И вот я, наконец, подошёл к тому, ради чего, собственно, и затевался этот текст.

Здесь существует особый подвид людей – человек-парковщик. Как правило, это мужики сильно в годах в сигнальных жилетах, сгорающие от неуёмного желания помочь припарковаться. Главным образом они бестолково суетятся, возникая то спереди, то сзади машины и, рискуя быть придавленными, энергично машут руками – показывают, как тебе удобно будет встать, чтобы никто не потревожил. И, когда ты уже закончил свои манёвры и остановился, парковщик выкидывает вперёд ладонь с выкриком «стоп!».

Смысла для водителя в их мельтешении нет. Да и для города – тоже. Поэтому никакие парковщики на муниципальных стоянках не предусмотрены.

Эти мужики – самозванцы, которые выдумали себе работу, экипировку и должностные обязанности. Смысла в их суете нет, но они так не думают – они таким образом зарабатывают чаевые. И некоторые им платят – по 1 лари или по 50 тетри. Просто за старание.

Но меня они раздражают: мало того, что надо втиснуться, по возможности не зацепив соседние машины, так ещё надо следить, чтобы не задавить этого егозящего старикашку.

И ещё бывает занятно наблюдать за работой дорожной полиции.

Стоят на перекрёстке со светофором двое полицейских, на зелёный свет усиленно машут руками, мол, проезжай, а на красный выбрасывают руку вперёд «стой!».
Толку от таких манипуляций опять же нет никакого. В этом смысле полицейские сильно напоминают стариков-парковщиков. Так и подмывает дать им 1 лари или 50 тетри.
Но нельзя – грузинские полицейские мзду не берут.

На эту кофейню на улице Царя Парнаваза нас навёл Саша Сарпаев.
Маленький бизнес семьи из Казахстана.

Как значится на вывеске, это не только кафе, но ещё и хэдшоп, где можно купить кальяны, бонги и прочие бурбуляторы. Не исключено, что там можно разжиться и мариванной, но этого мы пока не знаем. Почему пока? Потому что там подают очень хороший кофе, прекрасные блинчики с начинкой и приятную беседу с хозяйкой заведения, мы, разумеется, будем туда захаживать и, возможно, это кафе нам откроется с новой стороны.

О нашем блестящем грузинском произношении.

В доме живёт довольно разномастный народ.
Есть русскоязычная семья из Латвии, которая жалуется на здешний собачий холод, есть грузины, более-менее понятно говорящие по-русски, есть грузины, которые по-русски не говорят вообще, и есть мы.

Лифт у нас, как я уже говорил, платный, и если в него заходят одновременно жильцы с разных этажей, сначала платит тот, кто живёт ниже, затем – кто поднимается выше.

Специально для тех, кто по-русски не понимает, мы выучили номер нашего этажа – тэртмэти (одиннадцать).

Однажды заходим с грузином в лифт и происходит такой диалог:
— Гамарджоба.
— Гамарджоба.
Мужик тянется к кнопкам. Я ему говорю:
— Тэртмэти.
— Пятый?

Испекли мы с другом моим гениальным и собутыльником душевным новую песню, навеянную большим переселением народов, сами знаете почему.
Некоторое время она будет менять слова, мелодию и гармонию. Единственно, что останется неизменным — это моё унылое небритое лицо над гитарой и мои же корявые пальцы на струнах.

Прямо сейчас придумаю название. Придумал.

«Исцели меня»
А. Бузуев и М. Павлов

Наш юный друг Сергей Фролов решил устроить мой квартирник в доме, который он арендует в частном секторе на окраине Батуми.

Ожидалось, что придёт человек 7-8, но погода испортилась, и в результате собралось пять человек, трое из которых сам хозяин, я и жена моя, утомлённая моими песнями, Елена. Двое других: американский парень, родом из Средней Азии, Стив, который не то, чтобы верит в НЛО, а знает абсолютно точно, что они существуют, потому что в Аризоне НЛО разве что не садятся беспечным американцам на головы; и милая девушка из Беларуси Юля – айтишница и большая умница.

Тем не менее, маленький концерт на крыше дома как всегда с оглушительным успехом состоялся, пока не был прерван дождём в сопровождении молний, которые метались между горами, – и мы позорно бежали.

Публика подобралась непьющая, только Серёжа сдержанно разбавлял водкой арбузный фреш с лимоном. За болтовнёй засиделись почти до полуночи, затем уставшие, но довольные решили откланяться. А поскольку мы с Леной были на своей машине, то вызвались развезти гостей по домам.

Стоит заметить, что схема автодорожного движения в Батуми довольно замысловатая: улица с двусторонним движением после еле заметного перекрёстка может внезапно превратиться в одностороннюю, чтобы через квартал претерпеть обратную метаморфозу. И все эти мытарства для водителей усугубляются выгоревшими дорожными знаками, а в этот раз ещё и ненастной погодой, из-за которой вообще было непонятно, кто в какую сторону едет.

На одной из улиц я въехал под «кирпич».
И надо же было такой удаче случиться – прямёхонько навстречу полицейской машине. Пока я размышлял, что пошло не так, полицейские двинулись в мою сторону и что-то сказали в мегафон на своём красивом языке. Я потихонечку сдал назад и повернул куда надо, а поскольку не совсем понял (вернее, совсем не понял), что мне было сказано, решил на всякий случай остановиться, чтобы они мне перевели.

Полицейские некоторое время стояли сзади, посверкивая своей дружелюбной мигалкой. Затем из машины вышел офицер, подошёл ко мне, внимательно посмотрел, вероятно, оценивая степень моей вменяемости, и мотнул головой, приглашая выйти. Нетвёрдой походкой, которая у меня нетвёрдая уже 18 лет, я повлёкся за ним.

Я привык, что в России сразу требуют документы, а потом говорят что-то типа «Евгенич, ну что? Нарушаем!», и уже нащупал в кармане бумажник. Здесь же патрульный молча протянул мне крохотный целлофановый пакетик. Я спрашиваю: «Это что?». Он слегка удивился и на довольно хорошем русском языке сказал: «Откройте». Я завозился с этим пакетиком. Там оказался пластиковый мундштук. Только тут я понял, что парни решили проверить меня на алкоголь. Затем я также бестолково принялся вставлять эту трубочку в протянутый алкотестер, причём сначала попытался вырвать его у полицейского из рук, но он не отдал.

Процедура построена так, что полицейские для чистоты эксперимента не притрагиваются к мундштуку – всё делает сам виновник торжества. (Пусть не удивляются те, для кого всё очевидно. Я до этого ни разу не дышал в трубку, что говорит обо мне как о законопослушном водителе).

Я дунул, алкотестер ожидаемо не показал присутствия спиртуозов в исторгаемом мною дыхании. Так же сам я выдернул трубку из аппарата и, поскольку взять её себе полицейские отказались, хотя я честно пытался её всучить, сунул в карман.

«Аккуратнее, здесь знак» — махнул рукой один из полицейских в сторону, где по его мнению должен был быть «кирпич», но на деле висит выгоревший на солнце бледно-розовый щит.

Эти парни не проверили мои документы на машину, права и не оштрафовали. Это было странно. Они просто дружелюбно меня предупредили и почти по-приятельски помахали рукой на прощание.

Но вид у них был всё-таки слегка озадаченный. Возможно они впервые встретили русского, который не знаком с алкотестером.

Из прежней жизни

Едем в машине, под завязку загруженной отборнейшим навозом. Внутри стоит крепкий запах побочного продукта дочери коня Чарли Уоттса.
По пути решаем заехать в KFC за вредной едой. Жена моя расторопная Елена отправилась за товаром, а я распахнул окна и жду её в машине.
Тут же чудесным образом возникает печальный мужчина и проникновенно говорит: «Уважаемый, как раз для вас у меня есть отличные мужские духи за 320 рублей».

Довоенная история

Однажды в конторе меня спросили: "Ты зачем едешь в Ригу? Нас там ненавидят!"

Первый шанс продемонстрировать ненависть представился незамедлительно – прямо на границе.
Мы забыли нужный для пересечения границы на автомобиле документ. Волны ненависти и презрения перехлестнули все мыслимые пределы: латвийские пограничники нам предложили проехать на парковку и, не торопясь, ещё раз всё проверить, не волноваться и сами бросились перебирать варианты возможного устранения проблемы. Это вместо того, чтобы вернуть нас на родную землю. Утончённое издевательство!

Наконец из далёкой России прислали сканы нужного документа на электронную почту, вероломно предоставленную погранслужбой. Сканы предательски молниеносно распечатала неулыбчивая женщина, после чего сатанински расхохоталась. Молодой, но уже вражеский пограничник долго разбирал писанину на плохой копии и наконец произнёс: "Ну, допустим..." Но посоветовал возвращаться через этот же переход, потому что в противном случае нас могут подвергнуть огромному штрафу, так как разобрать присланную бумагу он так и не смог, и не сможет никто. Этим он нас окончательно добил.

Всюду трусость, ненависть и обман.