Книжки из экспозиции новой выставки «Августейший хозяин Москвы» в музее Москвы.
«И нарекоша граду имя Китай…»: Путешествие в прошлое Китайгородской крепости. Медведь А. Н., Молошникова М. А. Издательство «Кучково поле», 2023.
Научная книжка, которую попытались сделать приемлемо-научной, чтобы без отторжения и излишней скуки. В принципе, так и получилось - микс умных терминов, деталей раскопок и повисших вопросов, на которые пока никто не может ответить.
Кто авторы? Медведь Александр - к. и. н., доцент, старший научный сотрудник РГГУ, специализируется на истории Древней и Московской Руси, отечественной техники и взаимовлияние науки, техники и общества. Молошникова Мария - археолог, историк, исполнительный директор Столичного археологического бюро, много выступает, комментирует, делится наблюдениями. В том числе об изысканиях по теме истории Китайгородской стены.
Понятно, что книжка не для всех, но интересна может быть многим. Цитатно.
* … Довольно интересной конструкцией был и сам ров [возле Китайгородской стены]… предполагается, что его размеры были весьма внушительными - примерно 8 м в глубину и около 20 м в ширину. Конечно, эти данные очень приблизительные, так как были получены в 1930-е гг. в результате фрагментарного бурения. Сам ров никогда не раскапывался полностью, а его размеры в известных нам источниках упоминаются лишь раз. На плане 1660-х гг., фиксировавшем здания на Ильинке и Маросейке, на месте расположения Китайгородского рва у Ильинских ворот имеется лаконичная надпись - «ров 9 сажен».
* … где-то между Николомокринской и Угловой башнями… в стене располагался некий «подлаз»… «Подлаз» - слово, явно намекающее на то, что то было какое-то отверстие в нижней части крепостной стены… казаки Ерофея Хабарова, отправленные на разведку к даурскому Албазину в 1649 г., видели, что «… из-под башен де был подлаз в ров…», а спустя год сам Хабаров описывал местность у Лавкаева городка (даурской крепости) так: «… около того города построены крепости большие, рвы глубокие и с подлазами под всеми башнями…».
* … внутри одной из печур в углу исследователи выявили остатки печи… Авторы раскопок датировали эту печь второй половиной XVI или началом XVII в… в описании Китайгородской стены 1629 г. мы встречаемся с упоминанием печи, устроенной в печурке Китайгородской крепости неким Иовом, пономарём церкви Троицы в Полях…
* … в конце XV в. территория нынешнего Исторического проезда была снивелирована - там почти не оказалось более раннего культурного слоя, а кое-где древние строители даже срезали и часть материка - слоя почвы, вообще не содержащего следов деятельности человека. Вероятно, такая нивелировка была частью подготовки территории для сооружения укреплений…
* 9 декабря 1933 г. в газете «Рабочая Москва» была опубликована крошечная заметка: «Ценные строительные материалы выбирает трест «Мосразбор» при ломке части Китайгородской стены вдоль пл. Ногина… Сейчас Метрострой заключает договор с Мосразбором об использовании этих материалов на строительстве метрополитена».
* * *
Хорошая книжка.
Научная книжка, которую попытались сделать приемлемо-научной, чтобы без отторжения и излишней скуки. В принципе, так и получилось - микс умных терминов, деталей раскопок и повисших вопросов, на которые пока никто не может ответить.
Кто авторы? Медведь Александр - к. и. н., доцент, старший научный сотрудник РГГУ, специализируется на истории Древней и Московской Руси, отечественной техники и взаимовлияние науки, техники и общества. Молошникова Мария - археолог, историк, исполнительный директор Столичного археологического бюро, много выступает, комментирует, делится наблюдениями. В том числе об изысканиях по теме истории Китайгородской стены.
Понятно, что книжка не для всех, но интересна может быть многим. Цитатно.
* … Довольно интересной конструкцией был и сам ров [возле Китайгородской стены]… предполагается, что его размеры были весьма внушительными - примерно 8 м в глубину и около 20 м в ширину. Конечно, эти данные очень приблизительные, так как были получены в 1930-е гг. в результате фрагментарного бурения. Сам ров никогда не раскапывался полностью, а его размеры в известных нам источниках упоминаются лишь раз. На плане 1660-х гг., фиксировавшем здания на Ильинке и Маросейке, на месте расположения Китайгородского рва у Ильинских ворот имеется лаконичная надпись - «ров 9 сажен».
* … где-то между Николомокринской и Угловой башнями… в стене располагался некий «подлаз»… «Подлаз» - слово, явно намекающее на то, что то было какое-то отверстие в нижней части крепостной стены… казаки Ерофея Хабарова, отправленные на разведку к даурскому Албазину в 1649 г., видели, что «… из-под башен де был подлаз в ров…», а спустя год сам Хабаров описывал местность у Лавкаева городка (даурской крепости) так: «… около того города построены крепости большие, рвы глубокие и с подлазами под всеми башнями…».
* … внутри одной из печур в углу исследователи выявили остатки печи… Авторы раскопок датировали эту печь второй половиной XVI или началом XVII в… в описании Китайгородской стены 1629 г. мы встречаемся с упоминанием печи, устроенной в печурке Китайгородской крепости неким Иовом, пономарём церкви Троицы в Полях…
* … в конце XV в. территория нынешнего Исторического проезда была снивелирована - там почти не оказалось более раннего культурного слоя, а кое-где древние строители даже срезали и часть материка - слоя почвы, вообще не содержащего следов деятельности человека. Вероятно, такая нивелировка была частью подготовки территории для сооружения укреплений…
* 9 декабря 1933 г. в газете «Рабочая Москва» была опубликована крошечная заметка: «Ценные строительные материалы выбирает трест «Мосразбор» при ломке части Китайгородской стены вдоль пл. Ногина… Сейчас Метрострой заключает договор с Мосразбором об использовании этих материалов на строительстве метрополитена».
* * *
Хорошая книжка.
На каждый день. 1917. Дневник офицера. Г. Е. Артынов. Составитель Эткина А. А. Издательский Дом «Арт. Собрание», 2021.
Книжка, случайно попавшая в руки, которую теперь попробуй найти в продаже. Ну, и надо думать, прежде чем искать, учитывая наше современное законодательство... Впрочем, не нашла её в каких-либо запретительных списках,видимо, контролирующие органы читают только бестселлеры либо читают через ии-чаты «дай краткое содержание». Но зато нашла исходник, оригинальный дневник 1917-го года, участвовавший в аукционе редких книг, рукописей, автографов и прочего в мае 2018-м года. Похоже, именно тогда её купили у коллекционера Андрея Северилова…
Автор книжки Георгий Артынов - 20-летний повеса, москвич, потомственный дворянин, студент юридического факультета Императорского Московского университета, далее прапорщик 55-го пехотного запасного полка, переведён в артиллерийскую бригаду и в августе отправлен на Северный фронт в Двинск. А в Москве - семья, друзья, синематограф, кафе и кондитерские, соблазнительные барышни, вечеринки, алкогольные и картёжные загулы, поездки в деревню… И революции.
Пишет кратко, обыденно, порой скучающе, порой сознательно, по-жёсткому сухо, без позволения себе эмоций. Повторюсь, это 1917-й. Его записи подтверждают, что не все сразу поняли что случилось, что происходит, что изменилось. Или поняли, но не поверили…
В предисловии пишут, что в 1941-м Артынов ушёл на фронт комвзвода, в октябре где-то под Брянском попал в плен и далее пропал без вести. Однако размещённая там же в предисловии карта учёта военнопленных в немецком stalag 366 (Польша) свидетельствует, что в июле 1943 года он был переведён в лагерь Занбостель под Бремерфёрдом… Впрочем, о книжке. Цитатно.
* 17 января. Утром у [сестры] Веры. Вечером с ней за полушубком - нашли совершенно случайно с ней на Кузнецком и у Трамбле; хорошее настроение. Вечером встреча с Соколовым по условию около Феррейна и потом к Оболешеву. Его крайне любезный приём; коньяк и весёлое настроение. Неприятная новость: м. б. он уедет на фронт; тогда обещал взять с собой, всё-таки неприятно. Провод его в Летучую мышь…
* 28 февраля. Занятия с [прапорщиком] Стойловым. Слухи о беспорядках в Москве и меры предосторожности у нас в батарее. Трамваи не ходят; возвращение с Соколовым частью пешком частью на извозчике. Веч[ером] дома, шахматы с [братом] Володей. Ночью разбудили - прибежал вестовой - в бригаде беспорядки. Поездка с ним верхом по пустынной Москве. В бригаде, растерянность власти. Ночь в офицерской комнате на тюфяках.
* 14 мая. Утром позвонил Косте, чтобы условиться относительно свидания; решили перенести на какой-нибудь другой день. С [братом] Женей у [сестры] Веры. Веч[ером] с Верой, Вл. Ф. и Лёвой в студии Худ[ожественного] Театра на [постановке пьесы З. Н. Гиппиус] «Зелёном кольце»; Мейерхольд и его большой интерес ко мне, когда мы вышли; когда пошёл один, он догнал и передал свою визитную карточку.
* 26 октября. Утром звонки… Известие об успехе большевиков. Ужасно подавленное настроение… 28 октября. Утром известие о том, что не работает телефон и не ходят трамваи, в связи с выступлением большевиков. Организация охраны нашей лестницы… Веч[ером] перестрелка и шум на Ордынке; разгром особняка напротив и кошмарное впечатление. Паника у нас в доме… Ночные дежурства на лестнице. Вот-таки попал в кашу!
* 1 ноября. Я жив и всё ещё военный, хотя и ношу штатское. Положение без перемен. Выводит из себя эта мёртвая точка в событиях и полная неожиданность. Веч[ером] с Зибер на лестнице. Игра с мамой и [братом] Володей в [карточную] железку. Опять тревога: приказание патрулировать из окон на улицу… К ночи такая тоска, что не знал куда деваться.
* * *
Занятная книжка. Нетипичная.
Книжка, случайно попавшая в руки, которую теперь попробуй найти в продаже. Ну, и надо думать, прежде чем искать, учитывая наше современное законодательство... Впрочем, не нашла её в каких-либо запретительных списках,
Автор книжки Георгий Артынов - 20-летний повеса, москвич, потомственный дворянин, студент юридического факультета Императорского Московского университета, далее прапорщик 55-го пехотного запасного полка, переведён в артиллерийскую бригаду и в августе отправлен на Северный фронт в Двинск. А в Москве - семья, друзья, синематограф, кафе и кондитерские, соблазнительные барышни, вечеринки, алкогольные и картёжные загулы, поездки в деревню… И революции.
Пишет кратко, обыденно, порой скучающе, порой сознательно, по-жёсткому сухо, без позволения себе эмоций. Повторюсь, это 1917-й. Его записи подтверждают, что не все сразу поняли что случилось, что происходит, что изменилось. Или поняли, но не поверили…
В предисловии пишут, что в 1941-м Артынов ушёл на фронт комвзвода, в октябре где-то под Брянском попал в плен и далее пропал без вести. Однако размещённая там же в предисловии карта учёта военнопленных в немецком stalag 366 (Польша) свидетельствует, что в июле 1943 года он был переведён в лагерь Занбостель под Бремерфёрдом… Впрочем, о книжке. Цитатно.
* 17 января. Утром у [сестры] Веры. Вечером с ней за полушубком - нашли совершенно случайно с ней на Кузнецком и у Трамбле; хорошее настроение. Вечером встреча с Соколовым по условию около Феррейна и потом к Оболешеву. Его крайне любезный приём; коньяк и весёлое настроение. Неприятная новость: м. б. он уедет на фронт; тогда обещал взять с собой, всё-таки неприятно. Провод его в Летучую мышь…
* 28 февраля. Занятия с [прапорщиком] Стойловым. Слухи о беспорядках в Москве и меры предосторожности у нас в батарее. Трамваи не ходят; возвращение с Соколовым частью пешком частью на извозчике. Веч[ером] дома, шахматы с [братом] Володей. Ночью разбудили - прибежал вестовой - в бригаде беспорядки. Поездка с ним верхом по пустынной Москве. В бригаде, растерянность власти. Ночь в офицерской комнате на тюфяках.
* 14 мая. Утром позвонил Косте, чтобы условиться относительно свидания; решили перенести на какой-нибудь другой день. С [братом] Женей у [сестры] Веры. Веч[ером] с Верой, Вл. Ф. и Лёвой в студии Худ[ожественного] Театра на [постановке пьесы З. Н. Гиппиус] «Зелёном кольце»; Мейерхольд и его большой интерес ко мне, когда мы вышли; когда пошёл один, он догнал и передал свою визитную карточку.
* 26 октября. Утром звонки… Известие об успехе большевиков. Ужасно подавленное настроение… 28 октября. Утром известие о том, что не работает телефон и не ходят трамваи, в связи с выступлением большевиков. Организация охраны нашей лестницы… Веч[ером] перестрелка и шум на Ордынке; разгром особняка напротив и кошмарное впечатление. Паника у нас в доме… Ночные дежурства на лестнице. Вот-таки попал в кашу!
* 1 ноября. Я жив и всё ещё военный, хотя и ношу штатское. Положение без перемен. Выводит из себя эта мёртвая точка в событиях и полная неожиданность. Веч[ером] с Зибер на лестнице. Игра с мамой и [братом] Володей в [карточную] железку. Опять тревога: приказание патрулировать из окон на улицу… К ночи такая тоска, что не знал куда деваться.
* * *
Занятная книжка. Нетипичная.
Москва Сталинская. Андре Жид, Лион Фейхтвангер. Автор перевода не идентифицирован. Издательство «Родина», 2022.
С произведением Фейхтвангера знакомились ранее; с заметками Жида, с которым Фейхтвангер спорит, не соглашается, а порой и оправдывает, знакомство состоялось благодаря этому сборнику (с сомнительным качеством редактуры и печати), но есть и другие совместные издания.
В книжку вошли страницы из дневника Андре Жида и его произведение «Возвращение из СССР», опубликованное в 1936-м, сразу после его визита в Союз, который он посещал на правах друга и фаната коммунизма. А перевели на русский только в 1989-м, и полагаю, из этого понятно, что Жид советскую действительность не похвалил. По отзывам, скандал был знатный, из-за чего потом опасались приглашать других иностранных писателей - «вдруг и эти подобный пасквиль напишут».
Однако согласиться, что Жид написал что-то ужасное, не могу. Во-первых, надо понимать стилистику писателя, присущую его предыдущим произведениям. Во-вторых, Жид был личностью, мм, своеобразной и в принципе не очень любил людей (не смею осуждать). А в-третьих, в книжке он лишь философски-сумрачно описал то, что увидел, узнал и с чем познакомился, будучи при этом - подчеркиваю - искренне убеждённым в фатальности существования капитализма и института церкви. Т. е., скорее всего, писал Жид, страдая от разочарования, от несоответствия надеждам, от ущемления идеалов…
В общем, получилась не ода, но читать интересно. Цитатно.
* … Но особенно хотелось бы мне пожить подольше, чтобы увидеть, как увенчался успехом русский план и как склоняются перед ним государства Европы, упорствовавшие в его непризнании… Никогда ещё не смотрел я в будущее с таким жадным любопытством… Я хотел бы во весь голос кричать о моей симпатии к СССР, и пусть мой крик будет услышан, пусть он приобретёт значение…
* Три года назад я говорил о своей любви, о своём восхищении Советским Союзом… [Но] там есть хорошее и плохое. Точнее было бы сказать: самое лучшее и самое худшее… Я же устроен так, что строже всего отношусь к тем, кого хотел бы любить. Немного стоит любовь, состоящая из одних похвал, и я думаю, что окажу большую услугу и самому СССР, и его делу, если буду говорить о нём искренне и нелицеприятно. Моё восхищение СССР, восхищение теми успехами, которых он уже добился, позволяет мне высказывать критику по его адресу. Во имя связанных с ним ожиданий, во имя всего того в особенности, на что он нам позволяет надеяться…
* В СССР решено однажды и навсегда, что по любому вопросу должно быть только одно мнение. Впрочем, сознание людей сформировано таким образом, что этот конформизм им не в тягость, он для них естественен, они его не ощущают, и не думаю, что к этому могло примешиваться лицемерие. Действительно ли это те самые люди, которые делали революцию? Нет, это те, кто ею воспользовался. Каждое утро «Правда» им сообщает, что следует знать, о чём думать и чему верить…
* … Сейчас, когда революция восторжествовала, когда она утверждается и приручается, когда она вступает в сделки, а по мнению иных - набирается ума, те, в ком бродит ещё революционный дух и кто считает компромиссом все эти последовательно совершаемые уступки, становятся лишними, они мешают, и поэтому их проклинают и уничтожают…
* … В том, что было отклонение от идеала, сомнений ни у кого нет. Но одновременно должны ли мы сомневаться в том, что задуманное было осуществимо? Поражение это или необходимые и оправданные уступки, вызванные неожиданными трудностями?.. Есть люди, которые отказываются считать, что нарушение принципов вызвано необходимостью. Им неважно, что отступление от первых декретов находит своё объяснение и оправдание, им важен сам факт этого отступления. Но сейчас требуются только приспособленчество и покорность. Всех недовольных будут считать «троцкистами». И невольно возникает такой вопрос: что, если бы ожил вдруг сам Ленин?..
* * *
Хорошая книжка.
С произведением Фейхтвангера знакомились ранее; с заметками Жида, с которым Фейхтвангер спорит, не соглашается, а порой и оправдывает, знакомство состоялось благодаря этому сборнику (с сомнительным качеством редактуры и печати), но есть и другие совместные издания.
В книжку вошли страницы из дневника Андре Жида и его произведение «Возвращение из СССР», опубликованное в 1936-м, сразу после его визита в Союз, который он посещал на правах друга и фаната коммунизма. А перевели на русский только в 1989-м, и полагаю, из этого понятно, что Жид советскую действительность не похвалил. По отзывам, скандал был знатный, из-за чего потом опасались приглашать других иностранных писателей - «вдруг и эти подобный пасквиль напишут».
Однако согласиться, что Жид написал что-то ужасное, не могу. Во-первых, надо понимать стилистику писателя, присущую его предыдущим произведениям. Во-вторых, Жид был личностью, мм, своеобразной и в принципе не очень любил людей (не смею осуждать). А в-третьих, в книжке он лишь философски-сумрачно описал то, что увидел, узнал и с чем познакомился, будучи при этом - подчеркиваю - искренне убеждённым в фатальности существования капитализма и института церкви. Т. е., скорее всего, писал Жид, страдая от разочарования, от несоответствия надеждам, от ущемления идеалов…
В общем, получилась не ода, но читать интересно. Цитатно.
* … Но особенно хотелось бы мне пожить подольше, чтобы увидеть, как увенчался успехом русский план и как склоняются перед ним государства Европы, упорствовавшие в его непризнании… Никогда ещё не смотрел я в будущее с таким жадным любопытством… Я хотел бы во весь голос кричать о моей симпатии к СССР, и пусть мой крик будет услышан, пусть он приобретёт значение…
* Три года назад я говорил о своей любви, о своём восхищении Советским Союзом… [Но] там есть хорошее и плохое. Точнее было бы сказать: самое лучшее и самое худшее… Я же устроен так, что строже всего отношусь к тем, кого хотел бы любить. Немного стоит любовь, состоящая из одних похвал, и я думаю, что окажу большую услугу и самому СССР, и его делу, если буду говорить о нём искренне и нелицеприятно. Моё восхищение СССР, восхищение теми успехами, которых он уже добился, позволяет мне высказывать критику по его адресу. Во имя связанных с ним ожиданий, во имя всего того в особенности, на что он нам позволяет надеяться…
* В СССР решено однажды и навсегда, что по любому вопросу должно быть только одно мнение. Впрочем, сознание людей сформировано таким образом, что этот конформизм им не в тягость, он для них естественен, они его не ощущают, и не думаю, что к этому могло примешиваться лицемерие. Действительно ли это те самые люди, которые делали революцию? Нет, это те, кто ею воспользовался. Каждое утро «Правда» им сообщает, что следует знать, о чём думать и чему верить…
* … Сейчас, когда революция восторжествовала, когда она утверждается и приручается, когда она вступает в сделки, а по мнению иных - набирается ума, те, в ком бродит ещё революционный дух и кто считает компромиссом все эти последовательно совершаемые уступки, становятся лишними, они мешают, и поэтому их проклинают и уничтожают…
* … В том, что было отклонение от идеала, сомнений ни у кого нет. Но одновременно должны ли мы сомневаться в том, что задуманное было осуществимо? Поражение это или необходимые и оправданные уступки, вызванные неожиданными трудностями?.. Есть люди, которые отказываются считать, что нарушение принципов вызвано необходимостью. Им неважно, что отступление от первых декретов находит своё объяснение и оправдание, им важен сам факт этого отступления. Но сейчас требуются только приспособленчество и покорность. Всех недовольных будут считать «троцкистами». И невольно возникает такой вопрос: что, если бы ожил вдруг сам Ленин?..
* * *
Хорошая книжка.
Книжки из экспозиции выставки «Ленин», которая только что завершилась в Государственном историческом музее.
На книжке Троцкого, на титульном листе - дарственная надпись: «Дорогому Владимиру Ильичу от крепко преданного Троцкого в тревожные дни... 5/Х 1918».
На книжке Троцкого, на титульном листе - дарственная надпись: «Дорогому Владимиру Ильичу от крепко преданного Троцкого в тревожные дни... 5/Х 1918».