Несколько дней назад я говорил, что русские не сошли с ума и не будут атаковать Украину. Я признаюсь, что ошибался. Иррациональное решение руководства Российской Федерации нанесет большой урон самому российскому государству. Я полагаю, что необходимо ввести более жесткие санкции, чем было первоначально запланировано. Безумца необходимо изолировать и не защищаться от него только словами, но и конкретными делами. (Милош Земан, 2022)

Какой мощный отзвук именно у русских нашел дух великих западных революционных традиций… от русских деятелей просвещения, декабристов, через выдающиеся фигуры Радищева, Герцена, Белинского, разночинцев 60 лет, революционных демократов Чернышевского, Добролюбова, Писарева, великих русских реалистических писателей к Плеханову и Горькому по восходящей ведет прямая неуклонная линия, прямо к Ленину и Сталину.
Русские смогли опереться на славные, великие духовные и нравственные ценности Запада, углубить их, тщательно оценить, творчески развить, создать новый дух, новую самостоятельную, сильную и своеобразную русскую культуру, которая уже со второй половины XIX века мощно повлияла на наше национальное развитие и создала у нас сильную славянскую культурную традицию.
Русские стали не только настоящими наследниками великих культурных традиций Запада, но и взяли инициативу в свои руки, опередили Запад экономически, социально, культурно и нравственно. Они стали спасителями европейской культуры и цивилизации, в том числе и потому, что их культура была более сильной, боевой, мощной. Они встали во главе народов. (Ладислав Штолл, 1945)

Каждый день уменьшаются ряды друзей и приверженцев России, но сжимаются кулаки и у самых горячих ее поклонников… Ряды приверженцев России редеют, поскольку чешский народ никак не может сам себе перед всем миром нанести такой удар, чтобы на него указывали как на инструмент произвольного насилия.
Россия многого требует от славян, но сама ничего для них не делает, она хочет, чтобы славяне освободились сами а затем безоговорочно отдались России. Но это невозможно. Наша нация уже 248 лет борется против такого принципа и скорее верит в саму себя, чем полагается на помощь оттуда, откуда получает ее полную противоположность.
Правительство их немецкое, предательское и нечестное. Интеллигенция политически не образована, не понимает свободы, к чему ей ее гордость?
Россия хочет, чтобы мы унизились, подчинились, чтобы она затем великодушно сделала из нас рабов и слуг. Такой нации мы должны помогать, а не она нам, у нас она должна учиться, а не мы у нее, мы ее можем поддерживать, если она не умеет, не хочет и не может поддерживать нас…
Я не хочу вражды с русскими, вы ведь знаете, насколько я их полюбил и сейчас люблю. Но что касается политики, с этим конец, мы должны идти прямо, так, как пристойно политической нации, и привыкать к этому.
(Бржетислав Елинек - Франтишеку (Федору) Йизбере, 1868)

Možná tvůj syn zabil mého syna
padá stín pod Mamayev kurgan
a vraha dětí tvých opláče matka jiná
vždyť krev je vždycky stejně rudá
Матери, матери!
Солдат нянчите вы,
подвиг которых коснулся звезд,
выпил тысячи стаканов, полных ваших слез. (2015) https://www.youtube.com/watch?v=1wXV7MIxzp0

Когда вы уезжаете из СССР, у вас на душе какое-то особое, доброе чувство. В России вы не видели субъективизма, мелочности, усталости. В России вы не видели послевоенной усталости от жизни, которая сегодня захватывает людей, нации, массы. Она снова зовет на работу и идет на работу, стремясь к новым и новым целям. Иногда даже странно, как люди могут это выдержать. Но Россия другая, совсем другая, чем Запад. Вся ее история это острая дискуссия с Западом. Россия более примитивная и инстинктивная, более восторженная и естественная, одновременно мягкая и жестокая. (Владимир Хельмут-Браунер, 1946)

Российское правительство заслуживает ненависти, а если русский народ поддерживает свое правительство, то и его нам не стоит жалеть, хоть это и братский для нас народ. (Аугустин Сметана, 1848)

Они, наверное, к тому предназначены, чтобы всю Европу себе подчинить. Чем в давние времена были римляне, тем станут русские. Земля и море склоняются перед ними. Одно мгновенье – и турок больше нет… Все от страха перед ними будут дрожать! (Войтех Неедлы, 1799)

Когда русские однажды сбросят свои позорные оковы и уничтожат царизм, Европа получит гарантию от их нападения. Свободный русский как свободный человек не будет никого порабощать, но будучи рабом, он будет слушать приказов своего господина и набросится на своего брата как тигр… У чехов как славян и свободных людей есть ключ к сердцу русских, и они используют его на благо человечества. (Эмануэль Арнольд, 1848)

Инъекциями, которые всегда оживляли веру в чешское будущее, были посещения русскими наших земель. (Йозеф Штепанек, 1949)

Кажется, что со времен Петра Великого Россия уже не заботится об улучшении своих внутренних дел, но скорее о завоевании густонаселенных и экономически развитых территорий, где посредством налогов и реквизиций и в соответствии с русскими обычаями получает источник всевозможных выгод. Такой подход с начала времен был свойственен всем вооруженным сообществам, склонным покорять чужие земли при помощи войны, опустошать населенные территории и расширять гнет, под которым они сами родились и были выращены… Пока существует возможность превратить благосостояние иных в свое собственное, до тех пор ни одно государство не может быть уверено в прочности своих границ. Если 100 тысяч человек могут подчинить себе 10 миллионов, то многие соседние страны должны будут принести свое разумное внутреннее устройство и благосостояние в жертву ничего не делающему для их улучшения у себя, но тем более агрессивному народу. (гр. Яхим Штернберк, 1794)

Российская империя - столь неестественный колосс, что в такой форме уже не сможет удержаться долго, и рано или поздно придет время, когда она полностью рухнет, уступив место естественной федерации великорусского, малорусского и польского народов на основе свободы: то, что после этого царизму придет конец, догадаются и малые дети. (Й.В.Фрич, 1863)

Достоевский писал: "Нас замечательно не любит Европа и никогда не любила; никогда не считала она нас за своих, за европейцев, а всегда лишь за досадных пришельцев".
Правду слов Достоевского как будто хотела засвидетельствовать каждая страница истории отношений между Россией и Европой, не только политических, но и культурных.
Крестьяне, которые до 60-х годов жили не просто в подчинении, но в позорном рабстве, бегут в степи, на Кавказ, в Персию. Что делает Европа? Молчит. Власти в России каждый год тысячи людей бросают в тюрьмы, гекатомбами их казнят. Европа опять молчит. Ужасное царское правление знает лишь Сибирь и виселицу. Там умирают благороднейшие русские за европейские идеалы. Когда на рубеже столетия представители русского народа идут доверчиво к царю с просьбой о свободе, они получают в ответ выстрелы и ужасное кровопролитие. Правительство разгоняет думу, кровожадность реакции не знает пределов, народ страдает от преступного террора. Но Европе тогда не приходит в голову, как сейчас, идти и освобождать Россию. (Ян Бартош, 1919)

Двое наших ребят получили "угощение" от Мамонтова. (дневник легионера Адама Кржижа, 1917)

В белоснежной Ливадии весной 1945 года, то есть незадолго до конца Второй мировой войны, случилось важное событие.
Там собрались три великих государственных деятеля, советский, английский и американский, чтобы посоветоваться о том, как после войны привести мир в порядок. Их звали Сталин, Черчилль и Рузвельт. Их имена знают все люди на свете.
Они совещались, и все люди верили, что на земле все будет хорошо. Но мир не стал таким, каким хотели бы его видеть люди, и мира в нем все еще мало. Опять бряцают оружием, а страшное слово «война» еще не исчезло из словарей. Я говорю об этом потому, чтобы вы, мальчики и девочки, хорошо относились друг к другу, друг друга любили и пытались друг друга понимать. Чтобы вы были мудрее, чем те, кто жил до нас и мы сами. Если соединить разум и сердце, то вы сможете дать всему миру мир и спокойствие, чтобы люди наконец-то начали жить хорошо. (Богумир Фиала, 1962)

Теперь нам никто не может помочь, кроме русского, то есть нашей славянской родни. После поражения предателя-поляка русские уже близко к нам, и поляк не может им мешать, как раньше, не пуская войска. Пишите все письма в посольство СССР в Праге на Виноградах, просите, чтобы советское правительство взяло нас под свою защиту! (анонимная листовка в Йичине, октябрь 1939)

Некая полька… спросила меня, что это за птица с распростертыми крыльями <на моем паспорте>. Я ей сказал, что это американский орел, самый живой и бодрый из всех своих товарищей, служащих гербами разных территорий. Он не сидит, как российская мокрая курица, с поварешкой в одной лапе и с кнедликом в другой. В его глазах блестят искры самоуважения и восторга от того, что он может взлететь и оказаться в свободном полете, а в когтях он держит развевающееся звездное знамя. Прекрасный символ! (В.А.Юнг, чех из штата Айова, "Полгода в царской России", 1903)

На конце Тверского бульвара я замечаю памятник Пушкину. Извозчик по моей просьбе останавливается. Только что я закурил сигарету, но сейчас ее бросаю, так, как мы делаем, входя в святые места. За мной на скамейке под деревом сидят двое солдат. Я слышу глухие удары и шум, как будто люди дерутся. И они действительно дерутся! Оба солдата толкаются за сигарету, которую я только что бросил на землю. Как только к ней подходит один, чтобы ее забрать, второй его пихает. Так бы продолжалось еще долго, если бы я не поделился с ними сигаретами из своих запасов.
- Вы читать умеете?
Не умеют. Я тогда прочел им слова поэта, выгравированные на постаменте:
- И долго буду тем любезен я народу, что чувства добрые я лирой пробуждал.
Один из солдат смотрел на меня с глупым видом, не понимая, о чем я. Второй был умнее. Он почесал за ухом и сказал:
- К чорту, какие могут быть добрые чувства, когда жалование 100 копеек за 3 месяца!
И я должен был с ним согласиться. Боже, не допусти, чтобы такая вот армия пришла когда-нибудь «освобождать» чешский народ. Она сама сначала должна освободиться – тогда пусть и приходит. Но до этого еще очень далеко – раньше птицы по песчинке разнесут египетские пирамиды. (Юнг, 1903)

Русских хвалят по всей Европе и, конечно же, в будущем никто уже не отважится их варварами называть. Что бы ни случилось, они сберегут себя и славянское имя возвысят. (Йозеф Юнгманн, 1813)

Нас, чехов, решение окончательно рассчитаться с большевизмом нашло духовно готовыми – как всегда в судьбоносные моменты нашей истории. Мы против ориентации, которая чужда нашему историческому и культурному развитию и миссии. Мы, верные своей истории, сегодня как и вчера выбираем Европу, социальную справедливость без насилия и кровопролития, наши традиционные христианские духовные ценности. И во времена самые благоприятные большевизму наша нация смогла полностью от него защититься, главным образом потому, что наш рабочий класс, наше крестьянство чувствовали инстинктивное отвращение к отрицательному и деструктивному, расово чуждому нам марксистскому большевизму. (государственный президент Эмиль Гаха, 23 июня 1941)

Прямо с утра пришло сообщение, что вечером будет шествие за правительство. К нам в квартиру пришли два русских прапорщика и очень удивились, увидев у нас в одной комнате на стене портрет Николая II. Они нам сказали, что Николай давно уже не царь, да и Михаил не принял трона, и что в России уже несколько дней нет царя. Главой государства стал Родзянко. Один из них уверенно снял портрет царя со стены и будто бы равнодушно бросил его на постель, «случайно» портрет упал на пол – и там и остался. Оба с большим восторгом рассказывали о том, что сейчас происходит. (Фр. Вондрачек, 19 марта 1917)