Вот тут один хороший человек задал мне вопрос — почему если атака названа в честь генерала Пиккета, то на большинстве картин, изображающих тот последний рывок в Геттисберге, мы видим вовсе не его, а генерала Льюиса Армистеда?

И знаете, это очень правильный вопрос.
Ответ на него — не в званиях и не в регалиях. А в том, кем был Армистед. И как он пал.

Пиккет — он командовал дивизией. Но стоял далеко позади, смотрел с холма, как его люди шли на верную смерть. А вот Армистед шёл впереди, с саблей в руке, шляпой на сабле, прямо в гущу ада. Он был среди своих, плечом к плечу, как брат, как отец, как командир по-настоящему.

Именно Армистед дошёл до самой артиллерийской линии янки, к тому самому каменному забору, который позже назовут “Высшей точкой Конфедерации”. Он прорвался, был смертельно ранен там, где не ступал ни один другой южанин в тот день. И умер, передав свои последние слова офицерам противника — людям, с кем он когда-то дружил до войны.

На картинах его рисуют не потому, что он был выше по чину.
А потому что в нём было сердце этой атаки.
Потому что его гибель — это и символ доблести, и трагедии.

Пиккет остался жив, а Армистед — остался в вечности.

Поэтому на картинах он. Потому что художники чувствуют душу. А душа той атаки — это Льюис Армистед, с шляпой на сабле и вечной болью в сердце за друзей, которые оказались по ту сторону фронта.

Довелось мне тут, как говорится, ознакомиться с одним “шедевром” Marvel — фильмом под названием «Чёрная Пантера». Скажем так, случайно.

Пожалуй, давно не видела такой концентрированной, глупой, откровенно мерзкой попытки продвижения толерантной повесточки.

Сейчас как раз дописываю более развёрнутый текст — уж очень захотелось поделиться с вами впечатлениями об этом латексном параде фантазий.

Так что скоро будет.😂😅❤️

Сразу скажу: я понимаю, что это фантастика. Я в курсе, что это выдумка, комиксы, супергерои, кино, эффектные драки и магические металлы. Всё ясно.
Но вы же сами прекрасно понимаете, для чего это было сделано. Это не про сюжет, не про персонажей и уж точно не про логику. Это — ПЕРВЫЙ ЧЁРНЫЙ СУПЕРГЕРОЙ, и вокруг этого пляска с бубном разыграна была на весь Голливуд. И пляшут не по сюжету — а по повестке.

Всё это — не про героизм, а про «посмотрите, какие мы были и какие могли бы быть, если бы злой белый человек не помешал».
И вот уже целая страна в сердце Африки — сверхтехнологичная, скрытая под невидимым куполом, где все в бусах и латексе, летают на кораблях из металла, который лечит, спасает и светится по команде.
Называется — Ваканда. Но могли бы честно назвать: Толерантная Черная Утопия.

Абсурд тут не в фантастике, а в том, что нам с серьёзным лицом показывают цивилизацию, которой не было даже близко. Ни в какой исторический период. Ни при каком правителе. Ни при каких обстоятельствах.
Континент, который большую часть своей истории балансировал между племенными распрями, работорговлей и каннибализмом, вдруг оказывается родиной самой прогрессивной нации на Земле, просто — ну не заметили её. Цари, к слову продавали своих соплеменников за зеркальца, огненную воду и старые ружья. Но кто же теперь вспомнит эти крайне неудобные факты?

Фильм сделан не для того, чтобы поразить воображение. Он создан, чтобы внушить: «Вот какими они были бы, если бы вы им не мешали». И это всё с видом, будто в этой сказке есть зерно исторической правды.
А в действительности — только латексные маски кошечек, ритуальные пляски и бои за трон, которые подаются как высшая форма государственного устройства.

Может, если бы кто-то снял фильм, где у апачей есть ядерная ракета и свой НАСА — тоже бы объявили шедевром? Или про австралийских аборигенов с антигравитацией? Ну, как говорится, креатив без тормозов.

И ведь если бы Чёрная Пантера был просто одним из супергероев — ну ладно. Но нет. Здесь не один персонаж. Здесь целый культ, целая нация. И вот она — мудрая, закрытая, величественная, и, конечно же, самая передовая. Белые в сторонке стоят от зависти и беспомощности.

Ваканды не было. И никакого аналога ей не существовало. Даже близко.
А вся эта блестящая упаковка — попытка выдать желаемое за действительное. Потому что исторически — никаких великих архитектур, никаких продвинутых письменных систем, никаких научных открытий. Только одно: бесконечный экспорт рабов, междуусобицы и каннибализм.

Потому что «Чёрная Пантера» — это не кино. Это голивудский повесточный бред, поданный в обёртке из CGI и латекса.

"Была когда-то страна искусных наездников и хлопковых полей, звалась она Старым Югом... Там, в маленьких уголках, застыла в прощальном поклоне галантность. Там жили последние рыцари и прекрасные дамы, последние хозяева и их слуги. Теперь об этом можно прочитать только в книгах, теперь это не более чем сон, который трудно забыть. Это — целый мир, унесённый ветром".

- Маргарет Митчелл. Унесённые ветром

Марш клансменов из Сельмы в Монтгомери, штат Алабама.

Маршрут выбран неслучайно, таким же маршрутом, но с совершенно другими целями в свое время маршировал Мартин Лютер Кинг.

Марш возглавляет великий маг ККК из Калифорнии Бил Уилкирсон.

8 сентября 1979 года.

Все эти визги о “системном расизме”, “угнетении” и “травмах предков” — это удобная ширма, за которой прячется страшная, неполиткорректная, но очевидная правда: настоящая угроза — это внутренняя преступность. И особенно та, что разрывает чёрные сообщества изнутри.

Не Клан или статуи генерала Ли и не флаг Дикси — а они сами.

Федеральная статистика преступности в США:

По данным FBI Uniform Crime Reporting (UCR):

52.9% всех убийств в США совершаются чёрными, при том что они составляют 13.6% населения.

Более 90% жертв убийств совершенных черными это другие черные .

В таких городах, как Чикаго, Балтимор, Мемфис, десятки убитых каждую неделю, и никто уже не замечает.

По данным Bureau of Justice Statistics:

Уровень убийств в чернокожих районах в 8–10 раз выше, чем в среднем по стране.

Около 70% чёрных детей растут без отцов, а это — главный фактор криминализации.

Уровень рецидива у чернокожих мужчин — более 75% в течение 5 лет после освобождения из тюрьмы.

А знаете, что ещё печальнее? Что либералы это знают, но молчат. Потому что признать это — значит признать, что десятилетия их реформ, квот, “позитивной дискриминации” и разрушения семьи привели не к равенству, а к деградации.