У меня тоже не получается

Родители, не ожесточайте своих детей, чтобы они не впали в уныние (Кол 3:21, Сов.пер.)

Быть человеком - дело вообще трудное до безумия... Иногда нам становится больно. Невыносимо больно. Потому что мы чувствуем себя чужими собственной коже. Мы впадаем в панику при мысли о не оплаченных счётах, о том, что взрослые – это мы. А мы до сих пор не научились ими быть. Поскольку попытку быть взрослым ничего не стоит провалить ... О родителях судят по их ошибкам… («Тревожные люди» Ф.Бакман)

Самый задизлайканый пост за всю историю этого канала – это пост про ремень. Мне писали в личку. Много. Писали и те, кто говорил: «Господи, наконец-то хоть кто-то об этом написал». Были и те, кто упрекал меня за кривую экзегетику и за подмену понятий «наказание» на «жестокость».

Так вот, знаете что я скажу? Мы все – несовершенные родители. Да, мы – обычные люди, такие же как наши дети. Мы тоже косячим и делаем что-то (а иногда всё) не так. Воспитание вообще по определению не может не нанести психической травмы, потому что связано с ограничениями и с привитием социальных норм и правил.

А еще знаете что? Мы устаем. Устаем, психуем, кричим, ведем себя несдержанно. И не надо рассказывать про идеальных, сдержанных, всегда опрятных и при этом любящих, ласковых и не строгих многодетных родителей. Не бывает таких (по крайней мере с маленькими детьми). Это не индульгенция, это боль.

Мы старательно делаем из себя героев, забывая, что в Библии нет героев. Там – обычные люди. В 11 главе Евреям, которую мы называем «герои веры» нет, нет ни одного героя!

Поэтому я никогда не скажу, что физическое наказание – абсолютно недопустимо. Нет. Я сам наказывал. Ни от хорошей жизни, ни от большой зрелости – нет, от бессилия. От своих же ошибок. От беспомощности. Перебарщивал? Да. Жалею? О многом.

Но вот что я скажу – унижать ребенка, это страшнее избиения. Обесценивать его чувства, стремления, мечты – это настоящее преступление. Унижать его личность, обзывать, бить по лицу – это мерзость. Но увы, о многих таких случая никто никогда не узнает. Потому что это табу и дети такое не расскажут. А кто-то переродится и сам станет таким родителем. За это не накажут в церкви. Если физическое насилие еще могут поставить на вид, то психическое – нет. Хотя оно в сто раз страшнее.

Я мог бы рассказать про насилие над детьми. О домогательствах и нарушениях целомудрия – но не сегодня. Все же, это уже клиника.

Но самое страшное – не любить детей. Мы можем допустить миллиард ошибок, мы можем даже перегнуть палку, но если мы по-настоящему любим детей – мы поймем, покаемся, найдем путь. А вот если не любим... Если рожаем детей только чтобы «спастись через чадородие». То может вообще не надо? Может лучше не родиться душе, чем родиться на вечную погибель? Мои слова не значат «надо не рождать детей», они значат — «надо любить детей, которые у вас родились».

Чтобы воспитать детей, нужно самому познать благодать. Не делать из себя супер-героя, а честно и искренно посмотреть на себя и понять, что дети выявляют нашу же незрелость. Дети показывают нам, где нам нужно расти. Если вы раздражаетесь, напрягаетесь, кричите – то не ругайте ребенка, а скажите ему «спасибо», он только что помог вам нащупать точку вашего духовного роста.

Напоследок расскажу историю. Без выводов. Как-то, года три назад, мы поругались с дочкой. Мы орали друг на друга до звона в ушах на кухне. Она говорила, что я худший отец на свете. Я не отставал, заявляя, что она ужасная дочь. Она зареванная выбежала из кухни. Я пошел к ней, потому что понял, что так нельзя. Она рыдает. Утыкается мне в плечо и говорит:
– Папа, у меня не получается… не получается быть хорошей дочерью. Я очень стараюсь, но не получается.
А я встал на колени рядом с ней, обнял ее и говорю:
– У меня тоже не получается, доченька. Не получается быть хорошим отцом. Я очень стараюсь, но не получается.
И мы плакали вместе.

Иногда мне кажется, это самое важное, что я сделал для своей дочери.

Сидя на плечах у родителей маленькие дети открывают для себя мир («Тревожные люди» Ф.Бакман)

#рассуждения

@exegetik

Кроме того, хочу сказать, что не существует иерархии страдания. Нет ничего, что делало бы мою боль сильнее или слабее вашей; нельзя начертить график и отмечать на нем уровень значимости того или иного горя. Я часто слышу от своих пациентов: «Мне сейчас очень нелегко, но разве я могу жаловаться? Это же не Аушвиц». Подобное сравнение приводит к тому, что человек, преуменьшая собственные страдания, не дает им должной оценки. Чтобы не ощущать себя жертвой, а жить, как говорится, припеваючи, нужно полностью принимать как свое прошлое, так и настоящее. Если мы пытаемся умалить боль; если наказываем себя за то, что сбились с жизненного пути или замкнулись в горе; если отмахиваемся от житейских невзгод только потому, что кто-то считает их незначительными, — мы все еще предпочитаем для себя путь жертвы. Мы так и не видим вариантов выбора. Мы продолжаем судить себя. Я не хочу, чтобы вы, услышав мою историю, сказали: «Мои страдания не так значительны». Мне хочется, чтобы вы сказали: «Если она смогла так, значит, смогу и я!»

Эдит Ева «Выбор»

#цитата

@exegetik