«Искусство злиться и любить, не теряя себя» книга Луки Николи (отрывок с сокращениями), часть 4

…анализ – эмоционально затратный процесс.
Сдерживание автоматической реакции на то, что мы не хотим слышать, обычно наносит удар по нашей самооценке: «Не думал, что я настолько раним!» – вот одна из мыслей, которая может возникнуть.
Так зачем же копаться в себе?

Прежде всего, следует сказать, что мы не всегда находимся в состоянии терпения и ясности, необходимых для того, чтобы сделать паузу и поразмыслить, а значит, мы не можем это делать при каждом удобном случае.

Впрочем, когда мы можем себе это позволить, анализ дает нам возможность освободиться от коротких замыканий, отыгрываемых вовне эмоций. Дойдя до корня проблемы внутри нас самих, мы можем изменить себя, а изменить реальность, как мы уже говорили, гораздо сложнее.

…как гнев часто служит прикрытием для таких эмоций, как страх и боль, поэтому осознание позволяет нам их переработать, переварить. В примере, который мы рассматриваем, осознание мотивов ревности дает нам неожиданное разнообразие пищи для размышления. Прежде всего, нам очень дорога наша жена. Каким бы изжившим себя ни казался брак, в нас по-прежнему сильно желание…

Во-вторых, у нас есть серьезные основания опасаться, что наша связь разорвется. Может быть, мы могли бы поразмышлять об этом, по отдельности или вдвоем. Я могу либо осознать, что по своей природе очень не уверен в себе, и, возможно, подумать о психотерапии, либо признать, что в данный момент я чувствую себя непривлекательным или недоступным для отношений, и попытаться выяснить, как это исправить. Я могу поговорить с женой о своей неуверенности и успокоиться или обнаружить, что она тоже боится, что «с нами что-то происходит». Может оказаться, что дама скажет, что нам не хватает огня в отношениях, или с болью поделится, что и она с годами чувствует себя менее привлекательной и нуждается в нарциссическом подкреплении с помощью взглядов окружающих.

Словом, не обязательно здесь будет счастливый конец. Иногда то, что кроется на дне, – это вялотекущий кризис, который вот-вот взорвется. Иногда предполагаемые любовники оказываются не предполагаемыми. Если поменять сферу деятельности, может оказаться, что руководитель, с которым мы открыто конфликтовали, действительно враждебен по отношению к нам, и тогда выяснение отношений ускоряет неизбежное отчуждение. Бывает, что старая дружба не выдерживает жизненных перемен, а выступившую ржавчину больше невозможно терпеть.

По сути, весь страх перед злостью кроется здесь: в последствиях.
И если воображаемые ужасные последствия иногда оказываются тенью древних фантазмов, исчезающих на солнце, то в других случаях они действительно приводят к разрыву в том или ином виде.
Неужели это русская рулетка?

Не совсем.
Речь идет о том, чтобы вывести существующий кризис на поверхность и справиться с ним, не дожидаясь, пока он разразится тем способом и в то время, которые определит случай, застав нас врасплох. Если бы я не боялся преувеличить, я бы сказал, что речь идет о том, чтобы принять ответственность за свою жизнь.

Свобода анализа заключается в том, чтобы поставить себя на место наших бессознательных детерминант, заменить рутину, порожденную тысячей страхов, нашей способностью справляться с проблемами, которые жизнь разбрасывает перед нами. В среднесрочной и долгосрочной перспективе потеря самоуважения из-за осознания своих слабостей оказывается выгодной инвестицией, поскольку позволяет нам встать на более гармоничный путь развития, не оставляя позади те части себя, которые испытывают наибольшие трудности; всё это обеспечивает нарциссический рост, немыслимый до того, как мы его испытали.

Чувство уверенности, которое возникает, когда подвалы нашей психики больше не захламлены сомнениями и страхами, позволяет нам меньше бояться оставаться наедине с собой или просто остановиться, чтобы подумать.
В помощь тексты #проэмоции #знакомствоссобой #психизация #отношенияпары

Испытывают ли психоаналитики, психологи эмоции в жизни, во время сеанса, есть ли у них чувства к своим пациентам?

Задавались когда-нибудь такими вопросами относительно своего психолога?

Спойлер – конечно испытывают, и порой очень сильные переживания, при этом выглядят они совершенно спокойными, во всяком случае, очень на это надеюсь.

«Доктор, а вы когда-нибудь злитесь? Я всегда вижу вас таким спокойным», – спросил несколько дней назад один мужчина, после того как рассказал мне о своем гневе, будто хотел удостовериться в наличии внутренней гармонии у аналитиков.
«Безумно!» –  не задумываясь, ответил я. Но, по крайней мере, я знаю, почему я злюсь. Обычно.»
из книги «Искусство злиться и любить, не теряя себя» Луки Николи

Что же нам помогает?
Много разных вещей, в т.ч., знание, что все что психолог (аналитик) чувствует на сеансе – это ценный пласт информации для понимания своего пациента, на птичье, в смысле профессиональном, работа со своим контрпереносом.

Чтобы начать разговор о подростках, маленький эксперимент.
Буду очень признательна если поучаствует как можно больше читателей независимо от того есть у вас или нет ребенок, дети, подростки, напишите пожалуйста в комментарии.

Какое самое первое слово, мысль приходит вам на ум, когда вы думаете о подростках... какие они?

Пожалуйста запишите самое первое без оценки, без суждения, что первое пришло, то и написали.

Спасибо заранее всем.

Эксперимент провалился.
Хрупкие, уязвимые бунтари или подростковый мир.

Есть стереотипное мышление, что если родителей спросить «какими вы считаете подростков», то большинство ответили бы «подростки ленивые, безответственные, вечно недовольные, конфликтные и упрямые эгоисты».

Наш с вами эксперимент показал, что это не совсем так, чему я очень рада.

Лидером среди ваших ответов стали две основные особенности подростков, которые вы очень точно отметили, я вам очень признательна за это… конечно, бунт, протест, шторм, буря дерзость, да… подростки дерзкие бунтари. Второе – это хрупкость и уязвимость подростков, их ранимость, чувствительность, чуткость как «оголенные провода … без кожи», не защищенные, часто поломанные и одинокие.

Этому есть объяснение, почему, если мы как родители это понимаем, то взаимодействовать, поддерживать контакт с шумными, противными, неряшливым, сутулыми, мрачными, отталкивающими, упрямыми, несуразными подростками наглыми и громкими колючками становится чуть легче, потому что подростки еще и классные, крутые, задорные, добрые, умные, у них есть чему поучиться (чистая правда, как мама подтверждаю), они сложные, интересные, сильные и смелые, иначе вряд ли можно было пройти через все трудности подростковости.

Невозможно не заметить, первой ассоциацией была первая любовь, очень символично, тоже многое объясняет почему подростки такие амбивалентные, странные, нестабильные, импульсивные.

«Задача родителей подростка – выжить», писал педиатр и детский психоаналитик Дональд Винникотт. Ему стоит верить, за свою долгую жизнь и практику, говорят, что он принял около 70000 детей с их мамами и папами. Это он сказал, что ребенку нужна не идеальная, а «достаточно хорошая мама».

От себя хочу добавить, что задача современных родителей – заботиться сначала о себе потом о ребенке, да… сначала масочку на себя и никак иначе, или наверно правильнее сказать, вернуть себе способность сначала заботиться о себе.

Как-то так получилось в сегодняшней культуре, что как только рождается ребенок, основной и главной ответственностью и долгом мамы (папы, родителей) становится забота о ребенке, и куда-то в нашем переполненном самой разной, местами противоречивой, психологической, и не очень, информацией, что делать маме (родителям), за насильственными идеями долженствования, куда-то выпала, потерялась ответственность заботиться о себе.

В лучшем случае мама заботится о себе по остаточному принципу, когда должно быть наоборот, да… даже если это мама младенца… сначала масочку на себя, и нет так поступает не мать-эгоистка, так поступает ответственная мать, иначе в мире хрупких, но холодных, противоречивых, надоедливых, импульсивных, неуверенных и депрессивных, взбалмошных, непослушных, вредных, конечно агрессивных (без этого никуда), протестующих, нелогичных, категоричных, циничных подростков, просто не выжить, если не снижать суровые требования к себе как родителям, тоже не выжить, физически еще может быть, а вот психически можно себя и уничтожить ненароком.

Пользуясь тем, что психоанализ – это территория парадоксов, где облегчение приносит способность выносить страдание, познание происходит в развитии способности пребывать в незнании, прогресс через регресс, хочу призвать родителей заботиться сначала о себе, а потом о ребенке, младенцы мой призыв может и не оценят, а вот подростки точно.

В следующей части поговорим почему подростки такие какими мы их сегодня описали, одновременно невыносимые и классные, пригодятся как раз заметки с Международной конференции по психоаналитической психосоматике в Молдове в октябре прошлого года, которая была посвящена подростковости.
#проподростков продолжение следует.

К вашим описаниям и ассоциациям мы будем еще возвращаться, спасибо за ваше участие, очень ценно, люблю когда тексты рождаются из нашего с вами диалога.

серия #вопросответ #проподростков начнем издалека.

Когда Нарцисс встречается с зеркалом или при чем тут подростки и их родители, часть 1 из 3-х

Все хорошо знают часто использующийся ярлык «Нарцисс» для описания самодовольного, высокомерного человека, который никого не любит кроме себя. Часто такого человека называют нарциссичным, но мало кто говорит о нем как о страдающем полном отчаяния, не в силах выносить душевную боль, человеке, у которого здорового нарциссизма как раз очень не хватает, поэтому ему жизненно необходимы люди которые будут подпитывать его низкую самооценку, в чьих глазах он будет видеть восхищение, чтобы чувствовать себя, во взгляде других людей нарциссически организованный человек пытается собрать себя, или хоть сколько-нибудь целостный образ.

Наверняка все помнят миф о прекрасном юноше Нарциссе.
Нарцисс не знает себя, и поэтому влюбляется в свое отражение как отражение другого недостижимого молодого человека, который с любовью отвечает ему взглядом, плачет в тоске, когда тот плачет, и, кажется, следует за ним в каждом движении, «затем осознание пронзает его душу, и слова поэта Овидия передают трепет эмоций «Он – это я! Меня обмануло обличье! Страстью горю я к себе, поощряю пылать – и пылаю. Что же? Мне зова ли ждать? Иль звать? Но звать мне кого же?»

Так кого же звать Нарциссу, и почему он не знал себя?
Рене Руссийон, прекрасный французский психоаналитик, говорит, мы видим, чувствуем себя так как видели и чувствовали нас другие, конечно, чаще речь о матери или самом раннем окружении.

Отрывок из его лекции в нежно любимом Институте Психологии и Психоанализа на Чистых Прудах (конспект коллеги Наталии Холиной).

«Важнейшее утверждение заключается в том, что я не могу себя прочувствовать, если я не был прочувствован другим или другими. Если я хорошо, достаточно был прочувствован другими, первичными объектами, то я и сам себя хорошо чувствую. Если я плохо, недостаточно был прочувствован первичными объектами, тогда я плохо себя ощущаю. Если я вовсе не был прочувствован никем, я себя не чувствую вовсе. То же самое и в отношении взгляда. Если глядели на меня хорошо, то я выгляжу (смотрюсь) хорошо, и вижу себя хорошо. Ну а если на меня плохо глядели – то и выгляжу я плохо, и вижу себя плохо. Если я не был увиден, то и сам себя я не могу увидеть. Тогда я могу либо исчезнуть, либо наоборот я могу постоянно совершать какие-то активные действия, чтобы меня заметили, создавать много шума, то есть привлекать взгляды других, потому что у меня полное ощущение, что если на меня не смотрят, то меня просто нет, не существует».

Это сильно напоминает подростков, как мы их описывали – нелогичные, то они недоступные и одинокие, то шумные, громкие, надоедливые.

Вернемся ненадолго к мифу о Нарциссе.
Все ли знают историю рождения прекрасного сына речного бога и нимфы?

В истории Овидия о Нарциссе Кефис, речной бог, принуждает великолепную нимфу Лириопу к совокуплению под волнами, в другой интерпретации нимфой Лириопой овладел речной бог Кефис, окружив ее со всех сторон водой своего потока, после которого она родила божественно красивого мальчика, которого назвали Нарциссом, т.е. по сути Нарцисс дитя изнасилования, дитя принуждения, а не дитя любви. Мы можем пофантазировать – как могла мать на него смотреть, могла ли она него смотреть, кого она видела, когда на него смотрела. Из дальнейшей истории мы знаем, Нарцисс так и остался неотраженным, неузнанным своей матерью, у него не было возможности узнать, понять себя с помощью матери, их встреча так и не состоялась.

В жизни невстреча матери и младенца может произойти по самым разным причинам – депрессия мамы, состояния горя, усталости, отсутствия помощи молодой маме, это и ее разочарования «ждали мальчика, родилась девочка», разочарования материнством «ждала как в прекрасной рекламе памперсов, а получилось…», это и нехватка собственного здорового нарциссизма, которого не хватило на двоих и т.д.

Но отражение необходимо не только младенцу, но и подростку… продолжение ниже.

серия #вопросответ #проподростков

Когда Нарцисс встречается с зеркалом или при чем тут подростки и их родители, часть 2 из 3-х

Отражение необходимо не только младенцу, но и подростку…

Но давайте мамы вспомним, как приятно смотреть с удовольствием на своего младенца – он такой маленький, такой сладенький, пахнет вкусно… такой круассанчик, булочка и пирожочек.

Теперь подросток… представили?
Любоваться, смотреть хорошо, как советуют психоаналитики, уже так не получается, в лучшем случае удается скрыть возмущение, раздражение, иногда злость глядя на растянутую толстовку, немытую неделю (у кого-то месяц) голову в наушниках, подростковые прыщи, творческий беспорядок в комнате, пофигизм на поступление и т.д. добавьте свои варианты. Из ваших ассоциаций подростки противные, вредные, неряшливые, неприятные, агрессивные циники… непросто восхищаться, безусловно принимать и поддерживать их в поиске самых разных идентичностей от социальной до гендерной… а надо так как подростковый возраст по своей сложности и силе влияния на структуру психики сравнивают с младенческим, без помощи родителей детям не справиться.

Почитаем вместе еще один отрывок из книги «Искусство злиться и любить, не теряя себя» Луки Николи.

«Ребенок хочет от родителей подтверждения своей значимости, ему крайне важно, чтобы мать отражала его целостный и прекрасный образ. Подростки, проводящие часы перед зеркалом, хотят понять, кем они стали, как «сидит» на них их новое тело».

Пока мы взрослеем, поиск стабильной идентичности всегда является приоритетом, и отношения, которые мы устанавливаем с другими, всегда характеризуются определенной потребностью в том, чтобы они отражали наш привлекательный образ. Естественно, искать общения с теми, кому мы нравимся, и избегать тех, кто нас недолюбливает или презирает. Это нарциссическая составляющая эмоционального взаимодействия. Она становится еще более необходимой, когда индивидуальная нарциссическая основа колеблется: достаточно вспомнить о потребности в поддержке после неудачи в учебе или на работе.

…в определенные периоды жизни нарциссическое восприятие реальности является физиологичным, поскольку позволяет человеку чувствовать уверенность в своей идентичности, в остальном неустойчивой.
Наиболее ярким примером является подростковый возраст, или переход от абсолютной зависимости ребенка
к относительной автономии взрослой жизни.

Подростковый возраст, провокационно определяемый как «преходящее заболевание», представляет собой фазу жизни между «уже не» и «еще не», между которыми происходит постоянное колебание: подросток открывается новому опыту, с которым нужно справляться, новым ролям, которые нужно исполнять, и старым, от которых следует отказаться. Он хочет отказаться от детской, зависимой идентичности, но в то же время он не готов быть взрослым.

Сегодня подростковый возраст затягивается на долгое время из-за нестабильности профессиональной идентичности, либо из-за того, что молодые люди подолгу живут с родителями, либо из-за страха взросления, что приводит к феномену «вечного подростка», либо в целом из-за отсутствия взрослых обязанностей, которые выступают в качестве «обрядов перехода». Поэтому очень часто можно встретить подростковый нарциссизм, который ярко проявляется в отношениях. Подросток, лишенный взрослой идентичности, нуждается в постоянном отражении себя в других для укрепления еще формирующегося «Я».

Молодые люди хотят проявлять себя, быть замеченными, они не отказывают себе в провокационных жестах, чтобы подчеркнуть свою полную независимость от других в поисках идентичности. Разноцветные волосы, татуировки и яркая одежда, а также граффити и надписи на стенах, трюки на мопедах и всевозможные проявления бравады – всё это способ заявить миру: «Я существую!»
Продолжение ниже.

серия #вопросответ #проподростков

Когда Нарцисс встречается с зеркалом или при чем тут подростки и их родители, часть 3 из 3-х

Разноцветные волосы, татуировки и яркая одежда, а также граффити и надписи на стенах, трюки на мопедах и всевозможные проявления бравады – всё это способ заявить миру: «Я существую!»

Я существую, у меня есть личность, я отделен от своих родителей и мира детства, который остался позади.
Бурные переживания, сопровождающие поиск идентичности в этом возрасте и на протяжении всей жизни,
связаны с событиями того раннего детства.

Идентичность связана с нарциссизмом и качеством первичных отношений: чем более удовлетворительными были эти отношения и чем больше они позволяли непрерывно и сбалансированно инвестировать себя, тем более стабильным и надежным будет чувство идентичности. Эта базовая уверенность, определенная психоаналитиком Джоном Боулби как «безопасный тип привязанности», возникает из реляционного импринтинга, созданного внимательными, но ненавязчивыми фигурами, дающими человеку возможность ощутить их «фоновое» присутствие: «Если тебе нужно, я здесь!»

Я, конечно, говорю о той маме, которая, переворачивая страницы Vogue, наблюдает за своим ребенком, не приставая к нему. Таким образом, если чувство собственного «Я» более стабильно и интегрировано, эмоциональные отношения будут восприниматься молодыми людьми как возможность для роста и обмена опытом. К тому же отношения в этот период развития выполняют функцию подтверждения собственной идентичности: они глубоко нарциссичны. Группа друзей – это пространство сопоставления, где все равны, одеваются одинаково и отражаются в других, таких же, как они сами. Но если основа привязанности прочна, как мы уже говорили, внешняя нарциссическая поддержка становится менее необходимой: потребность
в других становится не настолько жизненно важной. Это не значит, что другие не важны, но «без них не умираешь».
…
Тем не менее сто лет назад венский врач приподнял завесу, скрывающую бессознательное, и с тех пор нам приходится считаться с этим неуклюжим соседом, обитающим в нашей психике.
Без тебя я бы умер!
Ты часть меня!
Или более современным языком: «Ты вся моя жизнь!»

Эти страстные признания, общие для влюбленных всех времен, являются, конечно, метафорами, но они черпают свое происхождение из глубоких, бессознательных источников, которые воспринимают эти переживания как настоящие. Нам не нужно долго листать газеты, чтобы прочитать о преступлениях на почве страсти, самоубийствах после окончания отношений или о бесконечных и жестоких расставаниях. Даже не уходя в крайности, такие «тяни-толкай»-отношения, выглядящие бессмысленными и иррациональными, становятся обыденностью. Кажется, когда мы наблюдаем эти события, что на кону не просто другой человек, хотя и любимый, но действительно – часть нас переходит к другому, и поэтому разлука – это болезненный разрыв, оставляющий открытую рану.

Из метафоры следует, что отношения с другим человеком могут стать настолько структурирующими для нашей идентичности, настолько защищающими от призраков одиночества и пустоты, что их потеря становится немыслимой. Это происходит потому, что другой говорит нам, кто мы есть, заставляет нас чувствовать себя значимыми.

«Не важно, если для мира ты никто, помни, что для кого-то ты целый мир».
Этот знаменитый афоризм певца Джима Моррисона встречается повсюду: на рюкзаках, дневниках и на стенах пригородных домов.

Подростки, да и многие взрослые, любят эту фразу, потому что она описывает их потребность быть запечатленными в психике других, когда они боятся исчезнуть посреди всеобщего безразличия.

Легко понять, как такая жажда идентичности может быть утолена очень близкими эмоциональными отношениями, где человек полагается на другого, чтобы почувствовать себя действительно особенным».

продолжение следует.

Отвлечемся ненадолго от подростков

Интервью с доктором психологических наук, психоаналитиком Андреем Владимировичем Россохиным об ошибках которые совершают психологи

Андрей Владимирович ответил на вопросы:
Каким людям нужна психотерапия, а кому нет?
Как советы могут довести до крайности
Терапевт сняла про меня рилс
Терапевт начал мною пользоваться
Мой психолог много рассказывает о себе
Психолог предложил мне сексуальные отношения
Психолог меня отчитывала
10 сессий или медовый месяц психотерапии
Почему люди в терапии так бесят?
Почему мы с другом не можем ходить к одному и тому же психологу?
Я подружился со своим психологом, это нормально?
Я влюбилась в психотерапевта и хочу закончить терапию, чтобы строить с ним отношения, так ведь можно?
На что обратить внимание при выборе психолога?
Какое значение играет возраст терапевта
Чем терапевт дороже, тем он лучше?
Какого пола мне нужен психолог?
Какая разница между психологом, психотерапевтом, психоаналитиком и психиатром
Сколько должна длиться терапия?
Если в процессе терапии, я почувствовал ухудшение, значит ли это, что пора уходить или это прогресс?

#проподростков или «из мамы вылезет крокодил» из серии важно поделиться прекрасным.
Пожалуйста прочитайте невероятно прекрасный текст, поделитесь с мамами у которых уже есть дети или с мамами которые только планируют детей.

Когда прочитаете, придумайте свой узнаваемый вами и вашими детьми образ «крокодила», очень помогает в общении, например, у нас это был «о, так все это уже не мать, а Сталин сто первого level, все я понял…».

Автор текста Катерина Антонова (источник, страница Женщина-женщина), часть 1 из 2-х

«Мой знакомый подросток иногда говорил про свою маму: «О, из мамы лезет крокодил». Этим литературным оборотом он обозначал то состояние, когда из его милейшей и крайне сдержанной мамы вылезала нецивилизованная и крайне агрессивная тварь, которая одним своим рыком за секунду добивалась того, чего благовоспитанной ее ипостаси не удавалось достичь, днями и часами беседуя со своим чадом о несовершенном устройстве мира и его, чада, вкладе в это несовершенство.

Я, тогда двадцатилетняя бездетная принцесса с еще не упавшей короной, ужасалась тому, что описывал подросток: «Орет? Даже не орет? Хуже? И ты ее очень боишься в эти моменты? Кошмар! Какое лютое насилие над ребенком!»

Сейчас трое моих детей хорошо знают состояние, когда «из мамы лезет крокодил».
И, в отличии от себя двадцатилетней, я не вижу в этом ничего страшного – как в отношении меня самой, так в отношении тех нормальных родителей, которые вызывают у меня симпатию. То есть не в пьяницах и не в наркоманах, не в садистах и не в насильниках.

А в тех, кто так же, как и я, стремится к осознанному родительству, выстраивает со своими детьми дружеские и ровные отношения, хочет веселиться, а не страдать, радоваться жизни, а не тянуть крест, любоваться своим семейством, а не изнывать от нелюбви к нему. И вот эти нормальные, обычные родители, которые мечутся между желанием работать (и заработать) и чувством вины, что оставляют детей на бабушек, нянь и продленку, носятся по Москве, развозя своих чад то в бассейн, то на английский, а еще водят их в театр и в Панда-парк, покупают им игрушки в магазине «Понарошку» и магазинчике «Я люблю читать», убеждают своих чад, что все-таки давай дома поужинаем, чем заскочим в Макдоналдс, приучают их к тому, что учительницу по фортепиано в конце занятия надо благодарить за урок, и читают статьи Петрановской и Мурашовой, – они иногда срываются. И из них вылезает крокодил. Нецивилизованная и, повторюсь, крайне безжалостная тварь, которая ничего уже не готова объяснять, а готова слышать только короткое «да» в ответ на свое требование и видеть только сверкающие пятки того, кто впереди собственного визга понесся выполнять ее поручение. Прямо сейчас. Молча. И без дискуссий.

Сыграть появление этой твари невозможно. Можно сымитировать болезнь, недомогание, головную боль, слезы, печаль, крайнюю стадию расстройства, веселья и бурной радости, можно изобразить что угодно, только не превращение в крокодила. Им можно только стать.

И это – скажу вам, как человек, не раз переживший трансформацию то ли в Чужого, то ли в Хищника, – малоприятные ощущения. Потому что в момент, когда ярость заливает мозг и тот просто отключается, уступая место бешенству, о налете цивилизации забываешь. Обо всех этих «простите, извините, как тебе будет удобнее, давайте учитывать друг друга и заботиться о комфорте каждого члена семьи». Когда не подходишь, а уже заходишь за предел терпения, остаются только животные страсти. Презумпция силы. Инстинкт самосохранения. Наслаждение властью. Упоение безнаказанностью. Страшные, исконные, неотменимые никакой культурой и никакими тренингами вещи. И лучше знать этих древних демонов любого родителя в лицо, чтобы хотя бы чувствовать их приближение, чем делать вид, что «со мной такого никогда не бывает».
Бывает. Или вас с ребенком еще из роддома не выписали.
Продолжение ниже.

#проподростков или «из мамы вылезет крокодил» из серии важно поделиться прекрасным.

Автор текста Катерина Антонова (источник, страница Женщина-женщина), часть 2 из 2-х

Удивительно, но дети боятся «крокодила из мамы» гораздо меньше самой мамы, которая, раз увидев в себе чудовище, начинает шарахаться сама от себя уже по любому поводу. Ей ведь и так снится, что она то ребенка во сне задавила, то просто выпустила из рук с балкона. А тут еще и не во сне такое случилось. Дети же – я неоднократно спрашивала своих –
воспринимают это просто как грозу. «Да, мы понимали, что бесим тебя, но нам было весело и мы думали, что нас пронесет и ты не сорвешься. Да, было страшно, но ты же тоже человек, так что ничего: ну, поорала, ну, расшвыряла вещи из шкафа, ну и что?! Я ведь тоже недавно доставала сестру, и она меня побила в конце-концов. Я не обиделась, справедливо же!».

Похоже, дети воспринимают родительские срывы – появление того самого крокодила из мамы (повторюсь, речь здесь идет только о хороших, обычных, нормальных, не криминальных родителях) – именно как справедливое последствие собственного поведения. Как знак, что они нарушили какие-то очень важные границы – терпения? Взаимопонимания? Уважения? Просто человеческих сил? - и закономерно получили очень жесткий ответ от реальности, от мира: вот так – нельзя. Ни с кем.

С людьми так нельзя.
Нельзя часами издеваться над собакой.
Нельзя намеренно не слышать того, что тебе говорят.
Нельзя так долго делать вид, что ты тупой.
Нельзя весь день дразнить младшего брата.
Нельзя в магазине истериками выцыганивать себе очередную фигню с прилавка.
Нельзя жить так, словно кроме тебя и твоих капризов, настроения и желаний никого и ничего больше нет.
Ни с кем так нельзя.
Даже с мамой, которая всегда поймет и простит.
Даже с ней вот так вот – не нужно.
Каким бы младшим, залюбленным, зацелованным сыночком ты ни был.
Какой бы долгожданной избалованной дочкой-подружкой ты ни была.
Вот так – нельзя.
Иначе из мамы вылезет крокодил.
Никого не съест, конечно.
Но напугает сильно».

Как построить себе клетку и жить в (не)счастье, часть 1

Я не сторонник громких фраз типа «этот текст заменит вам 5 лет психотерапии», тем не менее если вы попробуете поразмышлять (мыслить) о себе, своих отношениях, способом, который предлагает Лука Николи, не прибегая к оценочным суждениям, а анализируя свои переживания (мысли, поступки, выборы), вам откроются другие перспективы понимания себя. #проотношения

Почитаем отрывок из книги Луки Николи «Искусство злиться и любить, не теряя себя» (с сокращениями).

«…факт, что для другого человека мы «особенные», является огромным утешением для нашей самооценки … та же самая связь приобретает еще большую ценность, если она сопровождается отказом от других отношений … нам приятно знать, что мы выбраны из множества претендентов. Таким образом, пребывание в паре предполагает ряд нарциссических удовлетворений, которые компенсируют ограничения…

Ограничение – раздражающее слово.
Ограничение, предполагаемое пребыванием в паре, – это, прежде всего, ограничение нашей свободы не отчитываться перед кем-либо, т.е. столкновение между «Я» и «Мы».

Вступая в любые отношения, мы учитываем другого, хотя бы частично. Даже с другом, с коллегой по работе, с пациентом, если речь идет о терапевтах, – можно сказать, с любым знакомым у нас происходит обмен эмоциями и мыслями, регулируемый определенными правилами.
Правила могут быть самыми разными, от воспитания, уважения к другому до общепринятых норм, но их объединяет небольшая жертва в виде личной свободы во имя взаимного сотрудничества».

«…ограничения, накладываемые личностью партнера, его привычками, его миром, влияют на нашу жизнь. … например, если мы связываемся с довольно ревнивым человеком… вот мы подошли к острым моментам нашего разговора, а именно к ограничениям в отношениях, «клеткам».

Он никогда не позволяет мне видеться с друзьями-мужчинами: вот придурок!
Фраза легко изменяется: «он не позволяет мне откровенно одеваться… ходить на футбольные матчи... видеться с бывшими...» … «он хочет, чтобы я носила каблуки... была более романтичной» (добавьте свой вариант ограничений, требований вашей паре, прим. мое).

В этом предложении у нас есть девушка-экстраверт, назовем ее Анной, она хочет поддерживать отношения со своими друзьями, и ее парень Уго, который ей запрещает.
С точки зрения Анны, Уго посягает на ее свободу, относясь к ней как собственник … Уго запрещает ей носить вызывающую, по его мнению, одежду, и вот клетка уже почти готова.
Анна чувствует себя загнанной в клетку, ее свободу ограничивает этот «придурок» в эмоциональном смысле – тюремщик, своего рода злой дракон, заключивший принцессу в башню, другими словами, преследователь.
Но она его любит … в то же время ненавидит его.

Аффекты и влечения, проходящие через наше бессознательное, часто амбивалентны и находятся в конфликте друг с другом. Каждая мать любит и ненавидит своего ребенка, каждый влюбленный любит и ненавидит свою возлюбленную.
Конечно, любовь и ненависть находятся в разных пропорциях, но они сосуществуют. … Однако, когда ребенок капризничает в три часа ночи или возлюбленная опаздывает на свидание, ненависть прорывается наружу то просто как досада, то в виде раздражения, или словца «придурок».

Анна, испытывает амбивалентные чувства к своему партнеру, потому что влюблена в него, но не терпит ограничений, которые он ей навязывает.

Тщательно анализируя, сосредоточимся на ее первой части: «Он никогда не позволяет мне...»
– В каком смысле, Анна, он никогда не позволяет тебе выходить? Что он делает, чтобы тебе помешать?
– Когда я встречалась с друзьями, он очень сердился и устраивал грандиозные скандалы!

Здесь нет фактической невозможности выйти, есть выбор Анны, не желающей навлечь на себя гнев своего парня. Уго не хочет, чтобы Анна выходила, и она соглашается, хоть и неохотно, чтобы угодить ему.
Разница кажется минимальной, но вы увидите, что это не совсем так.
Продолжение ниже.

Как построить себе клетку и жить в (не)счастье, часть 2
#проотношения

Читаем вместе отрывок из книги Луки Николи «Искусство злиться и любить, не теряя себя» (с сокращениями) на примере пары в романтических отношениях.

Перепишем фразу с учетом новых элементов.
Он не хочет, чтобы я виделась с друзьями-мужчинами, иначе он разозлится: вот придурок!
Появляются чувства: Анна признает недовольство Уго.
Девушка понимает, что могла бы выйти, но отказывается ради того, чтобы жить спокойно.

Чтобы не чувствовать себя в клетке, важно признавать различные возможности действия, даже если они кажутся неудобными или неосуществимыми. Это позволяет нам почувствовать себя участвующими в собственном выборе, а не руководствоваться необходимостью.

Возвращаясь к Анне: спросим, что для нее представляет гнев Уго. Что заставляет Анну (других людей в подобных обстоятельствах) любой ценой избегать гнева своего партнера.

Ответ Анны: она любит Уго и хочет избежать яростных ссор. Но разве такое поведение, которое не раздражает парня, не оставляет в ней обиду? Конечно, это терпимые уступки, но не подпитывают ли они амбивалентность, с которой она переживает эти отношения? До какой степени уступки будут приемлемы?

В итоге, если мы подумаем о том, какой эмоциональной ценой достается Анне принятие ограничений, мы можем предположить, что избегание гнева ее парня является для нее на бессознательном уровне действительно чем-то очень важным … настолько важным, что ради этого независимая девушка, готова пожертвовать частью своей свободы.

Попробуем узнать у нее.
– Анна, почему для тебя так важно, чтобы Уго не злился?
– Потому что, если он разозлится, мы поссоримся.
– А если вы ссоритесь, что происходит?
– Происходит то, что он перестает со мной разговаривать и раздражается.
– А если он раздражается?
– Я боюсь, что он меня бросит.

Вот. На словах или даже просто в воображении Анна боится, что, если она не будет соответствовать желаниям Уго, он ее бросит.

Тогда вышеприведенную фразу нужно снова исправить, потому что появился новый элемент: страх расставания.
Он не хочет, чтобы я виделась с друзьями-мужчинами, иначе он разозлится, а если он разозлится, я боюсь, он меня бросит.

«И куда же делся придурок?» – спросит кто-то.
На это я отвечу так: несет ли Уго ответственность за то, что Анна отказывается от своей свободы, чтобы не подвергать риску отношения с ним?

Конечно, он мог бы быть более снисходительным, но и Анна могла бы более настойчиво защищать свои права, от которых она отказывается, как только ее парень повышает голос.

Нас не интересует, кто из них прав, скорее, я приглашаю вас посмотреть со стороны, чтобы понять: девушка боится разрыва отношений, поэтому она подстраивается под предложенное ее парнем представление о себе, чтобы не подвергать себя такому риску. Это, казалось бы, простое соображение полно смысла для девушки (для всех нас): расставание и, следовательно, потеря нашей привязанности часто являются настолько потенциально травматичным событием, что оно попросту немыслимо, до такой степени, что принесение в жертву значимых частей себя кажется нам терпимым, лишь бы не пришлось думать о разрыве.

Вывод
В нашем внутреннем мире расставание часто является реальностью, которую можно осмыслить рационально, но не эмоционально. … когда мы воспринимаем другого как часть себя, нам нелегко отделиться от него из-за риска получить невыносимую нарциссическую рану (скорее всего это отношения по нарциссическому, а не объектному типу, прим. мое).

Мы часто приписываем внешнему миру то, что на самом деле является нашим выбором, пусть и якобы вынужденным. Другой может диктовать свои правила, но только мы решаем, принимать такой тип отношений или нет. Конечно, расставание болезненно, но его возможность – это единственная гарантия нашей свободы.

Только если мы поймем этот психический процесс, мы сможем обнаружить, что большинство наших клеток не заперты, но мы остаемся в них, потому что нам кажется, что внутри клетки всегда теплее, чем снаружи».

Еще немного о связи фрустрации с мышлением
 
«Бион реконструирует условия формирования психической реальности. Мысль для него – это то, с чем человек сталкивается уже в младенчестве. Первый опыт фрустрации, неудовлетворенного требования (голод и отсутствие материнской груди) представляет собой встречу с тем, чего нет, с отсутствием как таковым, с Ничто – Nothing… если материнское молоко наделено несомненной реальностью, то отсутствующая грудь и «нет-молока» есть не что иное, как Идея, или мысль … Идея есть то, что существует само по себе, а мы вступаем с ней в отношения, которые обычно именуются такими терминами, как созерцание или мышление. Поэтому первая задача, которая возникает перед младенцем, состоит в том, чтобы как-то справиться с тем, с чем он прежде не имел дела — с идеальным существованием. Задача осложняется тем, что эта встреча происходит в условиях фрустрации, переживания невыносимых соматических состояний — голода, страха, гнева».
Отрывок из статьи «Вера как акт, опыт, переживание»
Нины Михайловны Савченковой (с сокращениями)
 
Что это значит?
Младенец получает все, сразу, немедленно, только губки задрожали, мама тут как тут, и у младенца ощущение что это он создает прекрасное молоко, которое его насыщает, только подумал, молоко появилось. Эта важная стадия развития когда младенческого всемогущества, позже ляжет в основу взрослой уверенности что у него все получится в профессии, личной жизни и т.д., но для дальнейшего развития эта стадия должна закончится обнаружением, что грудь прекрасная принадлежит не ему, а его маме, у мамы есть свои желания, свои дела и т.д., и она (позже другие) не всегда будут удовлетворять все его желания и потребности. Здесь младенец, ребенок сталкивается с гневом: как это не мое, а мамино, она что отдельная от меня, у нее что есть свои желания, разве она не родилась чтобы удовлетворять мои потребности, как это надо подождать, т.е. на месте отсутствия молока (другой неудовлетворенной потребности) или матери рождается мысль, которая постепенно трансформируется в мышление, как скажет Бион в аппарат для думания мысли, т.е. психику. Может показаться, в чем собственно проблема, мама по-прежнему рядом, ну обнаружил малыш, что мама отдельная. Да, это не проблема, а можно сказать катастрофа. Только что младенец был цельным, самодостаточным, всемогущим, силой мысли воспроизводил молоко, и вдруг в мгновение превратился в беспомощного и зависимого человеческого детёныша, который умрет от голода если мама не придет.
Любой взрослый может вспомнить свой страх перед беспомощностью, страх зависимости или нежелание признавать отдельность партнера, с его отличающимся восприятием мира, все это отголоски младенческой невыносимой фрустрации утраты всемогущества. «Бион полагает, перед лицом непереносимых эмоций логически возможно несколько принципиальных решений.
Во-первых, можно разорвать связи между мучительным переживанием и остальным полем внутреннего опыта, изолировать это переживание и таким образом обезвредить его. Такая операция становится основой защитной стратегии, которую Бион назвал «атакой на связи». Эта стратегия весьма эффективна и приводит к тому, что весь внутренний опыт распадается на фрагменты, а связи между ними утрачиваются. Внутренний мир становится для меня принципиально непонятен, и поэтому я избегаю его, собирая те или иные фрагменты воспоминаний, эмоций, представлений лишь в зависимости от требований ситуации и решения тех или иных задач.
Во-вторых, у меня всегда есть возможность отрицать сам факт мучительного переживания, я могу отказаться признать его существование, маниакально утверждая собственное всемогущество. Результатом этой стратегии становится не только непонятность внутреннего мира, но и полное отрицание его существования. В обоих этих случаях в роли переживаний и чувств выступают внешние и внутренние раздражения, физические ощущения и соматические состояния».
 
Здесь очень нужна мама, которая сможет контейнировать невыносимые переживания младенца. #фрустрация
#контейнирование

«Если повезет…»
Почитаем отрывок из книги «Направляющие идеи современного психоанализа», психоаналитика Андре Грина.

«Психотерапии, если они только не предлагаются для быстрого решения не укорененного и не сильно удаленного от осознания конфликта и если они позволяют преодолеть блок в аналитическом процессе – иными словами, если они не зависят ни от материальных условий, в силу которых анализ невозможен, ни от ситуации легко решаемого конфликта, - то они становятся более тяжелым и длительным предприятием… При психотерапии возможны бесконечные периоды застоя, сопротивления, бесконечных возвратов дезорганизующего мазохистического поведения, что почти не позволяет, если можно так сказать, достичь инсайта.

Но действительно ли игра стоит свеч? Мой (А.Грин) ответ –да! Ибо когда ты проявляешь терпение, терпимость, выдержку, доверие к методу и если тобой движет реальный интерес к пациентам, изменения в конце концов, происходят, свидетельствуя о том, что «что-то» из психоаналитических отношений было интегрировано. Субъект начинает понимать, что каковы бы ни были внешние факторы, довлеющие над его судьбой (характер и структура семьи, общие исторические или личные обстоятельства, более или менее неблагоприятное окружение), все окончательно зависит от субъекта, не только от участия, которое он смог принять в организации своего собственного несчастья, но от того, что все, что он пережил, как исходящее извне, внутри реорганизовано им самим, и, следовательно, принадлежит ему по праву и принадлежит лишь ему.

Без сомнения, это сложнее всего принять, поскольку некоторые люди действительно были жертвами обстоятельств или несчастий, исходящих от окружения. В конечном счёте, после долгой аналитической работы, субъект соглашается одновременно с тем, что объекты окружения сделали лишь то, что могли, при этом они сами были жертвами своих собственных конфликтов, более того, как я (А.Грин) уже говорил…

«Все, что во мне, является частью меня. Все, что было внесено в меня, было присвоено мной. Все, что во мне, в конечном счете, является моим. Моим, то есть тем, что находится во владении моего Я, но не является имплантатом или паразитом организма, следовательно, не является чужды для меня».

Возвращаясь к идее «если повезет» из комментариев.

Что для каждого кто стремится к изменениям, к облегчению своего страдания значит «все, что во мне, является частью меня… присвоено мной… является моим… во владении моего Я».

Это значит, что, если это мое, ключевое, присвоено мной, оно доступно к изменению, зависит, не только от воли случая, но и от меня, чаще всего, только от меня.

Добавим ложку дегтя в прекрасную бочку с медом.
Жизнь в процессе трансформации и изменений, как и психотерапия, отмечает Андре Грин «часто отмечена навязчивым повторением; мы становимся свидетелями настоящей работы Пенелопы, которая может происходить за пределами анализа, когда каждый перерыв между сеансами используется для того, чтобы распустить то, что уже удалось соткать, даже с большим трудом, на сеансе. Важно, чтобы аналитик соучаствовал во всем этом, выносил, терпел, выживал в деструктивности пациента и продолжал свою работу с ним, то есть продолжал думать».

Это значит, что изменения – трудный и довольно медленный процесс, часто с откатами назад, но возможный, сам Андре Грин, один из современных психоаналитических мыслителей, тому подтверждение. Он рос с депрессивной матерью, казалось бы его шансы справиться с нарциссической раной были не велики, но, мы помним жизнь дает нам больше одного шанса. Андре Грин предпринял несколько курсов анализа, что помогло ему остановить программу навязчивого повторения своего «поражения», стать блестящим теоретиком и клиницистом, автором концепции «мертвая мать», которую он посвятил психоаналитику Катрин Пара, именно в анализе с ней, он смог понять, проработать трудный ранний опыт, заложить основы концепции «мертвая мать», которая сегодня помогает нам в клинике. Андре Грин написал более 30 книг по психоанализу, одну из которых мы сегодня с вами читали.

«Почему сложно попросить прощения?»
Часть 1

«Не могу понять логику мужчины, он говорит, что не видит смысла просить прощения за уже произошедшее, при этом сожалеет. Может просить прощения означает исправиться в будущем или хотя бы постараться, но человек сам за себя не ручается, не уверен, что не сделает снова больно по той же причине? Либо не имеет желания меняться, брать ответственность за то, как он заставляет человека себя чувствовать своим поведением, с кем он в отношениях. Вопрос возник из-за невозможности в голове уместить в едином предложении «Мне жаль, что я был груб/неправильно поступил/что-то не смог, но просить прощения не вижу смысла».
 
Размышления расширяют контекст вопроса, так как затрагивают важные способности любого человека, без которых чувствовать себя благополучно в отношениях, вряд ли получится. Мы обязательно поговорим «почему сложно попросить прощения», но мне еще хотелось бы сделать акцент на «не могу понять…», и предложить задуматься всем, кому «невозможность уместить в голове…» другой способ жить, видеть смыслы, воспринимать мир в силу разных (иногда неосознаваемых) причин, доставляет много страдания.
Не понимание (или непринятие) логики другого отсылает нас к определенному способу функционирования и скорее всего проявляется как в супружеских, партнерских отношениях, так и с друзьями, подругами, коллегами.
 
Особенно, если мы в отношениях с человеком с очень хрупким дефицитарным нарциссизмом, в этом случае ожидания извинений к сожалению вряд ли оправдаются. В лучшем случае извинения будут только похожи на извинения, в худшем пострадавшую сторону еще назначат виноватой, так как нарциссически организованные люди неспособны или мало способны просить прошения, что сталкивает того кого обидели, того кто ждет извинений, возмещения за свою обиду (травму) с внутренним конфликтом и необходимостью делать выбор «уйти, принять и остаться, остаться и продолжать требовать», что кажется очень несправедливым.
 
Часто именно, нежелание делать выбор, запускает вопрошание «не могу понять логику…», отвлекая себя (разумеется, бессознательно) от важности для себя получения извинений, но, по сути, это скорее избегание необходимости разрешить внутренний конфликт принятия инаковости и отдельности другого (не обязательно ситуация автора вопроса).
 
Способность просить прощения, как и прощать, предполагает достаточно зрелый уровень психики, с хорошим здоровым нарциссизмом жизни, помогающим, а не карающим Супер-Эго (в быту совесть), с интегрированной амбивалентностью (люблю и ненавижу), возможность проживать чувство вины, собственную несовершенность (уязвимость), умение признавать ошибки, нести ответственность за последствия своих действий, возмещать ущерб, переосмыслять свою жизнь, привнося в нее новые смыслы и т.д., то есть, сказать казалось бы простые слова «прости меня, пожалуйста», означает проделать серьезную душевную работу, которую безусловно, ожидания партнера «исправиться в будущем…», причины «не имеет желания меняться, брать ответственность…» и еще много других вариантов, ее сильно осложняют. Оказывается мы уже говорили, что для человека с нарциссической проблематикой, желанием быть во всем идеальным, живущим под давлением безжалостного, насильственного перфекционизма требование принести извинения означает угрозу собственному совершенству, он чувствует, будто на него нападают, тычут пальцем в его «изъяны»(«ошибки»), а это его грандиозное селф пережить не может, и пойдет на уловки псевдо-извинений «мне жаль…», но принести искренние извинения ему трудно.
Здесь текст о неспособности просить прощения и о том, что человек с нарциссическими защитами предпринимает вместо извинений, которые на самом деле извинениями не являются. Главная цель извинения загладить причиненный вред. Человек организованный нарциссически извиняется, вернее делает вид, чтобы «подлатать» ущерб собственному грандиозному Я.
 
Продолжение ниже.

«Почему сложно попросить прощения?»
Часть 2
«Не могу понять логику мужчины, он не видит смысла просить прощения, при этом сожалеет».

Еще одна трудность просить прощение, не просто в необходимости признать вину за содеянное, а в том что это ставит человека с хрупким нарциссизмом в положение, когда другой в ответ на извинения вправе принять или не принять его извинения, он может простить или не простить, отпустить вину или отказать. Если человек воспринимает это как унижение и зависимость от воли другого, он будет признавать все что угодно «я был груб… неправильно поступил» понимая под этим скорее сам факт «да, я такой… да, я так поступил», но не «я причинил тебе боль, прости меня, что я могу сделать для тебя». Он может быть даже готов к «возмещению» в виде демонстрации сожаления или дорогого подарка, но только пропуская стадию искренне попросить прощения словами.

Для человека с надежным ощущением и уважением себя, адекватной самооценкой, чувством собственного достоинства не составляет труда принести извинения если он случайно (или возможно намеренно) кого-то обидел (нанес травму). «Прости меня» будет означать для него признание своей ошибки, желание сохранить близкие отношения и загладить вину. Искренность, уязвимость обогатит опыт отношений в паре, покажет важность и ценность партнеров друг для друга, их способность вместе проходить через разногласия, конфликты, которые являются неизбежной частью любых отношений. Тем не менее, иногда необходимость извиниться даже для добросовестного и уверенного в себе человека, находящегося в удовлетворяющих супружеских (партнерских, дружеских) отношениях, может оказаться сложным, по самым разным причинам, от банального упрямства, низкого уровня эмпатии, нечувствительности к переживаниям, как своим, так и других людей до актуализации травматичного опыта или своеобразных представлений о том, что «просить прощения» значит «быть слабаком», или «загладить вину можно только чем-то материальным, слова к делу не пришьешь», «эмоциональный комфорт это значит сделать вид что ничего не произошло», «я плохой, а значит моему поступку нет прощения, не стоит и пытаться», «извинения не изменят произошедшее, поэтому мне жаль, но я не вижу смысла просить прощение».
 
Надо ли говорить, что наши представления уходят корнями в опыт и культуру отношений в родительской семье «было ли принято нести ответственность за свои поступки, безопасно ли было признавать свои ошибки (промахи), просить прощение, получать прощение или тот, кто просил прощение все равно отвергался или наказывался молчанием, принято ли было относиться ко всем членам семьи с уважением и заботой, независимо от возраста извиниться перед ним было естественно, или ребенку прощение у взрослого нужно было вымаливать, сколько не проси прощения, сколько не унижайся все равно тебя не простят, а значит и смысла в следующий раз нет… добавьте свой вариант».
 
История. Как-то в метро я стала свидетелем, как мама «оболтуса Мишки» жаловалась подруге, представляешь, говорила она возмущенно, что он переломится сказать матери прости, это что так сложно, что я только не делала, в угол ставила, телефон, в наказание, отбирала, ничего не помогает, вот как его научить извиняться, я читала это очень полезный навык в жизни. Продвигаясь к выходу, мама Мишки, сумкой довольно ощутимо задевает голову сидящего пожилого мужчины, мирно читающего книгу, и не обратив на это никакого внимания, продолжает прокладывать себе путь… Мужчина, говорит вслед маме Мишки, ну вы бы хоть извинились… Буквально за минуту все в вагоне услышали много интересного: с какого … я должна перед вами извиняться… и вообще, нет бы место даме уступить… нет, Маша, ты слышала, я должна еще и извиниться, да никогда».
 
Вопрос на засыпку, друзья.
Как вы думаете, научит мама Мишку извиняться? Когда Мишка вырастет, станет Михаилом, будет он видеть смысл просить прощение у своей девушки, супруги, друга? Будет ли Михаил учить извиняться своего сына или дочь?
Продолжение следует.

«Самоповреждения хочется еще раз рассмотреть и поговорить об этом отношения с телом».

Если мы не можем, выносить переживания на уровне души, а поведенческий регистр не справляется, на помощь приходит соматизация или деструкция – алкоголь, наркотики, чрезмерное курение, расстройства пищевого поведения, самоповреждение.

Подростки, склонны, к агрессии, направленной на себя, как доступному способу «справиться со стрессом». Иногда телесную боль выносить легче чем душевную, тогда в ход идет нанесение вреда себе – порезы, как правило неглубокие, но оставляющие заметные шрамы, царапание, ожоги, кусание, вырывание волос, самобичевание и т.д.

По хештегам большая серия текстов #самоповреждение #селфхарм #аутоагрессия

Если вы обнаруживаете что ваш подросток наносит себе самоповреждения, внезапно стал замкнутым, перестал дома снимать толстовку, спит в ней и трениках, натягивает рукава, отказывается ходить на физкультуру, тренировки, бассейн, ехать летом на море, т.е. посещать места, где необходимо переодеваться, ходить в открытой одежде, пожалуйста не ищите ответы в интернете, не рассчитывайте что сами справитесь «я поговорила и он(она) сказал(а) это случайно, просто хотел(а) попробовать, не знает как так вышло, обещает что больше не будет…», обратитесь за профессиональной помощью как за медицинской, если необходимо, так и психотерапевтической.

Если вы что-то похожее обнаруживаете, разговаривать как, родителям, обязательно нужно, но…

Подростки уже не все могут рассказать маме и папе. Это не значит, что подростки не любят, не уважают или не доверяют своим родителям, скорее наоборот, из любви, они не могут делиться с ними своими, например, агрессивными желаниями, боясь испугать, расстроить или ранить их, поэтому им нужен кто-то другой кто выслушает конфиденциально, без осуждения, паники и тревоги, это то что родителям редко удается, их любовь и желание дать своему ребенку лучшую жизнь рисует страшные картины.

На этом моменте, родителям, необходимо обязательно организовать и себе группу поддержки и помощи.

Почему еще?
Самоповреждение сродни зависимости, сначала, к нему подростки обращаются чтобы облегчить душевную боль, но… тело и душа запоминает мгновенное облегчение и со временем все чаще начинает использовать механизм, все больше, напоминающий аддикцию, как «эффективный» способ справиться (взять под контроль) с эмоциональными переживаниями, стрессом, будь то страхи не сдать ЕГЭ или муки неразделенной любви.

Это значит, психика наметила движение в сторону поведенческого и деструктивного способа справляться с жизнью, увы здесь, как бы категорично не звучало, только с помощью психотерапии, где будет предложено говорить (а не действовать) о своих переживаниях (желаниях, фантазиях), можно будет развернуться обратно к психическому способу функционирования, пока окончательно не сформировалась пограничная (психотическая) структура личности, т.к. подростковый период, считают психоаналитики (Конференция, Молдова), это период пограничного функционирования только лишь потому, что подросток переживает кризис, а не потому что у него устойчиво сформировалась структура.

Подросток, уже не ребенок, но еще и не взрослый «он находится на перепутье между детством и взрослостью. Психические задачи, которые ставит перед ним развитие, по своей сложности ни с чем не сравнить. Разве что с теми, которые появляются у младенца, который попал в этот мир и ему, этот мир, предстоит осваивать. Можно сказать, подростки очутились в длительном расщеплении между своим телом, которое обретает взрослое функционирование во всех смыслах и своей душой, которая изо всех сил цепляется за детское… и если подросток демонстрирует психотические симптомы, это не значит, что он психотик, как и в случае, если наблюдается перверсия, не значит, он извращенец», скорее это новый опыт, но опыт и задачи, трудность которых неимоверны, а психических инструментов не много, поэтому слово в кабинете психолога может стать тем самым экологичным способом.

Продолжение следует.
#проподростков
#фрустрация

Мы получаем целый сундук всего, теперь наша задача разобрать этот сундук – что-то ценное подходящее нам оставить, а что-то нет, не брать «да, мои мама, папа, бабушки, дедушки жили так в силу самых разных причин… это была их жизнь… но я могу жить по другому» для того чтобы оставить навязчивое повторение и мезансценирование чужого опыта, необходимо переосмыслить, интегрировать, присвоить себе свою историю, историю своего рода, чтобы он помогал, а не мешал жить… но сначала, иной раз, самое трудное - представить, что может быть по-другому.

А милое видео про важный посыл родительской пары, который уже очень хорошо усвоила девочка «если тебе можно и мне можно… если ты можешь и я могу… у тебя есть собственная семья, жизнь, значит и у меня будет… когда я вырасту».

Видео взяла в запрещённой сети с картинками.

Сама я советов родителям здесь вряд ли напишу, поэтому почитаем вместе рекомендации для «уставших идеалистов» от прекрасной коллеги Ирины Млодик.

Но сначала важно себе напомнить, что совершенная, идеальная мать, отец (упаси господи если оба родителя) для ребенка – еще труднее, чем родители, которые ошибаются, делают что-то не так, не вовремя, фрустрируют… добавьте свой вариант.

Авторитетный педиатр и психоаналитик Винникотт считал, что маме младенца нормально ошибаться в 30% случаев, это естественно, иначе если мама угадывает все желания, не дай бог если, еще и все предугадывает, это вообще беда, привет всем взрослым и/или подросткам, которые ничего не хотят или никак  не могут обнаружить свои желания, на их месте сталкиваются чаще с собственной агрессией непонимания.

Нет фрустрации, нет столкновения с чувствами (злостью, гневом, виной).
Нет фрустрации, нет, или затруднено развитие мышления, становление (формирование) психического аппарата, мы уже с вами об этом говорили #фрустрация Как не вспомнить, от идеальной матери невозможно сепарироваться, до идеального отца невозможно дотянуться, поэтому родители подростка часто вдруг резко становятся «плохими», «ничего непонимающими», не потому что они такие и есть, а потому что подростку необходимо проделать работу по сепарации. А теперь «Гид для уставших идеалистов», автор Ирина Млодик.

«Достаточно ли я делаю?
Этим вопросом задается любой адекватный родитель.

Ответ: всегда недостаточно. Потому что измерение всегда происходит на основе прошлого детского опыта. А это всегда не самый точный способ определить актуальную достаточность. Мир меняется, потребности детей растут, а ресурсы родителей (время, силы, знания) ограничены. Даже если вы вложите в ребёнка все деньги планеты, найдёте лучших педагогов и никогда не повысите голос, он всё равно столкнётся с трудностями, разочарованиями и собственным сложным опытом. Хотя бы в тот момент, когда выйдет за порог вашего дома. Разве что не выпускать его из квартиры… но это будет уже совсем другая история. В этом случае напишите мне, я пошлю к вам социальную службу. Особенно трудно переживать вину за давнее прошлое: исправить нельзя (если ему уже двадцать вы не додадите ему того, в чем он нуждался в пять), мучиться вредно (рядом с постоянно виноватым родителем ребенок чувствует себя «пострадавшим»). Сама по себе вина – не показатель плохого родительства. Это сигнал: «Мне не всё равно», и вообще положительно характеризует вас как невротика. Проблема возникает, когда вина становится хронической и мешает жить. 1. Один из способов обращаться с виной: извиняться за срыв, раскаиваться в форме выражения своих чувств или признавать, что не знаем ответа. Так мы учим ребёнка быть живым, а не безупречным. 2. Меняем фокус с бесконечного «я должен» на «я могу». И учим ребёнка сталкиваться с ограничениями и помогаем переживать фрустрацию. 3. Практикуем самосострадание. Принимаем факт того, что родительство: сложная работа в течении минимум 20 лет в режиме 24/7 без выходных и отпусков. 4.Принимаем факт того, что небольшие дефициты и внутренние конфликты развивают детское приспособление. Не мешаем детям развиваться. 5. Спрашиваем детей: «Что тебе нравится, когда мы делаем вместе?». Вы удивитесь, как просты их ответы («Когда ты смеёшься» или «Когда мы лепим пельмени»). Теплая совместность создает такой ресурс, который позволит детям преодолевать многие кризисы и решать сложные жизненные задачи. 6. И самое важное: обращайтесь за помощью. Вы можете поступить совсем не так, как хотели просто от усталости – делегируйте, отдыхайте, просите поддержки у партнёра, близких, друзей и своего психолога. Задача родителя – не создать тепличные условия, а помочь ребёнку научиться жить в реальном мире, где есть радости, жизненные вызовы, сложности и просто задачи, которые в какой-то момент ему придётся решать самому. А пока у него есть вы, что само по себе уже большое везенье». А у вас как родителя, какие задачи?

Спонтанное включение, сорри за длительный перерыв в блоге.

Размышления, навеянные наблюдениями из жизни, каждый раз в период сдачи подростками ЕГЭ (сейчас именно такой) и последующим поступлением в ВУз, я задаюсь вопросом: для кого это испытание становится более трудным и болезненным – для самих подростков или их родителей?

Из вступления к книге Лука Николи «Искусство быть рядом: как пережить взросление подростка. Путь к восстановлению родительской самооценки».

«Твоя мать отчаянно хочет, чтобы ты в чем-
то преуспел. Она продолжает испытывать
тебя, надеясь, что ты внезапно проявишь
какой-нибудь талант, чтобы она смогла
гордиться тобой и сказать всем:
«Вот видите, я же говорила, что в нем
что-то есть». У меня тоже были дети,
и теперь я знаю, что они не так устроены.
Они не учатся, не растут и не блещут
манерами, когда за ними наблюдают.
Но стоит лишь отвернуться, повернуться
спиной, и вот они уже стали умнее, выше
и способны очаровать кого угодно, кроме
собственных матерей».
Робин Хобб. Ученик убийцы

Отрывки из книги, мы еще что-то почитаем, но в контексте идеи, что мы (когда были подростками, или уже когда стали взрослыми) «способны очаровать кого угодно, кроме собственных матерей» иной раз горько осознавать, что похоже для многих это так и есть, как дочь и как мать, я это подтверждаю. Звучит немного пессимистично, или возможно реалистично, ведь способность быть в контакте с реальностью, принимать ее ограничения бывает полезно для благополучия души, но тут возникает нюанс, например, дочь (сын) принимает что не может выполнить все ожидания своей матери (по отношению к отцу также справедливо, но из жизни или реже или менее болезненно), не может и все тут… даже если сильно постарается, не сможет все, ключевое здесь, все, потому что часто сама мать ничего не знает о них, да бессознательное никто не отменял.

Так вот, кто-то проделает эту работу самостоятельно, кому-то повезет и ему поможет сама мать (и такие примеры случаются), кому-то потребуется время в терапии или анализе, он примет, выдохнет и заживет благополучно, но… вот это «но» все нам «портит», приходит время и мы становимся родителями (матерью, отцом).

Теперь мы в положении тех кто ожидает быть очарованным своим ребенком, тем кто ожидает… но мы же помним, что это невозможно… даже если ребенок будет очень стараться, как например в истории с Кэндзабуро Оэ, все равно до конца невозможно… и вот уже новый конфликт который требует разрешения, а если детей двое, трое… опять конфликт и снова #работагоря душевная работа не заканчивается никогда, в этом ее и прелесть, почему никогда не поздно.

Здесь еще немного про #ожиданиеродителей и #проподростков