Англоязычную версию "Анны Кристи" с Гретой Гарбо смотрел несколько раз, а вот фильм на немецком языке, поставленный Жаком Фейдером, увидел впервые. В Голливуде так делали в первые годы звукового кино, чаще снимали одновременно, но с "Анной Кристи" другая история, европейская версия снималась полгода спустя, поэтому фильм Фейдера - совершенно самостоятельное произведение. Помимо Гарбо и главного оператора, все создатели и исполнители другие.
В основе фильма - пьеса Юджина О'Нила, она с большим успехом была поставлена в 1921 году, а год спустя драматург получил вторую свою Пулитцеровскую премию. Заглавная героиня стала жертвой насилия в ранней юности, потом была проституткой, и вот приезжает к отцу. Тот - моряк, командует угольной баржей. Треугольник страстей дополняет еще один моряк, который влюбляется в Анну Кристи.
Главная же героиня, в потрясающем исполнении Гарбо, исповедует мужененавистничество, и весьма убедительно. Конечно, в определенный момент она вынуждена пойти на компромисс с обществом: она остается с отцом и принимает жениха. Но как же Анна рада, что оба мужчины завербовались на один и тот же корабль и вот-вот уйдут в долгое плавание, - и кто знает, возвратятся ли!?
Таким образом, героиня Греты Гарбо все-таки возвышается над печальными обстоятельствами своего бытия, она и есть подлинный капитан корабля жизни. И как же она прекрасна!

"Два бюста и портрет, они -
Как в пирамиде грани:
Ум с остроумием в тени,
Дурь на переднем плане".
Так оканчивается язвительная эпиграмма Джейн Бреретон на Нэша, его портрет в галерее, окруженный бюстами Ньютона и Поупа. Перевел это стихотворение, вошедшее в подборку английской поэзии, Владимир Ослон - очень славный переводчик. В сентябрьском номере журнала есть и другие хорошие стихи: цикл Т. Фиалковского "Капитан Игрек" (перевел С. Морейно):
... Миг спустя, вся в истоме
Сна, взойдешь босой на каменный, узкий
Ты порог, и оба дивных итога
Обрисуются сквозь лен белой блузки.
Заглавный герой этого цикла - вечный астронавт, а может быть, попросту Господь.
Также восклицательно Верой Полиловой рецензируется сборник испанской народной (или стилизованной) лирики, главные (и абсолютно заслуженные) комплименты - в адрес Анатолия Гелескула. Кроме того, прекрасный Алекс Жолковский разобрал перевод Хикмета, выполненный Самойловым.
О переводе поэзии и публикация неизданного письма Ариадны Эфрон: переводчица Бодлера пишет редактору, знаменитому Ефиму Эткинду.
С прозой в номере ситуация неоднозначная - третья и последняя порция книги Вудворда "Уотергейта" о первом президентстве Трампа: "Трамп не годится для этой работы". Но книга, хотя и стала предостережением, увы, не помешала стране наступить на грабли вторично.
За изящную словесность же отдувается неведомая писательница, более известная как художница, Эйр де Ланю, одна из звезд созвездия американских экспатриантов, ставшая прообразом миссис Стоун в невеселой повести Теннесси Уильямса (в кино играла Вивьен Ли). Подробно и здорово об Эйр де Ланю и ее долгой (102 года) жизни написал переводчик Денис Захаров. Действие рассказов происходит в знаковых местах американского рассеянья - Берлине (правда, тут она больше очеркист Берлина в год нулевой), Рим (рассказ написан отчасти от лица котенка) и Марокко. Персонажи Эйр Де Ланю - "разлетающиеся атомы".
Открывается же номер драматургией. Незадолго до смерти, правда, в весьма почтенном возрасте, англичанин Эйдан Чамберс сочинил пьесу "Журавль Чехова", посвященную концовке жизни великого русского писателя. Действие происходит в Ялте, они с Ольгой Книппер уезжают через Москву в Германию, откуда он вернется уже в леднике. Разумеется, пьеса полна сознательных реминисценций с чеховскими пьесами. Наиболее интересный персонаж - двадцатилетний еврей Яков, мечтающий стать писателем. В сущности, он - собирательный образ пореволюционной советской литературы, в которой преобладающим стал голос именно писателей - евреев по крови. Нельзя тут не вспомнить остроту Тэффи, когда она видит на парижском вокзале сходящую на платформу делегацию "немолодых евреев", оказывающихся "молодыми советскими писателями". Что ни говори, а Катаев, Ильф, Петров и мн.др. украсили русскую словесность.
Несколько лет назад в журнале полгода печатали роман-роман Андреса Неумана, год назад его выпустил книгой "Лимбах". И вот наш дорогой друг Дмитрий Бавильский посвятил разбору романа пространный эссей, проницательно сопоставляя "Странника века" со знаменитым вокальным циклом романтика Ф. Шуберта...

Побывали на московской премьере фильма Б. Бакурадзе "Лермонтов". Действие происходит в последний день жизни великого русского писателя, правда, в эпилоге, напоминающем по жанру сатировскую драму (завершавшую древнегреческие трагические трилогии), время все же обращается вспять. У фильма есть джокер, это исполнитель заглавной роли - Илья Озолин, стендап-комик. Его Лермонтов, угловатый, с несколько квакающим высоким голосом, настолько не похож на прочих мужчин, а их в фильме большинство, что очевидно - каждый из них готов с ним расправиться, но вот просто так вышло: роль орудия судьбы (или преступления) должен сыграть Николай Мартынов. Прочие персонажи бормочут слова и прячут глаза, тщетно пытаясь скрыть нечистые свои совести.
В чем проблема этого симпатичного фильма? - глядя его, я все время вспоминал фильмы застойных лет, когда пленку щедро расходовали на продолжительные и бессодержательные виды природы, улиц, толп или пустых пространств, когда создатели фильмов устали прятать фиги в карманах и снимали "серое ничто". Вот так и авторы "Лермонтова-2025" не сказали ни слова ни о "поэте (или человеке) и власти", ни о "личности и обществе", ни о "кавказском вопросе"...
Промолчали, ну и ладно. Немного жаль мне, что не нашлось случая прочесть поздние стихи, о любви и войне, безнадежные и неповторимые лермонтовские:
Во-первых, потому что много
И долго, долго Вас любил...
...Забыл я шум младых проказ,
Любовь, поэзию - но вас
Забыть мне было невозможно.
И к мысли этой я привык,
Мой крест несу я без роптанья:
То иль другое наказанье?
Не все ль одно. Я жизнь постиг;
Судьбе как турок иль татарин
За все я ровно благодарен;
У бога счастья не прошу
И молча зло переношу...

Ходили с подружками на старое кино, даже и черно-белое. Сходство обоих фильмов этим не исчерпывается. Глядя и на "Хрусталев, машину!", и на "Человека-слона", маркиз де Сад возопил бы в матюгальник, как он и сделал перед взятием Бастилии из ее узилищ: "Здесь мучают людей!"
Да, в шутовских хороводах Линча и Германа царит немотивированная жестокость, и каждую секунду над каждым существом готовы надругаться двое, а то и больше.
Но есть и различия. Линч, несмотря на всю свою экстравагантность, не лишен гуманистической ориентированности, тогда как Герман-старший, воплощение смычки номенклатуры и интеллигенции, веру утратил.
Да и не совсем корректно сравнивать викторианскую Англию и сталинский СССР, ясность и мутность, что прекрасно можно иллюстрировать на примере работы актерских ансамблей, особенно, четкой дикции, артикуляции британцев и бормотания и ворчания советских существ, по сравнению с которыми и несчастный Меррик кажется оратором.
Коротко говоря, оба фильма грандиозны, но в германовских интерьерах менее уютно. И вот тут еще немного о сходствах и различиях. Я не поленился совершить исследовательскую прогулку по местам некоторых натурных съемок в Москве. Например, на этом кадре из "Хрусталева..." - Ново-Басманная улица, слева дом миллионера Стахеева (в советские времена там дом детей чугунки, а его подъезд опять-таки подъезд дома, где жил генерал-врач Кленский со своим домочадцами), в перспективе высотка у Красных Ворот. Другой снимок я тут же и сделал. Да, машин прибавилось, но смотрите, дома стоят, люди попрятались, даже мотоциклетка снова едет, и это возвращает нас к неутешительному закадровому тексту "Хрусталева..." о неизбежной повторяемости. И можно сколько угодно плевать в свое отражение в зеркале, но очистить себя так просто не получится. Но можно еще пить генеральский чай или умереть лежа