не дожидаясь сеттинга, перечитала за май три части Дюны — по традиции накликала аномальную жару на лето и эскалацию тлеющих военных конфликтов — и глянула серик нулевых (первые роли МакЭвоя — бегающие с голым торсом полукозёл и получервь, недооценённая фурри-икона).

сравнение количества фанфиков по Дюне и Вахе на фикбуке (300 против 3000) заставляет задуматься, насколько аудитория 12летних девочек и 40летних мужиков взаимозаменяема. и как при всей влиятельности Дюна удивительным образом сохранила очарование проклятого медиа — помятой книги с жёлтыми иссохшими страницами, которую ты в 10 лет находишь на полке у родителей, чтобы построить на ней свою персоналити. по-хорошему вместо телеспектакля по Толкину у нас в 90-е должны были экранизировать Герберта. причём на базе полуразрушенного Узбекфильма и на деньги МММ.

отлично бы вписалось в волну исторических фильмов времён постсоветского национального подъёма типа Под тенью сабель — зафорсилось же, что Герберт вдохновлялся The Sabres of Paradise про Шамиля, — но с орнитоптерами из папье-маше. а фантастические кульбиты в драках мог бы выполнять чеченский балерун из Зова предков, там как раз про арабский халифат в Самарканде. в них тоже обычно пара масштабных сцен на все деньги, а остальное время болтовня за политику и кровную месть. и визуал вышел бы не хуже, чем у других экранизаций.

лучшая экранизация Дюны, лоуфай дримкор пост-травмазон софт гранж ю2к ностальгия, Вильнёв с Линчем пососали

постов не будет, админка разглядывает друзскую маленькую венесуэлу в сирии (к сожалению только на гугл мапс)

мы с лизой в августе едем из владикавказа автостопом до озера кезеноайм слушать муцураева с фотками у вывески проспект путина в галерее

мусульманская арка админки فيلم في فم وقمامة في العين (если хотите помочь задонатьте на лечение скиньте прогу для каллиграфии типа kelk2013, при скачивании крашнутой версии которой все мои данные не уйдут в гигил) упёрлась в ожидаемую нехватку хорошего арабского кино. в Очень большой съёмке герои наспех снимали фильм, чтобы в бобинах с плёнками провозить каптагон. такую историю хочется представлять за всеми лентами с Аравийского полуострова.

что не удивительно — кино первым дошло до египтян и у них была потребность снимать что-то кроме нытья про подлых евреев для западных фестивалей. оно стало их оружием в культурной экспансии после Второй мировой. причём настолько эффективным, что египетский диалект закрепил статус самого распространённого — колония учит метрополию, как говорить.
лицом египетского кино на западе остаётся Юсеф Шахин, ребёнок из христианской семьи, прославившийся в эпоху насеризма и наснимавший аж на участие в Шакун сон синема. хотя его пытаются представить ярым индивидуалистом с неоднозначными темами, не увидеть генеральной линии партии в его Саладине крайне сложно. главный герой «Аль-Насир Салах аль-Дина» предстаёт образцом религиозной терпимости, тайно лечащим своего врага, Ричарда Львиное Сердце, и объединяющим арабов в борьбе за Суэцкий канал с крестоносцами.

с типичными фильмами эпохи насеризма ярко контрастирует Ночь счёта лет о разграблении наследия Древнего Египта англичанами. снятый на деньги Росселини с эстетикой, довлеющей над реализмом: пустыня прохладная днём и тёплая ночью, герои с идеальной осанкой колоссов Мемнона, не клонящиеся к земле под жаром солнца, безэмоционально спорящие на идеальном кораническом, а не устраивающие смешные драки после كس امك. даже тему разрушительного внешнего влияния сложно натянуть на главенствующие в год выхода рефлексии над поражением в Шестидневной войне.
роясь по магрибским мемам, быстро натыкаешься на вариации «"algerians are arabs" r u dumb? blocked» и гордость знанием берберских диалектов, тогда как египтяне наследие коптов игнорируют. карьера режиссёра Ночи счёта лет, чьё умение делать древнеегипетские костюмы и декорации было больше востребовано в Польше, чем на родине, тому подтверждение. всё это делает Ночь счёта лет скорее ориентальной мечтой о египтянах, какими бы их хотел видеть режиссёр, чем национальным фильмом.

смерть Насера в 1970 помешала дальнейшей пропаганде светского панарабизма Саладина (Шахин вскоре открестился от политики Насера в Воробье), к наследию древнего Египта больше никто из режиссёров толком не обращался, так что, думая про египетское кино, первым делом на ум приходят глупые мелодрамы со стыдливо-пошленьким изображением популярных певиц. и разбавляют эту картину разве что политические детективы вроде недавнего успешного Заговора в Каире.