Тибетцы на территории Тибета рискуют жизнью и свободой, храня в памяти телефона его фотографии; тибетцы в Швейцарии, Нью-Йорке и Лондоне собираются на крупные празднования; не-тибетцы по всему свету выражают свою любовь, присоединяются к тибетским празднованиям, и всерьез посвящают себя либо буддийской практике, либо гуманистическим и научным начинаниям, которые Далай-лама вдохновил.

При взгляде очень со стороны может показаться, что ставшие знаменитыми цитаты и слоганы Далай-ламы – такие как “Моя религия – доброта” или “Мир внутри, мир во всем мире” – представляют собой банальные и красивые трюизмы, которыми он мягко увещевает человечество. Однако при глубоком знакомстве с его учениями – и при сравнении их с общей канвой буддийской Дхармы – картина выглядит совсем иначе. Краткие выражения оказываются сущностными рекомендациями по тренировке ума, за которыми сокрыты очень конкретные стратегии для раскрытия нашего благого потенциала: упорядоченные подходы к развитию доброты, понимания взаимозависимости, умственной устойчивости, эмоционального равновесия. В основе этих учений лежит глубокая связь между Далай-ламой и той традицией, которую он воплощает: он постоянно работает с текстами Шантидевы, Нагарджуны, Чандракирти, Асанги и других мастеров Наланды, начинает свой день с 6 часов глубокой медитации и иногда дает учения по 6-8 сложнейшим текстам одновременно – а затем, беседуя с широкой аудиторией, передает сущность своего опыта и своих познаний в Дхарме самыми простыми словами.

Простота сущностных учений Далай-ламы отражается в наших умах крайне интересным образом.

В самом лучше случае мы увидим в них ровно то, что они собой представляют – сущностные наставления по развитию мудрости и сострадания, из которых проистекают и светская этика (без которой никак), и просветление (для тех, кто его желает). Если мудрость и сострадание – в конце концов проявляющиеся как два вида бодхичитты – хотя бы в некоторой степени раскрыты/развиты и подкреплены такими техническими качествами, как памятование и концентрация, дальше остается их просто углублять.

Нашему сложному уму, однако, кажется, что это слишком просто; личные невротические привычки побуждают нас гнаться за заносчивыми создателями всеобщей теории всего, за полными нарциссизма представителями “безумной мудрости” или за загадочными смутьянами, которые обещают научить нас просветлению где-то тайно, в уголочке, по собственной тайной методике. Но в учениях Далай-ламы, которые одновременно захватывают и традицию учености, и традицию сущностных наставлений, уже все содержится. Нужно просто признать, что вместо сложных игр нужно просто начать доступными нам способами развивать мудрость, доброту и чувство глобальной ответственности. Развивать сострадание ко всем и вся. Развивать мир внутри, чтобы проявить мир во всем мире. Сделать своей религией доброту. Для тех, кто упражняется на этом пути, учения Далай-ламы иногда даже становятся источником прямой передачи реализации – самым быстрым способом измениться.

Сам Далай-лама часто просит, чтобы его день рождения скорее рассматривался как День Сострадания – повод проявить или дополнительно укрепить сострадание ко всем существам.

Один из главных переводчиков Его Святейшества, геше Тубтен Джинпа, иногда отмечает, что послание Далай-ламы с течением времени все больше сводится просто к слову “сострадание”: если оно (в своей просвещенной форме) уже есть, что еще можно было бы к нему добавить?

В этом смысле Далай-лама повторяет наставления, которые, как считают буддисты, он услышал в одном из своих предыдущих рождений, будучи учеником Атиши Дромтонпой. Когда Дромтонпа и другие последователи Атиши спросили того, что является сущностью всей Дхармы, тот, замолчав на мгновение, ответил:

Махакаруна.
Великое сострадание.

Мне очень повезло по мере своих слабых способностей переводить учения одной из моих главных учителей, Кхандро Церингмы Ринпоче. Впервые это случилось в 2011 году, и с тех пор эти возможности появляются снова и снова – но долгое время полученные в результате переводы не публиковались (за вычетом нескольких текстов на наших сайтах).

В настоящий момент я помогаю ассистентам Кхандро-ла в работе над её русскоязычным каналом, где уже доступны четыре видео (в настоящий момент это в основном буддийские учения для тех, кому интересен буддизм-буддизм) :

Значимость практики Тары
(видео включает устную передачу на 21 восхваление Тары и мантру Тары)

Гуру есть подлинный Ваджрасаттва

И два более старых видео, где переводит ачарья Чеченбай Монгуш:

Метод развития счастливого ума

Открытое сердце. Сессия вопросов и ответов

(На фото: будущий досточтимый Тензин подносит Кхандро-ла хадак и ручной вентилятор с Hello Kitty)

Все материалы ретрита по медитации на сострадании и практикам Будды Медицины.

Материалы на сайте

Полный плейлист на YouTube

Все сессии и все медитации на SoundCloud

(Если SoundCloud не открывается из-за местных ограничений, скачать аудио можно здесь)

Это вечерний Мехико в период сезона дождей, но он здесь только для привлечения внимания. Главное - это очередной микро-анонс:

В эту пятницу в 10:00 (десять утра) по времени мск мы с Аней Бичевской в режиме живого подкаста - или радио - поговорим про экзистенциальный (или, как я предпочитаю говорить и писать, философский) интеллект и, может быть, также про научную концепцию и живую практику так называемого 'интеллекта духовного': как все это может помочь нам вывезти и не растерять сердечности, и как все это развивать с помощью таких практик, как осознанность и даже книготерапия. Ссылка на Зум будет незадолго до начала.

Вдогонку к анонсу – записи двух бесед с Аней, которые прошли недавно:

Экзистенциальный интеллект: зачем, что и как

и

Погружение в тренировку ума: о буддийском ретрите в Дхарамсале

(Дополнительные ссылки к обеим встречам, в том числе разнообразные материалы о буддизме и ссылка на эссе Джозефа Гарднера за 2020 год, приложены в описании самих видео на YouTube)

И снова срочный анонс, радостный и приятный:

Летние учения Чокьи Ньимы Ринпоче, которые начнутся через два дня в Гомде Германии-Австрия, будут проходить с русскоязычным переводом и онлайн (мне снова выпала часть их переводить). Это превосходная возможность соприкоснуться с буддийским учением в первоисточнике, от тибетского мастера с безупречным происхождением, великолепной подачей и подлинными реализациями.

Чтобы зарегистрироваться, нужно войти в свой аккаунт на Dharmasun.org/ru (или создать его) и затем зарегистрироваться на вот этой странице.

До встречи в эфире!

Один из самых опасных конструктов, связанных с буддизмом и медитацией – это ложная дихотомия “религиозного буддизма”, который легко и удобно объявлять отсталым, полным суеверий и обрядов, и “продвинутого буддизма” (иногда также рассматриваемого как “подлинный” буддизм), который носит более философскую и медитационную направленность.

Корни этого дискурса уходят в колониализм – это описание, которое в свое время оказалось выгодным белокожим (точнее, розовокожим) новообращенным и которое до недавнего времени доминировало во многих уголках англоязычной информационной сферы, а из-за этого влияло и на другие языковые пространства.

Выгодным оно является и для тех, кто хочет заработать на буддизме, но не интересуется его глубинами, и тем более не хочет бросать вызов своим редукционистским / материалистическим допущениям – создателям “нейродхарм” и тому подобных колониальных бизнес-моделей.

Истоки этого явления сложны. Часть его корней связана с первыми исследованиями буддизма, которыми в основном занимались ученые (и колонизаторы) из числа протестантов. Именно с их легкой руки сформировалось массово пропагандируемое представление о том, что тхеравада (которая показалась первопроходцам максимально близкой к протестантизму и потому привлекательной) – это буддизм “чистый” , в то время как махаяна, особенно северная, слишком близка к католицизму и потому должна считаться буддизмом искаженным. Не следует и говорить, что эти проекции имеют мало общего с буддизмом как таковым (что становится особенно очевидным, когда мы начинаем понимать, насколько долго и сложно формировались и палийский канон, и сама тхеравада в современном понимании).

Другой фактор, повлиявший на формирование этих стереотипов – то, как именно буддизм вообще приобретал первых последователей в странах запада. В США буддизм начался с японских последователей школы дзёдо-сю – самой старой буддийской организацией США являются Буддийские церкви Америки, оформившиеся в 1880-ые годы. Для новообращенных белых буддистов (и интересующихся), многие из которых были людьми, склонными к интеллектуальным усложнениям, красота этой традиции осталась недоступной – и потому, что она слишком напоминала родное христианство (“Нужно верить в спасительную силу Амитабхи или вообще в продолжение сознания!"), и потому, что основные практики казались слишком религиозными и недостаточно похожими на медитацию (“Нужно повторять имя Амитабхи, а я хочу сидеть с закрытыми глазами и потом пережить сатори”).

Свою роль во всем этом сыграл и Д.Т. Судзуки, который своими сочинениями полностью перевернул все с ног на голову – ему принадлежит концепция “подлинного дзена”, который якобы выходит за рамки традиций, церемоний и вообще всего религиозного.

Этот антиисторизм (близкий любому антиисторизму, включая христианский и индуистский), к которому Судзуки прибег из соображений маркетинга (чтобы показать буддизм как нечто продвинутое и актуальное для модернистов), был подвергнут серьезной критике лишь позже – когда Роберт Шарф из Университета Беркли написал эпохальную статью, подчеркивающую, что развернутая подготовка в дзенских храмах Японии выстроена в основном вокруг формы, а не загадочного, непостижимого и внеисторического содержания.

Сходные культурно-колониальные процессы происходили во множестве стран – в особенности в тех, которые и так были пропитаны имперским духом. Так, основатель Буддийского общества Лондона судья Кристмас Хамфри, как вспоминает Джецунма Тензин Палмо (заставшая эти события вживую), полюбил следующий формат: он собирал аудиторию, приглашал японского или китайского наставника, и, сидя рядом с подлинным мастером из подлинной традиции, 50 минут читал свою собственную лекцию, а в конце спрашивал сидевшего рядом учителя: “Хотите ли вы что-либо добавить?” Подлинные представители традиции теряли дар речи, и добавить им было нечего.

В конечном итоге разделение на “традиционный буддизм” мигрантов и “прогрессивный буддизм” новообращенных (состоящий из легкого, мало к чему обязывающего микса философии и практики) стало настолько серьезным, что в 90-ые годы журнал Tricycle (с тех пор изменивший свое отношение к этой проблеме) отказался публиковать критическую статью на эту тему, которую составил профессор и по совместительству священнослужитель традиции дзёдо-сю Рё Имамура. Выступая с критикой расистских замечаний Хелен Творков, он, помимо прочего, иронически написал:

Белые практикующие практикуют на своих подушках интенсивную психотерапию и не на жизнь, а на смерть борются со своим личным эго, в то время как азиатские буддисты, как кажется, просто улыбаются и вместе трапезничают.

Это письмо так и осталось бы неизвестным, если бы исследовательница и буддийский капеллан Чэньсин Хан – у которой мне повезло взять интервью и с которой я вместе участвовал в японской буддийской конференции в 2021 году – не сделала его частью своей эпохальной книги Be The Refuge, посвященной идентичности и практике молодых американских буддистов азиатского происхождения.

Этой группе, как никакой другой, понятно вредоносное влияние ложного разделения на “философский буддизм” и “буддизм традиционный”: в нем есть и расовый, и редукционистский элементы, и осуществляют это разделение обычно те, кто не удосужился погрузиться в наследие и жизнь тех великих культур, которые и донесли до нас буддизм – и которые продолжают сохранять большую его часть в этом мире.

В отличие от стоицизма, у которого не осталось живых носителей и из которого теперь можно слепить все что угодно – заработав на этом деньги или популярность – буддизм является живой традицией, которую практикуют 520 миллионов человек. Большинство из них – носители традиционной буддийской культуры, в которой практика не ограничивается легкой психонавтикой на подушке. Буддизм заполняет собой сферы этики, психологии и художественной культуры, и, что немаловажно, передается внутри систем, придающих большую роль общности, линиям передачи, и – шок-контент – открытости к тем частям нашего ума, которые невозможно рационализировать, но можно освоить с помощью “нерациональных” (в скудном западном понимании) практик. Зачем буддисты неварской традиции поют санскритские гимны и сохраняют сложные церемонии, связанные с девочкой-богиней Кумари? На этот вопрос существует четкий ответ, но он не укладывается в редукционистские схемы фетишизированной (и закрытой, в противоположность открытой) секулярности.

Следует отметить, что тибетская традиция до самого недавнего времени страдала от этого разделения меньше, чем другие линии: в отличие от дзена и тхеравады, в которых можно найти организации, уже два-три поколения избегающие (намеренно или случайно) контакта с азиатскими учителями, тибетской традиции это несвойственно.

Глубоко благотворным оказалось и первичное взаимодействие между старшими учителями гималайского происхождения и будущими не-гималайскими учителями первой волны: такие будущие эксперты, как Джефри Хопкинс, Роберт Турман, Энн Кляйн, Цультрим Аллионе, Эрик Шмидт, Алекс Берзин и Алан Уоллес с самого начала были погружены в атмосферу монастырей и во взаимодействие с тибетской и калмыцкой общинами в изгнании. Результатом стало их глубочайшее уважение к роли, которую в сохранении и передачи буддизма играет то, что представителями других линий стало считаться “слишком традиционным”.

Все эти деятели продолжают направлять своих собственных учеников к гималайским учителям и к тем пространствам, где традиция сохраняется наиболее полно. Меж тем, деятели более сомнительные будут обещать рассказать вам о буддизме всё – но встанут так, чтобы за их спиной вы не увидели никаких корней. Если же интерес возникнет, вас будут пугать “избыточным невежественным традиционализмом”. Им можно учиться у тибетцев и бирманцев, а вам не следует – специально для вас они уже все лучшее отфильтровали и упаковали, с вас столько-то рублей.

В конечном итоге главным критерием, опровергающими правомочность этого разделения, становится сам практический опыт, и он показывает: “философский” буддист, играющий в научнообоснованную медитацию, может остаться – или стать – самым большим эго-маньяком; пожилой практикующий, не умеющий читать, но со всей преданностью повторяющий ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ, может глубочайшим образом преобразить свой собственный ум и даже достичь реализаций (как показывает история матери ламы Сопы Ринпоче – и множество аналогичных).

Конечно, возможны и противоположные варианты (где эрудит становится ученым-практикующим, а тибетский старичок так и остается просто старичком) – но если бы правомочным был только философско-медитационный буддизм-лайт, среди повторяющих имена будд мастеров бы не нашлось. В конечном итоге сама игра в прогрессивность, под которой на деле прячутся колониализм и редукционизм (и даже просто страх перед тем, как мало мы до сих пор знаем и как мало учимся), становится препятствием для обретения смирения, а отсутствие смирения превращает нашу практику в ложное её подобие. Великий мастер Гампопа описывал этот процесс как “превращение лекарства в яд”.

Конечно, возможен вопрос: как же тогда понимать критические слова Далай-ламы или, например, Патрула Ринпоче о необходимости наполнить нашу практику смыслом и пониманием, а не просто слепым повторением буддийских телодвижений?

Эти слова обращены ко всем нам; Патрул Ринпоче и другие мастера озвучивали свои критические замечания задолго до того, как “прогрессивный” буддизм отделился (якобы) от “традиционного”.

Назначение слов этих авторов – вдохновить нас всех на то, чтобы мы продолжали углублять мудрость слушания, мудрость размышления и мудрость медитации, продолжали развивать спокойствие, ясность, доброту и желание помочь.

Иногда для решения этой задачи нужно скорее открыть книгу и пойти поучиться – а иногда нужно перестать задирать свой научнообоснованный белый нос.

Практическая рекомендация: если ваше знакомство с медитацией и буддизмом в основном происходит по линии новообращенных учителей (включая тех, кто сильно напирает на секуляризацию, что бы это вообще ни значило), чтобы отойти от колониализма, сделайте шаг в сторону тех, кто сохраняет знания буддизма исторически.

Возможность одновременно учиться у лучших наставников разного происхождения – одно из преимуществ нашего времени, и жалко было бы им не воспользоваться, продолжая сидеть на уютной веточке, где ничто не бросает вызов нашим привычным моделям (и где Дхарма и йога становятся просто красивым пластырем на нашем колониальном, евроцентричном миропонимании).