Сегодня умер Антонио Негри, теоретик постопераизма, одного из самых интересных неомарксистских направлений. Я как раз несколько месяцев назад начал читать "Империю". После 2022 рассуждения о глобальной власти кажутся не слишком своевременными. Однако концептуализация постиндустриального производства, которую разрабатывал Негри с коллегами, это, наверно, лучшее из того, что я читал на эту тему.

Падтрымаем айчыннае палітычнае мастацтва

Я обычно стеснялся всякое такое делать, но смотрю, что многие такое практикуют и я типа вроде не хуже, потому решил тоже себе сделать всякие штуки для тех, кто хочет поддержать мой захват мира.

Поэтому вот:

patreon.com/ula_bo
регулярная подписка

buymeacoffee.com/ula_bo
разовый донат

Сразу говорю, что я не планирую открывать платный доступ к какому-то эксклюзивному контенту, т.к. это противоречит моим принципам (разве что решил покреативить с уровнями на Патреоне😉).

Каждый находится в разном положении, и всё что я делаю должно быть доступно для всех людей любого социального достатка. Эти ссылки просто для тех, кто имеет возможность и желание посодействовать моей деятельности.

О вреде глупой критики результатов опросов

Регулярно после публикаций результатов исследований приходят комментаторы, которые стремятся оспорить надежность полученных выводов. Это началось где-то в прошлом году или даже раньше, когда опросы начали показывать, что у беларусов уменьшается воодушевление по поводу возможных перемен к лучшему.

Как правило, комментаторы используют одну из двух наиболее популярных стратегий оспаривания.

Первая, наиболее грубая, это ставить под сомнение честность исследователя. Авторов обвиняют, что они работают на беларуский режим или на Кремль и поэтому публикуют выгодные для них данные. Это, наверное, самый популярный аргумент против любых опросов общественного мнения и социологических исследований. В фальсификации протестная публика обвиняет не только независимых исследователей, но и официальные государственные организации. Этот же аргумент распространен и среди сторонников режима, которые не верят независимым исследователям, считая, что их данные сфальсифицированы в интересах западных стран.

Вторая стратегия на первый взгляд выглядит более интеллектуально утонченной. Здесь главный аргумент - это то, что люди бояться указывать в анкетах мнения, которые преследуются властями, поэтому опросы и показывают не самые приятные для сторонников перемен результаты. Другими словами, опросы в современной Беларуси невозможны, потому что люди все-равно не ответят правду - то, что они реально думают. Такое мнение можно услышать от разного рода интеллектуалов, которые однако не разбираются в технологии опросов, например, от историков или журналистов.

Обе стратегии - это критика, которая исходит извне. То есть такие аргументы не услышишь от других исследователей. Зная технологию опросов они могут посмотреть на исходные данные и оценить являются ли результаты сфальсифицированными. В то же время, специалист не будет отрицать саму возможность честных ответов в репрессивной среде, но скорее будет анализировать насколько в конкретном случае влияет фактор страха, чтобы учитывать его при интерпретации данных (например, обращая внимание на степень сенситивности формулировок вопросов, или показатели вроде break-off rate).

Поскольку такая критика исходит извне, использующие ее люди не всегда отдают себе отчет, что тем самым они подрывают саму автономию исследовательской сферы. В первом случае - говоря, что у исследователя нет собственного интереса достижения истины, а только реализация социального заказа и в то же время, подразумевая, что сообщество исследователей настолько слабое, что не может вскрыть нечестность кого-то из своих коллег. Во втором случае - что сам исследовательский метод полностью зависим от окружающих условий: грубо говоря, что ситация опроса в интернете ничем не отличается от, например, ситуации допроса в кабинете у мусоров. То есть критикуя результаты опросов именно с помощью двух упомянутых стратегий, комментаторы не просто отрицают данные, которые им не нравятся, но ставят под сомнение опросы как таковые.

Этот опасная тенденция, поскольку люди верят опросам именно потому, что существует некоторая автономия исследовательской сферы. То есть подразумевается, что исследования делаются по внутренним, принятым в исследовательском сообществе правилам, которые во-многом не подвержены влиянию различных политических, экономических или эстетических факторов. То есть, исследователь руководствуется своей логикой, как, например, журналист, который старется не придумывать, а рассказывать что происходит или как врачь, который лечит человека потому что в этом его призвание, а не потому что этот человек ему нравиться или не нравиться.

Подрывая доверие к исследовательской сфере как таковой, ставя под сомнение ее относительную автономию, комментаторы по сути сами открывают дорогу для аналогичных аргументов со стороны своих оппоннентов. Например, опросы в Украине показывают, что там близки к нулю пророссийские настроения, но может быть люди просто бояться высказываться за Россию в условиях военного времени, когда вокруг так много вооруженных украинских патриотов? А может быть опросы в Беларуси в 2020 показывали, что подавляющее большинство хочет перемен просто потому, что сторонники режима боялись высказываться чтобы не подвергнуться остракизму среди коллег и соседей, когда по улицам ходили толпы с бчб и казалось, что буквально все вокруг - сторонники перемен?

На самом деле, основной источник идеи, что за любым исследованием что-то стоит - это сам авторитарный режим. Именно поэтому некоторые наши коллеги оказывались в беларуской тюрьме просто за то, что делали свою работу. То есть автономия исследовательской сферы - это в общем-то вещь, за которую идет борьба, это часть противостояния авторитаризму. Поэтому странно от продемократически настроенных людей слышать аргументы, которые дезавуируют эту автономию, которые ничем не отличаются от точки зрения власти.

В общем, мне кажется нужно как-то аккуратнее обращаться с аргументами против опросов. Лучше дважды подумать, почитать специализированную литературу или посоветоваться со знающими людьми, чем в очередной раз говорить, что кто-то там куплен или что опросы в концлагере невозможны.

Не слежу внимательно на ситуацией в Координационной Раде - не хватает мотивации смотреть все эти эфиры и читать решения. Так что не сказать, что я разобрался в теме, но со стороны решение делать выборы кажется очень странным.

Сейчас проблема с которой мы сталкиваемся - это стремительная деполитизация общества, причем не только в стране, но и в диаспоре. Людям становится не интересно что там делают общественные организации и политические структуры. Это видно, например, по сокращению аудитории негосударственных медиа. Или по встречающимся среди диаспоральных чатов и групп в соцсетях таких, которые банят политический или просто активистский контент. То есть люди не начинают любить существующий строй или не любить лидеров революционного движения. Люди просто смиряются с ситуацией и переходят к другим делам.

Выборы только усугубляют эту проблему. Потому что выборы в формате голосования за представителей раз в какой-то период - это инструмент деполитизации. То есть людям предлагается возможность переложить ответственность за ситуацию на депутатов. Мол, "мы вас выбрали и вы теперь должны что-то делать, а мы будем стоять в стороне и пассивно наблюдать". Другими словами, возникает специальный аппарат, ответственные за политику люди, а все остальные оказываются отстранены от него. Как символически, поскольку теперь есть "специально назначенные люди", так и ресурсно, поскольку рядовые сторонники перемен и даже активисты оказывают за пределами специальных чатов, заседаний и других пространств, куда перетекает политический процесс.

Жаль, что КР выбрала такое направление вместо изначально декларируемого стремления стать зонтичной структурой для организаций гражданского общества. Если бы КР осталась в сфере гражданского активизма вместо сферы картонной политики, она бы как раз помогала решать проблему деполитизации. КР могла бы связывать между собой различные низовые структуры, быть площадкой для разработки общих проектов и общего видения для гражданских организаций, местом взаимопомощи, обмена ресурсами и знаниями. Так структуры гражданского общества могли бы решать какие-то социальные проблемы и вовлекать в это широкий круг людей: через волонтерство, через поддержку низового активизма, через организацию массовых акций вроде сборов или флешмобов (марафон солидарности показал, что есть огромный запрос на такое).

Сторонники выборов в КР говорят, что это процесс, чтобы научиться демократии. Но демократия - это не умение голосовать, а сильное гражданское общество, которое противостоит государству. В этом смысле наш "протопарламент" - это школа перекладывания ответственности и пассивности, школа интриг и политиканства, а не школа демократии.

На днях Лукашенко назначил президентскую стипендию молодым ученым. Среди них есть и социологи.

На скрине - кусок постановления, где объясняется за что назначили стипендию одному из сотрудников Института социологии НАН Беларуси. Прочитав это объяснение, можно подумать, что это какая-то придворная социология. На самом деле это скорее всего не так. Я поискал в интернете публикации этого человека, например вот и вот. Он пишет об исторической памяти в довольно радикальном конструктивистском ключе: например, что она является результатом борьбы разных групп, меняется с течением времени и вовсе благодаря плюрализму мнений в интернете может быть пластичной на уровне идентичностей конкретных людей.

То, что его работы могут быть "использованы для распространения ... осознанной гражданской позиции, уважительного и ответственного отношения к историческому прошлому и его сохранения" - похоже на какую-то специальную приписку, без которой просто нельзя класть бумагу на стол Лукашенко.

Мы з хлопцамі пачынаем святочны збор на новую машыну.

Так сталася, што зараз у нашага падраздзялення няма сваей тачанкі. У такой сітуацыі не толькі на працу выехаць цяжка, а нават выкананне штодзённых спраў пераўтвараецца ў квэст.

Гэта відавочна не тыя ўмовы, у якіх мы хацелі б сустракаць Новы год. Мы не толькі расейцам салют зрабіць не зможам, але нават за веганскай каўбасой для салата паехаць немагчыма.

Патрэбнага жалезнага каня мы ўжо знайшлі, засталося толькі сабраць 182 500 грн і тут уся надзея на вашую дапамогу.

🎯 Мэта: 182 500 ₴ (4900$)

🔗 Спасылка на банк:
https://send.monobank.ua/jar/32P4ECHaZ7

Картка:
5375 4112 1074 9094

💳Paypal:
[email protected]

Monero:
4AWedQRQdaLDN2uipPrSv871kDtniSNov8LxhURx5SUpbeagL85b5TbiDjVU5GKrmzMePs7bfr4mqZ6GFYrLJM4CTeXDRvW

Bitcoin:
bc1qt8mxz73dyv548v55f83glve0f4hkrmz0smxtm2

Еще одна социологиня, которую на днях Лукашенко наградил президентской стипендией занимается исследованиями потребления, с фокусом на сельское население.

Возможно в ее работах и есть что-то про "продвижение отечественных товаров", но я этого не нашел. Зато нашел очень качественную статью с анализом социологических концептуализаций потребления, где она главным образом использует критические подходы: Бурдье, франкфуртцы, Бодрийяр, Бауман, де Серто и другие. А еще авторка пишет про дауншифтинг и фриганизм, как антикапиталистическую практику 🔥

Про сельское хозяйство она пишет главным образом в контексте приватизации. Например тут и тут. Причем говорит, что приватизация - это то к чему движется Беларусь, что она необходима чтобы догнать развитые страны по экономическим показателям 😱

На днях анархисткая группа Прамень опубликовала заметку одной из своих читательниц с критикой деятельности другого анархиста - Владика Бохана, который является известным художником-акционистом и занимается перформансами с привлечением школьных учителей. Например, когда последние записывают поздравления Путину с портретами Бандеры, проводят акции под нацистскими лозунгами или даже чествуют самого Владика в качестве героя России.

В критическом тексте на Промне утверждается, что эти акции не показывают ничего нового. Напротив, согласно мнению авторки, Владик делает работу самих же функционеров власти, унижая угнетенных насмешками с их тупости.

Я же считаю, что акции Бохана - это крутая инновация в современном искусстве и успешная форма социальной критики, а этические претензии к формату оказываются несостоятельны при более всестороннем рассмотрении. Подробнее читайте на Телеграфе.