Авторитарное мышление в беларуском обществе - исследование "Беларускай аналітычнай майстэрні"

Не прошло и года с момента публикации, как у меня дошли руки прочитать эту заметку про авторитарное мышление. Результаты довольно интересные.

Первое, это то, что в публикации показана связь авторитарного мышления с другими социальными характеристиками: чаще к нему склонны жители деревень, менее образованные и более старшие группы, верующие.

До этого у меня было предположение, что возможно менее образованные, жители деревень и т.п. чаще склонны поддерживать режима Лукашенко не потому что они какие-то особо авторитарные, а потому что они просто более бедные и им куда ближе социальная повестка режима, чем либеральная повестка оппозиции. Оказывается как минимум отчасти это не так. Все-таки они поддерживают режим хотя бы в какой-то мере не потому что он им выгоден (поднимает агрогородки, субсидирует убыточные предприятия), а потому что действительно склонны подчиняться любой власти.

И все-таки я не соглашаюсь с пресловутым тезисом про кретинизм сельской жизни: моя следующая гипотеза заключается в том, что они чаще являются носителями ценностей авторитарного подчинения как раз потому что они находятся в более уязвимом социальном положении. Во-первых выступать против власти для них просто чревато более серьезными последствиями (например, человек больше боится садиться на те же сутки, если знает, что ему кредит каждый месяц платить нужно). Во-вторых, все-таки подчиняться властям - это статус кво, тумблер включен в эту сторону по умолчанию, потому что мы рождаемся и социлизируемся в обществе где есть эта авторитарная власть, поэтому чтобы переключить тумблер нужно сделать определенные усилия, что-то почитать, поизучать, подумать - у людей в более уязвимом положении на это просто меньше культурных ресурсов, да и "делом нужно заниматься, семью кормить, а не в политику лезть, ведь мы люди маленькие".

Второе, что меня заинтересовало: судя по распределениям ответов, авторитарное мышление характерно ну как минимум не большинству, судя по всему в районе трети населения, хотя авторы конкретной цифры не дают. Так вот, если все-таки половина или большинство беларусов не склонны подчиняться авторитарной власти, значит мы имеем две опции:
- либо они починяются просто потому что против лома нет приема
- либо они подчиняются потому что все-таки видят для себя какие-то выгоды от существования режима (например, что в Беларуси нет войны)
Конечно в реальности работают оба фактора. Ну и конечно подчиняются не все, сопротивление даже если не слишком заметно, но оно есть.

Социальный контракт - крайне неудачная метафора для описания отношений власти и общества, но по содержанию исследование очень интересное

Летась чытаў выдатную кнігу пра беларускі “сацыяльны кантракт” з далёкага 2009 году. Вока зачапілася за тое, што апытанню спаўняецца 15 год. Што тут сказаць, традыцыі трэба захоўваць; па спасылцы паўтор таго даследвання, якое мы зрабілі ў лютым 2024.

Калі апісваць коратка, то канцэпцыя сацыяльнага кантракту зводзіцца да таго, што палітычны лад не можа забяспечвацца выключна рэпрэсіўнай палітыкай. Грамадзяне ў пэўнай ступені згаджаюцца з існым ладам, бо ён прапаноўвае нейкі набор “карысных паслуг”.

Сацыяльны кантракт 2009 году быў у тым, што беларусы пераважна хацелі патэрналісцкай эканамічнай палітыкі і былі схільныя да абмену грамадзянскіх свабодаў на “палітычную стабільнасць”.

Паколькі старэйшыя калегі ў 2009 годзе і мы ў 2024 годзе выкарыстоўваем розныя метады, то абсалютныя лічбы параўноўваць не варта. Але ёсць настолькі значныя змены, якія дакладна сведчаць аб змене ў грамадскіх настроях.

Беларусы больш нясхільныя разлічваць, што дзяржава будзе “сацыяльнай” і будзе праводзіць патэрналісцкую палітыку. Адбыўся значны зрух у бок прарынкавых поглядаў. Беларусы цяпер часцей аддаюць перавагу рызыку і асабістай адказнасці, чым сацыяльным гарантыям і стабільнасці.

Нешта падобнае таксама адбылося ва ўспрыняцці ўнутранай палітыкі: людзі сталі менш схільныя да абмену ўласных правоў на “палітычную стабільнасць”. Па сутнасці сацыяльны кантракт 2009 году ў Беларусі ўжо не існуе.

Перастаўшы разлічваць на патэрналізм дзяржавы, беларусы часцей чакаюць, што ўлады ствараць умовы ў якіх людзі змогуць самі забяспечваць свой эканамічны дабрабыт. Напрыклад, існуе запыт на забеспячэнне магчымасцяў заробкаў і прадпрымальніцтва, законнасці, забеспячэнне абавязкаў працадаўцаў. Ва ўспрыняцці людзей гэты запыт застаецца хутчэй незадаволеным і выступае чыннікам канфлікту паміж грамадствам і ўладай.

У той жа час у адносінах паміж грамадствам і дзяржавай ёсць два аспекты, якія могуць выступаць у якасці чыннікаў згоды. Па-першае, ва ўспрыманні беларусаў дзяржава пераважна добра спраўляецца з іх запытам на бяспеку. Гэта не толькі адсутнасць вайны ў Беларусі, але, напрыклад, барацьба з крыміналам. Па-другое, захаванне рэштак “сацыяльнай дзяржавы” у выглядзе даступнай адукацыі і медыцыны.

P.S. Перад аўтарамі арыгінальнага даследвання здымаем шляпу, а Паўлу Данэйку як заўсёды дзякуй за натхненне.

https://belaruspolls.org/wave-18

Рассуждения по мотивам последнего исследования Chatham House
или Почему "социальный контракт" - крайне неудачное понятие для анализа ситуации в Беларуси

Новая волна исследования Chatham House подтолкнула меня порассуждать о недостатках используемого там понятия "социальный контракт". Само исследование шикарное, тут говорить нечего: все интересные данные и выводы смотрите в отчете. Однако в своей заметке я собрал ряд аргументов против используемой в нем теоретической рамки.

На мой взгляд, заворачивая данные об отношении между людьми и государством в концепцию социального контракта, мы упускаем много аналитически и практически полезных аспектов:
🔻 Мы не можем отделить свободный выбор людей от вынужденного принятия сложившейся ситуации - а это очень важно для понимания потенциально возможных стратегий сопротивления;
🔻 Не может отделить рациональное поведение от ценностного, эмоционального и традиционного - а ведь это полезно понимать, чтобы говорить с людьми на одном языке;
🔻 Не можем оценить информированность людей о ситуации, доступные им культурные и экономические ресурсы - это важно для понимания чего не хватает для эффективного empowerment;
🔻 Не можем проанализировать отношения людей с властью вне искусственной дихотомии индивид/государство, а в контексте реального многообразия общественных институтов.

Подробнее читайте на телеграфе

Конкурс: напиши эссе с идеей для Беларуси, в том числе в области социальных инноваций, и если она закатит жюри, получишь публикацию и 1300 евро

Чем опросы общественного мнения отличаются от социологических исследований?

Их часто путают, причем в обе стороны: одни называют опросы общественного мнения (ОМ) социологическими, другие считают поллстерством любые анкетные опросы, включая обычные количественные исследования социологов.

Так происходит, потому что и в тех, и в других исследованиях используется один и тот же способ сбора данных: массовый анкетный опрос. Однако опросы ОМ и социологические исследования сильно отличаются: какие и кому задаются вопросы, как затем используются эти данные.

1) В основании опросов ОМ и социологических исследований лежат разные теории.

Исследование ОМ базируются на идеях демократии: каждый человек имеет право голоса, все голоса равны и все голоса должны быть представлены. Такой опрос - это как голосование на референдуме в миниатюре. Поэтому такие опросы очень полезны в ситуации политических процессов, в которые вовлечены огромные массы людей.

Социологические исследования чаще всего не изучают "мнение народа". Для конкретного социологического исследования формулируется специфическая теоретическая рамка. Это может быть, например, одна из теорий социальной мобилизации, если мы изучаем экологический активизм. Здесь могут фигурировать формы мобилизации, социальная проблема, социальный субъект и другие понятия, которые социолог превращает в эмпирические показатели и измеряет их с помощью индикаторов - конкретных вопросов в анкете.

2) В опросах ОМ и социологических исследованиях по-разному понимается роль конкретных вопросов.

Социологические исследования редко оперируют распределениями только по одному вопросу. Потому что одиночный вопрос - это лишь один из индикаторов исследуемого показателя. Например, отношение к беларускому языку что-то говорит о национальной идентичности, но сложно обойтись, например, без представлений об истории или восприятии национальной культуры. Точно также как объем дохода многое говорит об экономическом положении человека, но следует учитывать также собственность, профессию, уровень должности или вид дохода и т.д.

Опросы ОМ, напротив, часто опираются только на один вопрос. Поскольку этот вопрос сформулирован не на основе системной операционализации показателя, а на основе интереса вопрошающего. Часто это вопросы про актуальные события. Например про отношение беларусов к госрегулированию цен. Или вопрос к полякам про их отношение к сведению счетов нового правительства с телевидением TVP.

3) По-разному используются полученные цифры.

В опросах ОМ основную роль играют простые распределения: что думает большинство или какие идеи наиболее популярны.

Социологов чаще интересуют взаимосвязи между переменными, чем простые распределения. Например, вместо того, чтобы по отдельности замерить сколько людей хотят больше беларуского языка и сколько согласны с идеей триединого народа, в социологическом исследовании будет проанализировано как совокупность такого рода представлений складывается в национальные идентичности.

4) Используются разные подходы к построению выборки.

Опросы ОМ всегда строятся на репрезентативной национальной выборке, то есть респондентов отбирают таким образом, чтобы их ответы можно было перенести на всю популяцию беларусов. Такой подход основан на теории общественного мнения, которая проистекает из демократических постулатов.

Социологическое исследования тоже часто строятся на национальной выборке. Однако в зависимости от задач исследования выборка может быть ограничена только людьми с определенными социальными характеристиками. Например, чтобы исследовать восприятие различных форм экологического активизма, лучше опрашивать не всех беларусов, а только тех, для кого это актуально, то есть интересующихся экологической проблематикой.

-----------------------

В общем, опросы ОМ и социологические исследования - это разные вещи. При этом на практике элементы одних и других часто пересекаются в одних и тех же исследованиях, особенно в прикладных. Кроме того, социологи часто используют результаты опросов общественного мнения, помещая их в свои теоретические рамки. И наоборот, поллстеры часто используют в своих анкетах разработанные социологами индикаторы. На самом деле это две взаимосвязанные области, разным образом помогающие понять социальные процессы вокруг нас.

Написанное выше характерно справедливо главным образом в случае социологических исследований, изучающих различные аспекты "сознания" (взгляды, представления, категории восприятия и др.), хотя опросные методы в социологии используют еще и для замера поведения и объективных обстоятельств жизни людей. Кроме того, здесь не идет речь о качественных методах в социологии. Существуют также не обсуждаемые здесь электоральные опросы, маркетинговые исследования, исследования медиапотребления, статистические выборочные обследования и другие специфические области, где тоже используют анкетные опросы.

Ниже этот же текст, но в одном посте на Телеграфе 👇

Чем опросы общественного мнения отличаются от социологических исследований?

Их часто путают, причем в обе стороны: одни называют опросы общественного мнения (ОМ) социологическими, другие считают поллстерством любые анкетные опросы, включая обычные количественные исследования социологов.

https://telegra.ph/CHem-oprosy-obshchestvennogo-mneniya-otlichayutsya-ot-sociologicheskih-issledovanij-03-26

27 сакавіка 2024 года пайшоў з жыцця вядомы беларускі навуковец, доктар сацыялагічных навук, прафесар Георгій Міхайлавіч Явелькін. Георгій Міхайлавіч - аўтар больш за 150 навуковых прац, адзін з вядучых сацыёлагаў Беларусі, выдатны арганізатар, метадыст, спецыяліст у галіне сацыяльнай псіхалогіі, сацыялогіі і псіхалогіі працы. У перыяд з 2000 па 2009 гг. узначальваў Інстытут сацыялогіі НАН Беларусі. З 1998 па 2004 г. узначальваў экспертны савет ВАК Рэспублікі Беларусь па сацыялагічных і палітычных навуках, доўгі час узначальваў савет па абароне доктарскіх дысертацый Інстытута сацыялогіі НАН Беларусі. Светлая памяць!

Читаю сейчас книжку про доверие к различным институтам в Польше. Тема интересная потому что доверие - показатель, который часто используется в политических исследованиях в Беларуси. В частности, институциональное доверие мы используем в исследовании идентичности, для того чтобы выделять группы социального конфликта. Исследование в 2023 году показало, что доверие к власти сильно выросло в сравнении с 2022.

Интересно закопаться поглубже в измерение институционального доверия - что под ним имеется в виду, какие социальные факторы обуславливают это доверие и т.п. На самом ли деле люди в РБ переворачивают страницу или, например, просто перестают смотреть на мусоров, как на представителей Лукашенко, а больше как на структуру, куда они обратяться случае проблем, где ищут защиту от крименала.

Пока ответов на вопросы не нашел. Но увидел, например, что доверие к политическим институтам действительно связано с отношением к конкретной политической силе у власти. Вероятно даже с тем, насколько эта сила представляет объективные интересы людей.

В общем, с 2005 по 2008 в Польше сильно выросло доверие к политическим институтам (сейм, сенат, правительство). Причем выросло оно за счет того, что сильнее доверять стали горожане, более образованные и мужчины. И тут интересный факт: как раз в 2007 году, власть получила более либеральная партия Гражданская платформа, а на момент опроса 2005 года во власти были левые*. Это значит, что к власти пришла политическая сила, которая лучше представляет интересы традиционно более мобильных и менее зависимых от социальных программ людей. Этим объясняется их рост доверия ко всей институции.

Насколько в таком случае доверие к политическим институциям отражает непосредственно институциональное доверие, то есть доверие к форме организации, принципам, на которых она работает? А в какой сетепени этот показатель отражает поддержку той или иной политической силы у власти, то есть содержание работы этой институции?

* Правда не совсем понятно во время опроса 2005 года была все еще во власти Левица (демократические левые) или уже Право и Справедливость (право-консервативная партия), которая в сентябре 2005 выборы. Скорее всего Левица, но не уверен, потому что нигде не смог найти месяц в котором был опрос.

Смотрел недавно интервью с каким-то польским генералом на тему возможной войны и как Польша должна обеспечивать безопасность. Генерал этот постоянно настаивал, что безопасность — это понятие широкое, ее обеспечивают и медиа, и образование, и экономика и т.д. На что ведущий постоянно реагировал в стиле: "Не говори как политик, от военного человека мы хотим знать сколько танков и вертолетов нам нужно, а не какой мощной должна быть польская культура".

Тогда мне слова генерала показались интересными: он по сути призывал не к милитаризации, а к развитию страны во всех сферах. Потому что, действительно, защиту от агрессии другого государства сегодня обеспечивает не только сильная армия, но сильная экономика, сильное государство и сильное общество в целом.

Однако сейчас я подумал, что в таком подчинении всех сфер жизни целям защиты от внешних угроз мало хорошего для большинства людей. Потому что, если смотреть на образование, не как на место, где человек находит средства для саморазвития, а как на институт для борьбы с внешним влиянием, то следующим шагом будет введение цензуры и пропаганды. Если видеть во внутренней политике не борьбу разных взглядов на жизнь, а искать в ней след внешнего врага, то недалеко до политических репрессий. Конечно, цензура и репрессии в каком-то смысле помогают обеспечить безопасность государства, особенно в краткосрочной перспективе чрезвычайной ситуации. Но вряд ли это понравится большинству людей, не принадлежащих к правящему классу. Для большинства такая инструментализация всех сфер жизни это скорее и есть угроза, а не борьба с угрозами.

Вот и получается, что с одной стороны, внешняя угроза вполне реальна и нужно действовать чтобы от нее защититься, а с другой стороны, меры по защите от этой угрозы и сами несут опасность.

Я вижу два выхода из ситуации.

1) Чрезвычайные меры должны быть строго временными, исходящими и контролируемыми снизу. По аналогии с тем, как мы, занимаясь активизмом в Беларуси, часто жертвовали, например, принципом прозрачности в угоду безопасности: о многих вещах нельзя было говорить открыто и честно, потому что об этом узнали бы и мусора.

2) Меры по безопасности должны пониматься широко: не только меры, подавляющие внешние угрозы, но и меры, делающие сами институты более устойчивыми к этой угрозе. Например, ответом на пропаганду должна быть не другая пропаганда, но повышение устойчивости людей к пропаганде как таковой с помощью качественной журналистики, развития критического мышления и т.п.