Камбэк, который все ждали, завтра будет старая добрая презентация исследования Chatham House. На этот раз про выборы

🔗Восприятие избирательной кампании: онлайн-презентация исследования Chatham House

🕰Когда: 17 января, пятница, 14:00 (Варшава) / 15:00 (Вильнюс) / 16:00 (Минск)

🔹Спикер: Рыгор Астапеня, директор «Беларусской инициативы» Chatham House.

🔹Презентация будет проходить на русском и беларусском языках с синхронным переводом на английский.

🔹Про что:
считают ли беларусы выборы-2025 важным событием; как воспринимается процедура выборов; насколько люди довольны ситуацией в стране; ожидают ли “оттепели” после выборов; что беларусы думают о войне и как это влияет на восприятие А.Лукашенко.

🔗РЕГИСТРАЦИЯ

Сайт / Instagram / Facebook / Рассылка Прэс-клуба

Сегодня Рыгор Астапеня презентовал данные опроса Chatham House. Судя по комментариям под посвященными исследованию публикациями, многих волнует насколько эти результаты искажены фактором страха.

Очевидно, что в стране, где сажают за лайки, многие опасаются высказывать в анкетах критику власти. Для социологов это не секрет, например, Antoni Sułek еще в восьмидесятых исследовал достоверность опросов в Польше во время коммунистического режима. В Беларуси фактор страха ожесточенно обсуждали еще как минимум лет 15 назад. Мы вместе с Рыгором Астапеней и Филиппом Бикановым тоже недавно делали большой анализ чтобы понять насколько страх искажает данные.

В результате мы поняли, что выводам онлайн опросов на политическую тему верить можно.

Чтобы это понять мы провели простой эксперимент. Дело в том, что когда зарегистрированным в опросной панели людям приходит приглашение пройти опрос, там не написана его тема. В итоге респондент успевает ответить на ряд вопросов до того, как увидит, что опрос на опасную тему. Для тех, кто боится на такое отвечать дальше есть два сценария:
1) Часть просто закрывают анкету. Мы посмотрели на ответы, которые они успели дать до того, как ушли и увидели, что чаще так поступают нейтрально настроенные люди, а не противники власти. У них даже социально-демографический профиль типичного для Европы аполитичного человека, например, молодой возраст.
2) Другая часть респондентов скрывают свою позицию, давая ложные ответы, например "Затрудняюсь ответить". С помощью специальной проективной методики мы также выделили склонных так поступать. Это тоже оказались люди скорее не интересующиеся политикой.

На основе 35 глубинных интервью, когда в условиях доверительной беседы можно подробнее узнать, что думает человек, мы поняли, что логика за нашей статистикой вполне понятная. Например, некоторые убежденные противники власти говорили, что не хотят скрывать свое мнение в опросе, потому что "сколько можно бояться". Наоборот, более нейтральные люди говорили в стиле "а смысл нам высказывать недовольство в анкете, если это ни на что не влияет".

Мы также посчитали количество людей в обоих упомянутых выше категориях и смоделировали выборку, как если бы все они отвечали без влияния фактора страха. В результате оказалось, что, в вопросе о войне проукраинские ответы набрали бы примерно на 9 процентов больше. Это приблизительная цифра, например, мы знаем, что вопросы о внутренней политике более сенситивные. При этом как правило в анкетах нет слишком чувствительных вопросов, например, спрашивают не про отношение к Тихановской или про участие в протестах в 2020 году, а про более абстрактные вещи вроде "нужна ли стране сильная рука лидера" или "насколько вы довольны экономической ситуацией".

В общем 9% - это, конечно, большое искажение, и важно о нем помнить глядя на результаты опросов. Однако оно не переворачивает их с ног на голову. То есть если 21% городского населения указывают, что дела в стране идут в неправильном направлении, то странно думать, что на самом деле их 97%, просто оставшиеся прячутся где-то за углом.

Кстати, Chatham House в своих анкетах регулярно спрашивает кто по мнению респондентов проводит этот опрос - государственная компания или частная. Примерно половина думает, что частная - у них гораздо меньше поводов опасаться за безопасность.

Говоря про фактор страха в опросах важно также не забывать, что он встроен в саму природу общественного мнения.

Многие думают, что общественное мнение - это просто сумма позиций отдельных людей. Причем часто подразумевается, что человек подумал и пришел к этой позиции индивидуально, а уже потом пришел в паблик, например, в опрос, и предъявил свое точку зрения.

На деле люди всегда подвержены влиянию других. Причем влияет не только позиция окружающих, но и идеи, с которыми сталкиваешься в медиа, официальных учреждениях, наружной рекламе и т.д. Например, Ноэль-Нойман подробно писала про чувство "климата мнений" и склонность приспосабливаться к нему, чтобы не ощущать себя белой вороной. Думаю дело не только в склонности к конформизму, например, наиболее часто встречаемые идеи первыми приходят на ум, когда заполняешь анкету.

Все это не значит, что люди притворяются или что, подверженные внешнему влиянию мнения - не настоящие. Эти взгляды интернализируются, становятся реальным мнением человека. Сложно было бы представить, что большинство беларусов ходят в постоянном страхе и каждый день признаются себе, что они трусы. С одной стороны люди не такие уж и трусы. С другой стороны, многим проще начать думать, что эта тема для них не так уж и важна или что власть может быть и не во всем плохая - особенно когда слышишь подобные аргументы каждый день.

На самом деле, исследования общественного мнения, подверженного влиянию фактора страха в широком смысле, то есть давлению государства, это практически полезная вещь. Ведь мы делаем опросы, чтобы понять как могли бы люди действовать в определенных ситуациях. Поэтому, если мы видим, что люди не готовы даже в анкете сказать, что они против власти, то это многое говорит об их текущей готовности бороться с ней.

В общем, мы знаем, что есть какой-то процент действительно настроенных против, но из "тактических" соображений скрывающих это в опросах. Однако надеяться, что существует общественное мнение большинства в вакууме, не подверженное влиянию репрессивного климата - было бы наивно и бесполезно.

В госмедиа появились результаты опроса исследовательского центра БГЭУ, про анкету которого я писал в прошлом месяце.

Сам факт наличия анкеты и того, что опрос действительно проводился, уже означает, что показанный результат - это не просто нарисованные цифры. Вероятно мы имеем дело не с фальсификацией, а с фабрикацией данных, когда нужного результата добиваются через манипуляции с формулировками. Кроме того, я знаю, что полевые работы проводили с грубыми нарушениями процедуры - вместо поквартирного опроса, как минимум в некоторых случаях интервьюеры просто раздавали анкеты знакомым.

Руководительница опроса Ирина Лашук - моя бывшая преподавательница и я знаю, что после 2020 она регулярно занимала провластную позицию, в том числе в вопросах, где такая позиция мешает научной объективности. Это подтверждает сомнения в качестве результатов опроса.

1) Ирина Лашук рассказала пропагандистам, что по результатам опроса 83% беларусов готовы проголосовать за Лукашенко. Как я писал в комментарии к анкете, эта цифра скорее всего завышена благодаря манипуляции с формулировками. Кроме того, в оффлайн опросе, к тому же проводимом государственным институтом стоит ожидать, что ответы сильнее подвержены фактору страха. Вместе с тем, я бы не удивился, если бы более половины действительно проголосовали за Лукашенко. Выборы срежессированы таким образом, что многие руководствуются логикой "других кандидатов у нас нет", а противники власти и скептики просто не пойдут голосовать. К тому же Лукашенко успешно продал образ политика, стремящегося защитить Беларусь от войны.

Так что я не согласен с интерпретацией Ирины Лашук, что высокий "электоральный рейтинг" Лукашенко - это знак того, что в обществе установилось единство. Для многих поддержка Лукашенко на текущих выборах ситуативна, а в обществе, как и во всех странах, сохраняется заметная ценностная поляризация, конкуренция национальных проектов, сильная неудовлетворенность экономической ситуацией.

2) Примечательно, что от нового срока Лукашенко согласно результатам опроса БГЭУ беларусы ожидают главным образом безопасности и стабильность. Этот результат сходится с данными Chatham House, однако там значительная доля еще отмечала, что Лукашенко будет стремиться улучшить уровень жизни. Видимо люди считают, что он, может и постарается это сделать, но ожидать, что у него это получится не стоит.

Вообще безопасность, защита от внешних и внутренних угроз - это типичная повестка правых и ультраправых политиков, которые сегодня добиваются определенных успехов во многих странах, включая США, Италию, Францию, Нидерланды и др. Поэтому не стоит удивляться, что в Беларуси эта повестка тоже пользуется успехом. Особенно учитывая, что ультраправые в нашей стране находятся у власти и максимально используют репрессивную машину и идеологические аппараты, чтобы укрепить свой имидж и подавить альтернативу.

Вчера был на фильме "Dziewczyna z igłą" (Девушка с иглой, 2024), делюсь впечатлениями

Это художественный фильм, действия которого происходят в Копенгагене во время Первой мировой войны. (тут спойлеры) Молодую работницу, муж которой пропал на войне, владелица выбрасывает с фабрики после того как девушка забеременела от ее сына. От безысходности девушка избавляется от ребенка, отдав в нелегальное агентство по усыновлению младенцев, а вскоре и сама начинает там работать. "Агентство" - это по сути одна женщина, по имени Дагмар, с ней вместе начинает жить главная героиня фильм. В результате оказывается, что Дагмар не находит новых родителей для детей, а просто убивает их и в конце фильма ее за это судят.

С такой фабулой у фильма заметный потенциал рефлексии над многими интересными темами, от вечной проблемы социального неравенства и последствий войны, до актуальной в Польше дискуссии об этических аспектах абортов. Однако ничего такого в фильме нет. Он оказался пустой жвачкой для любителей пощекотать нервы. Режиссер просто собрал в одной ленте самые дешевые способы вызвать у зрителя эмоции: там бьют детей, душат младенцев, показывают людей со страшными увечьями и все это сопровождается кринжовой нарочито драматической музыкой.

При этом фильм был показан в рамках инициативы, где смотрят и обсуждают нишевое кино. В результате дискуссия была еще более кринжовой, чем сам фильм. Ведь ожидание увидеть рефлексию на интересные темы - это все-го лишь мои ожидания, а режиссер вероятно и хотел сделать незамысловатое развлекательное кино. Однако после фильма многие с глубокомысленным видом произносили трюизмы вроде "этот герой имеет как позитивные так и негативные черты" или искали кошку в черной комнате, когда ее там нет, говоря, что женщина, пачками убивавшая младенцев - это "неоднозначный персонаж".

Возможно, в фильме хорошая актерская игра и крутой визуал, за что он и получил разные награды. Я в этом не разбираюсь, поэтому не смог оценить.

В общем, мне понравились только две вещи. Первое, это то, что часть сцен были сняты в Лодзи и я на практике увидел почему город считается классным местом для съемок. Второе, это кинотеатр (Kino Charlie в Лодзи), вся атмосфера которого говорит, что это место, где можно смотреть классные фильмы: мозаика на стенах, интересная цветовая гамма, множество киношных артефактов, афиш культурных мероприятий и т.д.

Еще один камбэк, который все ждали. Стоит посетить

8-й Беларусский трекер перемен (анализ предвыборных трендов). Презентация аналитического отчета/

Приглашаем вас на онлайн-презентацию аналитического отчета «Беларусский трекер перемен», посвященного предстоящим выборам в Беларуси.

Когда: 24 января

Время: 11:00 (СЕТ, Варшава) / 12:00 (Вильнюс, Киев) / 13:00 (Минск)/ 14:00 (Тбилиси)

Спикеры:
- Артем Шрайбман, основатель агентства Sense Analytics;
- Леся Рудник, директорка Центра новых идей;
- Геннадий Коршунов, старший аналитик «Центра новых идей»? программный директор Беларусской академии;
- Лев Львовский, академический директор BEROC;
- Филипп Биканов, независимый социолог.

Откроет мероприятие Кристофер Форст, представитель по Беларуси Фонда имени Фридриха Эберта.

Рабочие языки: русский/беларусский и английский (с синхронным переводом).

Проект реализован в партнерстве с Фондом имени Фридриха Эберта при информационной поддержке Пресс-клуба Беларусь.

Зарегистрироваться можно здесь.

Отзыв на фильм, про который я писал вчера, от легендарной Тани Свирепы. Кстати, подписывайтесь на ее канал, там часто бывают отзывы на интересные фильмы

Девушка с иглой. 2024, режиссёр - Магнус фон Хорн

Вчера с Костей сходили посмотреть фильм, которым гордятся многие поляки, потому что снял "Девушку с иглой" выпускник Лодзьской фильмувки и получил за него много наград. Отзыв Кости можно почитать здесь. Осторожно, там полностью пересказан сюжет, поэтому, если хотите посмотреть фильм, не открывайте заблюринные части.

Синопсис фильма звучит так: Копенгаген 1919 года. Молодая работница оказывается безработной и беременной. Она встречает Дагмар, которая управляет подпольным агентством по усыновлению. Между ними возникает крепкая связь, но ее мир рушится, когда она натыкается на шокирующую правду о своей работе.

Для меня фильм - психологический хоррор, который держит в напряжении почти всё время сеанса. Хорошие костюмы, хорошо рассказанная история, которая складывается из множества мелких частей удачно связанных друг с другом.

На этом хорошести фильма для меня закончились. С такой темой было много возможностей порассуждать над проблематикой и психологизмом главных героев. К сожалению, этого не произошло. Фильм прошёлся по верхах, нормально не раскрыв ни один из характеров, не подняв ни одной проблематики и не углубившись ни в одну из тем. Просто много всего оставляющего после себя вопросы, которых не должно было бы быть после хорошего фильма.

Хотя соглашусь, что "Девушка с иглой" зрительно хороший фильм, и скорее всего тепло примется обычной публикой, которая и не хочет углубляться, а хочет хорошо рассказанную эксплуатационную тему, которая в какой-то степени тронет каждого. С этой перспективы - неплохой хоррор. В принципе, существует стиль джалло, который занимался подобным. К сожалению, много замечаю в современном польском кинематографе такую глупую претенциозную эксплуатацию. Но такая мода, такие фильмы выигрывают фестивали и популярность у зрителей. Например, как польский фильм "Иа", который вышел пару лет назад и тоже собрал ворох наград. Но, как говорится, это уже совсем другая история.

Моя оценка: 6,5 из 10. Подробнее о фильме: https://www.imdb.com/title/tt10236164/

Запостил на основном канале ссылку на свою статью про эффективность политической репрезентации беларусской оппозиций. Результаты смотрите в посте, а лучше - по ссылке. Тут добавлю небольшой комментарий по содержанию и методологии.

1) С одной стороны можно сделать вывод, что оппозиция не является релевантной политической силой на данный момент, поскольку не представляет интересы большинства беларусов. С другой стороны, можно подумать, что в целом все окей, ведь в отсутствии электоральной политики популизм (в терминалогии Лакло) не имеет смысла, а лучше хорошо представлять свой "класс", не размывая повестку интересами большинства. Мне ближе скорее первая позиция, потому что даже свое проевропейское продемократическое ядро Светлана Тихановская представляет только с натяжкой - формально корреляция хорошая, но многие темы провисают, в том числе ключевая - экономика.

2) Мне в целом выводы этого исследования не показались очень интересными, потому что ожидаемые. Хотя и хорошо, что теперь есть пруф, подтверждающий многим понятную и без исследования интуицию и проясняющий детали.

Куда интереснее для меня было то, что здесь я впервые для проверки надежности контент-анализа использовал коэффициент альфа Криппендорфа. Суть его заключается в том, что даешь один и тот же контент закодировать нескольким кодировщикам, а затем сопоставляешь результаты и коэффициент показывает насколько они совпадают. То есть показывает насколько ваша кодировка субъективна или интерсубъективна. Мне кажется это хорошая практика, повышающая качество исследований и доверие к результатам. Было бы круто, чтобы другие коллеги, которые регулярно делают анализ контента медиа, например MediaIQ и Центр новых идей, тоже публиковали подобные показатели. Это бы чуть-чуть повысило общий уровень качества беларуского рисерча, в чем я искренне заинтересован.

Насколько повестка беларусской оппозиции совпадает с тем, что волнует беларусов и беларусок?

На сайте проекта "Пятая республика" опубликовали мою статью об эффективности политической репрезентации, реализуемой Светланой Тихановской - лидирующим политиком беларусской оппозиции. Я сопоставил результаты опроса общественного мнения с данными контент-анализа политической коммуникации Офиса Светланы Тихановской.

Опрос показывает, что чаще всего беларусские горожане считают важными для страны экономические проблемы: рост цен, низкие доходы, высокие цены на жилье, тарифы ЖКУ и бедность. Война, внешняя политика и отсутствие демократии также волнуют беларусов, но гораздо реже, чем вопросы экономики.

Лидерка оппозиции фокусируется главным образом на отсутствии в Беларуси демократии и свободы слова, упоминая также вопросы внешней политики и национальной культуры.

Сопоставление повестки оппозиции и общественной повестки показывает, что Светлана Тихановская не представляет интересы большинства беларусов, хотя успешно репрезентирует проевропейское продемократическое меньшинство.

Отклонение повестки Светланы Тихановской от интересов как беларусов в целом, так и проевропейского продемократического сегмента связано главным образом с низким вниманием к экономическим проблемам. Однако Светлана Тихановская также недостаточно говорит о проблемах госуправления, медицины и демографии.

Подробнее о результатах исследования и методологии читайте в статье.

Как-то я пропустил выход шестого выпуска мониторинга ситуации в гражданском обществе Беларуси, который делает BIPART, хотя исследование очень интересное. Авторы сделали обобщающий анализ динамики изменений в общественных организациях с 2020 по 2024 год.

В этот период произошли большие изменения. Сначала массовая мобилизация - приток людей и создание новых инициатив в 2020, а затем кампания по ликвидации всего этого сектора государством. Однако после потрясений ситуация устаканилась и в 2022-2023 сформировалась новая нормальность, к которой организации адаптировались по-разному:
- переместились полностью или частично за границу, продолжая работать на ЦА в Беларуси
- приостановили деятельность и находятся в ожидании
- работают в Беларуси подпольно
- работают в Беларуси официально сотрудничая с государством в разной степени.

Так что как ни крути, ничего полностью зачистить режиму не удалось. В новых формах, но движ продолжается и видимо будет продолжаться. Потому что у беларусов и беларусок есть огромный запрос на участие в общественно полезной деятельности, причем среди людей разных политических взглядов.

Авторы исследования также заметили интересную динамику в направлениях работы организаций. В 2021-2023 был рост количества тех, кто действуют в области прав человек, а затем всплеск активностей, связанных с войной. Однако сегодня организации возвращаются к своим первоначальным направлениям. Если такой сдвиг произошел даже среди активной части общества, не удивительно, что многие не участвующие ни в чем люди тоже сместили фокус с борьбы за права на другие интересы.

О проблеме безопасности в беларуском гражданском обществе

В исследовании BIPART мне не понравилось характерный для подобных отчетов излишний акцент на "проблеме безопасности". В таких исследованиях регулярно составляют списки проблем, с которыми сталкивается гражданское общество. В них на разные лады переформулируют одну и ту же проблему государственных репрессий: аресты членов команды, страх ЦА обращаться к организациям, невозможность публично высказываться. На основе этих проблем авторы формулируют списки потребностей общественных организаций.

Я понимаю, что активисты и активистки рассказывают о наболевшем, но все-таки исследователи должны копать глубже. Если отчет адресован не мусорам или Лукашенко, то нет смысла сообщать читателям, что организациям требуется решить проблему репрессий (дословно так и написано в этом отчете!). Неужели во всем остальном у организаций мало потребностей? У всех супер отлаженное продвижение в соцсетях, продуманные гендерные политики, идеальное понимание проблем ЦА и наиболее эффективных методов работы? Например, в отчете упоминается, что организациям не хватает квалифицированных кадров - стоит подробнее исследовать какие именно профессионалы востребованы и как их можно привлечь. Может вместо намеков, то нужно остановить репрессии лучше порекомендовать коллаборацию с каким-нибудь СМИ, чтобы там разместили вакансии или заявки на волонтерскую помощь.

Саму проблему безопасности нужно деконструировать.

Остановить репрессии - это не в силах ни доноров, ни любых других читателей подобных отчетов. Репрессии никуда не денутся, пока не изменится политическая ситуация, Игорь Олиневич еще пятнадцать лет назад писал в своей книге, что если встал на путь борьбы с государством, то готовься сесть в тюрьму (хорошо, что есть еще и миграция). Причем это характерно для любого подпольного движения, например, во времена царизма активисты до ареста действовали в среднем 2 года.

Поэтому настоящая потребность гражданского общества заключается не в решении проблемы репрессий, а в создании инфраструктуры для подпольной деятельности: улучшение навыков конспирации, антиагентурной работы, психологическая подготовка к арестам и допросам, поддержка репрессированных и так далее. То есть помощь, которая сделает работу более эффективной в текущих небезопасных репрессивных условиях.

Кроме того, проблема репрессий касается не всего гражданского общества, а главным образом организаций действующих в подполье или из-за границы. Есть целый сектор, приспособившихся работать внутри страны, сотрудничая в разной степени с государством. Это не всегда спасает от ликвидации и у такого формата есть свои минусы. Однако такие организации выполняют важную функцию, которую не могут выполнять подпольные и эмигрантские инициативы.

Суть в том, что в Беларуси есть огромный запрос на участие в инициативах общественных организаций в широком смысле: от благоустройства территории и культурных мероприятий, до защиты трудовых прав. Есть закрытые исследования, которые это показывают на основе онлайн-опросов, телефонных опросов и фокус-групп. Причем запрос распространен среди людей разных политических взглядов, не нужно путать общественную деятельность и политику.

Так вот большинство заинтересованных в гражданской активности не будут участвовать в деятельности преследуемых организаций. Следовательно оставшиеся в стране приспособившиеся организации - это важнейшая возможность для таких людей хоть как-то вовлекаться в самоорганизацию и формировать горизонтальные связи. Я уже писал, что даже такое условно ручное гражданское общество - это скорее всего угроза для государства в революционной ситуации.

Оптимизм во всем этом внушает один из выводов исследования. Не смотря на высокий уровень репрессий, если сравнивать текущую ситуацию не с 2020, когда был нетипичный для Беларуси подъем активности, а с предыдущими периодами, то сегодня с гражданским обществом все не так уж и плохо.

О статье про идентичность в свежем выпуске социологического альманаха Института социологии НАН Беларуси

Решил почитать что пишут в последнем выпуске социологического альманаха, издаваемого беларусской академией наук. Первое, что бросилось в глаза - это статья про теоретические подходы к изучению идентичности, поскольку это одна из основных областей моего исследовательского интереса.

К сожалению с первого предложения подумал, что статья будет не классной. В нем авторка обосновывала актуальность темы тем, что вопрос идентичности "приобретает значимость" в "современном мире в условиях глобальных общественных перемен ...". Это ничего не значащая фраза, потому что ее можно подставить к практически любой теме. Просто напиши, что это как-то связано с "современностью", "глобализацией" или "текущими изменениями". Многие авторы, у которых нет ясного понимания зачем они пишут статью, так и делают: даже в текущем выпуске альманаха значительная часть статей начинаются с подобных фраз.

Второе предложение меня тоже не обрадовало. Статья про разные подходы к исследованию идентичности. В разных подходах идентичность определяют по-разному. Следовательно я ожидал увидеть какое-то обсуждение разных определений, может быть их плюсов и минусов. Однако уже во втором предложении авторка дала готовое определение, будто оно общее для всех и само собой разумеющееся.

Причем определение очень странное: идентичность - это «категория осмысления человеком различных форм самореализации, способов измерения социальных процессов и определения конкретных путей устойчивого и цивилизационного развития современного общества». То есть идентичность это категории с помощью которых человек думает про разные способы измерения социальных процессов? Часто вообще люди думают про измерение социальных процессов? А про цивилизационное развитие? Грустно читать такое в главном социологическом журнале страны.

Дальше авторка приводит микс из мыслей разных ученых прошлого об идентичности. При этом без объяснения причин смешивает идеи психологов и социологов - мне кажется это серьезная теоретическая ошибка. Психологи совершенно иначе концептуализируют область своего изучения и нам не стоит лезть в их подходы, социальное нужно объяснять социальным, а не психическим.

В конце статьи авторка объясняет зачем привела упомянутый микс идей: исследование идентичности "с разных теоретических позиций позволяет углубить представления о данном явлении". Вот только в таком утверждении содержится допущение, что идентичность - это объективно существующее явление, которое мы должны понять. Мне же кажется, что идентичность - не наблюдаемый предмет, а только теоретический конструкт, с помощью которого мы с разной степенью успешности пытаемся обобщить наблюдаемые явления вроде статистических закономерностей или идей, повторяющихся от фокус-группы к фокус-группе.

В общем, статья мне показалась очень слабой, хотя я и не специалист в теоретической социологии. Но буду читать журнал дальше, может другие статьи понравятся больше.

Сергей Чалый не прав

В недавнем интервью он сказал, что социологи не могут утверждать, что поддержка Светланы Тихановской падает, потому что не существует эффективных инструментов замера происходящего в беларусском обществе. В подтверждение этого ведущий новостей сослался на Пьера Бурдье, вероятно имея в виду его знаменитый доклад "Общественное мнение не существует".

На самом деле Чалый либо не читал Бурдье, либо не понял.

Аргументы упомянутого доклада сводятся к следующему:
1) Опросы навязывают респондентам проблематику, вынуждая думать над вопросами, которыми они раньше не задавались.
2) Нельзя просто суммировать индивидуальные ответы, потому что на деле у людей разный уровень влияния на общественные процессы.

Как видно, из этих аргументов не следует, что электоральный рейтинг - это, как выразился Чалый, "эпифеномен, с помощью которого социологи оправдывают свою работу". Наоборот, между выборами и опросами идеальный мэтч: в обоих случаях один человек = один голос, а поскольку выборы президента - общенациональное событие, никакого навязывания проблематики не происходит. Бурдье и его ученики, например Патрик Шампань, как раз упрекают поллстеров в том, что подобный подход они переносят за пределы электоральных кампаний.

Кроме того, многие забывают, что Бурдье сам был главой исследовательского центра, которой занимался опросами. В этом контексте нужно различать техники опросов общественного мнения и количественные социологические замеры:

Первые - это когда задается один вопрос на хайповую тему вроде "как вы относитесь к размещению ядерного оружия в РБ".

Вторые - это когда наборы вопросов используются как индикаторы не наблюдаемого социального явления. Например, можно приблизительно оценить долю людей, которых устраивает текущая ситуация в стране, обработав многомерными методами вопросы вроде отношения к "сильной руке", удовлетворенности экономической ситуацией или доверия к судам. Именно так делают социологи Беларусского трекера перемен и Беларусской инициативы Chatham House.

Более того, в дополнение к опросам, социологи проводят фокус-группы, глубинные интервью, анализ контента и охватов СМИ. Полученные разными методами выводы соотносится с происходящими в стране событиями и складывается в общую картину, действительно позволяющую надежно утверждать, что влияние Светланы Тихановской радикально снизилось с 2020 года.

П.С.: Сергей Чалый также пренебрежительно упомянул опросные онлайн-панели. Тут и тут я уже писал, что на самом деле они являются эффективной технологией. Не говоря о том, что беларусские социологи проводят также телефонные опросы, результаты которых с большего согласуются с данными онлайников.

Сергей Чалый не единственный из известных людей, говорящих странные вещи про социологию. Поэтому про нее лучше слушать самих социологов. Например, я бы посоветовал Тимофія Бріка и Георгия Дерлугьяна. Это одни из немногих социологов, кто активно выступают в медиа, при этом рассказывают толково и интересно. К тому же они представляют очень разные варианты социологии. Тимофій - это типичный исследователь-эмпирик, который простыми словами расскажет про очень конкретные выводы социологии о современном обществе и про то как они добываются. Георгий Дерлугьян - это исторический макросоциолог, который объяснит как текущие события связаны с происходящим сотни лет назад и глобальными тенденциями.

Как на будущие политические установки и политическое участие беларусов может повлиять опыт 2020 года?

Один из возможных сценариев - это то, что люди станут "молчаливыми диссидентами", которые хотя и ведут себя политически "послушно", но их установки все-равно расходятся со взглядами государства.

Такой эффект исследователи обнаружили, проанализировав взгляды и политическую активность тех, кто были участниками и непосредственными свидетелями студенческого про-демократического движения в Китае в 1989 году, которое закончилось жестоким подавлением и расстрелом демонстрации на площади Тяньаньмэнь.

То есть исследование показывает каким может быть наследие подавленной политической мобилизации в авторитарном контексте.

Поскольку из-за пресловутого фактора страха исследователи не могли спрашивать про участие в протестах напрямую, они использовали хитрый квази-экспериментальный подход. В качестве экспериментальной группы они опросили когорту тех, кто были студентами в Пекине во время массового движения, а в качестве контрольной группы - тех кто были студентами сразу после этих событий (всего 1208 респондентов). Затем авторы сравнили склонность этих групп к разным видам политической активности:

- Когорта участников и непосредственных свидетелей событий на площади Тяньаньмэнь значительно чаще голосует на выборах.
- Однако они значительно реже участвуют в неодобряемых государством формах протеста, включая подписание петиций и жалобы чиновникам.
- Обе когорты с равной частотой смотрят политические новости и обсуждают политику - то есть опыт участия в протестах не влияет на склонность к разрешенным государством формам участия.

При этом предыдущие исследования показывают, что когорта Тяньаньмэнь придерживается более продемократических взглядов и меньше доверяет правительству, чем когорта пост-Тяньаньмэнь. Поэтому меньшую склонность участвовать в протестах авторы исследования объясняют скептицизмом в отношении эффективности таких методов, учитывая возможности государстванного насилия и пропаганды.

Посмотрел видео австралийских специалисток по консалтингу про различие между evaluation и research. То есть между исследованиями по оценке эффективности программ и "просто исследованиями".

Само видео ни о чем. Про evaluation там сказаны банальные вещи, а сравнивают его с редко встречающимся в реальности идеализированным академическим исследованием. То есть, вообще не зависящим от институциональной среды, которое делается просто для приращения знания о мире из чистой воли к знанию исследователя, без дедлайнов и какой-либо практической пользы. Да и вообще я считю, что evaluation - это просто один из множества видов прикладных исследований.

Однако после презентации на видео был интересный комментарий от парня по имени Фло. Он поднял тему соотношения исследовательского вопроса и теории. По его мысли в evaluation мы изначально имеем очень четкий вопрос и под него подбираем релевантную теоретическую рамку, на основе которой строим дизайн исследований. Тогда как в research - опять же, в узком идеализированном смысле - мы, наоборот, исходим из теоретических конструкций, которые превращаем в исследовательские вопросы. Например, у нас есть некоторая теория гражданского общества и внутри нее есть понятие гражданского участия, на основе которого мы формируем исследовательский вопрос, например, "какие формы гражданского участия предпочитают беларусы".

Я не совсем согласен с таким рассуждением, потому что не существует чисто практических вопросов - каждый из них уже подразумевает определенную теоретическую линзу. Это справедливо даже для самых общих вопросов, из которых может исходить evaluation. Например, "была ли программа по увеличению гражданского участия беларусов эффективной" уже содержит понятие гражданского участия, которое может быть по-разному понято в разных теориях гражданского общества. Например, в традиции которая идет от Алексиса де Токвиля или в традиции Антонио Грамши.

Так что может быть полезно не просто "подбирать фреймворк", а в том числе почелленджить сам опрос, с которым приходит заказчик evaluation исследования: насколько вшитая в него теоретическая рамка подходит для имеющейся ситуации?