🇯🇴 Хорошая новость из Аммана — и важный сигнал для всего региона.

Недавно в Иордании были задержаны активисты движения «Братья-мусульмане», занимавшиеся производством ракет. Новость почти прошла мимо мировых медиа, но для тех, кто понимает структуру ближневосточной безопасности, — это событие имеет глубокий смысл.
Хашемитское королевство продемонстрировало решимость — и показало, что не позволит радикалам превращать свою территорию в плацдарм. И это критически важно на фоне обсуждений будущего Газы и возможного международного формата управления с участием Катара, Египта, а возможно, и Турции.

В этой новой реальности роль Иордании нельзя недооценивать.
Это ближайший сосед Израиля, партнёр по безопасности и хранитель статус-кво на Храмовой горе. Именно поэтому укрепление режима Хашемитов — не просто вопрос симпатий, а вопрос стратегической стабильности.
Если Амман не будет активно вовлечён в процесс урегулирования — вакуум влияния мгновенно займут Турция и Катар, которые уже давно действуют как тандем. Египет, несмотря на свою усталость от «палестинского досье», тоже не прочь закрепить позиции — особенно при поддержке тех же Анкары и Дохи.

📍 Поэтому сегодня важно не только смотреть на Газу, но и смотреть восточнее — на Амман.
От силы, устойчивости и вовлечённости Иордании будет зависеть, каким станет новый баланс сил в поствоенном Ближнем Востоке.

🇮🇱 Операция «Нахшон»: когда родился Израиль на поле боя.

Сегодня мало кто вспоминает, что до официального провозглашения государства Израиль — ещё весной 1948 года — шла настоящая война за само его рождение. И одной из ключевых её страниц стала операция «Нахшон» — первая крупная наступательная операция Хаганы, ставшая началом конца арабской блокады Иерусалима.

📜 Контекст
В конце 1947 года, сразу после решения ООН о разделе Эрец Исраэль, арабские вооружённые формирования начали блокировать дорогу Тель-Авив — Иерусалим. Город оказался на грани голода и изоляции. Колонны с продовольствием и оружием постоянно подвергались нападениям. Еврейские поселения в горах Иудеи держались, но понимали: если Иерусалим падёт — не будет и государства.

⚔️ Ход операции
Операция «Нахшон» началась 5 апреля 1948 года, ещё за месяц до провозглашения независимости Израиля. Её целью было прорвать блокаду и провести к осаждённому Иерусалиму крупный конвой с продовольствием и оружием.
В операции участвовали бойцы Хаганы и Пальмаха — будущей основы ЦАХАЛа. За несколько дней им удалось взять под контроль ключевые арабские деревни, через которые проходила дорога, и доставить продовольствие в город. Это был первый случай, когда еврейские силы не просто оборонялись, а перешли в наступление.

🕯️ Значение
«Нахшон» стала не просто военной операцией, а психологическим переломом. Она показала, что еврейская самооборона способна действовать как регулярная армия, с единой стратегией, командованием и целями. Это был момент рождения израильской армии ещё до официального создания государства.
Она открыла дорогу к последующим операциям — «Харэль», «Иефтах», «Йевуси», которые обеспечили контроль над Иерусалимом и западной частью страны. Без «Нахшона» — не было бы той стратегической карты Израиля, которую мы знаем сегодня.

🪖 Историческая линия
С тех пор прошло более семидесяти лет, но логика осталась той же:
Израиль рождается и выживает там, где не ждёт, пока его спасут, а действует первым.
Операция «Нахшон» стала символом этой проактивной стратегии — не покорности судьбе, а создания своей истории руками тех, кто верил, что у евреев снова будет своя страна.
🌿 И сегодня, спустя десятилетия, когда мы смотрим на карту и видим наши дороги, поселения и города, важно помнить: за каждым из этих мест стоят не «завоевания», а отвоёванные жизни, дороги и право быть народом на своей земле.

Юмор Ближнего Востока.

Где -то в Египте
— Скажи, брат, сколько у тебя стоит доехать до пирамид?
— Зависит.
— От чего?
— От того, вернёшься ли ты обратно.

Газа после ХАМАС — кланы, криминал и иллюзия управления.

После ударов по структурам ХАМАСа в Газе начался процесс, о котором многие говорят вскользь — вакуум власти заполняют не политики, а кланы.
И это не какая-то абстракция: речь идёт о десятках семей и вооружённых группировок, каждая из которых привыкла решать вопросы по-своему. Но кто они, и способны ли заменить ХАМАС хоть на шаг?

🔸 Клан Догмуш — старый игрок тени
Самый известный пример — клан Догмуш из Газы, в районе Сабра.
Это старая, влиятельная семья, которая держит контроль над частью контрабандных путей, участвовала в похищениях и столкновениях с ХАМАСом. Именно из них выросла группировка «Армия Ислама», известная своими джихадистскими акциями и сотрудничеством с внешними силами.
Догмуши умеют воевать и зарабатывать — но не управлять. У них нет ни школы, ни службы, ни аппарата. Это силовая, криминальная, а не государственная структура. В лучшем случае — локальный «феодализм» на улицах Сабры.

🔸 Южные банды и клан Абу Шабаб
На юге, ближе к Рафаху, усилился Яссер Абу Шабаб, человек, который начинал с наркоторговли и контрабанды. Его группа контролирует южные маршруты, включая остатки туннельной сети.
В нынешнем хаосе они взяли на себя роль «охранников» гуманитарных грузов и посредников в поставках.
Но и здесь та же история — у них нет никакой идеологии, кроме власти и денег.
Это не «новый ХАМАС», это скорее локальная мафия с оружием и территорией.
🔸 Клан Халас — враги ХАМАСа, но не администраторы
В районе Шуджайя (восток Газы) действует клан Халас, который исторически связан с ФАТХом и открыто конфликтовал с ХАМАСом.
Халасы могут стать естественными союзниками для тех, кто хочет ослабить исламистов, но их влияние ограничено несколькими кварталами.
Без внешней поддержки и административных кадров они смогут контролировать разве что улицу, а не управление или экономику.
🔸 Старые семьи и криминальные кланы
Кроме этих трёх, в Газе известны и другие влиятельные семьи: Шавва, Хиллес, Радван, аль-Масри, аль-Бархум.
Каждая из них держит свои связи в полиции, на складах гуманитарки или в подпольных поставках.
Они привыкли к системе взяток, контрабанды и «покровительства» — не к управлению и планированию.
И если им дать свободу, без сильной власти сверху, Газа быстро превратится в мозаику феодальных анклавов: каждый квартал со своим «эмиром» и «законами». Это не восстановление — это балканизация в миниатюре.

🔸 Контрабанда и наркотики как новая экономика
Многие из этих кланов уже зарабатывают не на торговле товарами, а на контрабанде оружия, сигарет, наркотиков и гуманитарных грузов.
То, что раньше шло под контролем ХАМАСа и через налоговую систему, теперь превращается в серый рынок, где прибыль идёт в частные руки.
Чем меньше централизованного управления, тем больше соблазн превращать Газу в криминальную гавань.
🔸 Сила без управления — это хаос
Можно вытеснить ХАМАС с позиций, можно даже уничтожить его военную вертикаль.
Но вопрос: кто потом запустит школы? Кто заплатит учителям? Кто распределит электричество и построит водопровод?
Ни один клан — ни Догмуш, ни Абу Шабаб, ни Халас — не способен на это.
У них нет ни экономистов, ни администраторов, ни учителей.
Поэтому говорить о «локальных замещениях» ХАМАСа — самообман.
Без профессионалов в области образования, экономики и гражданской администрации любая попытка «местного самоуправления» превратится в систему хаоса с элементами мафии.
🔹 Власть без образования — это тьма.
Экономика без управления — это грабёж.
А Газа без системы — это не освобождение, а вакуум, в который снова войдёт насилие.

ШАРМ-ЭШ-ШЕЙХ: САММИТ БЕЗ ИЗРАИЛЯ — ИГРА БОЛЬШИХ ДЕНЕГ И ВЛИЯНИЙ.

Египет собирает мировых лидеров в Шарм-эш-Шейхе.
Более двадцати делегаций, включая Дональда Трампа, должны зафиксировать рамки послевоенного соглашения по Газе.
Израиля в списке участников — нет. И это уже превращает саммит не в «мирный акт», а в площадку распределения будущего влияния.

Что реально происходит:
1️⃣ Египет возвращает себе роль регионального арбитра.
Для Каира это не гуманитария, а экономика: контроль над потоками помощи, контракты на реконструкцию, логистика и таможня. Египет становится «вратами» Газы — и превращает гуманитарный вопрос в источник валюты и рычагов давления.
2️⃣ Катар — платёжный шлюз, но под давлением.
После гибели катарских дипломатов под Шармом его роль как главного посредника под вопросом. Зато открывается возможность для других игроков — Эмиратов или Турции — зайти в экономическую часть процесса.
3️⃣ Турция готовится заработать не на словах, а на бетоне.
Анкара хочет войти в список подрядчиков по восстановлению инфраструктуры, портов и энергетики. Через турецкие компании и «миссии по наблюдению» Турция усилит присутствие без военного вмешательства. Это классическая формула «мягкой силы» Эрдогана.
4️⃣ Новый рынок — послевоенная реконструкция.
В игру входят банки, страховщики, портовые операторы, транспорт и логистика. Кто контролирует доставку цемента и электроэнергии, тот контролирует новую Газу. Это экономика, завёрнутая в дипломатию.
5️⃣ Отсутствие Израиля — стратегический пробел.
Мир без участника конфликта — фикция. Любое соглашение, подписанное без Израиля, будет выглядеть красиво, но работать только на бумаге. И всё равно оно задаёт новые правила: кто платит — тот формирует карту.

Неожиданные акценты:
📍 Египет укрепляет своё влияние в зоне Суэцкого канала и Красного моря. Стабильность на границе — рост доверия инвесторов и туризма.
📍 Турция и Катар усиливают свои каналы влияния на арабском Востоке — на фоне ослабления Саудовской дипломатии.
📍 За реконструкцией рынком последует «финансовая геополитика»: кредиты, гарантии, страхование, контракты. Это новый фронт — экономический.
📍 Саммит может стать первой «платформой послевоенного раздела» — без выстрелов, но с миллиардами.

Главное:
Не принимайте саммит как финал. Это — не мир, это — расклад.
Смотрите, кто держит границы, кто контролирует деньги и кто подписывает контракты. Именно там сегодня и рождается новая политическая карта региона.

Сегодня на свободу выйдут 20 наших заложников. Затем начнут освобождать тела погибших.

Следите за всеми подробностями событий на лучших каналах телеграм Израиля на русском языке.
👇👇👇
https://www.tg-me.com/addlist/WwzVSDPhAAlkYmNk

А также за тем, что будет после этого – нас ждет волнительный и важный период, о котором будут писать в книгах по истории.
Не пропустите!

Сегодня — сложный и волнительный день.

Освобождают заложников. Некоторые —уже больше не в руках ХАМАС.
Мы на время отбрасываем всю аналитику, все слова, все привычные схемы. Сегодня не день цифр, не день стратегий. Это день, когда дыхание перехватывает — от радости, боли и напряжения одновременно.

И всё же рука не удерживается — ведь история не отпускает.
Сегодняшние кадры неизбежно отбрасывают нас в 2011 год, во времена сделки по Гиладу Шалиту. Тогда Израиль освободил 1027 палестинских заключённых в обмен на одного солдата.
Сделку одобрил кабинет Нетаньяху — тот же человек, который и сейчас, спустя 14 лет, вновь стоит у руля.
Тогда, в 2011-м, среди освобождённых были фигуры, чьи имена позже вновь всплыли в контексте терактов и военной активности.
Среди них — Яхья Синвар, один из руководителей ХАМАС в Газе ( который уже не в этом мире- и уж точно не вместе с 72 девственницами), организатор нынешней войны.
Он вышел тогда — и именно он стал символом того, как компромисс может вернуться бумерангом.
Тогда Израиль находился в совершенно другом контексте.
Регион был ещё до Сирийской войны, до ИГИЛ, до оси Иран–Хезболла–ХАМАС в её нынешнем виде.
Турция , которая создала провокацию вокруг судна «Мави Мармара» (2010), отношения с Анкарой резко охладились.

Но в остальном регион был относительно статичен: Египет после Мубарака только искал новую модель, США стояли за спиной Израиля без двусмысленностей, а Катар ещё не превратился в теневого посредника всех переговоров.
Сегодня — другая эпоха.
Ближний Восток сдвинулся:
▪️ Катар — посредник,
▪️ Египет — гарантия,
▪️ Турция — претендент на новую роль,
▪️ США — уставший союзник,
▪️ Иран — вдохновитель фронта сопротивления( даже несмотря на большие потрясения внутри)
▪️ а Израиль — страна, которая впервые после 7 октября живёт на дыхании заложников, на пределе нервов, на линии тончайшего гуманизма и политического расчёта.
Мы не знаем, как история оценит сегодняшнюю сделку.
Но мы знаем одно: каждый освобождённый ребёнок, каждая женщина, каждый отец — это не просто статистика. Это возвращение света туда, где уже почти привыкли к темноте.

Сегодняшняя речь Дональда Трампа.

Многие поспешили сказать, что она ещё раз доказала: Трамп — самый произраильский президент.
Насчёт самого произраильского — не знаю.
А вот самый прокатерский, просаудовский и протурецкий — это точно.

Почему?
Об этом мы на этом канале уже не раз писали.
И, поверьте, ещё будем писать.

🔥 Мы празднуем возвращение заложников. А тем временем заложниками становятся смыслы.

Сегодня мы радуемся — и это правильно.
Люди возвращаются домой. Жизни, застывшие во мраке, снова дышат.
Мы видим объятия, слёзы, и на мгновение верим, что свет победил тьму.

Но за этим днём, который войдёт в историю, уже начинается тишина, в которой решается будущее.
Пока внимание приковано к именам и к эйфории момента — на Ближнем Востоке идёт другая, менее видимая война.
🧠 Война за умы, смыслы и нарративы.
И в ней уже появляются неожиданные победители.

🌍 Университеты — новые лаборатории будущего.

Пока политики и генералы делят территории, студенты и преподаватели строят собственные пространства мысли.
В Турции рождаются центры, где исламская идентичность соединяется с технологическим модерном.
В Катаре филиалы западных университетов превращаются в площадки для местной повестки.
В Ливане интеллектуалы, уставшие от конфессиональных границ, ищут новый язык сосуществования.
Это тихая революция — не на площадях, а в аудиториях.
И она страшнее для старых элит, чем любое восстание.

📺 Медиа становятся оружием идеологической борьбы.

Старые телеканалы теряют влияние, но новые видеоплатформы и подкасты формируют другой тип сознания.
Если десять лет назад спутниковые каналы делали революцию на улицах —
то сегодня блогеры делают её в головах.
Понятия «сопротивления», «суверенитета» и «религиозности» переписываются на языке эмоций и символов.
Границы между суннитами и шиитами растворяются в общем медиапространстве,
где догмы уступают место визуальному коду и общему ощущению несправедливости.

🌐 Запад больше не контролирует смыслы.

Те, кто раньше диктовал, как нужно думать о регионе, теперь сами подстраиваются под восточную эмоциональность.
Палестинская тема, когда-то маргинальная, стала новой идентичностью университетского Запада.
Впервые за десятилетия регион не только экспортирует нефть — он экспортирует идею.
Идею, которая влияет на кампусы, улицы и общественные дебаты.

📱 Самый неожиданный фронт — экраны телефонов.

Именно там рождается постколониальный реванш.
Сирийские, йеменские, палестинские, иранские блогеры становятся летописцами своего времени.
Им не нужны посредники. Их голоса звучат напрямую.
Да, вместе со свободой приходит новая манипуляция —
эмоция часто заменяет факт, кадр заменяет аргумент.
Но это всё равно свобода. Опасная, хаотичная, но своя.

🧭 Новый Ближний Восток не родится из дипломатических формул и не закончится в Газе.
Он уже формируется — в аудиториях, студиях, на экранах и в сознании тех, кто учится говорить о себе сам.
Те, кто понимают силу смыслов, готовят не перемирие, а новую карту культурного влияния.
И вопрос теперь не в том, кто вооружён,
а в том — кто способен объяснить себя миру.

📜 Личности Ближнего Востока
⚖️ Нури Саид — человек, которого Восток убил, чтобы потом пожалеть.

Он был не диктатором и не революционером. Он был рационалистом — редким для региона типом лидера, который верил, что Ближний Восток можно вытащить не лозунгами, а управлением.
Премьер-министр Ирака почти двадцать лет.
Союзник Британии, архитектор модернизации, один из тех, кто мечтал превратить Багдад в ближневосточный Лондон.
Но его эпоха закончилась быстро.
В июле 1958-го толпа ворвалась в столицу.
Монархию свергли.
Нури Саида схватили, убили и волокли по улицам — как символ «старого режима».
Он был первым в длинной цепочке умеренных, которых Восток отверг, потому что хотел эмоций, а не государства.

Сегодня, когда в регионе снова царит шум идеологий и толпа требует простых ответов, стоит вспомнить Нури Саида — не потому, что он был идеален.
А потому, что он предупреждал:

Восток не погибнет от врагов,
он погибнет от своей нетерпеливости.

Нури Саид

🇹🇷🇸🇦 Турция–Саудовская Аравия: партнёрство, о котором почти никто не говорит.

Пока мировые СМИ заняты ближневосточной дипломатией, в Анкаре очень тихо и незаметно завершился этап, который может оказаться куда важнее громких заявлений.

🎓 Саудовские пилоты прошли обучение управлению турецкими ударными БПЛА Akıncı и получили сертификаты.
Контракт между Эр-Риядом и Анкарой оценивается в 3 миллиарда долларов.
На первый взгляд — просто бизнес и экспорт технологий.
Но если смотреть глубже — это шаг, который тихо перестраивает баланс сил между Анкарой и монархиями Залива.

📍Говорить о какой-то «оси» пока рано, но партнёрство — факт.
И факт этот происходит не вопреки, а, по всей видимости, при молчаливом согласии Вашингтона.
И Рияд, и Анкара — старые друзья Америки, а подобные шаги редко делаются без сигнала сверху.
Так что вопрос теперь не в том, что подписано, а в том, как именно это соглашение будет развиваться — технологически, политически и, возможно, стратегически.

📜 1911. Первая дроновая война — просто ещё без дронов.

Осень 1911 года.
Италия — молодое, амбициозное государство, мечтающее о «своём месте под солнцем» — высаживается в Ливии, тогдашней провинции Османской империи.
Начинается война, о которой почти никто не вспоминает, хотя именно она открыла эпоху Ближнего Востока, каким мы знаем его сегодня.
Это была первая война, где использовались самолёты для разведки и ударов.
Первая, где слово “технология” стало важнее слова “солдат”.
Первая, где западная держава вторглась на мусульманскую землю под лозунгом “прогресса” и “цивилизации”.

🛩️ В 1911-м Европа училась воевать сверху.
В 2025-м Турция воюет сверху — уже не самолётами, а «Байрактарами», на тех же самых ливийских и сахельских горизонтах.
Тогда османы теряли Триполитанию.
Сегодня потомки османов снова туда возвращаются — но уже как “восточная альтернатива” Западу.

🇹🇷 Турция поставляет дроны в Африку, строит базы в Сомали, тренирует армии на Сахеле и конкурирует с Россией и Францией.
Ровно там, где сто лет назад Италия пыталась утвердиться как новая колониальная держава.
📌 История рифмуется до мелочей:
— тогда — “цивилизовать” Африку,
— сегодня — “стабилизировать регион”;
— тогда — “экспорт прогресса”,
— сегодня — “экспорт дронов и влияния”.
Но по сути — всё то же самое:
борьба за контроль над Южным Средиземноморьем, над логистикой, над престижем.
⚙️ Для Анкары это не просто геополитика.
Это — реванш истории.
Империя, проигравшая в 1911-м, теперь возвращает утраченные территории — не танками, а договорами, не оккупацией, а присутствием.
📡 И если вдуматься — именно в 1911 году родилась концепция Ближнего Востока как лаборатории будущих войн.
Тогда испытали первые самолёты.
Сегодня здесь испытывают автономные системы, ИИ и дроновые рои.
Регион снова стал местом, где будущее воюет с прошлым.
🕰️ Когда мы сегодня читаем новости о столкновениях в Сахеле, о турецких базах в Африке, о хуситах, сбивающих корабли у берегов Йемена, — это не просто текущая хроника.
Это продолжение войны, начавшейся 114 лет назад, когда впервые небо стало оружием.

📜 1911 был первой страницей. 2025 — её сноской.
И кто умеет читать между строк — понимает, что Ближний Восток снова переписывает военную историю.

🇴🇲 Оман: тишина, которая работает.

Мы уже писали об Омане в рамках рубрики «Страны Ближнего Востока» — как об одной из самых спокойных и прагматичных стран региона, своеобразной «ближневосточной Швейцарии».
И вот — новый штрих к этому портрету.

📝 Маскат (столица Омана) предоставил пятилетние налоговые льготы для развития судоходства: до 2030 года приостанавливается взимание подоходного налога с контрактов на обслуживание судов под флагом Омана.
📊 Эти меры не просто облегчают жизнь бизнесу. Это часть продуманной стратегии:
укрепить позиции оманских портов в международной конкуренции,
привлечь инвестиции в логистику и инфраструктуру,
и, самое важное — укрепить роль Омана как транзитного узла между Индийским океаном, Персидским заливом и Восточной Африкой.

🌐 В отличие от шумных соседей, которые делают ставку на громкие саммиты и блоки, Оман действует в своей привычной манере — тихо, последовательно и с прицелом на десятилетия.
Он не стремится к лидерству, но именно этим и привлекает: стабильность и предсказуемость здесь — не слабость, а капитал.

🌅 Утро Ближнего Востока
2007: Раскол ФАТХ и ХАМАС — невидимая война, в которой застрял весь регион.

Когда в июне 2007 года боевики ХАМАС изгнали сторонников ФАТХ из Газы, это выглядело как внутренний палестинский конфликт.
На деле — это был разлом, последствия которого Израиль ощущает до сих пор.
С тех пор палестинская идея раскололась не просто на два лагеря — она превратилась в две несовместимые модели власти, две идеологии, два мира.

🔹 Идеологическая линия разлома:
ФАТХ, выросший из Организации Освобождения Палестины, принёс с собой язык "национального освобождения" и светского революционного пафоса.
ХАМАС добавил к этому религиозный код — джихад, сакрализацию земли и смерти.
Но корень один: и те, и другие никогда не отказались от идеи «всемерного сопротивления Израилю».
ФАТХ говорил о переговорах, но продолжал чествовать «мучеников».
ХАМАС сделал террор главным инструментом, ФАТХ — фоном политики.
Разница между ними — в форме, не в сути: один стреляет, другой подписывает, но и тот, и другой не поставили точку в отказе от насилия.

🔹 Культурная и социальная линия:
ХАМАС построил в Газе систему, где исламская идентичность стала политическим оружием.
ФАТХ создал на Западном берегу сеть чиновников, силовиков и «фондов шахидов», где выплаты террористам — часть бюрократии.
В одних — культ «борца», в других — социальная политика, но основанная на тех же символах.
С одной стороны — шариатские лозунги, с другой — портреты Ясира Арафата и тех, кто убивал израильтян.
Это не две разные Палестины. Это — две грани одной парадигмы, где убийца и дипломат могут быть из одной семьи.

🔹 Геополитическая линия:
После 2007 года Газа стала ареной влияния Ирана, Катара и Турции.
Рамалла — витриной для Запада, Египта и Иордании.
Но и там, и там процветает одна культура — культура отрицания Израиля как естественной части региона.
Каждый "донор" вкладывается не в строительство институтов, а в сохранение контроля над нарративом.
Так вместо одного палестинского проекта возник международный рынок зависимости, где чем громче звучит слово «оккупация», тем больше поступает траншей.

🔹 Стратегическая ловушка Израиля:
Израиль оказался между двух систем, где нет настоящих партнёров, а есть игроки, избегающие ответственности.
ХАМАС — враг открытый, Палестинская администрация — враг скрытый.
Одни стреляют — другие оправдывают.
Одни минируют тоннели — другие минируют дипломатическое поле.
Любая уступка одной стороне усиливает другую, потому что обе питаются одной энергией — отрицанием еврейского права на жизнь и суверенитет.

🔹 Прагматическая сторона — власть, деньги и страх реформ:
Палестинская администрация давно живёт не ради народа, а ради самой себя.
Миллиарды долларов западной помощи ушли на поддержание аппарата и личных интересов элиты.
Система выплат «мученикам» и их семьям продолжает работать.
И пока это так — ПА не может быть союзником в борьбе с терроризмом, потому что сама встроена в его символику.
Это наследие ФАТХ и ООП, где террор стал частью политической биографии.
Израиль не обязан укреплять структуру, которая за тридцать лет не отказалась от идеологического антисионизма, только замаскировала его в язык «дипломатии».

🔹 Глубинный итог:
В 2007 году палестинская идея не просто треснула — она раскололась на две несовместимые формы власти, но с общим содержанием: отрицание Израиля.
Израиль не оккупант и не посторонний на этой земле — мы здесь по праву и по истории.
Но рядом возникли силы, которые не умеют жить без образа врага.
И до тех пор, пока и ХАМАС, и ПА питаются этим образом, никакие переговоры не дадут результата.

🔹 Что дальше:
Израиль не может позволить себе быть заложником чужого внутреннего распада.
Нельзя строить мир с теми, кто платит террористам и одновременно принимает послов.
Путь вперёд — в создании новой модели: ответственность вместо помощи, управление вместо лозунгов, безопасность вместо иллюзий.

Палестинская администрация, как и ХАМАС, исчерпала своё историческое время.
Следующий этап — это не "третья попытка Осло", а поиск новых лиц и новых принципов, которые готовы строить реальность, а не наследовать ненависть.
🔥 Сегодняшняя война — это не конфликт границ, а конфликт смыслов.
И пока в Рамалле и Газе продолжают чествовать убийц, Израиль остаётся единственной стороной, которая строит, работает, защищает и берёт ответственность.
Вот почему конец ХАМАСа не станет концом конфликта — пока не произойдёт внутренний разрыв с идеологическим наследием ФАТХ.
Тогда, и только тогда, появится шанс на будущее, где соседство перестанет быть угрозой.

🇸🇾 СИРИЯ ПРЕДЛАГАЕТ ПЕРЕДИСЛОКАЦИЮ РОССИЙСКИХ ВОЙСК К ГРАНИЦЕ С ИЗРАИЛЕМ 🇷🇺.

🤝 По данным Reuters, президент Сирии Ахмед аш-Шараа во время визита в Москву предложил Владимиру Путину передислоцировать российские войска ближе к сирийско-израильской границе.
Официальная цель — «сдерживание возможных израильских ударов» и укрепление сотрудничества с Россией.
Однако за этой новостью скрывается гораздо больше, чем просто военное предложение.

🔹 1. Геополитический сигнал.
Дамаск пытается показать, что новый сирийский режим — не изолированная структура, а актор, способный говорить с Москвой на равных.
Предложение разместить российские силы у границы с Израилем — это символический вызов старому региональному балансу.
С одной стороны, Шараа демонстрирует готовность защитить сирийский суверенитет.
С другой — предлагает России «новую миссию» в Сирии, чтобы оправдать её дальнейшее присутствие, уже не через фигуру Асада, а через новую легитимную власть.
🔹 2. Российский интерес
Москва, несмотря на ограниченные ресурсы, ищет способы сохранить военное и политическое присутствие в регионе.
Передислокация к югу Сирии — это шанс:
усилить давление на Израиль и Запад,
использовать фактор «границы с Израилем» как рычаг в переговорах по Украине,
закрепиться в стратегически важном узле — между Голанами, Иорданией и Ливаном.
Но это также риск: любое военное движение в этом районе моментально вызовет реакцию Израиля, который не допустит «российского щита» над сирийской территорией.

🔹 3. Израильский контекст
Для Израиля подобный шаг будет воспринят как попытка изменить правила игры.
На протяжении последних лет удары ЦАХАЛ по Ирану и его структурам в Сирии проводились без прямого конфликта с Россией.
Если теперь российские силы окажутся в зонах потенциальных ударов, Израиль окажется перед дилеммой:
— либо рисковать прямым столкновением,
— либо искать новые каналы координации,
— либо ускорять стратегическое сближение с США и Западом против русско-иранской оси.
🔹 4. Судьба Башара Асада
Интересный штрих Reuters: обсуждался вопрос передачи Башара Асада сирийскому правосудию.
Это звучит как сигнал о постепенном переходе к постасадовской эпохе, где Москва и Шараа выстраивают новую «систему легитимности».
Показательно, что Россия не отвергла саму формулировку — это может быть частью сделки, где Асад «жертвуется» ради сохранения российской роли в Сирии.
🔹 5. Экономический аспект
Шараа нуждается в инвестициях, а Москва — в символических победах.
Речь идёт не только о военной координации, но и о доступе российских компаний к сирийской инфраструктуре, восстановлению портов, фосфатных и газовых проектов, которые ранее контролировал клан Асада.

Шараа делает ставку на «контролируемую зависимость» от России:
дать Москве военную и политическую опору — но без права диктовать внутреннюю политику.
Для Путина это — шанс показать, что Россия по-прежнему формирует Ближний Восток.
А для региона — сигнал, что новая Сирия может стать ареной новой фазы русско-израильского соперничества.

🧩 А что если эта инициатива — не спонтанная, а часть скрытых договорённостей между Нетаньяху и Путиным? Ведь они недавно разговаривали. Возможно, для Израиля российское присутствие на юге Сирии выглядит меньшим злом — на фоне растущего влияния Турции. Но и здесь палка о двух концах: Москва, Дамаск и Тегеран могут вновь образовать ось, которую потом будет трудно сдержать.

🇮🇶 Утро Ближнего Востока | Падение Аббасидов — начало раздробленного ислама.

В 1258 году монгольские войска Хулагу-хана вошли в Багдад. Погиб последний Аббасидский халиф, и вместе с ним рухнула идея единого исламского центра. Казалось бы, давно забытая страница. Но именно с этого момента исламский мир перестал быть единой цивилизационной осью — и стал мозаикой соперничающих центров: Каир, Дамаск, Стамбул, Тегеран, потом Эр-Рияд.

Сегодняшние новости о конфликтах между шиитами и суннитами, о борьбе Турции и Ирана за региональное лидерство, о спорах, кто имеет право говорить «от имени ислама», — всё это эхо 1258 года.

После падения Аббасидов ислам утратил универсальный стержень и обрёл вечную конкуренцию за духовную легитимность.
Халифат стал мечтой — но мечтой без адреса. И потому каждое новое движение, от Османов до ИГ, пыталось вернуть утраченное единство, превращая религиозную память в инструмент политики.

Падение Багдада стало не просто концом эпохи — это был момент, когда исламский мир впервые столкнулся с тем, что переживает и сегодня: кризис центра и жажду его восстановления.

Мы уже не раз писали о том, что Эрдоган постепенно продвигается по вопросам Газы.

В восточном Иерусалиме уже действуют турецкие фонды и инициативы.

И вот интересные новости: 16 октября Стамбульский муниципальный совет единогласно утвердил побратимство с Газой — открывая путь для сотрудничества в культуре, образовании, экономике и гуманитарной поддержке.

Отдельно город запустил план оказания гуманитарной помощи, став одним из первых мегаполисов, сделавших такой шаг на фоне разрушительной войны.

Важно подчеркнуть: это не нагнетание ситуации, а факт. И кто знает, может, со временем турецкое влияние в регионе будет подбираться и к более чувствительным символическим местам, вроде Храмовой Горы. Стоит это иметь в виду.