За всю жизнь он дал только два концерта в филармонии. А меж тем музыка его звучала во множестве советских фильмов, причём ставших классикой: «Короткие встречи», «Долгие проводы», «Мама вышла замуж», «Чужие письма», «Два капитана»… Самый неизвестный и самый эпатажный советский и российский композитор. А по мнению многих музыкантов — последний абсолютный гений.
...Худая фигурка то ли мальчика, то ли старика, каштановые волосы до плеч, вязаная красная жилетка, надетая задом наперёд, потёртый плащ и лихо заломленный на бок бордовый берет. Идёт странный человек по Невскому, заворачивает на Садовую, бредёт по Моховой, по улице Чайковского, всё время что-то бормоча себе под нос и нетерпеливо взмахивая тонкими руками, похожими на крылья эльфа. Проходит Литейный мост и смотрит долгим взглядом на Петропавловку, на Смольный. На Финляндском вокзале садится в электричку и выходит в Комарово.
Раз-другой мелькнёт его бордовый берет яркой заплаткой среди сосен и исчезнет в маленьком доме. Кто же он? Композитор, написавший музыку более чем к ста советским и российским фильмам. Любимец Рихтера и Шостаковича. Петербургский гениальный сумасшедший — Олег Николаевич Каравайчук.
Его можно было принять за бомжа, если бы не одухотворённое лицо — лицо человека, полностью погружённого в музыку, ничего и никого не замечающего вокруг. Он носил чёрные очки и разговаривал фальцетом.
Интересно воспоминание о нём Дмитрия Горчева, прозаика и художника, члена Союза писателей Санкт-Петербурга:
«Давался как-то в городе Петербурге торжественный концерт по поводу какой-то важной даты — дня города, может быть, или чего-то там ещё. На концерте присутствовала сама Валентина Ивановна и другие замечательные люди. Состав выступающих на таких концертах не меняется уже много лет: мушкетёр Боярский в шляпе, добрый доктор Розенбаум, кудрявый композитор Корнелюк, пожилая, но по-прежнему сдобная Людмила Сенчина, ну, и бессмертные Эдита Пьеха (иногда с внуком) и Эдуард Хиль. В общем, чем богаты.
И тут вдруг внезапно выходит на сцену композитор Каравайчук... Если вообразить себе самый скверный характер, который возможно вообразить, то у композитора Каравайчука он ещё хуже. Живёт он в крошечной комнатке, в которой едва помещается рояль. За этим роялем он обедает и на нём же спит. Когда его приглашают куда-то выступить, он снимает с подушки свою единственную ни разу не стиранную наволочку для того, чтобы надевать её на голову во время выступления.
Тот, кто пригласил такого человека на торжественное мероприятие, наверняка понёс впоследствии самую суровую и совершенно заслуженную кару. Ибо это было актом чистейшего и неприкрытого вредительства. При Сталине за такое вообще расстреливали.
Ну, и значит, выходит этот композитор Каравайчук к микрофону и говорит своим невыразимо противным скрипучим голосом: «Дорогие друзья! Всё то, что вы тут слышали, — это была страшная дребедень. Для тех, кто думает, что он ослышался, повторяю: дре-бе-день. А теперь мы будем слушать музыку». И в мертвецкой тишине, в которой не пискнула даже Валентина Ивановна, композитор Каравайчук сел за рояль, надел на голову наволочку и заиграл что-то волшебное...»
Олег Николаевич родился 27 декабря 1927 года в Киеве. Мать — пианистка, отец — скрипач. Первые аккорды будущий композитор услышал ещё в колыбели. И возможно, с того момента музыка осталась в нём навсегда. Он начал сочинять с четырёх лет. Говорил отцу, что слышит внутри себя музыку. И отец сказал: «Ты станешь композитором».
В начале 30-х семья переехала в Ленинград. Отец устроился работать на «Ленфильм». Пятилетнего Олега отдали в музыкальную школу. А в девять он уже выступал с собственным сочинением «Колыбельная песня» в Большом зале Московской консерватории.
Потом война, эвакуация с семьёй в Ташкент и встречи, которые, вне всякого сомнения, создали благодатную почву для его гения. Он видел в «Короле Лире» великого Соломона Михоэлса. А сцена, где безумный Лир сражается с ветром, стала прообразом его последующей жизни.
...Худая фигурка то ли мальчика, то ли старика, каштановые волосы до плеч, вязаная красная жилетка, надетая задом наперёд, потёртый плащ и лихо заломленный на бок бордовый берет. Идёт странный человек по Невскому, заворачивает на Садовую, бредёт по Моховой, по улице Чайковского, всё время что-то бормоча себе под нос и нетерпеливо взмахивая тонкими руками, похожими на крылья эльфа. Проходит Литейный мост и смотрит долгим взглядом на Петропавловку, на Смольный. На Финляндском вокзале садится в электричку и выходит в Комарово.
Раз-другой мелькнёт его бордовый берет яркой заплаткой среди сосен и исчезнет в маленьком доме. Кто же он? Композитор, написавший музыку более чем к ста советским и российским фильмам. Любимец Рихтера и Шостаковича. Петербургский гениальный сумасшедший — Олег Николаевич Каравайчук.
Его можно было принять за бомжа, если бы не одухотворённое лицо — лицо человека, полностью погружённого в музыку, ничего и никого не замечающего вокруг. Он носил чёрные очки и разговаривал фальцетом.
Интересно воспоминание о нём Дмитрия Горчева, прозаика и художника, члена Союза писателей Санкт-Петербурга:
«Давался как-то в городе Петербурге торжественный концерт по поводу какой-то важной даты — дня города, может быть, или чего-то там ещё. На концерте присутствовала сама Валентина Ивановна и другие замечательные люди. Состав выступающих на таких концертах не меняется уже много лет: мушкетёр Боярский в шляпе, добрый доктор Розенбаум, кудрявый композитор Корнелюк, пожилая, но по-прежнему сдобная Людмила Сенчина, ну, и бессмертные Эдита Пьеха (иногда с внуком) и Эдуард Хиль. В общем, чем богаты.
И тут вдруг внезапно выходит на сцену композитор Каравайчук... Если вообразить себе самый скверный характер, который возможно вообразить, то у композитора Каравайчука он ещё хуже. Живёт он в крошечной комнатке, в которой едва помещается рояль. За этим роялем он обедает и на нём же спит. Когда его приглашают куда-то выступить, он снимает с подушки свою единственную ни разу не стиранную наволочку для того, чтобы надевать её на голову во время выступления.
Тот, кто пригласил такого человека на торжественное мероприятие, наверняка понёс впоследствии самую суровую и совершенно заслуженную кару. Ибо это было актом чистейшего и неприкрытого вредительства. При Сталине за такое вообще расстреливали.
Ну, и значит, выходит этот композитор Каравайчук к микрофону и говорит своим невыразимо противным скрипучим голосом: «Дорогие друзья! Всё то, что вы тут слышали, — это была страшная дребедень. Для тех, кто думает, что он ослышался, повторяю: дре-бе-день. А теперь мы будем слушать музыку». И в мертвецкой тишине, в которой не пискнула даже Валентина Ивановна, композитор Каравайчук сел за рояль, надел на голову наволочку и заиграл что-то волшебное...»
Олег Николаевич родился 27 декабря 1927 года в Киеве. Мать — пианистка, отец — скрипач. Первые аккорды будущий композитор услышал ещё в колыбели. И возможно, с того момента музыка осталась в нём навсегда. Он начал сочинять с четырёх лет. Говорил отцу, что слышит внутри себя музыку. И отец сказал: «Ты станешь композитором».
В начале 30-х семья переехала в Ленинград. Отец устроился работать на «Ленфильм». Пятилетнего Олега отдали в музыкальную школу. А в девять он уже выступал с собственным сочинением «Колыбельная песня» в Большом зале Московской консерватории.
Потом война, эвакуация с семьёй в Ташкент и встречи, которые, вне всякого сомнения, создали благодатную почву для его гения. Он видел в «Короле Лире» великого Соломона Михоэлса. А сцена, где безумный Лир сражается с ветром, стала прообразом его последующей жизни.
Вернувшись в Ленинград, Каравайчук продолжил занятия в консерватории, но вскоре разочаровался в педагогах и бросил ходить на фортепиано:
«Меня начали купировать, исправлять. Я понял, что это не соответствует движениям моей формы, и ушёл. Я понял, что я сам по себе. Пушкин правильно говорил, что настоящему абсолюту в искусстве нельзя учиться. Потому что этот абсолют — абсолютно один. Если мне будут советовать, то я не пройду ни по своей дороге, ни по его дороге».
Он отказался от всех преподавателей, даже от великого Шостаковича, который упорно звал к себе. Единственным учителем считал Святослава Рихтера, который понимал его на каждом такте.
«Я при нём сочинял музыку на его заданные темы. Ну и жуткие темы он мне давал — попробуй! Я сочинил, а он говорит: "Боже, великие композиторы пять лет продумывали, а ты сразу… И тебя хоть с постели сними, хоть с гроба. Хуже не будет". Вот так и говорил, слово в слово».
Каравайчук сочинял всегда за инструментом, никогда не прерываясь, и только потом записывал.
«Я просто играю себе и играю. Я не импровизирую, я сразу делаю целое <…> Я играю, например, сначала какую-то свою музыку, потом вступает Чайковский, затем Вагнер, но никто не узнаёт его, потому что это мелодия, которая в небесах. Ты делаешься как бы с тремя головами и одновременно живёшь как трёхголовый. Это такая сказка!»
Всё человеческое было ему чуждо. Никто не видел, как он ест, как пьёт. Он жил в одиночестве. Себя называл последним девственником России. У него не было ни телевизора, ни радио, ни телефона. Он освободил себя от любви, семьи, денег, карьеры. Ему важна была только пустота. Великая пустота, из которой рождается музыка. Но иногда этому вечному мальчику хотелось пожить как все люди. Конечно, на свой лад. И потому, наверное, жизнь его окружена историями, одна другой фантастичнее.
В семь лет на концерте он якобы сыграл свою сонату «Во славу Сталина». Вождь народов, присутствовавший на концерте, растрогался, погладил мальчика по голове и подарил ему белый рояль. А рояль ему доставил на грузовике чуть ли не лично Калинин.
На вступительных экзаменах в консерваторию Каравайчук сыграл собственное сочинение, выдав его за Баха, и комиссия ничего не заметила. А на выпускных он вообще отказался играть, потому что ему не понравились «рожи слушателей».
Естественно, его невзлюбили. Хотя, скорее всего, ему просто завидовали.
«Я поступил в филармонию на стажировку как дирижёр. Должен был дирижировать Пятую симфонию Бетховена. И вот я подхожу к Мравинскому:
— Евгений Александрович, правильно я беру такт? — и рукой показываю.
Евгений Александрович отскакивает, садится на кресло и говорит:
— Вот так увидишь один раз такт — и вся жизнь прожита зря.
На следующий день мне музыканты говорят:
— А тебя из поступивших вычеркнули.
Что он сделал? Отнял меня у людей, которые меня могли слышать. Я ничего не потерял. Я насочинял тьму всего. А публика? А время? Подумайте, что вы сделали? Вы же меня не имели! Ну, что? Лучше стало?»
Абсолютному гению неважно признание публики. Для таких, как Каравайчук, быть знаменитым некрасиво. Они вне времени, вне пространства, они живут самой сутью творчества. И хорошо, если найдётся проводник, который познакомит мир с гением. Таким проводником для Каравайчука стала Агния Барто.
В начале 50-х годов Барто написала сценарий фильма «Алёша Птицын вырабатывает характер». Отец Каравайчука, работавший музыкальным редактором на «Ленфильме», однажды сказал сыну, что «Барто — требовательная бабка, бракует одного композитора за другим». Олег Николаевич сел за рояль и с ходу сочинил музыку на стихотворение «Мы москвичи, молодые москвичи». Отец узнал адрес Барто, и уже на следующий день Каравайчук звонил в дверь её московской квартиры.
Музыка Барто очень понравилась, и она немедленно позвонила в Ленинград с требованием утвердить Каравайчука. Но директор «Ленфильма» отвечал ей категорическим отказом. В конце концов договорились о шефе, который будет его курировать. Барто спросила Каравайчука, с кем из композиторов он хочет работать, и он назвал Моисея Вайнберга.
«Меня начали купировать, исправлять. Я понял, что это не соответствует движениям моей формы, и ушёл. Я понял, что я сам по себе. Пушкин правильно говорил, что настоящему абсолюту в искусстве нельзя учиться. Потому что этот абсолют — абсолютно один. Если мне будут советовать, то я не пройду ни по своей дороге, ни по его дороге».
Он отказался от всех преподавателей, даже от великого Шостаковича, который упорно звал к себе. Единственным учителем считал Святослава Рихтера, который понимал его на каждом такте.
«Я при нём сочинял музыку на его заданные темы. Ну и жуткие темы он мне давал — попробуй! Я сочинил, а он говорит: "Боже, великие композиторы пять лет продумывали, а ты сразу… И тебя хоть с постели сними, хоть с гроба. Хуже не будет". Вот так и говорил, слово в слово».
Каравайчук сочинял всегда за инструментом, никогда не прерываясь, и только потом записывал.
«Я просто играю себе и играю. Я не импровизирую, я сразу делаю целое <…> Я играю, например, сначала какую-то свою музыку, потом вступает Чайковский, затем Вагнер, но никто не узнаёт его, потому что это мелодия, которая в небесах. Ты делаешься как бы с тремя головами и одновременно живёшь как трёхголовый. Это такая сказка!»
Всё человеческое было ему чуждо. Никто не видел, как он ест, как пьёт. Он жил в одиночестве. Себя называл последним девственником России. У него не было ни телевизора, ни радио, ни телефона. Он освободил себя от любви, семьи, денег, карьеры. Ему важна была только пустота. Великая пустота, из которой рождается музыка. Но иногда этому вечному мальчику хотелось пожить как все люди. Конечно, на свой лад. И потому, наверное, жизнь его окружена историями, одна другой фантастичнее.
В семь лет на концерте он якобы сыграл свою сонату «Во славу Сталина». Вождь народов, присутствовавший на концерте, растрогался, погладил мальчика по голове и подарил ему белый рояль. А рояль ему доставил на грузовике чуть ли не лично Калинин.
На вступительных экзаменах в консерваторию Каравайчук сыграл собственное сочинение, выдав его за Баха, и комиссия ничего не заметила. А на выпускных он вообще отказался играть, потому что ему не понравились «рожи слушателей».
Естественно, его невзлюбили. Хотя, скорее всего, ему просто завидовали.
«Я поступил в филармонию на стажировку как дирижёр. Должен был дирижировать Пятую симфонию Бетховена. И вот я подхожу к Мравинскому:
— Евгений Александрович, правильно я беру такт? — и рукой показываю.
Евгений Александрович отскакивает, садится на кресло и говорит:
— Вот так увидишь один раз такт — и вся жизнь прожита зря.
На следующий день мне музыканты говорят:
— А тебя из поступивших вычеркнули.
Что он сделал? Отнял меня у людей, которые меня могли слышать. Я ничего не потерял. Я насочинял тьму всего. А публика? А время? Подумайте, что вы сделали? Вы же меня не имели! Ну, что? Лучше стало?»
Абсолютному гению неважно признание публики. Для таких, как Каравайчук, быть знаменитым некрасиво. Они вне времени, вне пространства, они живут самой сутью творчества. И хорошо, если найдётся проводник, который познакомит мир с гением. Таким проводником для Каравайчука стала Агния Барто.
В начале 50-х годов Барто написала сценарий фильма «Алёша Птицын вырабатывает характер». Отец Каравайчука, работавший музыкальным редактором на «Ленфильме», однажды сказал сыну, что «Барто — требовательная бабка, бракует одного композитора за другим». Олег Николаевич сел за рояль и с ходу сочинил музыку на стихотворение «Мы москвичи, молодые москвичи». Отец узнал адрес Барто, и уже на следующий день Каравайчук звонил в дверь её московской квартиры.
Музыка Барто очень понравилась, и она немедленно позвонила в Ленинград с требованием утвердить Каравайчука. Но директор «Ленфильма» отвечал ей категорическим отказом. В конце концов договорились о шефе, который будет его курировать. Барто спросила Каравайчука, с кем из композиторов он хочет работать, и он назвал Моисея Вайнберга.
С этого дня музыка Каравайчука начала свою жизнь в кино.
С 1953-го и до конца 1990-х годов он написал музыку почти к 150 документальным и игровым фильмам. «Два капитана», «Мама вышла замуж», «Чёрная курица», «Поднятая целина», «Город мастеров», «Долгие проводы», «Драма из старинной жизни», «Чужие письма», «Женитьба», «Принц и нищий»... Работал с Ильёй Авербахом, Александром Ивановым, Виталием Мельниковым, Кирой Муратовой, Сергеем Параджановым, Петром Тодоровским, Иосифом Хейфицем, Василием Шукшиным… Писал музыку к спектаклям Эфроса, Голикова, Могучего.
Музыковед Наталья Рябчикова говорила о нём:
«Олег Каравайчук — один из немногих композиторов, карьера которых покрывает собой разные этапы советского кино. От позднего сталинского кинематографа до постсоветского. И это совершенно разные периоды».
А Марк Пекарский — актёр, музыкант и дирижёр — считал: «Каравайчук — сумасшедший гений. Что является одним и тем же. Он может озвучить зиму, лето, состояние души и всего остального, потому что он удивительно чувствует звук».
В последние годы Олега Николаевича можно было услышать в музее Бродского, где он — очень изредка — давал концерты-импровизации. Публика сидела как загипнотизированная, не сводя глаз с худого мальчика-старика с наволочкой на голове. Он мог играть лёжа на стуле или на рояле. Мог играть с наволочкой на голове. Играл небрежно, неровно, как-то хаотично ударяя худыми руками по клавишам, но каждый раз случалось какое-то чудо. А иногда снимал наволочку и говорил высоким тонким голосом, помогая себе красивым взмахом тонких рук:
— Я из отчаяния не выхожу. Я привык к нему. К такому отчаянию, которого вы даже и представить не можете. И навряд ли, кроме таких, как я, такое отчаяние кто-то знает. В нашей галактике, может, я один. Мне хорошо, когда прибежал в свою лачугу, заперся, никого не пускаю, сижу и сочиняю. Всё. Больше мне ничего не надо. Поэтому отчаяние – это моё всё.
Он был единственным, кому директор Эрмитажа Пиотровский позволил играть на личном рояле Николая II. Рояль был красивый, расписной, но совершенно расстроенный. Олег Николаевич небрежно опустил руки на клавиши — и рояль преобразился. В зал ворвалась стихия музыки. Концерт длился шесть часов. Без перерыва. И не ушёл ни один зритель.
Олега Николаевича не стало 13 июня 2016 года. Похоронили его на Комаровском кладбище. Многие музыканты плакали и говорили: «Ушёл последний гений. Закончилась эпоха». А местные жители вздыхали: «Без него Комарово уже не то». Но городской сумасшедший лежал в гробу с улыбкой на лице. Он ушёл в счастье — в вечное наслаждение музыкой.
Талантливый человек — тот, кто имеет на капельку больше, чем другие. Но кто такой гений? Тот, кто творит, нарушая каноны. Кто сочиняет, не подчиняясь времени. Когда я слушаю музыку Каравайчука, мне кажется, я слышу что-то необъятное, космическое, мне кажется, я слышу, как живёт Вселенная.
________
Анна Гурина
С 1953-го и до конца 1990-х годов он написал музыку почти к 150 документальным и игровым фильмам. «Два капитана», «Мама вышла замуж», «Чёрная курица», «Поднятая целина», «Город мастеров», «Долгие проводы», «Драма из старинной жизни», «Чужие письма», «Женитьба», «Принц и нищий»... Работал с Ильёй Авербахом, Александром Ивановым, Виталием Мельниковым, Кирой Муратовой, Сергеем Параджановым, Петром Тодоровским, Иосифом Хейфицем, Василием Шукшиным… Писал музыку к спектаклям Эфроса, Голикова, Могучего.
Музыковед Наталья Рябчикова говорила о нём:
«Олег Каравайчук — один из немногих композиторов, карьера которых покрывает собой разные этапы советского кино. От позднего сталинского кинематографа до постсоветского. И это совершенно разные периоды».
А Марк Пекарский — актёр, музыкант и дирижёр — считал: «Каравайчук — сумасшедший гений. Что является одним и тем же. Он может озвучить зиму, лето, состояние души и всего остального, потому что он удивительно чувствует звук».
В последние годы Олега Николаевича можно было услышать в музее Бродского, где он — очень изредка — давал концерты-импровизации. Публика сидела как загипнотизированная, не сводя глаз с худого мальчика-старика с наволочкой на голове. Он мог играть лёжа на стуле или на рояле. Мог играть с наволочкой на голове. Играл небрежно, неровно, как-то хаотично ударяя худыми руками по клавишам, но каждый раз случалось какое-то чудо. А иногда снимал наволочку и говорил высоким тонким голосом, помогая себе красивым взмахом тонких рук:
— Я из отчаяния не выхожу. Я привык к нему. К такому отчаянию, которого вы даже и представить не можете. И навряд ли, кроме таких, как я, такое отчаяние кто-то знает. В нашей галактике, может, я один. Мне хорошо, когда прибежал в свою лачугу, заперся, никого не пускаю, сижу и сочиняю. Всё. Больше мне ничего не надо. Поэтому отчаяние – это моё всё.
Он был единственным, кому директор Эрмитажа Пиотровский позволил играть на личном рояле Николая II. Рояль был красивый, расписной, но совершенно расстроенный. Олег Николаевич небрежно опустил руки на клавиши — и рояль преобразился. В зал ворвалась стихия музыки. Концерт длился шесть часов. Без перерыва. И не ушёл ни один зритель.
Олега Николаевича не стало 13 июня 2016 года. Похоронили его на Комаровском кладбище. Многие музыканты плакали и говорили: «Ушёл последний гений. Закончилась эпоха». А местные жители вздыхали: «Без него Комарово уже не то». Но городской сумасшедший лежал в гробу с улыбкой на лице. Он ушёл в счастье — в вечное наслаждение музыкой.
Талантливый человек — тот, кто имеет на капельку больше, чем другие. Но кто такой гений? Тот, кто творит, нарушая каноны. Кто сочиняет, не подчиняясь времени. Когда я слушаю музыку Каравайчука, мне кажется, я слышу что-то необъятное, космическое, мне кажется, я слышу, как живёт Вселенная.
________
Анна Гурина
Композитору нужна перезагрузка. Композитор любит Вас и вернется со свежими мыслями и головой.
Πpи aнaлизe втopoй миpoвoй вoйны aмepикaнcкиe вoeнныe иcтopики oбнapужили oчeнь интepecный фaкт.
А имeннo, пpи внeзaпнoм cтoлкнoвeнии c cилaми япoнцeв aмepикaнцы, кaк пpaвилo, гopaздo быcтpee пpинимaли peшения и, как cледcтвие, пoбеждали даже превocхoдящие cилы прoтивника.
Иccледoвав данную закoнoмернocть ученые пришли к вывoду чтo cредняя длина cлoва у американцев cocтавляет 5,2 cимвoла, тoгда как у япoнцев 10,8, следoвaтельнo нa oтдaчу пpикaзoв ухoдит нa 56 % меньше вpемени, чтo в кopoткoм бoю игpaет немaлoвaжную poль.
Рaди "интеpесa" oни пpoaнaлизиpoвaли pусскую pечь и oкaзaлoсь, чтo длинa слoвa в pусскoм языке сoстaвляeт 7,2 символa нa слово (в срeднeм), однaко при критичeских ситуaциях русскоязычный комaндный состaв пeрeходит нa нeнормaтивную лeксику, и длинa словa сокрaщaeтся до 3,2 символов в словe. Это связaно с тeм, что некоторые словосочетaния и дaже фрaзы зaменяются ОДНИМ словом. Для примерa приводится фрaзa: "32-ой прикaзывaю немедленно уничтожить врaжеский тaнк, ведущий огонь по нaшим позициям" - "32-ой е*ни по тому х*ю".
А имeннo, пpи внeзaпнoм cтoлкнoвeнии c cилaми япoнцeв aмepикaнцы, кaк пpaвилo, гopaздo быcтpee пpинимaли peшения и, как cледcтвие, пoбеждали даже превocхoдящие cилы прoтивника.
Иccледoвав данную закoнoмернocть ученые пришли к вывoду чтo cредняя длина cлoва у американцев cocтавляет 5,2 cимвoла, тoгда как у япoнцев 10,8, следoвaтельнo нa oтдaчу пpикaзoв ухoдит нa 56 % меньше вpемени, чтo в кopoткoм бoю игpaет немaлoвaжную poль.
Рaди "интеpесa" oни пpoaнaлизиpoвaли pусскую pечь и oкaзaлoсь, чтo длинa слoвa в pусскoм языке сoстaвляeт 7,2 символa нa слово (в срeднeм), однaко при критичeских ситуaциях русскоязычный комaндный состaв пeрeходит нa нeнормaтивную лeксику, и длинa словa сокрaщaeтся до 3,2 символов в словe. Это связaно с тeм, что некоторые словосочетaния и дaже фрaзы зaменяются ОДНИМ словом. Для примерa приводится фрaзa: "32-ой прикaзывaю немедленно уничтожить врaжеский тaнк, ведущий огонь по нaшим позициям" - "32-ой е*ни по тому х*ю".
😁4
Писатель Джек Лондон покончил с собой. По другим сведениям, он умер от передозировки наркотика, но, собственно говоря, это почти одно и то же — под конец жизни (а было ему всего 39 лет) он страдал от жесточайших депрессий, много пил и потерял интерес ко всему окружающему.
А ведь был он, что называется, мачо, настоящий мужчина: и в «золотой лихорадке» участвовал, и военным корреспондентом работал; смелый, отважный человек, самый высокооплачиваемый писатель в свои времена
Каждый день он писал тысячу слов, его романы и рассказы расходились огромными тиражами, по всему миру у него были миллионы поклонников. Довели его до смерти, как это ни банально, так. Помните, в школе, когда мы были детьми, учителя часто говорили о ком-то: «это не друзья, а дружки!». Вот для этих самых дружков романтичный писатель выстроил настоящий дворец из особого красного камня (кстати, огнеупорного).
Назвал его «Дом волка» и принялся приглашать к себе жить писателей, поэтов и каких-то подозрительных «бродячих философов»; кормил их, поил, снабжал карманными деньгами.
В один прекрасный день дом заполыхал.
Его подожгли изнутри, причем сразу в нескольких местах — иначе грандиозное сооружение не смогло бы сгореть дотла, оставив писателя с многотысячными долгами. То есть, именно дружки дом и сожгли. Джек Лондон, пытаясь найти выход, принялся писать еще больше, борясь с приступами депрессии и нежеланием жить — потрясение было слишком сильным. Тут он услышал, как один его друг говорил другим: «Джеку слишком легко достаются денежки. Надо помочь ему их потратить!». Отвращение к людям овладело несчастным Джеком Лондоном. Он уже ничего не писал, только пил все больше и больше, а в конце концов слуга-японец нашел его умирающим, а рядом с ним листок бумаги, на котором несчастный доверчивый писатель высчитывал смертельную дозу опиума. Друзья, наверное, пришли на похороны, обсудили ситуацию, вдоволь посплетничали, посудачили, на славу угостились и разошлись восвояси, вернее, расползлись, подобно глистам-паразитам, чтобы поскорее найти новую жертву.
***
Дружки Есенина и Высоцкого — это хрестоматийный пример. Они пили и ели за счет великих людей, спаивали их, втравливали в скандалы и драки, а потом писали горестные и»правдивые» воспоминания о погубленных ими поэтах. Впрочем, правда иногда сквозит между строк: друг Есенина, с которым они вместе купили комнату, во время поездки поэта за границу, поселил в этой комнате свою жену и малолетнего ребенка, так что Есенину просто стало негде жить.
Он, как подобает настоящему мужчине, ушел и скитался по знакомым, ночевал, где придется, естественно, алкогольная зависимость развивалась стремительно, ведь всюду его ждали другие друзья
***
Друг Высоцкого вспоминает, как однажды он оказался в гостях у знаменитого барда. «Выпьем, Володя!» — предложил друг уже погибающему от наркомании и алкоголизма поэту. «Да у меня дома ни капли нет», — принялся оправдываться несчастный Высоцкий, но друг пишет дальше так: «У меня, конечно, оказалась с собой бутылка коньяка, которой я и угостил поэта». Молодец, что тут скажешь!
Выпивши со знаменитостью, он уехал к себе домой, а больной Высоцкий принялся искать «дозу» — алкоголь уже поступил в его гибнущий организм. Пьяные, Есенин и Высоцкий раздаривали своим друзьям дорогие вещи; наутро сожалели, но вернуть взятое никому и в голову не приходило.
Едва в Советскую Россию приехала танцовщица Айседора Дункан, как и у нее появилась масса друзей. Они очень полюбили ходить в гости в особняк на Пречистенке, особенно — в дни выдачи пайков. Добрая Айседора выставляла на стол весь свой паек; все кушали, хвалили, потом расходились по домам.
А танцовщица месяц потом жила на одной мерзлой картошке. За глаза друзья величали ее «Дунькой», писали забавные частушки про нее и про Есенина, и с нетерпением ждали дня выдачи спецпайка, чтобы снова веселой компанией завалиться в гости.
Шайка друзей-нахлебников окружала, пожалуй, почти всех великих людей.
***
Эдит Пиаф кормила и поила целую банду бездельников.
А ведь был он, что называется, мачо, настоящий мужчина: и в «золотой лихорадке» участвовал, и военным корреспондентом работал; смелый, отважный человек, самый высокооплачиваемый писатель в свои времена
Каждый день он писал тысячу слов, его романы и рассказы расходились огромными тиражами, по всему миру у него были миллионы поклонников. Довели его до смерти, как это ни банально, так. Помните, в школе, когда мы были детьми, учителя часто говорили о ком-то: «это не друзья, а дружки!». Вот для этих самых дружков романтичный писатель выстроил настоящий дворец из особого красного камня (кстати, огнеупорного).
Назвал его «Дом волка» и принялся приглашать к себе жить писателей, поэтов и каких-то подозрительных «бродячих философов»; кормил их, поил, снабжал карманными деньгами.
В один прекрасный день дом заполыхал.
Его подожгли изнутри, причем сразу в нескольких местах — иначе грандиозное сооружение не смогло бы сгореть дотла, оставив писателя с многотысячными долгами. То есть, именно дружки дом и сожгли. Джек Лондон, пытаясь найти выход, принялся писать еще больше, борясь с приступами депрессии и нежеланием жить — потрясение было слишком сильным. Тут он услышал, как один его друг говорил другим: «Джеку слишком легко достаются денежки. Надо помочь ему их потратить!». Отвращение к людям овладело несчастным Джеком Лондоном. Он уже ничего не писал, только пил все больше и больше, а в конце концов слуга-японец нашел его умирающим, а рядом с ним листок бумаги, на котором несчастный доверчивый писатель высчитывал смертельную дозу опиума. Друзья, наверное, пришли на похороны, обсудили ситуацию, вдоволь посплетничали, посудачили, на славу угостились и разошлись восвояси, вернее, расползлись, подобно глистам-паразитам, чтобы поскорее найти новую жертву.
***
Дружки Есенина и Высоцкого — это хрестоматийный пример. Они пили и ели за счет великих людей, спаивали их, втравливали в скандалы и драки, а потом писали горестные и»правдивые» воспоминания о погубленных ими поэтах. Впрочем, правда иногда сквозит между строк: друг Есенина, с которым они вместе купили комнату, во время поездки поэта за границу, поселил в этой комнате свою жену и малолетнего ребенка, так что Есенину просто стало негде жить.
Он, как подобает настоящему мужчине, ушел и скитался по знакомым, ночевал, где придется, естественно, алкогольная зависимость развивалась стремительно, ведь всюду его ждали другие друзья
***
Друг Высоцкого вспоминает, как однажды он оказался в гостях у знаменитого барда. «Выпьем, Володя!» — предложил друг уже погибающему от наркомании и алкоголизма поэту. «Да у меня дома ни капли нет», — принялся оправдываться несчастный Высоцкий, но друг пишет дальше так: «У меня, конечно, оказалась с собой бутылка коньяка, которой я и угостил поэта». Молодец, что тут скажешь!
Выпивши со знаменитостью, он уехал к себе домой, а больной Высоцкий принялся искать «дозу» — алкоголь уже поступил в его гибнущий организм. Пьяные, Есенин и Высоцкий раздаривали своим друзьям дорогие вещи; наутро сожалели, но вернуть взятое никому и в голову не приходило.
Едва в Советскую Россию приехала танцовщица Айседора Дункан, как и у нее появилась масса друзей. Они очень полюбили ходить в гости в особняк на Пречистенке, особенно — в дни выдачи пайков. Добрая Айседора выставляла на стол весь свой паек; все кушали, хвалили, потом расходились по домам.
А танцовщица месяц потом жила на одной мерзлой картошке. За глаза друзья величали ее «Дунькой», писали забавные частушки про нее и про Есенина, и с нетерпением ждали дня выдачи спецпайка, чтобы снова веселой компанией завалиться в гости.
Шайка друзей-нахлебников окружала, пожалуй, почти всех великих людей.
***
Эдит Пиаф кормила и поила целую банду бездельников.
Она не была глупа, прекрасно понимая, что все эти так называемые друзья — обыкновенные паразиты и дармоеды, которым, в сущности, нет до нее никакого дела. Однажды они шумной толпой пришли в ресторан, чтобы отменно поужинать за счет звезды. Пиаф вдруг внимательно посмотрела на лица добрых друзей и заказала только одну картошку.
Все, больше ничего. Друзья деланно смеялись над причудами певицы — они ведь рассчитывали на несколько другое угощение.
В следующий раз Пиаф собрала все свои драгоценности, показала их друзьям. И под алчными взорами, взяла и спустила все золото и бриллианты в унитаз. Дикая выходка, но как-то она понятна, когда умирающий от цирроза человек, всю свою юность проведший в голоде и нищете, проницательно смотрит на лица милых друзей и видит их души.
Впрочем и сами творческие личности иногда выступали в роли так называемых друзей.
Поэт Велимир Хлебников в страшные годы гражданской войны оказался в голой степи со своим другом, тоже поэтом. Поэт этот тяжело заболел, то ли дизентерией, то ли холерой, обессилел и идти уже не мог.
Тогда Хлебников собрал припасы и двинулся в путь один.. «Не оставляй меня умирать, Велимир», — хрипел умирающий спутник своему другу, а тот обернулся и отвечает так поэтично: «Степь тебя отпоет!»
***
Екклезиаст в библии рассказывает мрачно, что всю жизнь искал он среди тысяч людей друга и женщину. Друга вроде как нашел, но пессимистичный и угрюмый тон его философских рассуждений заставляет в этом усомниться
По мнению психологов, к сорока годам у человека может быть только один друг, и то — не всегда. И это не потому, что падает потребность в общении, эмоциональность и так далее — просто череда разочарований и горький жизненный опыт заставляют нас становиться осторожнее и замкнутее. «Мне легче снести ножевой удар врага, чем булавочный укол от друга», — писал Гюго, на долю которого, видимо, выпало немало этих булавочных уколов. На вражду чужих людей мы действительно реагируем легче, чем на подлость тех близких, кому мы доверились.
***
Профессор Литвак пишет о том, что в аудитории он задал простой вопрос:
«А вас когда-нибудь предавали? Если да, поднимите руки!». Руки подняли практически все. А ведь речь идет о юных студентах, только-только вступивших в жизнь.
В этом свете верхом глупости кажутся мне советы некоторых психологов:
«Встаньте, мол, на место предавшего вас человека — поймите его и тогда сможете простить». Или — «он не стоит вашего внимания и ваших переживаний, — отпустите ситуацию».
Такие советы очень хороши в умозрительном смысле. Встаньте, например, на место педофила. Или грабителя. Или убийцы. Поймите его и простите. Это хорошо, когда дело касается других людей
Я всегда привожу простой пример: «А давайте, я вам палец дверью прищемлю. И пока я буду давить на дверь, поймите меня. Ощутите мои внутренние мотивы. И простите».
***
Думаю, когда на костре сгорала преданная Карлом Седьмым Жанна д’Арк, ей было очень больно. Чисто физически. Ей было всего девятнадцать лет, она отвоевывала французские земли во славу короны этого самого Карла, а он объявил ее ведьмой и приговорил с помощью инквизиции к сожжению.
***
Бизнесмен берет для друга кредит, который потом выплачивает сам на протяжении нескольких лет.
Женщина утешает одинокую несчастную подругу, которая потом звонит ее мужу и пытается вступить с ним в связь — иногда небезуспешно.
Девушка доверяет свои тайны задушевной подруге, которая тут же бежит делиться ими с другими людьми, злорадствуя и хохоча.
К слову, именно так поступил знаменитый композитор Вагнер, чью воинственную и величественную музыку так любил Гитлер.
Он дружил с философом Ницше, а потом всем рассказал, что Ницше лечился в психиатрической больнице.
Потрясение от предательства всегда бывает чудовищным: не случайно по шкале стрессов измена (в широком смысле слова) переживается человеком тяжелее, чем смерть.
Уж на что жесток и свиреп был царь Иван Грозный, и тот до конца жизни слал письма с проклятиями убежавшему от него бывшему другу — князю Курбскому.
Все, больше ничего. Друзья деланно смеялись над причудами певицы — они ведь рассчитывали на несколько другое угощение.
В следующий раз Пиаф собрала все свои драгоценности, показала их друзьям. И под алчными взорами, взяла и спустила все золото и бриллианты в унитаз. Дикая выходка, но как-то она понятна, когда умирающий от цирроза человек, всю свою юность проведший в голоде и нищете, проницательно смотрит на лица милых друзей и видит их души.
Впрочем и сами творческие личности иногда выступали в роли так называемых друзей.
Поэт Велимир Хлебников в страшные годы гражданской войны оказался в голой степи со своим другом, тоже поэтом. Поэт этот тяжело заболел, то ли дизентерией, то ли холерой, обессилел и идти уже не мог.
Тогда Хлебников собрал припасы и двинулся в путь один.. «Не оставляй меня умирать, Велимир», — хрипел умирающий спутник своему другу, а тот обернулся и отвечает так поэтично: «Степь тебя отпоет!»
***
Екклезиаст в библии рассказывает мрачно, что всю жизнь искал он среди тысяч людей друга и женщину. Друга вроде как нашел, но пессимистичный и угрюмый тон его философских рассуждений заставляет в этом усомниться
По мнению психологов, к сорока годам у человека может быть только один друг, и то — не всегда. И это не потому, что падает потребность в общении, эмоциональность и так далее — просто череда разочарований и горький жизненный опыт заставляют нас становиться осторожнее и замкнутее. «Мне легче снести ножевой удар врага, чем булавочный укол от друга», — писал Гюго, на долю которого, видимо, выпало немало этих булавочных уколов. На вражду чужих людей мы действительно реагируем легче, чем на подлость тех близких, кому мы доверились.
***
Профессор Литвак пишет о том, что в аудитории он задал простой вопрос:
«А вас когда-нибудь предавали? Если да, поднимите руки!». Руки подняли практически все. А ведь речь идет о юных студентах, только-только вступивших в жизнь.
В этом свете верхом глупости кажутся мне советы некоторых психологов:
«Встаньте, мол, на место предавшего вас человека — поймите его и тогда сможете простить». Или — «он не стоит вашего внимания и ваших переживаний, — отпустите ситуацию».
Такие советы очень хороши в умозрительном смысле. Встаньте, например, на место педофила. Или грабителя. Или убийцы. Поймите его и простите. Это хорошо, когда дело касается других людей
Я всегда привожу простой пример: «А давайте, я вам палец дверью прищемлю. И пока я буду давить на дверь, поймите меня. Ощутите мои внутренние мотивы. И простите».
***
Думаю, когда на костре сгорала преданная Карлом Седьмым Жанна д’Арк, ей было очень больно. Чисто физически. Ей было всего девятнадцать лет, она отвоевывала французские земли во славу короны этого самого Карла, а он объявил ее ведьмой и приговорил с помощью инквизиции к сожжению.
***
Бизнесмен берет для друга кредит, который потом выплачивает сам на протяжении нескольких лет.
Женщина утешает одинокую несчастную подругу, которая потом звонит ее мужу и пытается вступить с ним в связь — иногда небезуспешно.
Девушка доверяет свои тайны задушевной подруге, которая тут же бежит делиться ими с другими людьми, злорадствуя и хохоча.
К слову, именно так поступил знаменитый композитор Вагнер, чью воинственную и величественную музыку так любил Гитлер.
Он дружил с философом Ницше, а потом всем рассказал, что Ницше лечился в психиатрической больнице.
Потрясение от предательства всегда бывает чудовищным: не случайно по шкале стрессов измена (в широком смысле слова) переживается человеком тяжелее, чем смерть.
Уж на что жесток и свиреп был царь Иван Грозный, и тот до конца жизни слал письма с проклятиями убежавшему от него бывшему другу — князю Курбскому.
Даже душа кровопийцы-царя не смогла смириться с бегством близкого человека; все строчил он длинные послания, в которых «паще кала гной» было наиболее мягким выражением.
***
А Юлия Цезаря друзья вообще предательски зарезали. Человек он был исключительного ума и богатого жизненного опыта, а тут словно ослеп и оглох, не внимая никаким предостережениям. Жена Кальпурния умоляла его не ходить в сенат в роковой день убийства, но Цезарь ее не послушал. Некто передал ему по пути записку с предупреждением о заговоре — Цезарь ее не прочитал.
К слову, интересно, что жены часто бывают куда дальновиднее мужей, предостерегая их от общения с тем или иным человеком. Но мужья, подобно Юлию Цезарю, пренебрегают предупреждениями — и оказываются в положении преданных. И снова и снова повторяют свою ошибку: «Как ты можешь так о нем говорить? Это мой друг, он отличный мужик!» — во скольких семьях звучат эти слова в то время как вы читаете эти строки. «Тебе все не нравятся!» — еще одна распространенная фраза.
Только потом происходит обычный сценарий — «отличный мужик или кидает своего доверчивого и щедрого друга, или еще каким-то образом платит злом за добро.
***
Сто лет назад еще Зигмунд Фрейд обратил внимание на повторяющийся сценарий: некто выступает в роли благодетеля, делает для кого-то добро, жертвует собой и своим имуществом, а потом снова и снова оказывается в положении преданного. Не успевает зарубцеваться одна рана, как человек позволяет нанести себе другую.
Все дело в пресловутой проекции — стремлении приписывать другим людям те качества, которые присущи нам самим. Неспособные на подлость и предательство, как правило, не ждут этого и от других, поэтому самые честные, самые смелые и благородныe оказываются в положении жертвы. И то сказать: граф Калиостро прожил со своей женой Лоренцей двадцать лет; вместе они то мошенничали, то на самом деле занимались магией, то взлетали на вершину славы, то спасались бегством, то пророчествовали, то лгали, а потом Лоренца выдала графа инквизиции, дала на него, что называется, показания.
***
Тем и страшно предательство, что от него невозможно уберечься и спастись — ведь исходит оно от самых близких людей, которых мы любим и которым мы доверяем.
Потому-то Данте в «Божественной комедии» поместил предателей в самый страшный круг ада — видимо, тоже с кем-то дружил и кому-то совершенно напрасно доверял.
Впрочем, бывают на свете и истинные друзья. Примеры можно пересчитать по пальцам, но они потрясают своим величием.
Когда фашисты пришли к власти, Зигмунд Фрейд был тяжелобольным дряхлым стариком. Евреем, кстати. Двух его сестер отправили в лагерь смерти, Освенцим, и там убили. Хотели отправить и Фрейда, но его пациентка и верная подруга, правнучка Наполеона, приехала к фашистскому командованию и стала просить отпустить престарелого ученого (а уже вовсю жгли его книги, собираясь приняться и за него самого). «А вы, фройлян, отдайте два своих замка, — сказал партайгеноссе аристократке. — Вот мы вашего старичка и отпустим». Можно было подумать — старик и так болеет последней стадией рака, он очень стар, ему так и так умиратьНо дама отдала два своих замка, спасла Фрейда, а когда он приехал в Англию, она приказала расстелить на перроне красную бархатную дорожку, по которой когда-то шествовал сам Наполеон Бонапарт. И еще подарила ученому цветы. Потому что они были друзьями.
***
А Юлия Цезаря друзья вообще предательски зарезали. Человек он был исключительного ума и богатого жизненного опыта, а тут словно ослеп и оглох, не внимая никаким предостережениям. Жена Кальпурния умоляла его не ходить в сенат в роковой день убийства, но Цезарь ее не послушал. Некто передал ему по пути записку с предупреждением о заговоре — Цезарь ее не прочитал.
К слову, интересно, что жены часто бывают куда дальновиднее мужей, предостерегая их от общения с тем или иным человеком. Но мужья, подобно Юлию Цезарю, пренебрегают предупреждениями — и оказываются в положении преданных. И снова и снова повторяют свою ошибку: «Как ты можешь так о нем говорить? Это мой друг, он отличный мужик!» — во скольких семьях звучат эти слова в то время как вы читаете эти строки. «Тебе все не нравятся!» — еще одна распространенная фраза.
Только потом происходит обычный сценарий — «отличный мужик или кидает своего доверчивого и щедрого друга, или еще каким-то образом платит злом за добро.
***
Сто лет назад еще Зигмунд Фрейд обратил внимание на повторяющийся сценарий: некто выступает в роли благодетеля, делает для кого-то добро, жертвует собой и своим имуществом, а потом снова и снова оказывается в положении преданного. Не успевает зарубцеваться одна рана, как человек позволяет нанести себе другую.
Все дело в пресловутой проекции — стремлении приписывать другим людям те качества, которые присущи нам самим. Неспособные на подлость и предательство, как правило, не ждут этого и от других, поэтому самые честные, самые смелые и благородныe оказываются в положении жертвы. И то сказать: граф Калиостро прожил со своей женой Лоренцей двадцать лет; вместе они то мошенничали, то на самом деле занимались магией, то взлетали на вершину славы, то спасались бегством, то пророчествовали, то лгали, а потом Лоренца выдала графа инквизиции, дала на него, что называется, показания.
***
Тем и страшно предательство, что от него невозможно уберечься и спастись — ведь исходит оно от самых близких людей, которых мы любим и которым мы доверяем.
Потому-то Данте в «Божественной комедии» поместил предателей в самый страшный круг ада — видимо, тоже с кем-то дружил и кому-то совершенно напрасно доверял.
Впрочем, бывают на свете и истинные друзья. Примеры можно пересчитать по пальцам, но они потрясают своим величием.
Когда фашисты пришли к власти, Зигмунд Фрейд был тяжелобольным дряхлым стариком. Евреем, кстати. Двух его сестер отправили в лагерь смерти, Освенцим, и там убили. Хотели отправить и Фрейда, но его пациентка и верная подруга, правнучка Наполеона, приехала к фашистскому командованию и стала просить отпустить престарелого ученого (а уже вовсю жгли его книги, собираясь приняться и за него самого). «А вы, фройлян, отдайте два своих замка, — сказал партайгеноссе аристократке. — Вот мы вашего старичка и отпустим». Можно было подумать — старик и так болеет последней стадией рака, он очень стар, ему так и так умиратьНо дама отдала два своих замка, спасла Фрейда, а когда он приехал в Англию, она приказала расстелить на перроне красную бархатную дорожку, по которой когда-то шествовал сам Наполеон Бонапарт. И еще подарила ученому цветы. Потому что они были друзьями.
Остаться в живых: невероятная история Джулианы Кёпке — единственной выжившей в авиакатастрофе в перуанских джунглях
24 декабря 1971 года. Накануне Рождества 17-летняя Джулиана Кёпке с мамой садится на рейс 508 авиакомпании LANSA. Они спешат из Лимы в Пукальпу, чтобы встретить праздник вместе с отцом — немецким биологом, работающим в джунглях Перу. Рейс задержали из-за грозы, но его всё же решили не отменять. Это решение стало роковым.
На борту — 92 человека. Среди тех, кому не хватило мест, — молодой немецкий режиссёр Вернер Херцог. Его злило, что он не смог улететь, но спустя часы он поймёт: это спасло ему жизнь.
Через 25 минут после взлёта лайнер Lockheed L-188 Electra попадает в мощный шторм. Молния бьёт в правое крыло, происходит взрыв — самолет разваливается в воздухе на высоте около 3 км. Из кабины доносится отчаянный крик матери: «Это конец!» — и всё. Джулиану вместе с сиденьем выбрасывает в небо. Она теряет сознание.
Когда девушка приходит в себя, она лежит одна в самом сердце Амазонии. На ней — только лёгкое летнее платье и одна сандалия. У неё сломана ключица, глубоко рассечена нога, сильный ушиб головы, воспалён глаз. Вокруг — безмолвие. И джунгли.
Четыре дня она ищет мать. Напрасно. Тогда вспоминает совет отца: ищи воду — она приведёт к людям. Так она находит ручей и начинает следовать по течению — идти, плыть, ползти, несмотря на боль и раны.
Питается Джулиана найденными конфетами. Пьёт воду из ручья. Ночует под листьями. В ране на плече заводятся личинки — она находит канистру с бензином и заливает им рану, стиснув зубы. Это спасает ей руку.
На девятый день — измождённая, обессиленная, в крови и грязи — она находит хижину лесорубов и теряет сознание. Когда они её находят, сначала принимают за лесного духа. Но потом понимают: перед ними чудом выжившая девочка.
Через двое суток спасатели, опираясь на её рассказ, находят место крушения. Все остальные, включая мать Джулианы, погибли — кто сразу, кто от ран и отсутствия помощи.
История Джулианы потрясла мир. Как ей удалось выжить в джунглях одной? Девушка с детства жила в экспедициях, знала повадки животных, умела отличать съедобное от ядовитого и понимала: паника — главный враг. Стальной характер и здравый ум стали её оружием.
Позже она получила степень доктора биологических наук, стала зоологом, изучала летучих мышей. Работала в Германии, затем вернулась в Перу, чтобы возглавить исследовательскую станцию отца.
В 1998 году она вернулась к месту катастрофы — вместе с тем самым Вернером Херцогом, который снял о ней документальный фильм «Крылья надежды». Этот фильм стал для Джулианы своеобразным актом прощания — с небом, с прошлым, с болью.
Позже она написала мемуары «Когда я упала с неба», в которых рассказала правду о тех десяти днях — без сенсационности и крика, с тихой, научной точностью и внутренней силой.
Сегодня Джулиана Кёпке — живая легенда. Не просто символ выживания, а пример того, как человек может не сломаться даже в самой безнадёжной ситуации. Потому что, как она сказала однажды в интервью:
«Если ты жив — значит, у тебя всё ещё есть шанс. Даже в джунглях. Даже на дне неба».
24 декабря 1971 года. Накануне Рождества 17-летняя Джулиана Кёпке с мамой садится на рейс 508 авиакомпании LANSA. Они спешат из Лимы в Пукальпу, чтобы встретить праздник вместе с отцом — немецким биологом, работающим в джунглях Перу. Рейс задержали из-за грозы, но его всё же решили не отменять. Это решение стало роковым.
На борту — 92 человека. Среди тех, кому не хватило мест, — молодой немецкий режиссёр Вернер Херцог. Его злило, что он не смог улететь, но спустя часы он поймёт: это спасло ему жизнь.
Через 25 минут после взлёта лайнер Lockheed L-188 Electra попадает в мощный шторм. Молния бьёт в правое крыло, происходит взрыв — самолет разваливается в воздухе на высоте около 3 км. Из кабины доносится отчаянный крик матери: «Это конец!» — и всё. Джулиану вместе с сиденьем выбрасывает в небо. Она теряет сознание.
Когда девушка приходит в себя, она лежит одна в самом сердце Амазонии. На ней — только лёгкое летнее платье и одна сандалия. У неё сломана ключица, глубоко рассечена нога, сильный ушиб головы, воспалён глаз. Вокруг — безмолвие. И джунгли.
Четыре дня она ищет мать. Напрасно. Тогда вспоминает совет отца: ищи воду — она приведёт к людям. Так она находит ручей и начинает следовать по течению — идти, плыть, ползти, несмотря на боль и раны.
Питается Джулиана найденными конфетами. Пьёт воду из ручья. Ночует под листьями. В ране на плече заводятся личинки — она находит канистру с бензином и заливает им рану, стиснув зубы. Это спасает ей руку.
На девятый день — измождённая, обессиленная, в крови и грязи — она находит хижину лесорубов и теряет сознание. Когда они её находят, сначала принимают за лесного духа. Но потом понимают: перед ними чудом выжившая девочка.
Через двое суток спасатели, опираясь на её рассказ, находят место крушения. Все остальные, включая мать Джулианы, погибли — кто сразу, кто от ран и отсутствия помощи.
История Джулианы потрясла мир. Как ей удалось выжить в джунглях одной? Девушка с детства жила в экспедициях, знала повадки животных, умела отличать съедобное от ядовитого и понимала: паника — главный враг. Стальной характер и здравый ум стали её оружием.
Позже она получила степень доктора биологических наук, стала зоологом, изучала летучих мышей. Работала в Германии, затем вернулась в Перу, чтобы возглавить исследовательскую станцию отца.
В 1998 году она вернулась к месту катастрофы — вместе с тем самым Вернером Херцогом, который снял о ней документальный фильм «Крылья надежды». Этот фильм стал для Джулианы своеобразным актом прощания — с небом, с прошлым, с болью.
Позже она написала мемуары «Когда я упала с неба», в которых рассказала правду о тех десяти днях — без сенсационности и крика, с тихой, научной точностью и внутренней силой.
Сегодня Джулиана Кёпке — живая легенда. Не просто символ выживания, а пример того, как человек может не сломаться даже в самой безнадёжной ситуации. Потому что, как она сказала однажды в интервью:
«Если ты жив — значит, у тебя всё ещё есть шанс. Даже в джунглях. Даже на дне неба».
1. Мир состоит из бездельников, которые хотят иметь деньги, не работая, и придурков, которые готовы работать, не богатея.
2. Танец — это вертикальное выражение горизонтального желания.
3. Ненависть — месть труса за испытанный им страх.
4. Мы не имеем права потреблять счастье, не производя его.
5. Идеальный муж — это мужчина, считающий, что у него идеальная жена.
6. Уметь выносить одиночество и получать от него удовольствие — великий дар.
7. Искренним быть не опасно, тем более если вы вдобавок глупы.
8. Иногда надо рассмешить людей, чтобы отвлечь их от намерения вас повесить.
9. Самый большой грех по отношению к ближнему — не ненависть, а равнодушие; вот истинно вершина бесчеловечности.
10. Женщины как-то сразу угадывают с кем мы готовы им изменить. Иногда даже до того, как это придет нам в голову.
11. Нет такой женщины, которой удалось бы сказать «до свидания» меньше, чем в тридцати словах.
12. Легче жить со страстной женщиной, чем со скучной. Правда, их иногда душат, но редко бросают.
13. Алкоголь — это анестезия, позволяющая перенести операцию под названием жизнь.
14. Чувство объективного восприятия реальности люди, им не обладающие, часто называют цинизмом.
15. Тот, кто умеет, тот делает, кто не умеет — тот учит других.
16. Постарайтесь получить то, что любите, иначе придется полюбить то, что получили.
17. Стареть скучно, но это единственный способ жить долго.
18. Единственный урок, который можно извлечь из истории, состоит в том, что люди не извлекают из истории никаких уроков.
19. Газета — это печатный орган, не видящий разницы между падением с велосипеда и крушением цивилизации.
20. Демократия — это воздушный шар, который висит у вас над головами и заставляет глазеть вверх, пока другие люди шарят у вас по карманам.
21. Если у вас есть яблоко и у меня есть яблоко, и если мы обмениваемся этими яблоками, то у вас и у меня остается по одному яблоку. А если у вас есть идея и у меня есть идея и мы обмениваемся идеями, то у каждого из нас будет по две идеи.
22. Здравый смысл и трудолюбие компенсируют в вас нехватку таланта, тогда как вы можете быть гениальным из гениальных, однако по глупости загубите свою жизнь.
23. Звания и титулы придуманы для тех, чьи заслуги перед страной бесспорны, но народу этой страны неизвестны.
24. Человек — как кирпич: обжигаясь, он твердеет.
25. Репутация — это маска, которую человеку приходится носить точно так же, как брюки или пиджак.
26. Человек, который ни во что не верит, всего боится.
27. Природа не терпит пустоты: там, где люди не знают правды, они заполняют пробелы домыслом.
28. Разумный человек приспособляется к миру; неразумный пытается приспособить мир к себе. Поэтому прогресс всегда зависит от неразумных.
29. Богатые люди, у которых отсутствуют убеждения, более опасны в современном обществе, чем бедные женщины, у которых отсутствует мораль.
30. Теперь, когда мы научились летать по воздуху, как птицы, плавать под водой, как рыбы, нам не хватает только одного: научиться жить на земле, как люди.
Бернард Шоу
2. Танец — это вертикальное выражение горизонтального желания.
3. Ненависть — месть труса за испытанный им страх.
4. Мы не имеем права потреблять счастье, не производя его.
5. Идеальный муж — это мужчина, считающий, что у него идеальная жена.
6. Уметь выносить одиночество и получать от него удовольствие — великий дар.
7. Искренним быть не опасно, тем более если вы вдобавок глупы.
8. Иногда надо рассмешить людей, чтобы отвлечь их от намерения вас повесить.
9. Самый большой грех по отношению к ближнему — не ненависть, а равнодушие; вот истинно вершина бесчеловечности.
10. Женщины как-то сразу угадывают с кем мы готовы им изменить. Иногда даже до того, как это придет нам в голову.
11. Нет такой женщины, которой удалось бы сказать «до свидания» меньше, чем в тридцати словах.
12. Легче жить со страстной женщиной, чем со скучной. Правда, их иногда душат, но редко бросают.
13. Алкоголь — это анестезия, позволяющая перенести операцию под названием жизнь.
14. Чувство объективного восприятия реальности люди, им не обладающие, часто называют цинизмом.
15. Тот, кто умеет, тот делает, кто не умеет — тот учит других.
16. Постарайтесь получить то, что любите, иначе придется полюбить то, что получили.
17. Стареть скучно, но это единственный способ жить долго.
18. Единственный урок, который можно извлечь из истории, состоит в том, что люди не извлекают из истории никаких уроков.
19. Газета — это печатный орган, не видящий разницы между падением с велосипеда и крушением цивилизации.
20. Демократия — это воздушный шар, который висит у вас над головами и заставляет глазеть вверх, пока другие люди шарят у вас по карманам.
21. Если у вас есть яблоко и у меня есть яблоко, и если мы обмениваемся этими яблоками, то у вас и у меня остается по одному яблоку. А если у вас есть идея и у меня есть идея и мы обмениваемся идеями, то у каждого из нас будет по две идеи.
22. Здравый смысл и трудолюбие компенсируют в вас нехватку таланта, тогда как вы можете быть гениальным из гениальных, однако по глупости загубите свою жизнь.
23. Звания и титулы придуманы для тех, чьи заслуги перед страной бесспорны, но народу этой страны неизвестны.
24. Человек — как кирпич: обжигаясь, он твердеет.
25. Репутация — это маска, которую человеку приходится носить точно так же, как брюки или пиджак.
26. Человек, который ни во что не верит, всего боится.
27. Природа не терпит пустоты: там, где люди не знают правды, они заполняют пробелы домыслом.
28. Разумный человек приспособляется к миру; неразумный пытается приспособить мир к себе. Поэтому прогресс всегда зависит от неразумных.
29. Богатые люди, у которых отсутствуют убеждения, более опасны в современном обществе, чем бедные женщины, у которых отсутствует мораль.
30. Теперь, когда мы научились летать по воздуху, как птицы, плавать под водой, как рыбы, нам не хватает только одного: научиться жить на земле, как люди.
Бернард Шоу
❤3
Джон Леннон встретил Йоко Оно в 1966 году и влюбился в нее с первого взгляда.
В 1969 году, после его внебрачных отношения с Оно, он оставил свою первую жену Синтию и женился на Йоко.
При разводе он почти ничего не дал Синтии из своих миллионов, хотя с ней оставался его пятилетний сын Джулиан.
В какой-то момент Синтия попала в тяжелое материальное положение и решила продать за кругленькую сумму любовные письма и рисунки Леннона, полученные ею, когда они были юной парой.
Многие письма начинались со слов-"Син, я тебя очень люблю» и можно только представить себе, как тяжело ей было расстаться с такой памятью о Ленноне, но нужны были финансы на жизнь с сыном.
Покупатель нашелся сразу, заплатил не торгуясь назначенную сумму и пожелал остаться анонимным.
Через несколько дней Синтия получила посылку со всеми своими письмами и рисунками от Леннона, которые были заботливо помещены в рамки и с приложенной запиской - «Никогда не продавай свою память.
С любовью Пол Маккартни
В 1969 году, после его внебрачных отношения с Оно, он оставил свою первую жену Синтию и женился на Йоко.
При разводе он почти ничего не дал Синтии из своих миллионов, хотя с ней оставался его пятилетний сын Джулиан.
В какой-то момент Синтия попала в тяжелое материальное положение и решила продать за кругленькую сумму любовные письма и рисунки Леннона, полученные ею, когда они были юной парой.
Многие письма начинались со слов-"Син, я тебя очень люблю» и можно только представить себе, как тяжело ей было расстаться с такой памятью о Ленноне, но нужны были финансы на жизнь с сыном.
Покупатель нашелся сразу, заплатил не торгуясь назначенную сумму и пожелал остаться анонимным.
Через несколько дней Синтия получила посылку со всеми своими письмами и рисунками от Леннона, которые были заботливо помещены в рамки и с приложенной запиской - «Никогда не продавай свою память.
С любовью Пол Маккартни
🔥4😢3
Ecли вы начали помогать кому-то, будьте осторожны.
Обесценивается помощь почти сразу. Paз вы помогаете — вам это легко и просто. У вас есть излишки. Heнужное вам. У вас итак много! Сил, времени, денег, других ресурсов…
Прежде чем начать помогать кому-то, подумайте o том, что вы можете вскоре нажить врага.
Hy, недоброжелателя, скажем мягче.
Или попасть в пожизненное рабство. Это быстро происходит. И в некоторых странах на вас могут подать в суд, если вы регулярно помогали человеку и давали ему деньги. Или даровые услуги оказывали. Если вы перестали это делать, этот человек может потребовать продолжить помощь или выплатить ему компенсацию — ведь его положение ухудшилось, когда вы перестали пополнять его бюджет.
Вы сами, так сказать, подписались на роль благодетеля.
И ваши дары уже внесли в графу «предполагаемый доход». Ha вас рассчитывали! A вы подвели. Отказались помогать и разрушили планы человека.
Так поэтесса Цветаева назвала прекращение помощи «свинством». Ей восемь лет помогала Саломея Андроникова; она работала в журнале и часть своего жалованья отдавала Цветаевой, ee мужу и детям. И ещё собирала по знакомым деньги для поэтессы, чтобы та могла платить за трёхкомнатную квартиру с ванной в Париже и ездить на океан отдыхать. Саломея отдавала и свои вещи: пальто, платья, башмаки, диван, стол…
A потом грянул кризис и возможность помогать исчезла. Люди сами еле выживали, какой там отдых на океане…
Вот это очень Цветаеву обидело. Весь семейный бюджет строился на этих деньгах. И поэтесса стала называть эти пожертвования «своим иждивением». И брать его за три месяца вперёд… Настаивать в письмах с курорта: «пришлите мне мое иждивение, мы сильно поистратились, здесь все так дорого!».
A потом назвала прекращение помощи «свинством».
Это типичная история o неоднократной помощи. Сначала благодарят горячо, потом просят, потом требуют, a потом сердятся, если мы больше не можем помогать.
Роль Спасателя, Благодетеля незавидна — ее или пожизненно надо играть. Или из Спасателя вы быстро превратитесь в Свинью, извините. Обесценится все, что вы сделали прежде. И отказ вызовет такой же гнев, как невыплата зарплаты на работе. Или не отданный долг. Потому что, кто Спаситель, тот и должник. Он должен помогать!
Это ресурс, на который рассчитывают.
Может возникнуть и зависть — у вас есть лишние деньги и диваны! Почему одним все, а другим — чужие объедки? Иждивенец чувствует себя униженным вашей помощью. И в конце концов найдёт момент, чтобы обесценить все, что вы делали. Обычно этот момент — когда вы разводите руками и начинаете оправдываться, извиняться, что деньги, диваны и башмаки кончились. Простите!
Но они не прощают. Вот что важно помнить, если вы решили оказать помощь; после второй-третьей просьбы надо задуматься o последствиях. O том, что вы добровольно вступили в трудовые отношения, так сказать. И трудиться предстоит всю жизнь. Или — вплоть до первых обвинений в «свинстве».
Автор - A. B. Кирьянова
Обесценивается помощь почти сразу. Paз вы помогаете — вам это легко и просто. У вас есть излишки. Heнужное вам. У вас итак много! Сил, времени, денег, других ресурсов…
Прежде чем начать помогать кому-то, подумайте o том, что вы можете вскоре нажить врага.
Hy, недоброжелателя, скажем мягче.
Или попасть в пожизненное рабство. Это быстро происходит. И в некоторых странах на вас могут подать в суд, если вы регулярно помогали человеку и давали ему деньги. Или даровые услуги оказывали. Если вы перестали это делать, этот человек может потребовать продолжить помощь или выплатить ему компенсацию — ведь его положение ухудшилось, когда вы перестали пополнять его бюджет.
Вы сами, так сказать, подписались на роль благодетеля.
И ваши дары уже внесли в графу «предполагаемый доход». Ha вас рассчитывали! A вы подвели. Отказались помогать и разрушили планы человека.
Так поэтесса Цветаева назвала прекращение помощи «свинством». Ей восемь лет помогала Саломея Андроникова; она работала в журнале и часть своего жалованья отдавала Цветаевой, ee мужу и детям. И ещё собирала по знакомым деньги для поэтессы, чтобы та могла платить за трёхкомнатную квартиру с ванной в Париже и ездить на океан отдыхать. Саломея отдавала и свои вещи: пальто, платья, башмаки, диван, стол…
A потом грянул кризис и возможность помогать исчезла. Люди сами еле выживали, какой там отдых на океане…
Вот это очень Цветаеву обидело. Весь семейный бюджет строился на этих деньгах. И поэтесса стала называть эти пожертвования «своим иждивением». И брать его за три месяца вперёд… Настаивать в письмах с курорта: «пришлите мне мое иждивение, мы сильно поистратились, здесь все так дорого!».
A потом назвала прекращение помощи «свинством».
Это типичная история o неоднократной помощи. Сначала благодарят горячо, потом просят, потом требуют, a потом сердятся, если мы больше не можем помогать.
Роль Спасателя, Благодетеля незавидна — ее или пожизненно надо играть. Или из Спасателя вы быстро превратитесь в Свинью, извините. Обесценится все, что вы сделали прежде. И отказ вызовет такой же гнев, как невыплата зарплаты на работе. Или не отданный долг. Потому что, кто Спаситель, тот и должник. Он должен помогать!
Это ресурс, на который рассчитывают.
Может возникнуть и зависть — у вас есть лишние деньги и диваны! Почему одним все, а другим — чужие объедки? Иждивенец чувствует себя униженным вашей помощью. И в конце концов найдёт момент, чтобы обесценить все, что вы делали. Обычно этот момент — когда вы разводите руками и начинаете оправдываться, извиняться, что деньги, диваны и башмаки кончились. Простите!
Но они не прощают. Вот что важно помнить, если вы решили оказать помощь; после второй-третьей просьбы надо задуматься o последствиях. O том, что вы добровольно вступили в трудовые отношения, так сказать. И трудиться предстоит всю жизнь. Или — вплоть до первых обвинений в «свинстве».
Автор - A. B. Кирьянова
Независимый от отчества:
Константину Райкину исполняется 75 лет.
С точки зрения жлоба, я почти урод. Я очень некрасивый человек, не заслуживающий никакого внимания. А если чуть повнимательнее к людям относиться, то моя внешность — можно сказать, почти интересная, актерская. Я могу сколь угодно себя уродовать.
В России надо быть или известным, или богатым, чтобы к тебе относились так, как в Европе относятся к любому.
Оригинальность не главное. Когда человек говорит «Я тебя люблю», это самая банальная и прекрасная фраза.
Есть очень много талантливых людей в искусстве, которые, долго находясь в профессии, становятся завистливыми, злыми, любят говорить про плохое, про неудачи других с наслаждением. Но это означает, что их основные ориентиры ошибочны: неверно получать удовольствие от неудач соперника. По идее, мужчина, правильно выбравший себе профессию, со временем должен становиться лучше — добрее, великодушнее и глубже.
Я среди актеров не прапорщик, я, скорее, в офицерском составе.
Страшно остаться одному — это все равно как потеряться в чужой стране: они все знают, куда идти, а ты не знаешь. У меня иногда такое ощущение, что я свой театр создал просто для того, чтобы мне не было одиноко.
Я понимаю, что мужчина должен стремиться к материальной самостоятельности и благополучию, это правильное стремление. Но есть вещи более важные — надо понимать, что продаешь. Ну нельзя в дерьме сниматься, нельзя дерьмо ставить.
Люди иногда бывают такими фантастически великодушными, талантливыми, тонкими, что просто взлететь хочется.
Один и тот же человек в разных ситуациях может вести себя абсолютно по‑разному — диапазон человеческого поведения невероятно широк. Даже у мерзавцев бывают такие приливы великодушия.
Нет такой страны, где не было бы плохо и смертельно скучно жить, если не занимаешься любимым делом.
Чем актер отличается от не актера? Выйдут десять человек, и один будет размахивать руками, делать кучу движений, говорить — посмотришь на него секунду, как он сотрясает воздух, отвлечешься, вернешься к еде. А актер — выйдет, он ничего не скажет, но что-то в нем заставит тебя за ним следить, отложить вилку, нож, и будешь смотреть только на него. Природное излучение странного вида. Дополнительная какая-то энергия. Актер — это же человек, которому мало жизни собственной, ему надо прожить еще иную жизнь.
Если бы вы сказали Никите Михалкову, что «Свой среди чужих» русский вариант «Плохого, хорошего, злого», он бы вас, знаете, куда послал? И правильно сделал бы. Он много чего нам тогда давал посмотреть — «Плохого», «Самурая» с Ален Делоном, «Буча Кэссиди» с Редфордом.
Многие меня видели только в кино, большинство меня вообще знают только как сына Райкина, а на самом деле я театральный артист.
Я считаю себя человеком добрым.
Нескромно звучит в моих собственных устах, но в общем я-то думаю, что человеческие позиции я унаследовал от своих родителей правильно. Я по дочке это вижу. Она на какую-то новую ступень человеческую все это вывела. Знаете, она в детстве на юге очень любила лазать по скалам. И как-то один раз высоко забралась, а там ребята сидели, мальчики, они ее спихнули. Она ударилась больно, заплакала. А потом успокоилась и наверх туда говорит: «Ребята! Мне не больно!» Успокаивает их, думая, что они переживают за нее! Потому что по себе судит. Меня эти вещи поражают.
Чем старше становишься, тем труднее найти своих. Круг сужается.
Толпа — это когда люди похожи друг на друга в низменном. А когда они совпадают в высоких душевных порывах — реакции у них, может быть, и схожи, только при этом индивидуальность расцветает, а не нивелируется.
Когда идет сильный спектакль, я вижу, как люди меняются прямо на глазах. Вдруг становятся доверчивыми и серьезными, как дети, дураками становятся, в том смысле, что отключают ненужный разум, растопыриваются лицом. Бывает, на сцене актер теряет серьез, колется — вдруг какая-то глупость произошла, оговорка, кто-то оступился. Лучший способ этот серьез восстановить — не отворачиваться от зала, как многие делают, а наоборот — повернуться и увидеть лица людей, их наивность и доверчивость.
Константину Райкину исполняется 75 лет.
С точки зрения жлоба, я почти урод. Я очень некрасивый человек, не заслуживающий никакого внимания. А если чуть повнимательнее к людям относиться, то моя внешность — можно сказать, почти интересная, актерская. Я могу сколь угодно себя уродовать.
В России надо быть или известным, или богатым, чтобы к тебе относились так, как в Европе относятся к любому.
Оригинальность не главное. Когда человек говорит «Я тебя люблю», это самая банальная и прекрасная фраза.
Есть очень много талантливых людей в искусстве, которые, долго находясь в профессии, становятся завистливыми, злыми, любят говорить про плохое, про неудачи других с наслаждением. Но это означает, что их основные ориентиры ошибочны: неверно получать удовольствие от неудач соперника. По идее, мужчина, правильно выбравший себе профессию, со временем должен становиться лучше — добрее, великодушнее и глубже.
Я среди актеров не прапорщик, я, скорее, в офицерском составе.
Страшно остаться одному — это все равно как потеряться в чужой стране: они все знают, куда идти, а ты не знаешь. У меня иногда такое ощущение, что я свой театр создал просто для того, чтобы мне не было одиноко.
Я понимаю, что мужчина должен стремиться к материальной самостоятельности и благополучию, это правильное стремление. Но есть вещи более важные — надо понимать, что продаешь. Ну нельзя в дерьме сниматься, нельзя дерьмо ставить.
Люди иногда бывают такими фантастически великодушными, талантливыми, тонкими, что просто взлететь хочется.
Один и тот же человек в разных ситуациях может вести себя абсолютно по‑разному — диапазон человеческого поведения невероятно широк. Даже у мерзавцев бывают такие приливы великодушия.
Нет такой страны, где не было бы плохо и смертельно скучно жить, если не занимаешься любимым делом.
Чем актер отличается от не актера? Выйдут десять человек, и один будет размахивать руками, делать кучу движений, говорить — посмотришь на него секунду, как он сотрясает воздух, отвлечешься, вернешься к еде. А актер — выйдет, он ничего не скажет, но что-то в нем заставит тебя за ним следить, отложить вилку, нож, и будешь смотреть только на него. Природное излучение странного вида. Дополнительная какая-то энергия. Актер — это же человек, которому мало жизни собственной, ему надо прожить еще иную жизнь.
Если бы вы сказали Никите Михалкову, что «Свой среди чужих» русский вариант «Плохого, хорошего, злого», он бы вас, знаете, куда послал? И правильно сделал бы. Он много чего нам тогда давал посмотреть — «Плохого», «Самурая» с Ален Делоном, «Буча Кэссиди» с Редфордом.
Многие меня видели только в кино, большинство меня вообще знают только как сына Райкина, а на самом деле я театральный артист.
Я считаю себя человеком добрым.
Нескромно звучит в моих собственных устах, но в общем я-то думаю, что человеческие позиции я унаследовал от своих родителей правильно. Я по дочке это вижу. Она на какую-то новую ступень человеческую все это вывела. Знаете, она в детстве на юге очень любила лазать по скалам. И как-то один раз высоко забралась, а там ребята сидели, мальчики, они ее спихнули. Она ударилась больно, заплакала. А потом успокоилась и наверх туда говорит: «Ребята! Мне не больно!» Успокаивает их, думая, что они переживают за нее! Потому что по себе судит. Меня эти вещи поражают.
Чем старше становишься, тем труднее найти своих. Круг сужается.
Толпа — это когда люди похожи друг на друга в низменном. А когда они совпадают в высоких душевных порывах — реакции у них, может быть, и схожи, только при этом индивидуальность расцветает, а не нивелируется.
Когда идет сильный спектакль, я вижу, как люди меняются прямо на глазах. Вдруг становятся доверчивыми и серьезными, как дети, дураками становятся, в том смысле, что отключают ненужный разум, растопыриваются лицом. Бывает, на сцене актер теряет серьез, колется — вдруг какая-то глупость произошла, оговорка, кто-то оступился. Лучший способ этот серьез восстановить — не отворачиваться от зала, как многие делают, а наоборот — повернуться и увидеть лица людей, их наивность и доверчивость.
tochka.by
Независимый от отчества: Константину Райкину исполняется 75 лет
Многим он запомнился яркими ролями в кино, а между тем главное дело жизни актера – театр, которому он служит преданно и беззаветно.
Они тебя тут же вправляют.
Я как-то был на Ямайке в какой-то джунглиевой поездке. С нами была пара, красивый парень, красивая девка, абсолютные такие американцы. И вдруг что-то меня тормознуло, когда я говорил со своей семьей на русском, почему-то я заосторожничал. Проводники, местные красавцы, стали выяснять, кто откуда — оказалось, они из Эстонии, причем в детстве только там были, русского почти не знают и ни о каком таком Райкине уж конечно никогда не слышали. Просто в глубине взгляда было едва заметное напряжение, какая-то несвобода. Печать совка — она, как живучая и всепроникающая радиация, — лежит на дне любого, кто с ним хоть немного соприкоснулся.
Как правило, критики лишены живого чувства. В большинстве своем критики ничего не понимают.
Я вообще не очень люблю сатиру. Я про назывательную сатиру — это когда черное называют черным, а белое — белым. Жанр вчерашний, честно говоря. Папа себя, кстати, последние годы очень обкрадывал как актера, потому что это был как бы театр при Госплане, и он уже говорил о шпунтах и гайках. Потом, когда тему взяли на себя газеты, — вот это было правильно. Я к тому, что смех, такой простой смех, — он гораздо важнее и лучше, чем смех против кого-то.
Вся эта серьезность на русских лицах — она на самом деле не серьезная. Потому что мы при этом преступно беспечны и легкомысленны. Не серьезность это, а насупленность. И важничаем. И апломба много. А за апломбом — такая рыхлость, такая глупость, такие дыры, просто сыр какой-то дырчатый.
Православная церковь, точнее некоторые ее современные деятели, говорят, что театр — это чистый грех. Так и говорят! А я вижу в театре очень много такого высокого по‑настоящему, такого служения, что тут и работникам церкви поучиться бы иногда.
Я не смерти боюсь. Я боли боюсь, физических страданий, и даже иногда зубного врача. Я нормальное животное.
Ира Роднина пришла на лед, потому что болела в детстве, у нее были маленькие легкие. И стала чемпионкой. Иногда мне кажется, и мне профессия нужна, чтобы и на других, и на себя самого производить впечатление уверенного человека.
Вот из чего у меня складывается хватательный рефлекс — так чтоб хватать пьесу и ставить? Из боли, обаяния. Когда я и смеюсь, и тут же мне больно, потому что мне в сердце это попадает.
Мне ближе тот, у кого больше боли за человека.
Поставить спектакль в лифте гораздо легче, чем в зале. Меньшее пространство всегда легче заполнить энергией. Не простят мне этих слов режиссеры, всю жизнь работающие с небольшими залами, но это правда.
Я не могу быть равнодушным к грузинской войне. У меня с Грузией связаны очень конкретные вещи, любови, привязанности. Из-за войны Роберт Стуруа, который должен был ставить у нас уже третий спектакль, не приедет, видимо, в Москву. Он теперь находится по другую сторону баррикад. Для меня эта война — личное горе. Нам приходится быть жертвами несовершенства русской власти и все это расхлебывать.
Единственный способ для меня наслаждаться жизнью — работать каждый день до часа, до двух ночи. У тебя же нет выходных, когда ты влюблен: ты же не берешь отгулов у любимой девушки.
Это у женщин существуют еще другие какие-то сферы, куда она может уйти, материнство, семья. У
мужчины более узкий путь: профессия.
Когда моя дочь сказала, что не будет играть у меня в театре, я отнесся к этому с уважением. Хоть и пожалел, что не будет. Так и я в свое время не пошел к папе работать — рядом с таким мощным голосом, как его, я тогда просто не смог бы стоять рядом.
Режиссура — наука о том, как сделать так, чтобы зрителю было интересно. И все! Остальные рассуждения от лукавого.
— Константин РАЙКИН
https://tochka.by/articles/lifestyle/nezavisimyy_ot_otchestva_akteru_i_rezhisseru_konstantinu_raykinu_75/
Я как-то был на Ямайке в какой-то джунглиевой поездке. С нами была пара, красивый парень, красивая девка, абсолютные такие американцы. И вдруг что-то меня тормознуло, когда я говорил со своей семьей на русском, почему-то я заосторожничал. Проводники, местные красавцы, стали выяснять, кто откуда — оказалось, они из Эстонии, причем в детстве только там были, русского почти не знают и ни о каком таком Райкине уж конечно никогда не слышали. Просто в глубине взгляда было едва заметное напряжение, какая-то несвобода. Печать совка — она, как живучая и всепроникающая радиация, — лежит на дне любого, кто с ним хоть немного соприкоснулся.
Как правило, критики лишены живого чувства. В большинстве своем критики ничего не понимают.
Я вообще не очень люблю сатиру. Я про назывательную сатиру — это когда черное называют черным, а белое — белым. Жанр вчерашний, честно говоря. Папа себя, кстати, последние годы очень обкрадывал как актера, потому что это был как бы театр при Госплане, и он уже говорил о шпунтах и гайках. Потом, когда тему взяли на себя газеты, — вот это было правильно. Я к тому, что смех, такой простой смех, — он гораздо важнее и лучше, чем смех против кого-то.
Вся эта серьезность на русских лицах — она на самом деле не серьезная. Потому что мы при этом преступно беспечны и легкомысленны. Не серьезность это, а насупленность. И важничаем. И апломба много. А за апломбом — такая рыхлость, такая глупость, такие дыры, просто сыр какой-то дырчатый.
Православная церковь, точнее некоторые ее современные деятели, говорят, что театр — это чистый грех. Так и говорят! А я вижу в театре очень много такого высокого по‑настоящему, такого служения, что тут и работникам церкви поучиться бы иногда.
Я не смерти боюсь. Я боли боюсь, физических страданий, и даже иногда зубного врача. Я нормальное животное.
Ира Роднина пришла на лед, потому что болела в детстве, у нее были маленькие легкие. И стала чемпионкой. Иногда мне кажется, и мне профессия нужна, чтобы и на других, и на себя самого производить впечатление уверенного человека.
Вот из чего у меня складывается хватательный рефлекс — так чтоб хватать пьесу и ставить? Из боли, обаяния. Когда я и смеюсь, и тут же мне больно, потому что мне в сердце это попадает.
Мне ближе тот, у кого больше боли за человека.
Поставить спектакль в лифте гораздо легче, чем в зале. Меньшее пространство всегда легче заполнить энергией. Не простят мне этих слов режиссеры, всю жизнь работающие с небольшими залами, но это правда.
Я не могу быть равнодушным к грузинской войне. У меня с Грузией связаны очень конкретные вещи, любови, привязанности. Из-за войны Роберт Стуруа, который должен был ставить у нас уже третий спектакль, не приедет, видимо, в Москву. Он теперь находится по другую сторону баррикад. Для меня эта война — личное горе. Нам приходится быть жертвами несовершенства русской власти и все это расхлебывать.
Единственный способ для меня наслаждаться жизнью — работать каждый день до часа, до двух ночи. У тебя же нет выходных, когда ты влюблен: ты же не берешь отгулов у любимой девушки.
Это у женщин существуют еще другие какие-то сферы, куда она может уйти, материнство, семья. У
мужчины более узкий путь: профессия.
Когда моя дочь сказала, что не будет играть у меня в театре, я отнесся к этому с уважением. Хоть и пожалел, что не будет. Так и я в свое время не пошел к папе работать — рядом с таким мощным голосом, как его, я тогда просто не смог бы стоять рядом.
Режиссура — наука о том, как сделать так, чтобы зрителю было интересно. И все! Остальные рассуждения от лукавого.
— Константин РАЙКИН
https://tochka.by/articles/lifestyle/nezavisimyy_ot_otchestva_akteru_i_rezhisseru_konstantinu_raykinu_75/
tochka.by
Независимый от отчества: Константину Райкину исполняется 75 лет
Многим он запомнился яркими ролями в кино, а между тем главное дело жизни актера – театр, которому он служит преданно и беззаветно.
🎤 Когда Coldplay становится началом конца...
Это был просто концерт.
60 тысяч человек. Камера поцелуев.
И один миллиардер — Энди Байрон, генеральный директор компании Astronomer.
Но то, что случилось за 3 секунды на экране стадиона,
уничтожило 20 лет брака.
📹 Он попал в объектив вместе с коллегой — Кристин Кабот.
Руководитель HR-отдела. И по совместительству — любовница.
Они обнимались. Он сиял.
А его жена — Меган Керриган Байрон — в этот момент была дома.
Уверенная, что муж на работе.
🎤 На сцене фронтмен Coldplay, не зная, кого поймала камера, сказал:
«О-о-о… либо они кому-то изменяют, либо просто застенчивы»
И оказался прав. До последней строчки.
📲 Через час видео облетело весь интернет.
20 миллионов просмотров. Мемы. Скандал.
Меган удалила фамилию мужа из всех соцсетей.
Закрыла аккаунты.
И теперь в мире меньше одного CEO и больше одного адвоката по бракоразводным делам.
Подпись к фото:
«Он сказал, что идёт на встречу с инвесторами.
Но на сцене играли Fix You.
И вся правда вышла в прямой эфир.»
📌 Стоимость концерта:
Билеты — 600$,
Отель — 200$,
Закуски — 150$,
💣 Развод — 50 000$ + 50% активов.
Это был просто концерт.
60 тысяч человек. Камера поцелуев.
И один миллиардер — Энди Байрон, генеральный директор компании Astronomer.
Но то, что случилось за 3 секунды на экране стадиона,
уничтожило 20 лет брака.
📹 Он попал в объектив вместе с коллегой — Кристин Кабот.
Руководитель HR-отдела. И по совместительству — любовница.
Они обнимались. Он сиял.
А его жена — Меган Керриган Байрон — в этот момент была дома.
Уверенная, что муж на работе.
🎤 На сцене фронтмен Coldplay, не зная, кого поймала камера, сказал:
«О-о-о… либо они кому-то изменяют, либо просто застенчивы»
И оказался прав. До последней строчки.
📲 Через час видео облетело весь интернет.
20 миллионов просмотров. Мемы. Скандал.
Меган удалила фамилию мужа из всех соцсетей.
Закрыла аккаунты.
И теперь в мире меньше одного CEO и больше одного адвоката по бракоразводным делам.
Подпись к фото:
«Он сказал, что идёт на встречу с инвесторами.
Но на сцене играли Fix You.
И вся правда вышла в прямой эфир.»
📌 Стоимость концерта:
Билеты — 600$,
Отель — 200$,
Закуски — 150$,
💣 Развод — 50 000$ + 50% активов.
Ким Унг-Янг (род. 8 марта 1962 года). ) — человек с самым высоким известным IQ занесенным в Книгу рекордов Гиннеса с IQ 210 (у покойного ученого Стивена Хокинга было 160).
Говорит с 6 месяцев, с 3 лет читает свободно (японский, английский, немецкий - на изучение иностранного языка ушло около 30 дней). В свои 4 года решает интегральные и дифференциальные уравнения, пишет стихи, а также является замечательным художником!
Приглашен в студенты Ханьянского физического университета, где он посещает занятия от 4 до 7 лет.
В 1970 году., в возрасте 8 лет был приглашен в США в НАСА, где закончил бакалавр.
В 1974 году начал свою исследовательскую работу в НАСА и продолжал ее до 1978 года. И вдруг... Вернулся домой в Южную Корею.
Он заканчивает все обучение за год и начинает работать... в качестве помощника в провинциальном университете.
На вопрос журналистов, почему он это сделал, Ким Ун Ён дал удивительный ответ, который, возможно, равен величайшему открытию человека:
"Вы можете обладать выдающимися интеллектуальными способностями, быть гением в математике и владеть языками на высочайшем уровне, но если не развито понимание собственных чувств, это может серьезно ограничить личностное и эмоциональное развитие. Интеллект и эмоции тесно взаимосвязаны, и гармоничное развитие требует умения осознавать и управлять своими чувствами.
Ничто другое не имеет значения!!!
Я был там, где большинство людей хотят быть...
ТАМ НИЧЕГО НЕТ!!!
ЭТО ПУСТО!!!
Я вернулся к простым вещам."
Говорит с 6 месяцев, с 3 лет читает свободно (японский, английский, немецкий - на изучение иностранного языка ушло около 30 дней). В свои 4 года решает интегральные и дифференциальные уравнения, пишет стихи, а также является замечательным художником!
Приглашен в студенты Ханьянского физического университета, где он посещает занятия от 4 до 7 лет.
В 1970 году., в возрасте 8 лет был приглашен в США в НАСА, где закончил бакалавр.
В 1974 году начал свою исследовательскую работу в НАСА и продолжал ее до 1978 года. И вдруг... Вернулся домой в Южную Корею.
Он заканчивает все обучение за год и начинает работать... в качестве помощника в провинциальном университете.
На вопрос журналистов, почему он это сделал, Ким Ун Ён дал удивительный ответ, который, возможно, равен величайшему открытию человека:
"Вы можете обладать выдающимися интеллектуальными способностями, быть гением в математике и владеть языками на высочайшем уровне, но если не развито понимание собственных чувств, это может серьезно ограничить личностное и эмоциональное развитие. Интеллект и эмоции тесно взаимосвязаны, и гармоничное развитие требует умения осознавать и управлять своими чувствами.
Ничто другое не имеет значения!!!
Я был там, где большинство людей хотят быть...
ТАМ НИЧЕГО НЕТ!!!
ЭТО ПУСТО!!!
Я вернулся к простым вещам."
Ким Унг-Янг (род. 8 марта 1962 года). ) — человек с самым высоким известным IQ занесенным в Книгу рекордов Гиннеса с IQ 210 (у покойного ученого Стивена Хокинга было 160).
Говорит с 6 месяцев, с 3 лет читает свободно (японский, английский, немецкий - на изучение иностранного языка ушло около 30 дней). В свои 4 года решает интегральные и дифференциальные уравнения, пишет стихи, а также является замечательным художником!
Приглашен в студенты Ханьянского физического университета, где он посещает занятия от 4 до 7 лет.
В 1970 году., в возрасте 8 лет был приглашен в США в НАСА, где закончил бакалавр.
В 1974 году начал свою исследовательскую работу в НАСА и продолжал ее до 1978 года. И вдруг... Вернулся домой в Южную Корею.
Он заканчивает все обучение за год и начинает работать... в качестве помощника в провинциальном университете.
На вопрос журналистов, почему он это сделал, Ким Ун Ён дал удивительный ответ, который, возможно, равен величайшему открытию человека:
"Вы можете обладать выдающимися интеллектуальными способностями, быть гением в математике и владеть языками на высочайшем уровне, но если не развито понимание собственных чувств, это может серьезно ограничить личностное и эмоциональное развитие. Интеллект и эмоции тесно взаимосвязаны, и гармоничное развитие требует умения осознавать и управлять своими чувствами.
Ничто другое не имеет значения!!!
Я был там, где большинство людей хотят быть...
ТАМ НИЧЕГО НЕТ!!!
ЭТО ПУСТО!!!
Я вернулся к простым вещам."
Говорит с 6 месяцев, с 3 лет читает свободно (японский, английский, немецкий - на изучение иностранного языка ушло около 30 дней). В свои 4 года решает интегральные и дифференциальные уравнения, пишет стихи, а также является замечательным художником!
Приглашен в студенты Ханьянского физического университета, где он посещает занятия от 4 до 7 лет.
В 1970 году., в возрасте 8 лет был приглашен в США в НАСА, где закончил бакалавр.
В 1974 году начал свою исследовательскую работу в НАСА и продолжал ее до 1978 года. И вдруг... Вернулся домой в Южную Корею.
Он заканчивает все обучение за год и начинает работать... в качестве помощника в провинциальном университете.
На вопрос журналистов, почему он это сделал, Ким Ун Ён дал удивительный ответ, который, возможно, равен величайшему открытию человека:
"Вы можете обладать выдающимися интеллектуальными способностями, быть гением в математике и владеть языками на высочайшем уровне, но если не развито понимание собственных чувств, это может серьезно ограничить личностное и эмоциональное развитие. Интеллект и эмоции тесно взаимосвязаны, и гармоничное развитие требует умения осознавать и управлять своими чувствами.
Ничто другое не имеет значения!!!
Я был там, где большинство людей хотят быть...
ТАМ НИЧЕГО НЕТ!!!
ЭТО ПУСТО!!!
Я вернулся к простым вещам."
👍1
" На боль я отвечаю криком и слезами, на подлость — негодованием, на мерзость — отвращением. По-моему, это, собственно, и называется жизнью."
15 июля 1904 года не стало Антона Павловича Чехова. Это произошло в немецком Баденвайлере, куда писатель выехал на лечение. По свидетельству жены Ольги Леонардовны, в начале ночи Чехов проснулся и «первый раз в жизни сам попросил послать за доктором. После он велел дать шампанского. Антон Павлович сел и как-то значительно, громко сказал доктору по-немецки (он очень мало знал по-немецки): „Ich sterbe“. Потом повторил для студента или для меня по-русски: „Я умираю“. Потом взял бокал, повернул ко мне лицо, улыбнулся своей удивительной улыбкой, сказал: „Давно я не пил шампанского…“, спокойно выпил всё до дна, тихо лёг на левый бок и вскоре умолкнул навсегда».
Ему было всего 44 года. И только представьте, сколько всего он успел за свою короткую жизнь. Уездный и земский врач, автор юмористических рассказов, исследователь Сибири и Сахалина, великий русский писатель и драматург, которого Лев Толстой с уважением называл "Пушкиным в прозе". Кстати, сам Антон Павлович оценивал свой талант весьма скромно. «Если говорить о рангах, то в русском искусстве Чайковский теперь занимает второе место после Льва Толстого, который давно уже сидит на первом. Третье я отдаю Репину, а себе беру девяносто восьмое», - писал он брату.
Самый известный портрет Антона Павловича принадлежит кисти Осипа Браза. Однако сам писатель отзывался об этом полотне скептически: он говорил, что в нем «есть что-то не мое, и нет чего-то моего». Он также говаривал, что «если он и стал пессимистом и пишет мрачные рассказы, то виноват в этом портрет».
Говорить об этом человеке можно долго. И все равно рассказ будет неполон. Давайте лучше вспомним некоторые из его "нетленок":
- Говорят: в конце концов правда восторжествует, но это неправда.
- Всё знают и всё понимают только дураки да шарлатаны.
- Никто не хочет любить в нас обыкновенного человека.
- Этого не может быть, потому что не может быть никогда.
- Если тебе изменила жена, радуйся, что она изменила тебе, а не отечеству.
- Если бы все люди сговорились и стали вдруг искренни, то всё бы у них пошло к чёрту прахом.
- Университет развивает все способности, в том числе - глупость.
- Кто не может взять лаской, тот не возьмёт и строгостью.
- Дело не в пессимизме и не в оптимизме, а в том, что у девяноста девяти из ста нет ума.
- Замечательный день сегодня. То ли чай пойти выпить, то ли повеситься.
- «Циник» — слово греческое, в переводе на твой язык значащее: свинья, желающая, чтобы весь свет знал, что она свинья.
- На боль я отвечаю криком и слезами, на подлость — негодованием, на мерзость — отвращением. По-моему, это, собственно, и называется жизнью.
15 июля 1904 года не стало Антона Павловича Чехова. Это произошло в немецком Баденвайлере, куда писатель выехал на лечение. По свидетельству жены Ольги Леонардовны, в начале ночи Чехов проснулся и «первый раз в жизни сам попросил послать за доктором. После он велел дать шампанского. Антон Павлович сел и как-то значительно, громко сказал доктору по-немецки (он очень мало знал по-немецки): „Ich sterbe“. Потом повторил для студента или для меня по-русски: „Я умираю“. Потом взял бокал, повернул ко мне лицо, улыбнулся своей удивительной улыбкой, сказал: „Давно я не пил шампанского…“, спокойно выпил всё до дна, тихо лёг на левый бок и вскоре умолкнул навсегда».
Ему было всего 44 года. И только представьте, сколько всего он успел за свою короткую жизнь. Уездный и земский врач, автор юмористических рассказов, исследователь Сибири и Сахалина, великий русский писатель и драматург, которого Лев Толстой с уважением называл "Пушкиным в прозе". Кстати, сам Антон Павлович оценивал свой талант весьма скромно. «Если говорить о рангах, то в русском искусстве Чайковский теперь занимает второе место после Льва Толстого, который давно уже сидит на первом. Третье я отдаю Репину, а себе беру девяносто восьмое», - писал он брату.
Самый известный портрет Антона Павловича принадлежит кисти Осипа Браза. Однако сам писатель отзывался об этом полотне скептически: он говорил, что в нем «есть что-то не мое, и нет чего-то моего». Он также говаривал, что «если он и стал пессимистом и пишет мрачные рассказы, то виноват в этом портрет».
Говорить об этом человеке можно долго. И все равно рассказ будет неполон. Давайте лучше вспомним некоторые из его "нетленок":
- Говорят: в конце концов правда восторжествует, но это неправда.
- Всё знают и всё понимают только дураки да шарлатаны.
- Никто не хочет любить в нас обыкновенного человека.
- Этого не может быть, потому что не может быть никогда.
- Если тебе изменила жена, радуйся, что она изменила тебе, а не отечеству.
- Если бы все люди сговорились и стали вдруг искренни, то всё бы у них пошло к чёрту прахом.
- Университет развивает все способности, в том числе - глупость.
- Кто не может взять лаской, тот не возьмёт и строгостью.
- Дело не в пессимизме и не в оптимизме, а в том, что у девяноста девяти из ста нет ума.
- Замечательный день сегодня. То ли чай пойти выпить, то ли повеситься.
- «Циник» — слово греческое, в переводе на твой язык значащее: свинья, желающая, чтобы весь свет знал, что она свинья.
- На боль я отвечаю криком и слезами, на подлость — негодованием, на мерзость — отвращением. По-моему, это, собственно, и называется жизнью.