В восьмом классе я влюбился в десятиклассницу. В те годы я даже ходил через две ступеньки. Она была комсомолкой, членом совета дружины.

Комсомолка курировала наш класс и особенно меня, как отличника и перспективного кадра. У нас были сугубо деловые отношения. Я рыдал на плече у друзей-хулиганов: она любит не меня, она любит мои пятерки!

Однажды моя комсомолка зашла ко мне домой, чтобы передать книжку, но никого не застала и оставила книжку бабушкам на лавочке у подъезда. В те годы бабушки на лавочках были несущей конструкцией двора. Им доверяли на хранение сумки с продуктами, детей, тайны.

Когда я появился, бабушки передали мне книжку.

– Хорошая девушка! – сказала одна.
– Прямо как я в молодости! – добавила вторая.
– Мы ей всё про тебя рассказали! – заявила третья.

Я уже собирался уходить, но тут отнялись ноги.

– Что… что…что вы ей про меня рассказали?

– Что ты у нас хулиган, и вся округа тебя боится! – сказала одна.

– Что все девчонки нашего двора в тебя влюблены! – добавила вторая.

– И что у тебя есть подпольный мотоцикл! – заявила третья.

Я едва не плакал.

– Что вы наделали? Это же все неправда! Я отличник, я перспективный кадр! Она теперь в мою сторону даже не посмотрит!

– Отличник! – сказала одна.

– Перспективный кадр! – добавила вторая.

– Памятник! – заявила третья, и все они дружно захохотали, помолодев вдвое.

На следующий день моя комсомолка поймала меня в школьном коридоре.

– Ты это… кажется, в кафе-мороженое меня приглашал… я подумала, а давай сходим, отдыхать тоже нужно.

Когда я слышу рассказы про злых и мракобесных бабулек на лавочках, я только пожимаю плечами: добрее и мудрее бабушек моего двора я не встречал...

(с) Олег Батлук

Иллюстрация: Лев С

В жизни была страшная полоса, когда Тарковский мне морочил голову с фильмом «Андрей Рублев». Морочил голову года два, что я буду играть Рублева. Перед этим, видев «Заставу Ильича», написал мне такую записку, что я оглашать ее не буду, храню в архиве. И вот он: «Слава, ты будешь играть Рублева». Какие-то делали с ним заготовки, пробы делали. А потом у него стало дело затягиваться. Время идет, идет, а меня в другие фильмы приглашают, я иду на какие-то переговоры. Спрашиваю у него: «Ну что, Андрей?» Он говорит: «Слава, пробуйся. Если чего-то будет надо, я тебе тут же скажу. Но это будет обязательно».

И вот меня приглашают в другой фильм, без пробы даже, я соглашаюсь, но говорю: «Если мне скажет сниматься Тарковский, то вы меня поймете?» — «Да, конечно». Я приезжаю в Ленинград. Так как меня берут без пробы, то я еще и артистов рекомендую. Губенко приезжает, другие. И вдруг директор картины подсовывает мне договор с непроставленными цифрами, чистый лист. И объясняет: «Ты сейчас приезжаешь, за гостиницу надо платить, а так я за тебя буду платить, распишись». И я, не дрогнув, расписываюсь на чистом листе, но чувствую какой-то подвох. Проходит какое-то время, я опять приезжаю, опять плачу сам за гостиницу — «мы вам потом выпишем». А дальше пауза. Я звоню Тарковскому, тот говорит: «Слава, надо быть свободным». Я беру на год отпуск в Театре на Таганке, где работал. Юрий Петрович Любимов меня отпускает, но на условиях: если уходишь на год, то я беру на твое место другого артиста. Я говорю: «Ну конечно». Даю в Ленинград телеграмму режиссеру: «Ты помнишь, как мы с тобой договаривались, я не смогу принять у тебя участие».

Проходит месяц. Из Ленинграда начинаются страшные звонки: «Ты срываешь подготовительный период». Я говорю: «Я дал режиссеру телеграмму, мы с ним договорились». Они ищут замену, даже Володя Высоцкий пробовался, еще кто-то. Режиссер всем отказывает, говорит: «Этот должен играть». И подводит к тому, что они хотят меня заставить. А в это время, пока я борюсь за права человека, Андрей Тарковский неожиданно для меня берет другого артиста. И я вдруг попадаю в ситуацию, когда он меня на роль Рублева не берет, из театра я ушел, а эти хотят меня заставить, чтобы я у них снимался.

Приезжает режиссер, меня вызывают в Госкино. Я говорю: «Нет, у них сценарий для второй серии не дописан, страны не те, и вообще, как меня можно заставить, если я предупредил, что я не буду». — «Нет, нет, нет, вы должны». Мне звонят, вызывают в ЦК. Я говорю: «Я не член партии, я к вам не приду». То есть они уже по-всякому пытаются заставить. Вызывает меня Кулиджанов, который возглавлял главк, и говорит: «Я должен запретить тебе на целый год сниматься в кино». Я говорю: «А какой мотив?» — «Ты поставил личное выше общественного». Вот формулировка.

И я оказываюсь в ситуации, когда у меня второй сыночек родился, которого надо кормить, жена не работает, в театр я не могу вернуться, потому что тогда выкинут человека, которого Любимов взял. А Любимов мне советовал: «Слава, ты скажи, что ты заболел, и от тебя тогда все отстанут». Я говорю: «Но я же не заболел». И, значит, они издают приказ: «Запретить в течение года...» И рассылают по всем киностудиям страны.

Но что делает Кулиджанов. На Студии имени Горького начинается фильм «Мальчик у моря», где я снимался с Шукшиным. Понимая, что все это ужасно, когда режиссер приходит жаловаться, Кулиджанов говорит: «Тебя на роль утвердили, ты поезжай, я задержу приказ, потом ты уже будешь там сниматься, а со следующей картины тебя уже никто снимать не сможет». И я поехал туда.

Так через два месяца со всех студий страны пришло столько заявок на меня, сколько за всю жизнь не было. И через полгода приказ отменили. Но ситуация была страшная, когда я не знал, что делать и как из этого выйти. Жил в долг. Потом надо было эти долги отдавать. В общем, в жизни много было интересного, если говорить образно.

Станислав Любшин

Мухаммад Али пытается поднять Джонни Кулона, пенсионера по прозвищу «Неподъемный человек».




Хотя Кулон весил всего около 50 кг, Али - один из самых сильных и мощных тяжеловесов своей эпохи, не мог сдвинуть его места.



Секрет заключался в его знании физиологии человека и расположении нервных окончаний, а также точек, на которые можно было воздействовать.
Джонни Кулон занимал стойку, изначально неудобную для соперника. Положение его рук также было важным, но этому никто не возражал. Это были условия выступления. Одной рукой он обхватывал запястье соперника, а другой, даже не всей ладонью, а лишь двумя пальцами, прикладывал к его шее. Так он блокировал нерв, ограничивая возможности обеих рук своего противника.


На протяжении десятилетий Кулон удивлял спортсменов и сильных людей этим трюком, который прекрасно иллюстрировал, как техника может перехитрить грубую силу.

Александр Блок ходил по проституткам, но так боготворил свою жену, что не притрагивался к ней пальцем. Жена Александра Блока утешалась с Андреем Белым. Андрей Белый устроил интимный триумвират с Валерием Брюсовым и истеричкой по имени Нина Петровская, воспетой в сногсшибательном романе о дьяволе и ведьмах «Огненный ангел» (рекомендую). Валерий Брюсов был приличным человеком, а вот Нина Петровская позже вышла замуж за Соколова-Кречетова, который клал руку на колено юного гимназиста Шершеневича и спрашивал его, потерял ли он уже невинность. Зрелый Шершеневич крутил роман с поэтессой Надеждой Львовой, и она считала, что он ее не любит. Не любил ее и Брюсов, потому что был приличным человеком. Однажды она позвонила им обоим по телефону, прося приехать, они отказались, и она застрелилась из того самого револьвера, из которого за 8 лет до этого Нина Петровская стреляла в Политехническом музее в Брюсова, но пистолет дал осечку. Нина Петровская тоже покончила с собой, в эмиграции.
Блока домогалась Лариса Рейснер, говорят, безрезультатно. Зато Гумилев назначил ей встречу в доме свиданий, говорят, успешно. Потом Рейснер стала женой Карла Радека. Гумилева бросила жена. Анна Ахматова держала в возлюбленных композитора Артура Лурье. Лурье весьма «любил как женщину» актрису Глебову-Судейкину, которая была замужем за художником Судейкиным и вызывала ахи у Блока. На квартире у Судейкиных жил Михаил Кузмин. Однажды Глебова-Судейкина сунула нос в дневник мужа, и у нее не осталось никаких сомнений в отношениях между мужем и Кузминым. Кстати, Михаил Кузмин любил эфебов, писал стихи, происходил из староверческой семьи, ходил в поддевке и смазных сапогах, да носил бороду. Еще он очень любил молодого златовласого Есенина и «давал ему путевку в жизнь»: «поясок ему завязывает, волосы гладит, следит глазами». Есенин много лет прожил в одной квартире с Мариенгофом и ночевал с ним под одним одеялом. Однажды, когда в Москве стояли жуткие холода, они наняли молодую красивую поэтессу, чтобы она грела им постель в течение 15 минут и потом уходила домой, а сами, согласно уговору, сидели лицом в угол, не подсматривая. 4 дня спустя девушка, невероятно оскорбленная тем, что они ничего не попытались сделать с нею, уволилась. Женой Есенина была Зинаида Райх. Когда он ее бросил, она вышла замуж за Мейерхольда. Всеволоду Мейерхольду посвятил одно из своих стихотворений эгофутурист Иван Игнатьев. Сборник назывался «Эшафот. Эго-футуры», и вышел с посвящением «Моим любовникам». Герой-рассказчик предлагает режиссеру расстегнуть Шокирующую Кнопку, иначе говоря, — ширинку. Еще Игнатьев покровительствовал Игорю Северянину, но Северянин ничего не понимал.
Игорь Северянин ухаживал за Шамардиной во время общих гастролей с Маяковским. Она была лирична, нездорова, но Северянин ничего не понимал, а потом выяснилось, что у нее как раз тогда был роман с Маяковским и она сделала от него аборт. Маяковский встречался с Эльзой Триоле, и она ему вставила зубы (оплатила дантиста). Потом Эльза уступила его своей сестре Лиле Брик. Лиля Брик запиралась со своим мужем известным опоязовцем Осипом Бриком и громко занималась сексом, а Маяковский сидел под дверью и подвывал. А в Эльзу Триоле был влюблен Виктор Шкловский. Она уехала в Париж и вышла замуж за Луи Арагона. Арагон занимался коммунизмом вместе с Жоржем Батаем, который делил одну любовницу с Пильняком — Колетт Пиньо. Шкловский поехал заграницу вслед за Триоле. Потом он вернулся в Россию к жене. Его жена была Суок, Серафима Густавовна. До этого она сожительствовала с Юрием Олешей, который дал ее фамилию своей кукле из «3 толстяков». Потом Олеша женился на ее сестре Ольге Суок. На третьей сестре, Лидии, женился Эдуард Багрицкий. Еще Шкловский увел женщину у Булгакова, за что тот его ненавидел и вывел в виде демонического персонажа «Шполянского». Елена Сергеевна ушла к Булгакову от генерала Шиловского, прототипа Рощина из толстовских «Хождений по мукам». После ухода «Маргариты» Шиловский женился на дочери А.Н. Толстого. Толстой был влюблен в невестку Горького, про которую ходили слухи, что она спуталась с Ягодой.

Горький 16 лет прожил с Марусей Будберг, которая потом стала гражданской женой Герберта Уэлса, а также распускал слухи про Маяковского, что он болен сифилисом. Осип Брик бросил Лилю Брик, чем несказанно ее удивил, оказавшись первым мужчиной, который ее бросил, и женился на простой хорошей женщине.

Софья Багдасарова

Супpyги Бeйли потepпели кopaблекрушение в Тихoм oкеане и четыpe мecяца выживaли на надyвном спacaтельном плотy в окpyжении coтен мopcких живoтныx.

4 мapта 1973 гoда Мэpилин и Мopис пpocнулись до paccвета. Иx яхта шла мимо судна, освещавшего море мощным прожектором. "Что им нужно?" — спросила Мэрилин. "Рыбаки, наверное," — предположил Морис.

Когда корабль остался позади, яхта содрогнулась от мощного удара. «Мы переглянулись, и я бросилась наружу, — писала потом Мэрилин. — В воде был виден громадный кашалот. Возле него темно-синее море стало красным».

Они не сразу заметили полуметровую пробоину, которая появилась после столкновения с китом. Через нее в трюм медленно поступала вода. Морис попытался заткнуть дыру запасным парусом, подушками и другими вещами. Все тщетно — вода продолжала прибывать.

Через 50 минут после столкновения с кашалотом супруги перебрались на спасательный плот. Яхта, с которой было связано столько планов и надежд, гибла у них на глазах. «Те рыбаки утром были китобоями, — мрачно произнес Морис. — Наша яхта кашалоту не повредила бы. Он был уже ранен. И напал потому, что принял нас за них».

Плавание было идеей Мэрилин. В 1966 году, через 4 года после свадьбы, она предложила Морису продать дом, купить яхту и поселиться на ней. Поначалу это казалось ему безумием. Супруги жили в Англии. Морис был наборщиком в типографии, а Мэрилин работала в налоговой службе. Но ее энтузиазм оказался заразителен, и в итоге он согласился.

Через 2 года они стали обладателями небольшой яхты. В течение следующих 4 лет почти весь заработок уходил на подготовку к путешествию. Супруги решили, что поплывут в Новую Зеландию, чтобы начать там новую жизнь.

В июне 1972 года яхта покинула порт на юге Великобритании и взяла курс на запад. Морису к тому времени исполнилось 40, Мэрилин был 31 год. Они прошли Кельтское море, побывали в Испании и Португалии, заглянули на Мадейру и на Канарские острова. В каждом порту Мэрилин отправляла открытку матери, которая осталась в Англии.

Им понадобилось 9 месяцев, чтобы пересечь Атлантический океан и достичь Северной Америки. А потом они добрались до Панамы. Оттуда Мэрилин отправила последнюю открытку на родину.

Затем яхта прошла по Панамском каналу и оказалась в Тихом океане.

Катастрофа произошла через неделю. Яхта столкнулась с умирающим кашалотом, пошла на дно, и у супругов остался только крохотный плот. «Все пропало — наши мечты, наше большое приключение, — писал Морис. — Жизнь будто остановилась.»

Мэрилин спасла с тонущей яхты маленькую плитку, коробок спичек, карту, компас, клей, несколько ножей, пластиковые кружки, пару ведер, фонарик, ножницы, бинокль и 6 сигнальных шашек. Кроме того, на плот перенесли почти 40 литров пресной воды и запас консервов, которого могло хватить на несколько недель.

Плот был накрыт тентом, но лежать под ним мог только один человек, другому просто не хватало места. Морис успел накачать надувную лодку, которую захватили в плавание на всякий случай. Ее привязали к плоту веревкой. Кораблекрушение произошло в районе активного судоходства, поэтому Морис и Мэрилин не сомневались, что их быстро спасут. Они коротали время за игрой в самодельные карты и домино. Морис читал свою последнюю книгу, которую он набрал в типографии. Мэрилин вела дневник, рисовала кошек и платья, а на одной странице начертила план новой яхты. Они решили, что купят ее после возвращения.

Через 8 дней Мэрилин и Морис увидели первый корабль. Они кричали, махали руками и потратили все сигнальные шашки, но он не остановился. Через несколько дней на горизонте появилось другое судно. Чтобы привлечь внимание его команды, пришлось поджечь лишнюю одежду, но их не заметили и на этот раз.

Через месяц Морис стал терять надежду на спасение. Ему казалось, что теперь они будут плыть вечно и никогда не увидят ничего, кроме волн и неба. Мэрилин верила в судьбу и убеждала его, что им не суждено умереть в море, раз они протянули так долго. Морис ни во что не верил и держался только благодаря жене.

Через несколько дней супруги оказались в местах, которые редко посещают люди.

К их удивлению, океан кишел живностью. Плот окружали сотни рыб всех цветов радуги, мимо проплывали стайки дельфинов, иногда появлялись акулы и косатки. Кто-то прятался под плотом от солнца и хищников, другие объедали ракушки, которыми обросло его дно, третьих привлекло скопление рыб.

К плоту то и дело подплывали большие галапагосские черепахи, а в небе кружили олуши и фрегаты.

По ночам раздавалось пение китов, а однажды совсем рядом всплыл кашалот. Мэрилин и Морис замерли, чтобы не спугнуть гиганта, способного перевернуть плот. Они смотрели в его большой немигающий глаз, а он смотрел на них. Мэрилин прикусила губу, чтобы не заплакать.

«Казалось, что этот Левиафан стоял там невероятно долго, — вспоминала Мэрилин. — На самом деле вряд ли прошло больше десяти минут, но все это время мы ждали удара хвостом, который разрубит нас надвое».

Когда припасы стали иссякать, Мэрилин смастерила снасти с крючками из булавок, и они стали удить рыбу. Возле плота было столько спинорогов, что порой их можно было доставать из воды голыми руками. Потом Мэрилин научилась ловить молодых акул, которые сновали рядом. «Она сидела возле тента и от скуки прикоснулась к рылу акулы, — рассказывал Морис. — Та плыла мимо, поэтому Мэрилин провела по ней пальцем от головы до хвоста. Потом ей надоело, она схватила акулу за хвост и втащила на плот».

На плот и лодку то и дело садились птицы. Они никогда не видели людей и совершенно их не боялись. В книге «Второй шанс» Морис писал о первой пойманной олуше: «Я подкрался совсем близко, а она даже не двинулась, только глядела своими большими глазами с какими-то идиотскими кольцами вокруг. Несколько секунд изучала меня, а потом стала чистить перья. Тогда я протянул руку и схватил ее за шею».

«На плоту не было ни уединения, ни секретов, ни комплексов, — писала Мэрилин. — Но каким-то странным образом в полной изоляции мы обрели покой. Мы сбросили оковы так называемой цивилизации и вернулись к простому доисторическому образу жизни».

Дважды начинался шторм. Дождь не прекращался целую неделю, рыба перестала клевать. Лодка переворачивалась три раза, компас смыло в море, а емкости для пресной воды потерялись. Во время бури Морис свалился за борт, а когда выбрался, обнаружил, что все рыболовные снасти утонули.

На 45-й день дрейфа плот стал двигаться в сторону Панамы, однако через 20 дней его подхватило другое течение и снова понесло в мертвую зону посреди Тихого океана.

И плот, и лодка, не рассчитанные на долгое использование, трещали по швам. В довершение всего на 51 день надувную лодку продырявил самодельный крючок. Вскоре прохудился и плот. Мэрилин и Морису приходилось постоянно вычерпывать воду и подкачивать выходящий воздух.

К концу плавания они едва держались на ногах. Из-за солнечных ожогов и постоянного контакта с соленой водой их кожу покрывали болезненные язвы. Морис серьезно заболел и однажды из-за сильного жара несколько дней почти не приходил в сознание.

«Большую часть времени на нас не было никакой одежды, — вспоминала Мэрилин. — У нас осталось по рубашке на каждого, пара шорт, один свитер. Все это мы хранили в брезентовой сумке и надевали рубашки только вылезая наружу, чтобы не обгореть на солнце. Они пропитались солью и натирали кожу».

30 июня Мэрилин разбудила Мориса и сказала, что слышит шум мотора. Он неохотно выглянул наружу и увидел неподалеку рыболовное судно. Мэрилин перебралась на лодку и стала отчаянно махать руками. До корабля было не больше 800 метров, но, как и все остальные, он шел мимо.

Плот заметили с корейского судна, которое возвращалось в Пусан после двух лет в Атлантике. Истощенных мореплавателей подняли на борт. «Они ничего не говорили, только сползли на палубу и всхлипывали от счастья», — вспоминал капитан судна. Корейские рыбаки выходили их и через несколько недель высадили на Гавайях.

После возвращения Морис и Мэрилин написали книгу о 117 днях, которые они провели на плоту. Гонорара хватило на новую яхту.

В 1975 году супруги отправились в новое плавание и все-таки побывали в Патагонии.

Спустя пять лет Морис и Мэрилин вернулись в Англию и обосновались в городке Лимингтоне на берегу Ла-Манша. Они продолжали путешествовать, объездили всю Европу и увлеклись альпинизмом.

В 2002 году Мэрилин умерла от рака. Когда ее не стало, Морис часто вспоминал те дни в открытом океане. Страхи ушли в прошлое, и осталось лишь фантастическое приключение, которое он пережил вместе с любимой. Незадолго до смерти он дал интервью, в котором признался, что хотел бы снова оказаться на том плоту. "Это было чудесно, — сказал Морис. — Я никогда не был настолько близок к природе."

Мориса не стало в 2019 году.

ГОЛОДАНИЕ ОЧИЩАЕТ.

Нобелевская премия 2016 года: лауреат доказал, что поститься полезно.
Ёсинори Осуми - специалист по клеточной биологии из Японии - стал Нобелевским лауреатом в области физиологии и медицины.
Ёсинори Осуми (Yoshinori Ohsumi) специалист по биологии клетки из Технологического университета Токио, который удостоен награды « за открытие механизмов аутофагии».
Пресс-релиз Нобелевского комитета гласит:
«Открытия Осуми привели к новой парадигме в нашем понимании того, как клетка перерабатывает свое содержимое. Его открытия открыли путь к пониманию фундаментальной важности аутофагии для множества физиологических процессов, таких как адаптация к голоду и ответ на инфекцию.
Аутофагия - это процесс утилизации и переработки ненужных частей клетки - разного накопившегося в ней «мусора». Термин, давший название процессу, образован из двух греческих, слов которые вместе переводятся как «самоедство». Или «самопоедание».

То, что феномен вообще существует, ученые обнаружили еще в 60-х годах прошлого века. Но не смогли разобраться в тонкостях механизма. В 90-х годах это сделал Осуми. Проводя свои эксперименты, он выявил еще и гены, которые отвечают за аутофагию. И вот почти через четверть века награда нашла героя, который стал 39-м в истории ученым, удостоенным Нобелевской премии единолично.
Аутофагия присуща живым организмам, в том числе и нашим. Благодаря ей клетки избавляются от ненужных частей, а организм в целом - от ненужных клеток.
Природа предусмотрительно наделила клетки столь удивительной и полезной способностью - переваривать то, что «выглядит» лишним или вредным. Действуют они почти как мы. Только автоматически. Упаковывают «мусор» в специальные мешки - аутофагосомы. Далее перемещают в контейнеры - лизосомы. Где «всякая гадость» разрушается и перевариваются. Продукты переработки - эдакое «вторсырье» - идут на производство топлива для питания клетки. Из них изготавливаются и новые строительные блоки, используемые для обновления клетки.
Благодаря аутофагии клетка очищается от попавшей в нее инфекции и от образовавшихся токсинов.

Аутофагия начинает работать наиболее интенсивно, когда организм испытывает стресс. Например, голодает. В этом случае клетка вырабатывает энергию за счет своих внутренних ресурсов - из всякого накопившегося мусора. И в том числе - из болезнетворных бактерий.
Открытие лауреата свидетельствует: голодать, а иной раз и поститься все-таки полезно - организм действительно очищается. Подтверждено Нобелевским комитетом.

Как уверяют коллеги Осуми, аутофагия предохраняет организм от преждевременной старости. Может быть, даже омолаживает за счет того, что создает новые клетки, выводит из организма дефектные белки и поврежденные внутриклеточные элементы, поддерживая его в исправном состоянии.
А нарушения в процессах аутофагии приводят к болезни Паркинсона, диабету и даже к раку. Понимая это, медики создают уже новые лекарства, способные, по их мнению, исправить нарушения и, стало быть, вылечить.
Однако... Похоже, что в целях профилактики стоит иной раз поголодать, вгоняя организм в оздоровительный, как теперь выясняется, стресс.

Кастанеда утверждал, что встретился с доном Хуаном в 1960 году, после чего тот обучал его основанной на традициях индейцев, - «Пути воина»:

1. Поступай так, словно это сон. Действуй смело и не ищи оправданий.

2. Не объясняй слишком многого. Когда ты объясняешь, почему ты не можешь делать то или другое, на самом деле ты извиняешься за свои недостатки, надеясь, что слушающие тебя будут добры и простят их.

3. Чтобы извлечь из жизни максимум, человек должен уметь изменяться. Самым трудным является вознамериться измениться.

4. Я никогда ни на кого не сержусь. Ни один человек не может сделать ничего такого, что заслуживало бы такой моей реакции. На людей сердишься, когда чувствуешь, что их поступки важны. Ничего подобного я давно не чувствую.

5. Ты всегда должен помнить, что путь - это только путь. Если ты чувствуешь, что тебе не следовало бы идти по нему, покинь его.

6. Ты сейчас не можешь меня понять из-за своей привычки думать так, как ты смотришь.

7. Если тебе не нравится то, что ты получаешь, измени то, что даешь.

8. Главная помеха большинства людей - внутренний диалог. Когда человек научится останавливать его, все становится возможным. Самые невероятные проекты становятся выполнимыми.

9. Люди, как правило, не отдают себе отчета в том, что в любой момент могут выбросить из своей жизни всё что угодно. В любое время. Мгновенно.

10. Единственный по-настоящему мудрый советчик, который у нас есть, - это смерть. Каждый раз, когда ты чувствуешь, что всё складывается плохо и ты на грани краха, повернись налево и спроси у своей смерти, так ли это.

11. Каждый идет своим путем. Если идешь с удовольствием, значит, это твоя дорога. Если тебе плохо - в любой момент можешь сойти с нее, как бы далеко ни зашел. И это будет правильно.

12. Нам требуется всё наше время и вся наша энергия, чтобы победить идиотизм в себе.

13. Весь фокус в том, на что ориентироваться... Каждый из нас сам делает себя либо несчастным, либо сильным. Объём работы, необходимой и в первом, и во втором случае, - один и тот же!

14. Чтобы стать человеком знания, нужно быть воином, а не ноющим ребенком. Бороться, не сдаваясь, не жалуясь, не отступая, бороться до тех пор, пока не увидишь. И всё это лишь для того, чтобы понять, что в мире нет ничего, что имело бы значение.

15. То, что ты делаешь в данный момент, вполне может оказаться твоим последним поступком на земле. В мире нет силы, которая могла бы гарантировать тебе, что ты проживёшь ещё хотя бы до завтрашней зари.

P.S. Дон Хуан Матус - вождь из индейского племени яки, главным образом известный по произведениям Карлоса Кастанеды.

Кирк Дуглас прожил одну из самых необычных жизней, которые когда-либо видел Голливуд. В декабре 2017 года он отметил свой 101-й день рождения в окружении семьи, включая жену Энн, которой на тот момент было 98 лет. Супруги, прожившие в браке более шести десятилетий, излучали тепло и силу. Их история любви была столь же великой, как и легендарная кинокарьера Кирка.

В феврале 2020 года Кирк скончался в удивительном возрасте 103 лет. Всего год спустя, в апреле 2021 года, Энн присоединилась к нему в возрасте 102 лет. Это кажется почти поэтичным: две души, столь тесно связанные при жизни, не смогли долго оставаться в разлуке и после смерти.
История о Кирке и его семье.

Одна из самых трогательных историй о Кирке Дугласе связана с его отношениями с сыном, Майклом Дугласом. Когда Майкл выиграл «Оскар» за лучшую мужскую роль в фильме «Уолл-стрит» (1987), он посвятил награду своему отцу. Позже, во время празднования 100-летия Кирка, Майкл произнес пронзительную речь:

«Папа, ты мое вдохновение. Я восхищаюсь твоей выносливостью, чувством юмора и твоей удивительной жизнью».

Кирк, с присущим ему остроумием, ответил: «Знаешь, Майкл, я тоже тобой горжусь, но еще больше я горжусь тем, что я тебя создал». Комната взорвалась от смеха. Этот момент отразил их уникальную связь отца и сына, основанную на любви, юморе и взаимном уважении.

Еще одна история связана с Энн, его женой. Когда в 1996 году Кирк перенес инсульт, из-за которого ему стало трудно говорить, Энн неустанно поддерживала его, заставляя заново учить слова, восстанавливать уверенность и никогда не сдаваться. Позже Кирк сказал: «Без Энн меня бы сегодня здесь не было». Их брак стал свидетельством верности и стойкости, гораздо более сильным, чем весь голливудский блеск.

Кирк Дуглас был не просто звездой на экране; он был борцом по жизни, окруженным любовью до самого конца.

История одной фотографии | Поездка Шер в Армению

Фото сделано в 1993 году, когда Шер посетила Армению, привезя с собой гуманитарную помощь. Шер прилетела в Ереван на грузовом самолёте и привезла 45 тонн медикаментов, книг, печатного оборудования, сладостей и игрушек, в том числе кукол Барби.

«Когда я была в Армении, я поехала в Ереван как раз в то время, когда разразилась война. Мой отец армянин, но я познакомилась с ним, только когда мне было одиннадцать лет, так что до одиннадцати лет я не знала, что я армянка. А когда я встретила отца, то увидела, что мы очень похожи. Но когда я приехала в Армению, то поразилась тому, что я похожа на всех, и все – на меня. Для меня это стало открытием в полной мере – да, я действительно армянка! Но до тех пор, пока я не побывала там, я этого не ощущала. Наш грузовой самолет доставил людям гуманитарную помощь. Они находились в состоянии шока – они остались без крова и без еды. Это было замечательно, что я приехала в Армению да еще смогла помочь людям. Я никогда не видела подобных страданий и подобного достоинства. Я была так горда. Я была дома, эти люди, их глаза…мы были так похожи друг на друга. Эта поездка в Армению все еще живет в моем сердце»

На фото Таро Ямасаки: от рождения полупарализованная Кристина Агабекова (3 года) на руках у своей мамы – Нелли (восемью месяцами раньше семья Агабековых попросила своего родственника, эмигрировавшего в США, найти Шер и передать ей письмо с просьбой помочь Кристине. Шер привезла в Ереван документы на выезд девочки для лечения в Лос-Анджелес). Свечи зажжены не из праздничных соображений – в то время, в Ереване электричество включалось на несколько часов и не каждый день.

"Бадди Рич искренне считал, что его талант – дар Господа, и что учеба музыке может его испортить."⠀
Бадди Рич - это барабанщик, которому суждено было стать звездой
⠀
Когда Бадди был всего год, его отец заметил, что малыш не просто играет с двумя ложками, а пытается отстукивать ритм!
⠀
С подачи отца Бадди вышел на сцену и 30 сентября 1917 года, он в 3х-летнем возрасте впервые выступил в театре, где работали его родители
⠀
Через год после выхода на сцену Бадди уже выступал на Бродвее. В 4 года он стал вторым в мире (на тот момент) высокооплачиваемым юным артистом
⠀
Родители Бадди пытались оотдать его учиться музыке: как так, уже популярный артист, зарабатывает много денег, но даже нот не знает? Бадди ответил твердым «нет», более того – он даже не тренировался перед выступлениями!
⠀
В 1938 году в жизни Бадди произошло событие, которое сильно повлияло на его дальнейшую карьеру как музыканта. Он был приглашен для игры в оркестре Томми Дорси, а там встретился и познакомился с легендарным Фрэнком Синатрой.⠀
Бадди ухитрялся давать сольные концерты, сотрудничал с такими звездами джаза, как Бенни Картер, Гарри Джеймс. Ввыступал с Луи Армстронгом, Оскаром Питерсоном, Рэем Брауном. Он никому не отказывал, если просили выступить.
⠀
Почти непрерывные гастроли не помешали Бадди открыть два ночных клуба, в которых постоянно было полно желающих послушать игру владельца, забегавшего туда в перерывах между турне
⠀
Он даже сумел найти время и написать учебник по игре на ударных инструментах
⠀
Однажды Бобби Шью, трубача биг-бэнда Рича, спросили в интервью, как они вообще репетируют, если Бадди с трудом читает ноты. На это Шью ответил, что Рич никогда не репетирует, он всегда играет что-то абсолютно новое. На концертах, по словам Бобби, Бадди немыслимым образом угадывает, какой темп держать и какой стиль исполнения избрать

Как сказал барабанщик-виртуоз Джин Крупа о Бадди:
«Он был не просто великим драммером – его игра останавливала дыхание»

Главной знаменитостью реабилитационного центра для диких животных Мохолохоло в Южной Африке является один медоед.

Отличился он многочисленными и успешными побегами из вольера. К тому же он - старожил, живет на ферме больше десятка лет и людей с самого начала ни в грош не ставил (потому и попал в приют).

Сначала вольер ему обустроили со вкусом - с палками, камнями, кустиком посередине, чтобы не скучал. Зверь сгреб все камни в один угол и вылез из вольера наружу.

Убрали камни.

Зверь построил лестницу из палок.
Убрали палки.
Зверь наломал новых из куста и повторил предыдущий шаг.

Убрали куст.

Зверь опрокинул поилку, накопал влажной глины прямо в загоне, накатал из нее колобков, подождал, пока высохнут, закатил в угол и вылез, как до этого по камням.

Переделали поилку.

В надежде, что зверь остепенится или хотя бы чуток подуспокоится, подселили к нему молодую самку. Первое же свидание закончилось тем, что медоед загнал самку в угол, влез ей на спину и был таков.

Показательно, что с территории фермы он сбежать ни разу не пытался, целью всех эскапад была волонтерская столовая, где он нагло тырил все подряд и откуда его сытого и довольного на руках относили обратно в вольер.

За свою жизнь Хемингуэй пережил сибирскую язву, малярию, рак кожи, пневмонию и диабет.

Он выжил в двух авиакатастрофах, пережил разрыв почки, гепатит, разрыв селезенки, перелом основания черепа. Раздавленный позвонок сросся, и даже не оставил его парализованным. Выпивал по литру рома и виски в день, не считая вина. В итоге покончил жизнь самоубийством.

Мать Эрнеста довела его отца до самоубийства постоянными ссорами. После закидывала Хемингуэя письмами, которые Эрнест, чаще всего, сжигал не открывая, он знал, там написана яростная мерзость про него и его отца. Однажды она прислала ему посылку, среди прочих вещей, там была старая двустволка, это было любимое ружье его отца Vincenzo Bernardelli, из которого тот убил себя, четверть века спустя, этим же ружьем воспользовался Эрнест.

Рано утром 2 июля 61-го года пока жена спала, Эрнест прошел в вестибюль своего дома в Айдахо, достал из шкафа ту самую двустволку и застрелился.

В последнее время Хэм погрузился в глубокую депрессию и паранойю по поводу слежки. Ему казалось, что за ним всюду следуют агенты ФБР, и что повсюду расставлены жучки, телефоны прослушиваются, почта прочитывается, банковский счет постоянно проверяется.

Он мог принять случайных прохожих за агентов.

Он перенес 11 психотерапевтических электрошоков, после чего позвонил своему другу с телефона в коридоре клиники чтобы сообщить, что жучки расставлены и в клинике.

Все понимали, что это бред, но никто не мог переубедить его. Прошли десятилетия. По линии закона о свободе информации в ФБР был сделан запрос об Эрнсте Хемингуэе.

Ответ: слежка была, жучки были, прослушка тоже была повсюду. Его в чем–то там подозревали в связи с Кубой. No big deal, really. Прослушка была даже в психиатрической клинике, откуда он звонил чтобы сообщить об этом.
© Андрей Данилов.

В японском языке есть глагол "хорэнаосу": перевлюбляться – это когда любимый и привычный уже партнёр вдруг показывает себя с новой, бесконечно милой или крутой стороны, и вас как током бьёт и переполняет чувство: "чёрт, как же я его/её люблю!”