Тоня Свалбонене
23 января в 18:55 ·
Несколько лет назад у нас гостила чудесная Елена Тришина и научила меня, как находить потерянные вещи. Нужно сказать три раза "Надежда Павловна Коханова я дарю вам... и название вещи, какую хотите найти" и начинайте поиски. Вещь найдётся очень быстро, даже раньше вы в этом месте искали и не видели. Потом надо три раза сказать "Спасибо Надежда Павловна Коханова".
Уже несколько лет я пользуюсь этим советом и всегда работает! Мой муж тоже пользуется, но через меня. Как то раз попросил найти кулёк с инструментами, который он искал три месяца. С Надеждой Павловной Кохановой кулёк нашёлся через 5 минут, а ведь муж искал в этом месте много раз. Вот! Пользуйтесь!
23 января в 18:55 ·
Несколько лет назад у нас гостила чудесная Елена Тришина и научила меня, как находить потерянные вещи. Нужно сказать три раза "Надежда Павловна Коханова я дарю вам... и название вещи, какую хотите найти" и начинайте поиски. Вещь найдётся очень быстро, даже раньше вы в этом месте искали и не видели. Потом надо три раза сказать "Спасибо Надежда Павловна Коханова".
Уже несколько лет я пользуюсь этим советом и всегда работает! Мой муж тоже пользуется, но через меня. Как то раз попросил найти кулёк с инструментами, который он искал три месяца. С Надеждой Павловной Кохановой кулёк нашёлся через 5 минут, а ведь муж искал в этом месте много раз. Вот! Пользуйтесь!
Бесконечно, бесконечно читаю про новую перестройку, которая вот-вот должна грянуть и все поменять - совсем как тридцать лет назад.
Сначала она была назначена на семнадцатый год, потому что сто лет революции, потом перенесли на год, потом еще на год, а недавно видел, что теперь все пророчества отложили уже на 2020-й.
Почему все это чепуха?
Потому что перестройка состояла совсем не только из того, что Горбачев или Ельцин что-то там сделали, разрешили и отменили.
За переменами восьмидесятых и девяностых было желание миллионов людей добраться до огромного и недоступного прежде мира потребления, да и вообще — большого мира, того, где джинсы, гамбургеры, Америка и миллион экземпляров антисоветской книжки.
Именно на этом желании, на этой первобытной новизне все и держалось в те годы.
А что сейчас?
Где сейчас те иллюзии, те неизвестные миры, та запрещенная и манящая заграница? Что сейчас можно вдруг разрешить такого либерального, что запрещено при нынешней власти, и чего ждут миллионы?
Нет таких разрешений, нет таких вещей.
Все прекрасно знают, что доступность большого мира определяется только деньгами. Что никто не стоит в очереди облагодетельствовать прекрасную новую Россию. Что все это фэйк и стыдоба, древняя пропаганда, в которую верили когда-то, и чем все кончилось — хорошо известно.
И, подобно тому, как государство восьмидесятых и девяностых держалась на романтических иллюзиях, - нынешнее основано на их отсутствии, на крепком и трезвом знании миллионов, что их никто нигде не ждет, и что под волшебным деревом перемен деньги не зарыты.
И нет пока никаких признаков того, что это знание удалось хоть кому-то и чем-то поколебать.
Да и слава Богу.
(временно тут вместо фб)
Сначала она была назначена на семнадцатый год, потому что сто лет революции, потом перенесли на год, потом еще на год, а недавно видел, что теперь все пророчества отложили уже на 2020-й.
Почему все это чепуха?
Потому что перестройка состояла совсем не только из того, что Горбачев или Ельцин что-то там сделали, разрешили и отменили.
За переменами восьмидесятых и девяностых было желание миллионов людей добраться до огромного и недоступного прежде мира потребления, да и вообще — большого мира, того, где джинсы, гамбургеры, Америка и миллион экземпляров антисоветской книжки.
Именно на этом желании, на этой первобытной новизне все и держалось в те годы.
А что сейчас?
Где сейчас те иллюзии, те неизвестные миры, та запрещенная и манящая заграница? Что сейчас можно вдруг разрешить такого либерального, что запрещено при нынешней власти, и чего ждут миллионы?
Нет таких разрешений, нет таких вещей.
Все прекрасно знают, что доступность большого мира определяется только деньгами. Что никто не стоит в очереди облагодетельствовать прекрасную новую Россию. Что все это фэйк и стыдоба, древняя пропаганда, в которую верили когда-то, и чем все кончилось — хорошо известно.
И, подобно тому, как государство восьмидесятых и девяностых держалась на романтических иллюзиях, - нынешнее основано на их отсутствии, на крепком и трезвом знании миллионов, что их никто нигде не ждет, и что под волшебным деревом перемен деньги не зарыты.
И нет пока никаких признаков того, что это знание удалось хоть кому-то и чем-то поколебать.
Да и слава Богу.
(временно тут вместо фб)
Обязательный фрагмент про ипотеку из вчерашнего путинского послания, на который я раньше бы не обратил никакого вообще внимания — теперь вызывает у меня много ассоциаций и воспоминаний.
Я теперь знаю, что это такое.
Лет пять-шесть назад у меня самого образовалась ипотека — к счастью, уже погашенная, - и на нее тогда мне сделали ставку 10 процентов.
Это была щедрая, специальная ставка, выбитая с большим трудом, вроде бы даже по «внутренним условиям банка». И все равно эти 10 процентов было очень непросто отдавать.
Цена денег — вообще самое главное.
Есть дешевый кредит — есть жизнь, нет дешевого кредита — жизнь замерзает.
Поэтому теперь я всегда задерживаю взгляд на разговоре про ипотеку, вспоминаю и думаю: движется вниз? есть надежда?
Вчера уже шел официальный разговор про 8-9 процентов как ближайшую норму, а 6 процентов — как многодетную льготу.
То есть те 10 процентов, которые у меня тогда были «особыми хорошими условиями», стали нормой, и можно уже меньше.
Может, пройдет еще года два-три, и будет еще меньше?
Может, доживем и до той прекрасной России, в которой нынешние льготные 6 процентов сделаются обычным делом?
Вот это и есть те настоящие перемены, которые определяют буквально все.
Падай, падай, падай, ставка.
(временно тут вместо фб)
Я теперь знаю, что это такое.
Лет пять-шесть назад у меня самого образовалась ипотека — к счастью, уже погашенная, - и на нее тогда мне сделали ставку 10 процентов.
Это была щедрая, специальная ставка, выбитая с большим трудом, вроде бы даже по «внутренним условиям банка». И все равно эти 10 процентов было очень непросто отдавать.
Цена денег — вообще самое главное.
Есть дешевый кредит — есть жизнь, нет дешевого кредита — жизнь замерзает.
Поэтому теперь я всегда задерживаю взгляд на разговоре про ипотеку, вспоминаю и думаю: движется вниз? есть надежда?
Вчера уже шел официальный разговор про 8-9 процентов как ближайшую норму, а 6 процентов — как многодетную льготу.
То есть те 10 процентов, которые у меня тогда были «особыми хорошими условиями», стали нормой, и можно уже меньше.
Может, пройдет еще года два-три, и будет еще меньше?
Может, доживем и до той прекрасной России, в которой нынешние льготные 6 процентов сделаются обычным делом?
Вот это и есть те настоящие перемены, которые определяют буквально все.
Падай, падай, падай, ставка.
(временно тут вместо фб)
Роскошная история про грузинского министра, которого сначала расстреляли и закопали, потом откопали и оживили, потом он стал бизнесменом в Смоленской области, потом опять министром в Грузии, а потом опять фермером в Смоленской области. Люблю такое.
https://www.facebook.com/artem.badenkov/posts/2188113294602230
(временно тут вместо фб)
https://www.facebook.com/artem.badenkov/posts/2188113294602230
(временно тут вместо фб)
Facebook
Artem Badenkov
Удивительная биография бывшего министра финансов в правительстве Звиада Константиновича Гамсахурдия, а ныне жителя Смоленщины.
А Хармс, несмотря на все измены, продолжал любить Марину. «Я очень люблю ее, но как ужасно быть женатым», — записывает он 26 мая 1938 года.
Со стороны отношения в семье Хармса выглядели очень странными. Марина рассказывала об этом времени так:
«Нет, я не могла бы прожить с ним всю свою жизнь. Я в конце концов устала от всех этих непонятных мне штук. От всех его бесконечных увлечений, романов, когда он сходился буквально со всеми женщинами, которых знал. Это было, я думаю, даже как-то бессмысленно, ненормально. А с меня довольно было уже пяти или шести его романов, чтобы я стала отдаляться от него. Он был не просто верующий, а очень верующий, и ни на какую жестокость, ни на какой жестокий поступок не был способен. У нас уже были такие отношения, что когда я, например, возвращалась с работы, я не сразу входила, — я приходила и стучалась в дверь. Я просто знала, что у него там кто-то есть, и чтобы не устраивать скандал, раньше чем войти, стучала.
Он отвечал:
— Подожди минут десять...
Или:
— Приди минут через пятнадцать.
Я говорила:
— Хорошо, я пойду что-нибудь куплю...
У меня уже не было ни сильного чувства, ни даже жалости к себе».
Со стороны отношения в семье Хармса выглядели очень странными. Марина рассказывала об этом времени так:
«Нет, я не могла бы прожить с ним всю свою жизнь. Я в конце концов устала от всех этих непонятных мне штук. От всех его бесконечных увлечений, романов, когда он сходился буквально со всеми женщинами, которых знал. Это было, я думаю, даже как-то бессмысленно, ненормально. А с меня довольно было уже пяти или шести его романов, чтобы я стала отдаляться от него. Он был не просто верующий, а очень верующий, и ни на какую жестокость, ни на какой жестокий поступок не был способен. У нас уже были такие отношения, что когда я, например, возвращалась с работы, я не сразу входила, — я приходила и стучалась в дверь. Я просто знала, что у него там кто-то есть, и чтобы не устраивать скандал, раньше чем войти, стучала.
Он отвечал:
— Подожди минут десять...
Или:
— Приди минут через пятнадцать.
Я говорила:
— Хорошо, я пойду что-нибудь куплю...
У меня уже не было ни сильного чувства, ни даже жалости к себе».
– Скажите, Гвоздев, это правда, что вы выбивали зубы больным и умирающим?
– Правда.
– Зачем?
– Чтобы добыть золотые коронки.
– Зачем?
– Поменять на махру. Курить же хочется. А у вахтеров за каждую коронку можно было бы получить спичечную коробку или целых две газеты, шоб цигарки крутить.
– Так... И много вы выбивали зубов?
– Сколько надо, столько и выбивал. В заначку не складывал. Все менял на махру, сам курил и друзей угощал.
– Ясно. А теперь вы, Углов. Это правда, что вы ели человечье мясо?
– Не, неправда. Я ел только печенку и сердце.
– Расскажите, как вы это делали, подробно.
– Очень просто. Как шашлык делают. Из ивовых прутиков делал шампурчики, нарезал кусочками, нанизывал на шампурчики, поджаривал на костерке.
– А у каких людей вы добывали себе мясо? У живых или у мертвых?
– Зачем же у мертвых. Это ж падаль. Я выбирал таких, которые уже не живые, но еще и не мертвые. Видно же, что доходит, через день-два все равно дуба даст. Так ему ж легче умереть будет... Сейчас, сразу, не мучиться еще два-три дня
– Правда.
– Зачем?
– Чтобы добыть золотые коронки.
– Зачем?
– Поменять на махру. Курить же хочется. А у вахтеров за каждую коронку можно было бы получить спичечную коробку или целых две газеты, шоб цигарки крутить.
– Так... И много вы выбивали зубов?
– Сколько надо, столько и выбивал. В заначку не складывал. Все менял на махру, сам курил и друзей угощал.
– Ясно. А теперь вы, Углов. Это правда, что вы ели человечье мясо?
– Не, неправда. Я ел только печенку и сердце.
– Расскажите, как вы это делали, подробно.
– Очень просто. Как шашлык делают. Из ивовых прутиков делал шампурчики, нарезал кусочками, нанизывал на шампурчики, поджаривал на костерке.
– А у каких людей вы добывали себе мясо? У живых или у мертвых?
– Зачем же у мертвых. Это ж падаль. Я выбирал таких, которые уже не живые, но еще и не мертвые. Видно же, что доходит, через день-два все равно дуба даст. Так ему ж легче умереть будет... Сейчас, сразу, не мучиться еще два-три дня
Божена - это в чистом виде сказка о рыбаке и рыбке.
Не стала старуха владычицей морской.
Не стала старуха владычицей морской.
Малашенко:
- Про вас говорят, что вы чуть ли не образцовый русский интеллигент!
- Нет, я ни в коем случае не интеллигент. Не люблю интеллигентов. Гершензон писал: "Сонмище больных, изолированных в своей стране - вот что такое русская интеллигенция." Я с колоссальным удовольствием это цитирую.
К тому же я не русский. По крови я украинец, а по самоощущению космополит. Я мог бы к себе применить хорошее американское слово intellectual.
- Про вас говорят, что вы чуть ли не образцовый русский интеллигент!
- Нет, я ни в коем случае не интеллигент. Не люблю интеллигентов. Гершензон писал: "Сонмище больных, изолированных в своей стране - вот что такое русская интеллигенция." Я с колоссальным удовольствием это цитирую.
К тому же я не русский. По крови я украинец, а по самоощущению космополит. Я мог бы к себе применить хорошее американское слово intellectual.
11 ноября 1940 года был арестован в Вологде, заключён во внутреннюю тюрьму НКВД. Признал себя виновным по всем пунктам обвинения, дал показания против двух десятков людей, оговорив их; это позволило следствию поставить их под свой надзор в качестве будущих жертв. В своём объяснении случившегося после объявления ему приговора архиепископ Варлаам писал: «Вменяемое мне приговором Вологодского областного суда устроение организации против советской власти не соответствует действительности. Правда, я не отрицал наличие у меня организации, но не сразу, а после многочисленных настояний на этом со стороны следователя. Природная уступчивость и нежелание расстраивать добрые отношения со следователями побудили меня сделать это»
Интересно, как меняются люди. Я, например, очень люблю статьи 20-летнего Ивана Давыдова. Читаешь классический текст про журнал "Консерватор", и не можешь понять, куда делся этот переполненный чувством собственной значимости молодой человек, этот "крутой газетчик", который что-то там отмечает в "довольно паршивом клубе"? Откуда взялся человек, который пишет о больных котятах?
Он еще старше Ольшанского года на три, и Ольшанский - скандалист, вечно какие-то коленца, провокации, а Давыдов - в амплуа заботливого старшего товарища, защищающего оболтуса от возмущенной интеллигенции "Да ну вы чего! Он же не всерьез!".
Я, кстати, не понимаю, как это должно было работать, если учесть, что все московские интеллигенты качали на коленке Ольшанского, а Давыдов родился в поселке Ермишь. Типа рассудительный, здравомыслящий гость защищает ребенка-бесенка от рассвирепевших родителей.
(Котенев)
Он еще старше Ольшанского года на три, и Ольшанский - скандалист, вечно какие-то коленца, провокации, а Давыдов - в амплуа заботливого старшего товарища, защищающего оболтуса от возмущенной интеллигенции "Да ну вы чего! Он же не всерьез!".
Я, кстати, не понимаю, как это должно было работать, если учесть, что все московские интеллигенты качали на коленке Ольшанского, а Давыдов родился в поселке Ермишь. Типа рассудительный, здравомыслящий гость защищает ребенка-бесенка от рассвирепевших родителей.
(Котенев)
"Лето 1928 года мы, как всегда, проводили на даче в селе Глинково около Сергиевой лавры. Пятое лето подряд. Вся деревня нам была знакома, и мужики относились к нам, как к своим. Большое удобство было еще в том, что, как водится в России, полсела было Голицыных, и поэтому наши переезды не вызывали выделение желудочного сока у местного начальства. Как-то в середине лета приезжает к нам Елена Г. с одним летчиком. Летчик Николай С. был очень симпатичный брюнет, с двумя ромбами и орденом Красного Знамени, партийный, раненный в тот год басмачами. «Вот мой жених, — сказала Елена, — и мы приехали сюда, чтобы повенчаться, так как в Москве неудобно».
Сидевший у нас В.П. тут же был приглашен шафером, и мы тот час решили идти к бате, сговориться о свадьбе.
Солнце уже зашло, когда мы, Николай С., Валерий П. и я, подошли к слабо освещенному дому отца Алексея. Нужно вам сказать, что хотя отец Алексей и прослужил в Глинкове сорок шесть лет и пользовался большой популярностью, но был страшнейший пьяница, любитель лошадей и всю жизнь сожалел, что не пошел в гусары. Так вот, когда мы подошли к дому, он выпивал со своим братом, отцом дьяконом из соседнего села, увидев в окно приближающиеся три фигуры, из коих одна военная, а меня он не узнал, батя впал в панику.
— Что вы, отец Алексей, ведь мы свои! — сказал я, первым перешагивая порог «зада».
<...>
Пир удался на славу. Батя целовался с Николаем, хлопал его по плечу и говорил: «Партийцев мне не впервой венчать приходится, партейные часто у нас подзакониваются, потому глушь. А вот летчика я еще ни разу не венчал. Это мне особо в приятность». — «Батя! А где вы водку достали, ведь я по всему селу бегал?» — «Ну, вот еще спрашиваешь, конечно, в избе-читальне у сторожихи Акулины-шинкарки».
Старый поп бегал за водкой по просьбе бывшего князя, чтобы спрыснуть сговор партийца, краснознаменца с княжной, и достал водку в избе-читальне. О, tempora. Свадьба была очень удачна, но не прочна. Елена вышла скоро за другого Николая, которого мы, чтобы отличать от первого, прозвали Николаем II. А батя неожиданно снял сан, остригся, и когда мы с ним как-то встретились в Сергиеве (мы больше уже не жили в Глинкове) на улице и удивились его виду, он ответил: «Преобразился еси!»"
(кн. Голицын)
Сидевший у нас В.П. тут же был приглашен шафером, и мы тот час решили идти к бате, сговориться о свадьбе.
Солнце уже зашло, когда мы, Николай С., Валерий П. и я, подошли к слабо освещенному дому отца Алексея. Нужно вам сказать, что хотя отец Алексей и прослужил в Глинкове сорок шесть лет и пользовался большой популярностью, но был страшнейший пьяница, любитель лошадей и всю жизнь сожалел, что не пошел в гусары. Так вот, когда мы подошли к дому, он выпивал со своим братом, отцом дьяконом из соседнего села, увидев в окно приближающиеся три фигуры, из коих одна военная, а меня он не узнал, батя впал в панику.
— Что вы, отец Алексей, ведь мы свои! — сказал я, первым перешагивая порог «зада».
<...>
Пир удался на славу. Батя целовался с Николаем, хлопал его по плечу и говорил: «Партийцев мне не впервой венчать приходится, партейные часто у нас подзакониваются, потому глушь. А вот летчика я еще ни разу не венчал. Это мне особо в приятность». — «Батя! А где вы водку достали, ведь я по всему селу бегал?» — «Ну, вот еще спрашиваешь, конечно, в избе-читальне у сторожихи Акулины-шинкарки».
Старый поп бегал за водкой по просьбе бывшего князя, чтобы спрыснуть сговор партийца, краснознаменца с княжной, и достал водку в избе-читальне. О, tempora. Свадьба была очень удачна, но не прочна. Елена вышла скоро за другого Николая, которого мы, чтобы отличать от первого, прозвали Николаем II. А батя неожиданно снял сан, остригся, и когда мы с ним как-то встретились в Сергиеве (мы больше уже не жили в Глинкове) на улице и удивились его виду, он ответил: «Преобразился еси!»"
(кн. Голицын)
Нашел волшебное в комментарях своего фб:
Николай Травкин Дм. Ольшанский и Сергей Станкевич: резня, о которой вы говорите, имела совершенно другую природу. Но согласен полностью, что вариант обвала нефтян. цен принесёт катастрофу. И в этот момент будет не до прав и свобод. Но только об этом твердит оппозиция. Ну, и претензия ,что воруют много и распределяют неправильно. А мы всё разделим честно... Дмитрий по молодости нет, а с Сергеем мы всё это проходили.
Травкин полемизирует о чем-то одновременно со мной и Станкевичем.
Сказали бы мне лет в 12 - с ума бы сошел.
Николай Травкин Дм. Ольшанский и Сергей Станкевич: резня, о которой вы говорите, имела совершенно другую природу. Но согласен полностью, что вариант обвала нефтян. цен принесёт катастрофу. И в этот момент будет не до прав и свобод. Но только об этом твердит оппозиция. Ну, и претензия ,что воруют много и распределяют неправильно. А мы всё разделим честно... Дмитрий по молодости нет, а с Сергеем мы всё это проходили.
Травкин полемизирует о чем-то одновременно со мной и Станкевичем.
Сказали бы мне лет в 12 - с ума бы сошел.