Прочитала книжку Оливера Сакса «Зримые голоса».

Несколько кусков, которые позволили мне лучше понять глухих людей.

• Язык должен быть усвоен ребенком как можно раньше. В семьях глухих родителей, где ребенка сразу учат жестовому языку (ЖЯ), первые осмысленные жесты дети делают в возрасте 6 месяцев, а к 15-ти месяцам уже бегло владеют ЖЯ. Если языковая компетентность появляется с задержкой или является неполноценной, то может происходить задержка в развитии.

• Одной из стадий развития ребенка является переход от перцептуального мира в концептуальный. Профессор Шлезингер изучая этот вопрос, столкнулась с тем, что люди с лингвистическим дефицитом не понимают идеи непредвиденных обстоятельств, не могут формулировать гипотезы и оказываются в чисто чувственном мире, лишенном концептуальности. Она показала, что рывок от ощущения к мышлению требует не только разговора, но и определенного его качества. Все зависит от того, как родитель общается с ребенком, задает ли вопросы «Как? Почему?» или заменяет вопросами «Что это?» или инструкциями «Сделай то-то». Когда взрослый плохо владеет ЖЯ, диалог первого типа затруднителен и в итоге оба оказываются запертыми в мире чувственно воспринимаемого статического мира.

• Сакс описывает историю Джозефа. Его неспособность говорить и понимать речь сначала объяснили «умственной отсталостью», потом «аутизмом» и только в 4 года определили, что он глух. До 11 лет, пока он не попал в школу для глухих, не было попыток дать ему язык. Ни в выходные, ни в праздники он не хотел уходить из школы, т.к. возвращение домой означало возвращение в мир, где ты не можешь говорить и быть личностью. Язык сильно влияет на мышление и формы рассуждения. У Джозефа не было проблем с перцептивный классификацией или обобщением, т.е. он мог говорить о том, что окружает его здесь и сейчас, но не мог удерживать в голове абстрактные идеи или планировать. Например, он был не способен рассказать, как он провел выходные. У него не было понимания прошлого «вчерашнего дня» отличающегося от «прошлого года».

• Показательна история Жана Масье, жившего в XVIII веке и оставившего после себя автобиографию. До 14 лет он не владел ЖЯ. Аббат Сикар, вызвавшийся обучать мальчика начал подписывать рисунки. Сначала Масье не понимал, каким образом линии могут обозначать предметы. Но потом понял, что объект или образ могут быть представлены именем. Так Масье познакомился с существительными. Затем Сикар познакомил его с понятием прилагательного, поскольку Масье начал использовать имена объектов, в которых он находил важные качества, которыми хотел наделить другой объект, например «ягненок» вместо «нежный». Затем перешли к абстракциям. Масье легко складывал вместе квадратные предметы, но для него стало достижением понимание самой идеи квадратности.

• И сегодня часто глухие люди с лингвистическим дефицитом и те, кто познакомились с ЖЯ поздно, могут испытывать трудности со всем, что касается концептуального мира.

• Носители жестового языка умеют синтаксически анализировать движение, так же как слышащие выделяют речь из звуковой волны. Например, мелкие различия в движении могут позволить отличить глагол «сидеть» от существительного «стул». Стоуки был первым, кто показал, что каждый знак ЖЯ состоит из 3 составляющих – положения, формы кисти и пальцев, движения.
Жест на рисунке «смотреть на» (а) можно видоизменить на «смотреть внимательно» (б), «смотреть непрерывно» (в), «уставиться» (г), «наблюдать» (д), «смотреть долго» (е), «смотреть снова и снова» (ж.)

• Интересны исследования по неврологии. Считается, что левое полушарие специализируется на распознании речи, а правое отвечает за восприятие визуально-пространственного мира. Люди перенесшие инсульт в правом полушарии испытывают сложности в восприятием пространства и перспективы, но при этом в полном объеме владеют ЖЯ. Мозг обрабатывает ЖЯ именно как язык несмотря на то, что этот язык по своей природе является визуально-пространственным. Ученые пришли к выводу, что для владения ЖЯ необходимо левое полушарие так же, как и для владения устной речью.

Сегодня довольно много появляется выступлений на тему accessibility. Но очень часто в этих выступлениях общие принципы и остается не понятным, а что делать то?

Поэтому с большой радостью делюсь статьей ребят из Лавки, где коллеги описывают свой опыт работы и решений, которые они применили при адаптации интерфейса под программы экранного доступа.

https://habr.com/ru/companies/yandex/articles/802997/

19 и 20 апреля буду в Нижнем Новгороде на designweekend.ru. Если захотите встретиться, пишите! Ну и на выступление, тоже приходите в 17:00 в пятницу.

Недавно имела очень полезный для себя диалог с Владом Колесниковым, в результате которого у меня возникла куча мыслей и вопросов, с которыми решила с вами поделиться. Влад, спасибо тебе большое!

Часть сообщества не нравится слово «нарушение», например, нарушение слуха или зрения. Слово нарушение отсылает к медицинской модели инвалидности и идеи, что с человеком что-то не так.

При этом сообщество глухих и слабослышащих людей воспринимают себя как отдельную культуру со своим языком. Соответсвенно слово «нарушение» вызывает резко негативную реакцию. И это понятно, особенно для детей родившихся в семьях слышащих родителей, которые вместо того, чтобы учить жестовый язык начинают их лечить. С другой стороны, особенно слабослышащие люди, точно ходят к докторам и там медицинская терминология важна и отказаться от нее мы не можем. И тут мы приходим к истории про то, в каких контекстах должна использоваться терминология из социальной модели инвалидности, и в какой – из медицинской. Где граница?

Второй вопрос появляется, когда мы начинаем думать, а можно ли собрать для диалога вместе, например, глухих, незрячих и людей не колясках, чтобы вместе обсудить использование слова «нарушение» и в целом терминологию. Если глухие люди воспринимают себя как отдельную субкультуру, значит они точно отделяют себя от других людей с инвалидностью. Может ли получиться диалог и консенсус, когда люди не считают себя частью другой группы?

И самое интересное, что открыл для меня Влад, когда я обратила внимание на то, что вижу много конкуренции внутри сообщества людей с инвалидностью это то, что разные нозологии очень мало знают друг про друга. Сейчас активно развивается история про то, чтобы проводить различные мероприятия и просвещать людей без инвалидности о стереотипах, этикете, потребностях людей с инвалидностью. Но при этом, этого нет в среде самих людей с инвалидностью. Эта мысль показалась мне очень важной, поскольку появляется множество вопросов. А отличаются ли тогда люди с инвалидностью от людей без инвалидности, если, например, слепому не интересны и кажутся не важными проблемы глухого человека по сравнению со своими? Могут ли эти отдельные сообщества быть представлены как единое целое? Могут ли они договориться о терминологии?

Про найм в области Инклюзии. Часть 1

За последние несколько лет я много нанимала и хочу чуть-чуть рассказать про требования и про уровень специалистов для работы в Инклюзии. Это будет серия постов, так как тема довольно большая.

Обязательный навык 1: умение находить решения для сложных контекстов и отвечать за метрики
Иногда приходят кандидаты примерно с такой логикой. «Я недостаточно крут, чтобы работать в продукте. Инклюзия это что-то про социалку, там не надо зарабатывать деньги и отвечать за метрики, должно быть попроще, попробую туда».

Если вы не умеете решать задачи для массовой аудитории и отвечать за метрики, ваш уровень точно недостаточен для задач по инклюзии.

Буквально недавно на митапе Британской школы дизайна на примере проектирования одного с виду простого экрана «Специальных возможностей» показывала, с каким количеством слоев должен уметь работать специалист. Это и юридические аспекты, когда любое ваше движение грозит сбором медицинских данных. А как сделать сервис, не спросив об особенностях человека - он слепой или глухой? Контексты, в которых работает водитель и его бэкграунд: учитывать , что он за рулем и его внимание ограничено, или что он никогда не общался с человеком с инвалидностью. Учитывать специфику машин, ведь не в каждую машину можно убрать коляску, где-то она просто не влезет, а где-то есть регионы в России, где много машин ездят на газу и багажник занят газовым баллоном. Вам нужно учесть возможный фрод и много еще чего.

Финансы и метрики при этом никуда не деваются. Если ваш проект требует больших затрат и вы его не окупаете, он не будет масштабироваться и будет под угрозой закрытия. И иногда лучше вообще не начинать проект, чем потом его закрыть. Стартуя проект вы берете на себя большую ответственность. Поскольку проекты по Инклюзии аффектят на жизнь человека гораздо больше, чем любой другой проект влияет на жизнь человека без инвалидности. Возвращаясь к метрикам, то тут очевидная логика, если люди с инвалидностью не используют то, что вы создали, значит оно им не нужно, и вероятность того, что вы получите ресурсы для последующих проектов сильно падает.