#whine_and_research #shakespeare
господи, какая прекрасная логика: Shakespeare - потрясающий копьем - это псевоним двух людей, чьи имена Роджер и Фрэнсис, но друзья его (которого из них?) все равно почему-то называют good Will (якобы доброжелательный, но почему тогда с большой буквы Will?)
[читаю "Оправдание Шекспира" М. Литвиновой]
господи, какая прекрасная логика: Shakespeare - потрясающий копьем - это псевоним двух людей, чьи имена Роджер и Фрэнсис, но друзья его (которого из них?) все равно почему-то называют good Will (якобы доброжелательный, но почему тогда с большой буквы Will?)
[читаю "Оправдание Шекспира" М. Литвиновой]
филологический треп
#whine_and_research #shakespeare господи, какая прекрасная логика: Shakespeare - потрясающий копьем - это псевоним двух людей, чьи имена Роджер и Фрэнсис, но друзья его (которого из них?) все равно почему-то называют good Will (якобы доброжелательный, но…
"Правление Иакова первого во многом отличалось от того, что мы видим в елизаветинскую эпоху. И прежде всего - резкое огрубление нравов. Сорок пять лет у кормила была королева-девственница. Теперь - король со своей семьёй".
надеюсь, сторонники традиционных скреп сделают выводы: где семья, там и падение нравов.
#whine_and_research
надеюсь, сторонники традиционных скреп сделают выводы: где семья, там и падение нравов.
#whine_and_research
#whine_and_research
аргументация уровня бог: Литвинова приводит стихотворение Пушкина, переложение молитвы Ефрема Сирина, и продолжает: "Возможно ли, чтобы ростовщику Шаксперу пришло в голову написать такое переложение такой молитвы! Мог ли он молиться такой молитвой? Одного этого достаточно, чтобы раз и навсегда покончить с этим позором - считать стратфордского лихоимца великим Шекспиром. Пока русский народ совсем ещё не обуржуазился, он должен одним из первых вымарать из истории культуры столь вредоносное заблуждение."
В последнем предложении заодно и про миссию русского народа, и, видимо, особый путь России, рассказала. очень удобно. ответы на все вопросы жизни, вселенной и всего остального одной книгой.
аргументация уровня бог: Литвинова приводит стихотворение Пушкина, переложение молитвы Ефрема Сирина, и продолжает: "Возможно ли, чтобы ростовщику Шаксперу пришло в голову написать такое переложение такой молитвы! Мог ли он молиться такой молитвой? Одного этого достаточно, чтобы раз и навсегда покончить с этим позором - считать стратфордского лихоимца великим Шекспиром. Пока русский народ совсем ещё не обуржуазился, он должен одним из первых вымарать из истории культуры столь вредоносное заблуждение."
В последнем предложении заодно и про миссию русского народа, и, видимо, особый путь России, рассказала. очень удобно. ответы на все вопросы жизни, вселенной и всего остального одной книгой.
#whine_and_research
итак, согласно Литвиновой, Бэкон и Ратланд сочинили Шекспира, розенкрейцеров, Томаса Кориата и отредактировали Библию. кроме того, Бен Джонсон писал все свои пьесы о них, как и Джон Донн почти все свои стихи, а Роберт Бёртон - "Анатомию меланхолии". и Джон Мильтон тоже понимал, что к чему. в общем, не было в Англии в то время никого больше, кто мог бы что-то написать, очевидно.
все остальные многочисленные аллюзии я не запомнила и вообще, если честно, немного сломалась на том моменте, где авторство Ратланда доказывается через поиски исторического Мюнхгаузена в России 18 века.
итак, согласно Литвиновой, Бэкон и Ратланд сочинили Шекспира, розенкрейцеров, Томаса Кориата и отредактировали Библию. кроме того, Бен Джонсон писал все свои пьесы о них, как и Джон Донн почти все свои стихи, а Роберт Бёртон - "Анатомию меланхолии". и Джон Мильтон тоже понимал, что к чему. в общем, не было в Англии в то время никого больше, кто мог бы что-то написать, очевидно.
все остальные многочисленные аллюзии я не запомнила и вообще, если честно, немного сломалась на том моменте, где авторство Ратланда доказывается через поиски исторического Мюнхгаузена в России 18 века.
#whine_and_research
ну, и несколько особенно прекрасных цитат:
"Специалисты, занимающиеся литературой того времени, часто становятся в тупик, почему тогда так волновали драматургов платонические браки. Заволнуют, если в платоническом браке жили Ратленд-Шекспир и его жена-поэтесса".
"Для нас, воспитанных на русской классической литературе (тоже плод полуфеодального общества), столь мощные гуманистические произведения не могли выходить из-под пера не просто малообразованного человека, но впитавшего с молоком матери совсем иные жизненные правила и ценности и выросшего в антигуманистическое среде".
"Мы же, родившиеся в 20-е годы XX века, по прихоти истории попали в систему, провозглашенные ценности которой оказались ближе феодальным.ю рыцарским; страна как бы перешагнула капитализм, хотя, согласно экономическим законом, капитализму, а не нашему странному семидесятилетнему сооружению, положено следовать сразу за феодализмом. (Но, может, не перешагнула, а была охвостьем феодолизма с его ценностями?) Вот почему нам понятнее эпоха Шекспира, просто виднее." - именно капитализмом, поглотившим Запад, Литвинова и объясняет стратфордианство: для бездуховных людей Шаксперовское умение зарабатывать перестало быть пороком.
"Когда-то у меня была мечта: найти миллионера, который купил бы для горстки интеллигентов маленький остров. Мы бы там поселились, писали книги, воспоминания, переводили прекрасную литературу, слушали музыку, разводили цветы, был бы у нас сад и огород.
И, может быть, держали козу и кур."
как попытка научного исследования шекспировского вопроса книга, конечно, невыносимая. но в ней очень много лирических отступлений и личных переживаний, и с этой точки зрения, она скорее даже грустная.
ну, и несколько особенно прекрасных цитат:
"Специалисты, занимающиеся литературой того времени, часто становятся в тупик, почему тогда так волновали драматургов платонические браки. Заволнуют, если в платоническом браке жили Ратленд-Шекспир и его жена-поэтесса".
"Для нас, воспитанных на русской классической литературе (тоже плод полуфеодального общества), столь мощные гуманистические произведения не могли выходить из-под пера не просто малообразованного человека, но впитавшего с молоком матери совсем иные жизненные правила и ценности и выросшего в антигуманистическое среде".
"Мы же, родившиеся в 20-е годы XX века, по прихоти истории попали в систему, провозглашенные ценности которой оказались ближе феодальным.ю рыцарским; страна как бы перешагнула капитализм, хотя, согласно экономическим законом, капитализму, а не нашему странному семидесятилетнему сооружению, положено следовать сразу за феодализмом. (Но, может, не перешагнула, а была охвостьем феодолизма с его ценностями?) Вот почему нам понятнее эпоха Шекспира, просто виднее." - именно капитализмом, поглотившим Запад, Литвинова и объясняет стратфордианство: для бездуховных людей Шаксперовское умение зарабатывать перестало быть пороком.
"Когда-то у меня была мечта: найти миллионера, который купил бы для горстки интеллигентов маленький остров. Мы бы там поселились, писали книги, воспоминания, переводили прекрасную литературу, слушали музыку, разводили цветы, был бы у нас сад и огород.
И, может быть, держали козу и кур."
как попытка научного исследования шекспировского вопроса книга, конечно, невыносимая. но в ней очень много лирических отступлений и личных переживаний, и с этой точки зрения, она скорее даже грустная.
#cannothelpreading #fiction
прочла, меж тем, We Need to Talk a
about Kevin by Lionel Shriver ("Что-то не так с Кевином"/"Цена нелюбви" в русском переводе).
это сложная история, рассказываемая женщиной своему бывшему мужу, чей сын-старшеклассник расстрелял несколько одноклассников. она пишет письма, в которых начинает с самого начала - со споров, стоит ли заводить детей. она подробно описывает свои сомнения, ощущения, переживания, в результате чего становится очень relatable: даже если никогда не испытывал того же самого, можно представить каково это, когда твоё тело больше не принадлежит тебе, твоя жизнь, в общем-то, тоже, поскольку теперь это жизнь для кого-то (что в том числе навязывается окружающими), когда твой муж не хочет тебя слушать. героиня видит всю свою жизнь как противостояние с сыном, с самого момента его рождения (или даже зачатия): он кажется ей психопатом, злом во плоти. по мере развития повествования, по мере накопления примеров того, какой её сын монстр, ты все меньше доверяешь матери. потому что у неё нет доказательств, а лишь убежденность (мы видим только последствия событий разной степени ужасности, но никто во всем романе не знает, что же именно произошло). потому что её объяснения характера сына слишком экзистенциальны, как будто младенец может быть нигилистом с самой первой секунды. но в то же время, ты читаешь все эти письма, зная, чем все закончилось. могла ли мать забдуждаться? и читатель вынужден балансировать между разными точками зрения: отношение отца к сыну, которого он обожает, матери, которая никак не может его полюбить и не чувствует себя нужной, между редкими свидетельствами учителей, интервью с сыном, разговорами матери и сына в тюрьме, - но все это тоже лишь в её пересказе. и ещё по этому жуткому, мрачному повествованию рассыпаны редкие проблески готовности к любви матери и сына, все остальное время активно не выносящих друг друга. пытаясь понять, что же произошло, ты искренне надеешься, что к концу что-нибудь прояснится. но на самом деле у героини не появляется ответа. только кажется, что за последние два года, которые сын провел в тюрьме, между ними начала формироваться какая-то привязанность. или в это хочется верить, читателю, как и героине.
это довольно неприятный роман, но он очень хорош написан. и ты буквально каждую страницу спрашиваешь себя, а что бы ты сделал, как бы ты себя чувствовал, кому бы ты верил.
прочла, меж тем, We Need to Talk a
about Kevin by Lionel Shriver ("Что-то не так с Кевином"/"Цена нелюбви" в русском переводе).
это сложная история, рассказываемая женщиной своему бывшему мужу, чей сын-старшеклассник расстрелял несколько одноклассников. она пишет письма, в которых начинает с самого начала - со споров, стоит ли заводить детей. она подробно описывает свои сомнения, ощущения, переживания, в результате чего становится очень relatable: даже если никогда не испытывал того же самого, можно представить каково это, когда твоё тело больше не принадлежит тебе, твоя жизнь, в общем-то, тоже, поскольку теперь это жизнь для кого-то (что в том числе навязывается окружающими), когда твой муж не хочет тебя слушать. героиня видит всю свою жизнь как противостояние с сыном, с самого момента его рождения (или даже зачатия): он кажется ей психопатом, злом во плоти. по мере развития повествования, по мере накопления примеров того, какой её сын монстр, ты все меньше доверяешь матери. потому что у неё нет доказательств, а лишь убежденность (мы видим только последствия событий разной степени ужасности, но никто во всем романе не знает, что же именно произошло). потому что её объяснения характера сына слишком экзистенциальны, как будто младенец может быть нигилистом с самой первой секунды. но в то же время, ты читаешь все эти письма, зная, чем все закончилось. могла ли мать забдуждаться? и читатель вынужден балансировать между разными точками зрения: отношение отца к сыну, которого он обожает, матери, которая никак не может его полюбить и не чувствует себя нужной, между редкими свидетельствами учителей, интервью с сыном, разговорами матери и сына в тюрьме, - но все это тоже лишь в её пересказе. и ещё по этому жуткому, мрачному повествованию рассыпаны редкие проблески готовности к любви матери и сына, все остальное время активно не выносящих друг друга. пытаясь понять, что же произошло, ты искренне надеешься, что к концу что-нибудь прояснится. но на самом деле у героини не появляется ответа. только кажется, что за последние два года, которые сын провел в тюрьме, между ними начала формироваться какая-то привязанность. или в это хочется верить, читателю, как и героине.
это довольно неприятный роман, но он очень хорош написан. и ты буквально каждую страницу спрашиваешь себя, а что бы ты сделал, как бы ты себя чувствовал, кому бы ты верил.
#whine_and_research #shakespeare
что ж, я продолжаю свое путешествие в мир ратландианства. и вот добралась до книги Бостельманна, прекрасно озаглавленной Rutland, a chronologically arranged outline of the life of Roger Manners, fifth earl of Rutland, author of the works issued in folio in 1623 under the nom de plume "Shake-Speare" profusely illustrated: also a Drama showing the modus operandi of the engagement of William Shaxper of Stratford-on-Avon (second edition) as dummy and strawman for the earl-author amended and greatly augmented; and The Birth of the Folio showing how the great folio of 1623 came into existence.
на самом деле, в ней ничего особо нового, кроме, пожалуй, интерпретации сонетов: молодой друг - это гений автора, а смуглая дама - муза, терзающая этот гений: "To think that these Sonnets (excepting a few) were written to a living person would brand Shake-Speare's character as licencious and obscene," - Ливтинова в этом месте, чтобы избежать обвинений Шекспира-Ратленда в гомосексуальности, считала, что он в сонетах обращался к самому себе.
помимо вполне стандартной воинственности и категоричности ("The Stratford swindle must be stopped; the fraudulent likeness of "Fallstaff-Shaksper" must be turned to the wall; the accumulation of humbuggery in the Stratford museums must be swept away and common sense must, by legislation, if necessary, compel ordinary decency by the suppression of the Stratfordian propagation of that colossal fraud."), Бостельманн еще и параноидален: он настаивает, что у него есть все необходимые документы, подтверждающие его правоту (добытые из бюста Шекспира, не иначе), которые он явит миру, когда у него появится защитник. ну, и, конечно, стратфордианство - это один большой обман и заговор.
пьеса весьма скучная, Шекспир-Шакспер там разве что не говорит: "ах, да, я злодей и негодяй"
несколько страниц посвящены и биографии Шакспера и общему состоянию Стратфорда: "Even Shaxper's acquisition of New Place and the mythical improvements he made upon this "mansion" did not lift it or Stratford out of its habitual mire and homespun affection for dirt and filth," - ведь, очевидно, что плохой человек родился в плохом городе, а хорошие люди рождаются в хороших местах.
ну, а на последок, вот вам несколько стихов Бостельманна:
что ж, я продолжаю свое путешествие в мир ратландианства. и вот добралась до книги Бостельманна, прекрасно озаглавленной Rutland, a chronologically arranged outline of the life of Roger Manners, fifth earl of Rutland, author of the works issued in folio in 1623 under the nom de plume "Shake-Speare" profusely illustrated: also a Drama showing the modus operandi of the engagement of William Shaxper of Stratford-on-Avon (second edition) as dummy and strawman for the earl-author amended and greatly augmented; and The Birth of the Folio showing how the great folio of 1623 came into existence.
на самом деле, в ней ничего особо нового, кроме, пожалуй, интерпретации сонетов: молодой друг - это гений автора, а смуглая дама - муза, терзающая этот гений: "To think that these Sonnets (excepting a few) were written to a living person would brand Shake-Speare's character as licencious and obscene," - Ливтинова в этом месте, чтобы избежать обвинений Шекспира-Ратленда в гомосексуальности, считала, что он в сонетах обращался к самому себе.
помимо вполне стандартной воинственности и категоричности ("The Stratford swindle must be stopped; the fraudulent likeness of "Fallstaff-Shaksper" must be turned to the wall; the accumulation of humbuggery in the Stratford museums must be swept away and common sense must, by legislation, if necessary, compel ordinary decency by the suppression of the Stratfordian propagation of that colossal fraud."), Бостельманн еще и параноидален: он настаивает, что у него есть все необходимые документы, подтверждающие его правоту (добытые из бюста Шекспира, не иначе), которые он явит миру, когда у него появится защитник. ну, и, конечно, стратфордианство - это один большой обман и заговор.
пьеса весьма скучная, Шекспир-Шакспер там разве что не говорит: "ах, да, я злодей и негодяй"
несколько страниц посвящены и биографии Шакспера и общему состоянию Стратфорда: "Even Shaxper's acquisition of New Place and the mythical improvements he made upon this "mansion" did not lift it or Stratford out of its habitual mire and homespun affection for dirt and filth," - ведь, очевидно, что плохой человек родился в плохом городе, а хорошие люди рождаются в хороших местах.
ну, а на последок, вот вам несколько стихов Бостельманна:
Forwarded from Pedants motley tongue
Хороший пост в канале "Филологический треп" (кто не подписался еще, очень рекомендую подписаться!) о Льюисе Ф. Бостельманне и его антистратфордианском бреде. Можно добавить несколько колоритных деталей.
Бостельманну первому (насколько я знаю) пришло в голову изложить свои "открытия" в виде пьесы. Золотая жила! Эмоции захлестывают читателя: читателю так жалко бедного графа, которому хамит и шантажирует "стратфордское чудовище": например, не разрешает "тыкать" себе, потому что он теперь дворянин. За признание, что ему жаль схваченного Эссекса, королева бросает Рэтленда в Тауэр, так что от казни спасает только ее смерть. Романтика! Влияние ростановского "Орленка" очевидно. Ну и трогательная концовка: Рэтленд отсылает жену приготовиться к прогулке по парку, а сам выпивает яд. Графине Елизавете остается только последовать примеру мужа. Конечно, не сравнить с концовкой "Маски Рэтленда" Жижмора, где революционно настроенного графа родной брат просто сбрасывает с балкона, но понятно: когда нет аргументов, можно положиться на чувства.
И вторая деталь: олицетворением "стратфордского мошенничества" для антисемита Бостельманна был сэр Сидни Ли, один из основателей Оксфордского словаря английского языка, биограф Шекспира. Урожденный Соломон Лазарус Ли, он, кстати, формально никакого отношения к Стратфорду не имел, если не считать того, что завещал похоронить свой прах в этом городе. Но Бостельманн об этом знать не мог, зато яростно обличал Ли: называл его "Леви", "архи-казуистом" (arch-prevaricator), беспокоился за его студентов, чьи умы Ли якобы отравляет стратфордианским ядом, целые абзацы тратил, чтобы доказать его непрофессионализм и подлость ("бездушный негодяй и обманщик отказался от своего имени", "написал биографию в жанре басни", "не оставили работать в Оксфорде"). В общем, тут все, видимо, нуждалось в параллели: кто продвигает ростовщика и обманщика в современной американцу Бостельманну Англии? Еще один ростовщик и обманщик!
Впрочем, кого же из антистратфордианцев не увлекали к новым выводам шаткие мостки аналогий? Посмотрим лучше, какого царственного Рэтленда (в королевской горностаевой мантии и с жезлом в руке -почти что скипетром!) вообразил себе художник, оформлявший издание бостельманновской пьесы.
Бостельманну первому (насколько я знаю) пришло в голову изложить свои "открытия" в виде пьесы. Золотая жила! Эмоции захлестывают читателя: читателю так жалко бедного графа, которому хамит и шантажирует "стратфордское чудовище": например, не разрешает "тыкать" себе, потому что он теперь дворянин. За признание, что ему жаль схваченного Эссекса, королева бросает Рэтленда в Тауэр, так что от казни спасает только ее смерть. Романтика! Влияние ростановского "Орленка" очевидно. Ну и трогательная концовка: Рэтленд отсылает жену приготовиться к прогулке по парку, а сам выпивает яд. Графине Елизавете остается только последовать примеру мужа. Конечно, не сравнить с концовкой "Маски Рэтленда" Жижмора, где революционно настроенного графа родной брат просто сбрасывает с балкона, но понятно: когда нет аргументов, можно положиться на чувства.
И вторая деталь: олицетворением "стратфордского мошенничества" для антисемита Бостельманна был сэр Сидни Ли, один из основателей Оксфордского словаря английского языка, биограф Шекспира. Урожденный Соломон Лазарус Ли, он, кстати, формально никакого отношения к Стратфорду не имел, если не считать того, что завещал похоронить свой прах в этом городе. Но Бостельманн об этом знать не мог, зато яростно обличал Ли: называл его "Леви", "архи-казуистом" (arch-prevaricator), беспокоился за его студентов, чьи умы Ли якобы отравляет стратфордианским ядом, целые абзацы тратил, чтобы доказать его непрофессионализм и подлость ("бездушный негодяй и обманщик отказался от своего имени", "написал биографию в жанре басни", "не оставили работать в Оксфорде"). В общем, тут все, видимо, нуждалось в параллели: кто продвигает ростовщика и обманщика в современной американцу Бостельманну Англии? Еще один ростовщик и обманщик!
Впрочем, кого же из антистратфордианцев не увлекали к новым выводам шаткие мостки аналогий? Посмотрим лучше, какого царственного Рэтленда (в королевской горностаевой мантии и с жезлом в руке -почти что скипетром!) вообразил себе художник, оформлявший издание бостельманновской пьесы.
Telegram
филологический треп
#whine_and_research #shakespeare
что ж, я продолжаю свое путешествие в мир ратландианства. и вот добралась до книги Бостельманна, прекрасно озаглавленной Rutland, a chronologically arranged outline of the life of Roger Manners, fifth earl of Rutland, author…
что ж, я продолжаю свое путешествие в мир ратландианства. и вот добралась до книги Бостельманна, прекрасно озаглавленной Rutland, a chronologically arranged outline of the life of Roger Manners, fifth earl of Rutland, author…
#cannothelpreading #nonfiction
я люблю книги о связи психики, поведения, физиологии и социальных аспектов жизни. мне кажется, что рассматривая явления (болезни, отклонения от нормы) в совокупности, мы начинаем лучше понимать, что с ними делать, как с ними жить, как реагировать, встретив в других. такой взгляд лишает любое явление ореола таинственности и абстрактности, делая его конкретным и понятным. вот и книга The Boy Who Was Raised as a Dog by Bruce D. Perry & Maia Szalavitz ("Мальчик, которого растили как собаку") об этом. в ней доктор Перри, детский психиатр, на примере нескольких случаев из своей практики показывает, как травма (особенно в раннем детстве, но не только) влияет не только на наши психику и поведение, но в первую очередь на структуру нашего мозга (какие-то области недостаточно развиваются, какие-то нейронные связи закрепляются исключительно в ассоциации друг с другом, и это, например, обьясняет, почему у нас бывают специфические триггеры, запускающие "проблемное" поведение). помимо решений и описания различных видов терапии, помогающих "обратить" эти изменения и решить проблемы, эта книга предлагает понимание, что нельзя просто взять себя в руки и нет смысла обвинять себя в произошедшем. автор напоминает, как важно восприятие человека целиком, в совокупности всех его проявлений, но кроме того, как важны обычные участие, общение, контакт, внимание. они помогают нам развиваться правильно, они же помогают нам вылезти из ямы травматических последствий и переживаний.
ну, и конечно, эта книга о важности предложенных в ней знаний, чтобы у нас была возможность вовремя друг другу помочь.
(мне кажется, эту книгу следует читать не только, если в вашей жизни есть проблемные дети, но даже и просто дети, или будущие дети, или если даже вы сами и есть тот самый проблемный ребенок где-то внутри себя.)
я люблю книги о связи психики, поведения, физиологии и социальных аспектов жизни. мне кажется, что рассматривая явления (болезни, отклонения от нормы) в совокупности, мы начинаем лучше понимать, что с ними делать, как с ними жить, как реагировать, встретив в других. такой взгляд лишает любое явление ореола таинственности и абстрактности, делая его конкретным и понятным. вот и книга The Boy Who Was Raised as a Dog by Bruce D. Perry & Maia Szalavitz ("Мальчик, которого растили как собаку") об этом. в ней доктор Перри, детский психиатр, на примере нескольких случаев из своей практики показывает, как травма (особенно в раннем детстве, но не только) влияет не только на наши психику и поведение, но в первую очередь на структуру нашего мозга (какие-то области недостаточно развиваются, какие-то нейронные связи закрепляются исключительно в ассоциации друг с другом, и это, например, обьясняет, почему у нас бывают специфические триггеры, запускающие "проблемное" поведение). помимо решений и описания различных видов терапии, помогающих "обратить" эти изменения и решить проблемы, эта книга предлагает понимание, что нельзя просто взять себя в руки и нет смысла обвинять себя в произошедшем. автор напоминает, как важно восприятие человека целиком, в совокупности всех его проявлений, но кроме того, как важны обычные участие, общение, контакт, внимание. они помогают нам развиваться правильно, они же помогают нам вылезти из ямы травматических последствий и переживаний.
ну, и конечно, эта книга о важности предложенных в ней знаний, чтобы у нас была возможность вовремя друг другу помочь.
(мне кажется, эту книгу следует читать не только, если в вашей жизни есть проблемные дети, но даже и просто дети, или будущие дети, или если даже вы сами и есть тот самый проблемный ребенок где-то внутри себя.)
#cannothelptalking #shakespeare
в новом выпуске обсуждаем с Сашей вероисповедание Шекспира: что нам об этом известно и почему это всех так волнует.
слушать:
iTunes — https://vk.cc/9ujkUv
Google Podcasts — https://vk.cc/9ujkZa
Яндекс.Музыка — https://vk.cc/c18l38
SoundCloud — https://vk.cc/c6BvvD
«ВКонтакте» — https://vk.cc/c6Bwi6 (+традиционный опрос)
в новом выпуске обсуждаем с Сашей вероисповедание Шекспира: что нам об этом известно и почему это всех так волнует.
слушать:
iTunes — https://vk.cc/9ujkUv
Google Podcasts — https://vk.cc/9ujkZa
Яндекс.Музыка — https://vk.cc/c18l38
SoundCloud — https://vk.cc/c6BvvD
«ВКонтакте» — https://vk.cc/c6Bwi6 (+традиционный опрос)
#cannothelptalking #shakespeare
поговорили с Сашей о роли чумы в жизни Шекспира и, конечно, о смерти его сына Гамнета.
слушать:
iTunes — https://vk.cc/9ujkUv
Google Podcasts — https://vk.cc/9ujkZa
Яндекс.Музыка — https://vk.cc/c18l38
SoundCloud — https://vk.cc/c6SVWN
«ВКонтакте» — https://vk.cc/c6SWK9 (здесь, как всегда, опрос)
поговорили с Сашей о роли чумы в жизни Шекспира и, конечно, о смерти его сына Гамнета.
слушать:
iTunes — https://vk.cc/9ujkUv
Google Podcasts — https://vk.cc/9ujkZa
Яндекс.Музыка — https://vk.cc/c18l38
SoundCloud — https://vk.cc/c6SVWN
«ВКонтакте» — https://vk.cc/c6SWK9 (здесь, как всегда, опрос)
филологический треп
#shakespeare #whine_and_research
почему-то широко распространено мнение, что нельзя было написать "Гамлета", не пережив личную трагедию.
давайте пофантазируем: после каких событий человек будет способен написать "Гамлета"?
почему-то широко распространено мнение, что нельзя было написать "Гамлета", не пережив личную трагедию.
давайте пофантазируем: после каких событий человек будет способен написать "Гамлета"?
и это подводит нас к опросу, который я постила некоторое время назад: о событиях из жизни драматурга, которые могли бы сподвигнуть его написать "Гамлета".
я там предложила две популярные точки зрения: антистратфордианскую - казнь Эссекса, друга Ратленда, якобы настоящего автора шекспировских пьес, и стратфордианскую - смерть сына драматурга, Гамнета.
и та, и другая исходят из убеждения, что, не пережив личную трагедию, написать трагедию нельзя. обе, как правило, утверждают, что "Гамлет" пронизан слишком личным чувством утраты. мне, конечно, такой примитивный биографизм-психологизм не кажется правильной интерпретативной стратегией. мы почему-то вдруг беремся судить, кто что переживал и каким именно образом. в качестве же последнего (иногда первого) аргумента прибегаем к совпадению имен: Гамлет - Гамнет, Розенкранц и Гильденстерн (якобы одноклассники Ратленда (нет)). ну, и всегда хочется спросить, а почему только "Гамлет"? почему все остальные "великие трагедии" можно было написать просто так, а "Гамлет" обязательно личный? мне думается, это во многом объясняется просто его известностью. (справедливости ради, для других трагедий какие-никакие личные мотивы тоже находятся: "заказ" короля на "Макбета", какие-то личные перепетии Ратленда и его жены - "Отелло", - но биографичности "Гамлета" посвящаются целые главы или даже книги).
интересно, что большинство голосов в опросе отдано ратландианской версии: то ли у нас тут есть антистратфордианцы, то ли смерть сына недостаточно трагична :)
#shakespeare #whine_and_research
я там предложила две популярные точки зрения: антистратфордианскую - казнь Эссекса, друга Ратленда, якобы настоящего автора шекспировских пьес, и стратфордианскую - смерть сына драматурга, Гамнета.
и та, и другая исходят из убеждения, что, не пережив личную трагедию, написать трагедию нельзя. обе, как правило, утверждают, что "Гамлет" пронизан слишком личным чувством утраты. мне, конечно, такой примитивный биографизм-психологизм не кажется правильной интерпретативной стратегией. мы почему-то вдруг беремся судить, кто что переживал и каким именно образом. в качестве же последнего (иногда первого) аргумента прибегаем к совпадению имен: Гамлет - Гамнет, Розенкранц и Гильденстерн (якобы одноклассники Ратленда (нет)). ну, и всегда хочется спросить, а почему только "Гамлет"? почему все остальные "великие трагедии" можно было написать просто так, а "Гамлет" обязательно личный? мне думается, это во многом объясняется просто его известностью. (справедливости ради, для других трагедий какие-никакие личные мотивы тоже находятся: "заказ" короля на "Макбета", какие-то личные перепетии Ратленда и его жены - "Отелло", - но биографичности "Гамлета" посвящаются целые главы или даже книги).
интересно, что большинство голосов в опросе отдано ратландианской версии: то ли у нас тут есть антистратфордианцы, то ли смерть сына недостаточно трагична :)
#shakespeare #whine_and_research
#cannothelpteaching
хочу поговорить про преподавание немного с другой стороны, со стороны ученика.
когда я сама веду уроки, я стараюсь учеников как можно больше хвалить и давно отказалась от классических ремарок о "дурацких ошибках" (боюсь, лет десять назад что-то такое проскальзывало). и не просто хвалить, а подробно рассказывать, в чем ученик молодец, что у него есть прогресс, что ошибаться нестрашно, радоваться, когда он избежал какой-то ошибки. иногда я трачу довольно много времени на подобные увещевания. и делать так велит просто здравый смысл и мои знания об оперантном обусловливании (и чудесах положительного подкрепления и чаще вреде, чем пользе наказания). и наблюдение, что в условиях стресса - а урок - это всегда стресс (хоть и положительный, если все делать правильно) - мы больше подвержены эмоциям, а те затуманивают нашу способность соображать. ну, и в общем, я все это делаю больше интуитивно, чем как-то еще (я уверена, есть масса отличной методической и педагогической литературы, где все это рассказано, просто нам в университете такое не преподавали).
когда я училась в школе, в университете, я не помню, чтобы нас как-то особенно хвалили: если ты все сделал правильно, то это само-собой разумеется, потому что нужно делать правильно и хорошо, а если не сделал, то получай гнев и/или порицание. в таких условиях очень хорошо привыкаешь не ценить свои усилия и достижения. хороший результат - это тот минимум, которого тебе нужно достигнуть, чтобы тебя не презирали и с тобой считались. неважно, чего тебе, возможно, стоил результат похуже. если подумать, то это совершенно ужасные условия обучения, которые воспринимаются как норма.
так вот, я недавно вернулась к изучению французского с новой преподавательницей. на этих уроках я внезапно не кандидат филологических наук и не выпускник иняза, который должен все знать и понимать про языки, а обычный ученик с уровнем B1, который что-то знает, а что-то нет. на этих уроках меня никто не торопит, пока я вспоминаю все нужные слова и окончания, чтобы нанизать их на ниточку предложения, не стыдит за забытое числительное или какой-нибудь цвет. еще меня впервые не ругают за произношение, и поэтому мне больше не хочется подавиться носовыми. и меня все время хвалят. и, с одной стороны, мне немножко смешно, потому что я и сама считаю правильный ответ - лишь минимум того, что от меня требуется, а с другой стороны, я замечаю, что так учить язык намного проще и приятнее. и быстрее.
поддержка - двигатель прогресса, а страх и обесценивание - нет.
хочу поговорить про преподавание немного с другой стороны, со стороны ученика.
когда я сама веду уроки, я стараюсь учеников как можно больше хвалить и давно отказалась от классических ремарок о "дурацких ошибках" (боюсь, лет десять назад что-то такое проскальзывало). и не просто хвалить, а подробно рассказывать, в чем ученик молодец, что у него есть прогресс, что ошибаться нестрашно, радоваться, когда он избежал какой-то ошибки. иногда я трачу довольно много времени на подобные увещевания. и делать так велит просто здравый смысл и мои знания об оперантном обусловливании (и чудесах положительного подкрепления и чаще вреде, чем пользе наказания). и наблюдение, что в условиях стресса - а урок - это всегда стресс (хоть и положительный, если все делать правильно) - мы больше подвержены эмоциям, а те затуманивают нашу способность соображать. ну, и в общем, я все это делаю больше интуитивно, чем как-то еще (я уверена, есть масса отличной методической и педагогической литературы, где все это рассказано, просто нам в университете такое не преподавали).
когда я училась в школе, в университете, я не помню, чтобы нас как-то особенно хвалили: если ты все сделал правильно, то это само-собой разумеется, потому что нужно делать правильно и хорошо, а если не сделал, то получай гнев и/или порицание. в таких условиях очень хорошо привыкаешь не ценить свои усилия и достижения. хороший результат - это тот минимум, которого тебе нужно достигнуть, чтобы тебя не презирали и с тобой считались. неважно, чего тебе, возможно, стоил результат похуже. если подумать, то это совершенно ужасные условия обучения, которые воспринимаются как норма.
так вот, я недавно вернулась к изучению французского с новой преподавательницей. на этих уроках я внезапно не кандидат филологических наук и не выпускник иняза, который должен все знать и понимать про языки, а обычный ученик с уровнем B1, который что-то знает, а что-то нет. на этих уроках меня никто не торопит, пока я вспоминаю все нужные слова и окончания, чтобы нанизать их на ниточку предложения, не стыдит за забытое числительное или какой-нибудь цвет. еще меня впервые не ругают за произношение, и поэтому мне больше не хочется подавиться носовыми. и меня все время хвалят. и, с одной стороны, мне немножко смешно, потому что я и сама считаю правильный ответ - лишь минимум того, что от меня требуется, а с другой стороны, я замечаю, что так учить язык намного проще и приятнее. и быстрее.
поддержка - двигатель прогресса, а страх и обесценивание - нет.
#cannothelptalking #shakespeare
про три периода творчества Шекспира (хроники, комедии, трагедии), мне кажется, слышал любой выпускник филфака. но все не так просто, как обычно, о чем мы с Сашей и поговорили.
слушать:
Spotify — https://open.spotify.com/episode/793Xos53Sv9jh8zhQp8R..
iTunes — https://vk.cc/9ujkUv
Google Podcasts — https://vk.cc/9ujkZa
Яндекс.Музыка — https://vk.cc/c18l38
SoundCloud — https://vk.cc/c8T7KE
ВКонтакте — https://vk.cc/c8T8gl (здесь традиционный опрос)
про три периода творчества Шекспира (хроники, комедии, трагедии), мне кажется, слышал любой выпускник филфака. но все не так просто, как обычно, о чем мы с Сашей и поговорили.
слушать:
Spotify — https://open.spotify.com/episode/793Xos53Sv9jh8zhQp8R..
iTunes — https://vk.cc/9ujkUv
Google Podcasts — https://vk.cc/9ujkZa
Яндекс.Музыка — https://vk.cc/c18l38
SoundCloud — https://vk.cc/c8T7KE
ВКонтакте — https://vk.cc/c8T8gl (здесь традиционный опрос)
#cannothelpreading
как-то так вышло, что в декабре я читаю книги о взаимоотношениях человека и институтов/идеалогий.
во-первых, дочитала начатого еще в октябре Алексея Юрчака - "Это было навсегда, пока не кончилось: последнее советское поколение". читала в основном для лучшего понимания контекста (в том числе всякого ратландианства). интересно, как автор рассматривает взаимодействие человека и государственных практик, а рассуждения о его позиции вненаходимости (формально внутри, но содержательно вне системы) неизбежно навели на мысль о Мамлееве, и как будто происхождение его сюрреалистичного зыбкого мира стало чуточку понятнее (а, может, показалось). в общем, книга хорошая, но мне больше всего запомнился ее ясный, прозрачный стиль. тоже хочу уметь так писать.
после этого вполне закономерно прочитала "Норму" Владимира Сорокина: книга в некотором смысле о том же самом - о человеке внутри и стремящегося вовне общепринятых позднесоветских практик. выход вне можно осуществить лишь путем буквального разрушения общепринятого, идеалогического, государственного, канцелярского языка. и это разрушение и связывает воедино как будто бессвязные части текста. идея, которая, вроде бы, должна быть симпатична филологу, но воплощение показалось мне крайне скучным. все-таки, мой любимый разрушитель языка - Беккет.
ну, а завершилось это тематическое чтение книгой Дарьи Серенко "Девочки и институции" с иллюстрациями Ксении Чарыевой. где-то между нонфикшеном, дневником и художественным вымыслом рассказываются истории современных девочек, работающих в госучреждениях. и девочки вновь создают себе пространство вне общепринятых практик и возвращают языку язык.
как-то так вышло, что в декабре я читаю книги о взаимоотношениях человека и институтов/идеалогий.
во-первых, дочитала начатого еще в октябре Алексея Юрчака - "Это было навсегда, пока не кончилось: последнее советское поколение". читала в основном для лучшего понимания контекста (в том числе всякого ратландианства). интересно, как автор рассматривает взаимодействие человека и государственных практик, а рассуждения о его позиции вненаходимости (формально внутри, но содержательно вне системы) неизбежно навели на мысль о Мамлееве, и как будто происхождение его сюрреалистичного зыбкого мира стало чуточку понятнее (а, может, показалось). в общем, книга хорошая, но мне больше всего запомнился ее ясный, прозрачный стиль. тоже хочу уметь так писать.
после этого вполне закономерно прочитала "Норму" Владимира Сорокина: книга в некотором смысле о том же самом - о человеке внутри и стремящегося вовне общепринятых позднесоветских практик. выход вне можно осуществить лишь путем буквального разрушения общепринятого, идеалогического, государственного, канцелярского языка. и это разрушение и связывает воедино как будто бессвязные части текста. идея, которая, вроде бы, должна быть симпатична филологу, но воплощение показалось мне крайне скучным. все-таки, мой любимый разрушитель языка - Беккет.
ну, а завершилось это тематическое чтение книгой Дарьи Серенко "Девочки и институции" с иллюстрациями Ксении Чарыевой. где-то между нонфикшеном, дневником и художественным вымыслом рассказываются истории современных девочек, работающих в госучреждениях. и девочки вновь создают себе пространство вне общепринятых практик и возвращают языку язык.