На следующей неделе у меня впервые за несколько лет состоятся дебаты. В этот раз причём дискуссия планируется в максимально дружелюбной обстановке (так как до этого мне приходилось дебатировать лишь с диаматчиками). Обсуждать планируем идеологию, возможна ли она в современном мире, или же нет. Лично я в данном контексте буду отстаивать тезис о том, что мы живём в максимально идеологическом обществе, и что скорее всего идеология будет существовать примерно столько же сколько и человечество. Моим оппонентом же выступит Владимир Коваленко (с позицией о том, что идеология как понятие в современном мире мертво). Думаю, что дискуссия получится более чем интересной, особенно учитывая тот факт, что её модератором выступит Вячеслав Кондуров. Приходите!

24 апреля (четверг) 19:00–21:00
Библиотека имени Маяковского, Наб. р. Фонтанки, 44, 1-й этаж, Медиахолл (необходима регистрация).

Конкретно нынешняя неделя действительно оказалась богатой на различного рода анонсы (как книжные, так и в контексте конференций). От себя хотел бы рассказать о двух событиях, связанных с актуальной политической философией.

1) Вышел сборник текстов Ханны Арендт, опубликованный на русском языке с названием "Что такое политика?". По итогу, можно сказать, что книга даёт возможность проникнуть в суть политического философствования, в понимание мира, уникальную самобытность и оригинальность мышления Арендт. Вышла данная работа в одном из лучших отечественных издательств "Владимир Даль". Рекомендую приобретать и читать;

2) На этой неделе с четверга по субботу (с 17 по 19 апреля) в Европейском университете в Санкт-Петербурге пройдёт масштабная конференция «Феноменология и диалектика 2.0». В этот раз в ней примут участие многие отечественные молодые философы и теоретики, за что стоит сказать отдельное спасибо Антону Сюткину. Лично я в последний день конференции (в субботу) буду рассказывать об отношении Альтюссера к диалектической традиции. С программой конференции можно ознакомится по ссылке. По ней же можно и зарегистрироваться в качестве слушателя. Такие дела.

В ноябре прошлого года я уже делился результатами своего небольшого эмпирического исследования состава ЦК КПРФ. Теперь же я могу окончательно показать текст статьи на данную тему (как раз на днях успела выйти). Вообще должен сказать, что хоть я до сих пор занимаюсь эмпирической социологией скорее больше по прихоти начальства, со временем интерес к данному ремеслу у меня всё-таки медленно растёт. Можно сказать, что это весьма положительная динамика. На одной философии действительно свет клином не сошёлся.

К недиалектической негативности (2)

Буквально в последний день конференции мне удалось послушать доклад Александры Никулиной, посвящённый проекту недиалектической негативности в работах Мартина Хайдеггера. Учитывая, что с его философией я знаком максимально поверхностно, тема меня максимально заинтересовала. Фактически Александра рассказывала о возможности понимания негативности как безосновательности (которую никак нельзя снять в гегельянском смысле). Впоследствии я спросил Александру о том, можно ли рассмотреть такую точку зрения в контексте идеи необходимости постоянных столкновений между антагонистическими общностями, результат которых не может быт никак снят (нем. Aufhebung). Получив положительный ответ мне пришла в голову определённая мысль (в результате я оперативно начал менять в режиме реального времени текст собственного доклада).

Суть в том, что действительно сам Альтюссер в период 1980-х годов меняет свою позицию в отношении диалектики. Если ранее он относился к ней с подозрением, но всё-таки причислял себя к лагерю диалектиков, то впоследствии он отождествлял всю диалектическую традицию с телеологизмом. Лично меня подобное изменение несколько удивляло, однако, именно доклад Александры помог мне прийти к мысли, что здесь свою роль сыграло чтение Альтюссером Хайдеггера сквозь призму интерпретации Жака Деррида. Конечно, тот факт, что в последние годы своей жизни Альтюссер начал активно читать тексты автора "Бытия и времени" я знал давно, но вот о самом противоречии между хайдеггерианством и диалектической традицией ранее мне не приходилось слышать.

Фактически данная мысль помогает серьёзным образом разобраться в особенностях позднего развития альтюссерианства. Фактически Альтюссер начинает рассуждать о некоторых атомарных констелляциях, которые уже мало походят на диалектические противоречия поскольку могут просто не случится так как само столкновение (или встреча) существует в самой пустоте. При этом некоторые теоретики склонны называть и данную концептуальную схему некоторым вариантом диалектики, но это уже совсем другая история. Короче говоря, вывод здесь простой - нужно будет в скором времени начинать подробно изучать Хайдеггера. Иначе никак.

Сергей Коретко высказал интересную мысль о том, что возможно "лево-правая" дихотомия в рамках современного мира пребывает в перевёрнутом состоянии когда новыми носителями левых убеждений становятся сторонники новизны и различия - это вице-президент США Вэнс и пролетарская часть трамповской коалиции (и многие другие). Логика здесь заключается, как мне кажется, в самой что ни на есть классической концепции разделения левых и правых на тех, кто ожидает рождения чего-то нового, и тех, кто выступает защитником старого (различие учредительной и учрежденной форм власти, исходя из определения Негри). Лично мне такая точка зрения кажется весьма симпатичной, однако, конкретно я в данной дискуссии скорее придерживаюсь мнения о том, что нам всем просто-напросто нужна новая терминология. Действительно разделение на левых и правых в конечном итоге обросло идеологическим столкновением понятий "равенства" и "иерархии". В то же время современные политические силы (обе) явно используют и то и другое понятие в зависимости от ситуации. Скажем, сторонники глобализма исходят из идеи всеобщего равенства перед некими всеобщими международными правилами, но в то же время они же спокойно называют свой мир "цветущим садом", а все остальное "джунглями". На контрасте с ними антиглобалисты делают примерно тоже самое, заявляя о многополярном мире, который бы в теории больше бы не являлся результатом гегемонии одной конкретной державы, но в то же время всем понятно, что многополярный мир никак не может быть областью равных взаимоотношений между государствами (просто в силу различия в весовых категориях). Короче говоря, я полагаю, что мы просто подошли вплотную к концу лево-правой дихотомии, однако, мы до сих пор вынуждены её использовать просто потому, что никто не может придумать ей адекватную альтернативу. И это печально так как обычно именно практика всегда отставала от теории, а не наоборот.

Наши дебаты с Владимиром Коваленко, посвящённые идеологии в современном мире уже доступны в записи. Самое главное - очень плотно пообщались с залом. Для меня это были, наверное, первые дебаты, которые по итогу не превратились в личный срач (и это просто замечательно). Есть над чем подумать. Так или иначе, приятного просмотра!

СМОТРЕТЬ ВКОНТАКТЕ

В продолжение нашей небольшой дискуссии с Сергеем Коретко я хотел бы обратить внимание на несколько деталей: 1) очевидно, что возможный отказ от право-левой дихотомии не предполагает отказа от идеи политического антагонизма между различными позициями и идеологиями (здесь связь выглядит несколько странной). Разумеется, в своё время (как верно замечает Сергей) попытка избавиться от лево-правого размежевания была свойственно апологетом либерального глобализма в стиле Фукуямы, однако, всё-таки в моём случае речь шла скорее о замене классификации на иную классификацию, которая бы просто в большей степени отражала нынешние реалии. Связано это с тем, что конфликт между мировыми политическими силами уже становится просто невозможно описать в контексте противостояния идей равенства/иерархии, а в ином случае, как мне кажется, лево-правая дихотомия просто не имеет смысла. Конечно, уже сейчас можно использовать тему глобализма/антиглобализма, но и эта схема мне кажется весьма примитивной, хотя бы потому, что те же трамписты не являются в строгом смысле противниками глобализации (скорее они выступают за более агрессивную глобализацию мира на исключительно американских принципах); 2) В отношении же тезиса о близости тех или иных политиков рядовому избирателю (с чем я, разумеется, не решусь спорить), мне думается, что сама идея о том, что левые политики всегда должны выступать на стороне народа против существующих институтов является серьёзным упрощением. В одном из своих прошлых постов я упомянул различие между учредительной и учреждённой типами власти (по Негри), и о том, что, зачастую, действительно многие используют данную концептуальную смычку в качестве основания лево-правой дихотомии. В то же время подобная модель восприятия кажется мне в некотором роде пересказом политической мысли Жака Рансьера о неизменном противостоянии политики и полиции. Конечно, можно попытаться рассматривать левых как сторонников политики на контрасте с заражёнными полицейской логикой правыми (в таком случае даже становится легко объяснить почему старые левые и правые поменялись местами), но всё-таки, на мой взгляд, такая схема создаёт замкнутый круг, в рамках которого хорошие ребята всегда должны оказываться в оппозиции. Выхода из неё нет так как любая попытка выхода неизбежно будет рассматриваться как призыв к нейтральности (хотя, это ведь может быть и не так). В этом случае возможность появления новой дихотомии, в основе которой лежало бы именно содержание политических позиций противоборствующих сторон в современном мире (а не просто сам факт защиты или критики существующего положения) могло бы исправить ситуацию. Однако пока на данный момент такой дихотомии нет. Поэтому мы все до сих пор и вынуждены использовать старые.

Тёмный Альтюссер?

Некоторое время назад один мой товарищ спросил меня о том, можно ли описать мою собственную интерпретацию Альтюссера как "тёмную". С одной стороны, очевидно, что, так называемые, "тёмные онтологии" действительно до сих пор считаются популярной темой, однако, здесь сразу возникают две проблемы: 1) обычно при употреблении прилагательного "тёмное" в контексте теории сразу возникают аналогии с идеями "Тёмного Просвещения, или неореакционного движения". Несмотря на то, что конкретно я испытываю интерес к некоторым философским идеям Ника Ланда, его политические идеи кажутся мне довольно глупыми (как-нибудь подробно об этом напишу отдельно). При этом, очевидно, что сама по себе концепция неконтролируемого капитализма, который в конечном итоге должен поглотить человечество явно никак не сочетается с концепцией материалистической конъюнктуры, конечный исход развития которой остаётся неопределённым. При этом моё собственное виденье альтюссерианства остаётся в некотором роде аморалистским, что также плохо сочетается с политической программой теоретиков тьмы (если можно так выразиться); 2) в качестве некоторой альтернативной "тёмной теории" можно также вспомнить книгу Эндрю Кальпа "Тёмный Делёз", в которой сам автор предлагает весьма интересное переворачивание левой политики в контексте таких принципов как: право на лень, коммунизм как практика решения совместных проблем, новое утопическое мышление (основанное ненависти к миру) и так далее. Наверное в этом смысле мне даже подробно объяснять не стоит, почему я являюсь противником таких воззрений практически по всем параметрам.

Итак, почему же интерпретацию Альтюссера в связке со Шмиттом и традицией политического реализма действительно можно теоретически обозначить как тёмную? C одной стороны, потому, что в ней происходит отказ от идеи конца (а значит и от коммунизма тоже). Конец можно действительно рассматривать как движение к свету (отсюда же и идея преодоления отчуждения). C этой точки зрения теоретики светлой стороны политики делают ставку на наличие в политике "абсолютного содержания", связанного с прогрессистской идеей освобождения (утопии), в то время как теоретики тьмы видят в позднем Альтюссере онтологизацию реальной политики, постоянной борьбы за гегемонию без какого-то окончательного итога. Отсюда же и происходит мысль о децизионистском понимании позднего альтюссерианства. Область политического (как воплощение сверхдетерминации), таким образом, представляется в виде практики отношений вражды, включающей в себя самые различные сферы общественной жизни, которые также могут способствовать появлению борющихся друг с другом противников, каждый из которых теоретически может быть побеждён.

В конечном итоге можно сделать вывод о том, что само словосочетание "тёмная теория" до сих пор в некотором роде оккупировано теми теоретиками, которых лично я точно не готов рассматривать как близких себе. В то же время действительно если рассматривать политику света как необходимость преодоления отчуждения в общем потоке освобождения, то лично я действительно могу назвать себя тёмным теоретиком. Впрочем, нельзя сказать, что это даёт что-то новое в теоретическом плане. Такие дела. Надеюсь, что у меня получилось полноценно ответить на столь сложный вопрос.

Оксидентализм как наука о Западе

Парадигма отношений Восток-Запад представляет собой воистину уникальное явление в современной интеллектуальной истории. Помимо того факта, что речь идёт об относительно воображаемых культурных общностях, внутреннее содержание которых остаётся до безобразия противоречивым, так ещё и чёткие границы Запада и Востока постоянно пересматриваются в зависимости от условий текущей политической конъюнктуры. Исходя из этого, область востоковедения действительно оказывается в парадоксальной ситуации когда сам непосредственный объект исследования (Восток) оказывается в некотором роде воображаемой конструкцией, которая складывается из более маленьких объектов, которые в отличие от общего действительно существуют (этносы, конкретные государства и так далее).

В данном контексте стоит заметить, что науки о Западе (вестернологии если угодно) так и не появилось. Пару месяцев назад я уже писал о том, что ключевой проблемой подобной дисциплины, если она всё-таки появится будет та же самая проблема, которая существует и в отношении идеи Востока: это фактически культурный фантом, которого не существует в реальности. Собственно схожий тезис отстаивает и британский политический теоретик Георгиос Варуксакис, книга которого как раз и посвящена генеалогии идеи "Запада". Забегая вперёд стоит также сказать, что по мнению Варуксакиса, самоидентичность Запада появилась только в XIX веке во многом из-за влияния Огюста Конта (неожиданный вывод). Таким образом можно заметить, что действительно Восток гораздо старше Западе в контексте интеллектуальной истории. Другое дело, можем ли мы считать, что на самом деле Запад был всегда? Ведь обычно универсальные категории на то и универсальные, потому что они отрицают возможность чего-то неуниверсального. Как знать?

Короче говоря, вспоминая всем известную книгу Эдварда Саида, можем ли мы сказать, что любые незападные представления о Западе являются следствием оксидентализма (как противоположности ориентализма, исходя из определения Саида)? Вполне возможно. Думаю, что в принципе саму мысль о едином Западе с его внутренним единством уже сейчас можно окрестить как оксидентализм. В этом случае подобная парадигма может стать масштабным полем для критики самой парадигмы Восток-Запад. Наверное именно в этом отчасти и заключается её очарование: когда чтобы раскритиковать какую-либо концепцию вам приходится в неё входить и играть по её правилам. И это, конечно, просто поразительно.

В продолжение темы обсуждения книги Антонио Негри "Учреждающая власть", на "Горьком" вышла отличная статья, описывающая многие ключевые моменты его подхода (особенно в контексте критики политико-теологического понимания концепции учредительной власти). При этом автор статьи весьма чётко подмечает некоторые неожиданные пересечения Негри с теми мыслителями, о которых наверное в последнюю очередь можно подумать в контексте обсуждения его мысли: Эдмунд Бёрк, Алексис де Токвиль и Джон Кэлхун.

Мой товарищ Алексей Павлов весьма чётко высказался об аналитическом марксизме. От себя добавлю, что фактически структуралистское и аналитическое направление интерпретации марксизма на самом деле, несмотря на различия, объединяет между собой несколько фундаментальных оснований: 1) Неприязнь к Гегелю и к любым гегельянским течениям в марксизме. И если с Альтюссером ситуация несколько сложнее (так как у него в ранних работах термин "диалектика" всё же присутствовал), то вот с Коэном всё было примерно однозначно (полное отрицание по старой аналитической традиции); 2) Желание - преодолеть коммунистическую эсхатологию как идею заранее запрограммированного исторического движения к концу предыстории - началу подлинной истории. Конкретно альтюссерианская школа осуществляла данную задумку за счёт концепции множественной темпоральности (разные отрезки времени, существующие одновременно) и дискретности исторических эпох (каждая эпоха со своими правилами и минимум универсализма). Теоретики аналитического марксизма же решили попытаться обосновать коммунизм за счёт нормативного дискурса (в стиле Ролза). Ко всему прочему в дело пошла теория игр и методы экономического моделирования. C одной стороны, это действительно можно назвать чем-то новым, но всё же мой моральный нигилизм просто не позволяет мне принять такую модель (многие марксисты собственно и восприняли это лишь как вариант морализаторства). При всём этом, очевидно, что отбросив проект коммунизма, можно задастся вопросом о том, что же тогда остаётся от самого марксизма в таком случае? И в конечном итоге, можно констатировать, что оба проекта в общем и целом скорее провалились. Конкретно Альтюссер пришёл к идеям алеаторного материализма и фактически полностью ушёл от Маркса (что сам он, однако, так и не признал). Представители же аналитического марксизма просто задались вопросом: "А чем же мы собственно отличается от левых ролзианцев?". Как вы уже поняли, вопрос этот скорее был риторическим. Но в любом случае оба проекта представляют интерес прежде всего из-за желания их создателей - спасти марксизм от разрушения. Что же касается критики, то я рекомендую к прочтению статью американского философа Уильяма Льюиса (она как раз посвящёна критическому разбору аргументов Коэна против Альтюссера). Кроме того, после поста Алексея я ещё больше загорелся желанием написать статью об истории критики альтюссерианства на различных этапах (эдакая история интеллектуальной отмены). Бьюсь об заклад, у нас с Алексеем могла бы выйти хорошая совместная статья. Чем не повод?

Modernity и Die Neuzeit (1)

Так уж получилось, что научная и философская терминология в России существует в весьма специфическом пространстве, которое образовалось на перекрёстке нескольких традиций и культур, которые при этом существуют вместе и одновременно. Получилась такая специфическая "множественная темпоральность" в контексте философии и науки. В процессе осмысления изменения времени в переходе к современности в русский язык пришёл термин "Новое время", который был заимствован из немецкого (Die Neuzeit). С этим понятием связан ряд особенностей: 1) Новое время приходит на смену Средневековью, что в некотором роде отдаёт европоцентричностью; 2) Сама этимология данного термина несколько затрудняет саму возможность рассуждений о том, что когда либо может прийти на смену Новому времени (в советской общественной науке из этого противоречия нашли выход, но об этом позже). Так или иначе, сам дискурс о Новом времени хоть и претендовал на статус универсального, но в то же время имел вполне себе конкретную привязку к немецкой культурной общности. В отношении же термина "Модерн" (Modernity) ситуация была несколько иной.

Дискурс о Модерне в последние годы в России активизировался стремительными терминами. Различные учёные пишут о данном понятии книги, статьи и диссертации. Кроме того, постоянно идут дискуссии о том, в какой именно вариации Модерна мы живём (Постмодерн, Археомодерн, Альтермодерн, Метамодерн и так далее). Многие писатели, учёные и философы называют себя модернистами, постмодернистами и прочими. С одной стороны, можно справедливо заявить, что никакого сущностного противоречия между данными терминами не существует (ведь и тот и другой переводится на русский как "современность" или "современная эпоха"), однако, здесь, как мне кажется, всё кроется в деталях.

Дело в том, что само восприятие идеи Модерна в конечном итоге обросло откровенно телеологическим содержанием. Можно даже сказать, что, несмотря на секуляризацию, Модерн в строгом смысле имеет чисто христианскую логику в контексте восприятия истории. Так как Модерн становится некой отправной точкой мировой истории (есть лишь время до появления Модерна и время после его появления) он фактически становится некоторой вариацией пришествия Христа. Он есть отправная точка всей человеческой истории. Фактически в той же самой логике существуют понятия Премодерн и Постмодерн. Без своей привязки к Модерну эти понятия просто не имеют никакого смысла.

Modernity и Die Neuzeit (2)

Таким образом, ключевой проблемой дискурса о Модерне можно назвать его телеологизм. В общей сложности, как указывает Карл Шмитт, политические и юридические понятия являются секуляризованными версиями теологических понятий. Можно сказать, что это и относится к понятиям о времени. В строгом смысле в рамках данной парадигмы Модерн также наделяется универсальным содержанием (он приходит всюду в различные общества и радикально трансформирует их - в свою копию или же во что-то иное, есть использовать термин "Археомодерн").

Но что же в таком случае несёт в себе дискурс о Новом времени? По моему скромному мнению, несколько иное. Начнём с того, что Новое время хоть и рассматривается как новая эпоха, но сама периодизация не предполагает под ней универсального содержания. Кроме того, традиционно дискурс о Новом времени не связан с тем пафосом, которым любят кичиться поклонники дискурса о Модерне. Новое время приходит на смену Средневековью, но оно же и является повторением ряда старых культурных образований (главным образом, Античности). При этом можно также справедливо сказать, что этимология самого данного термина действительно не предполагает возможностью чего-то дальнейшего в сравнении с Новым временем, но здесь эту головоломку решили русские, обосновав концепцию "Новейшего времени".

Традиционно Новейшее время использовалось в рамках советского обществоведения с целью описания радикальной трансформации мировой капиталистической системы после революции 1917 года. Конечно, сейчас мало кто может принять данную точку зрения, но сама по себе идея о Новейшем времени в корне отличается от концепции Постмодерна. Новейшее время не разрушает метанарративы Нового, а лишь трансформирует их. Лично мне в этом плане близка концепция о 1914 годе как о старте Новейшего времени (Первая Мировая война как начало глобального мира). При этом Новейшее время может рассматриваться и само по себе в относительном отрыве от Нового, в то время как Постмодерн без самого Модерна становится просто бессмысленным. В этом плане я полагаю, что немецкая традиция, несмотря на все особенности, оказывается более продуктивной чем английская при всём том, что некоторые общие проблемы здесь также остаются. Например, можно также задастся вопросом о том, что будет после Новейшего времени, исходя из этимологии самого понятия? И ответить на данный вопрос, очевидно, предстоит уже будущим поколениям.

Карл Шмитт. Тирания ценностей.
«Праксис». 1125 руб.

Впервые на русском языке публикуется полемический трактат немецкого правоведа и политического мыслителя Карла Шмитта "Тирания ценностей", в котором он радикально проблематизирует экспансию дискурса ценностей в правовую теорию и практику, указывая на связанные с этим угрозы для автономии права вообще и независимости судебной системы в частности. В своей работе немецкий юрист призывает к осторожному обращению с любого рода моральными интервенциями от имени "Высших ценностей", направленными на политическую инструментализацию юстиции. В книгу также включены фундаментальные работы ведущих отечественных исследователей, рассматривающих классический текст Шмитта с точки зрения политической философии, философии права и конституционно-правовой теории.

Заказать книгу с доставкой: [email protected] или https://www.tg-me.com/falanster_delivery