В новогодние деньки решил наконец-то прочитать кибермать жанра сёдзе — Сейлор мун. Самым интересным для меня моментом в этой манге и аниме являются техномагические превращения и то, насколько тесно героини взаимодействуют с разнообразной техникой.

Усаги постоянно играет в аркадные автоматы, опосредует свое превращение из школьницы в супергероиню не через какое-то транцендетное обращение к мифу или высшим магическим силам, а через имманнентную магию ручки, диадемы, жезла, кристалла. Трансформация сейлор-войнов функционирует как кибернетическая технология телесности, выпадающая из перформатива: Сейлор мун это и одновременно некий миф, персонаж внутри вселенной манги и аниме, и дизъюнктивный срез производства желания героини. Сейлор мун это шизоаналитическая трансфигурация телесности и биотехнология, позволяющая менять тело и управление стихиями по желанию киберведьм-сейлор войнов.

Сейлор мун для Усаги Цукино — это трансгуманистическая пилюля иного измерения своей собственной телесности. Эта пилюля рекурсивна и контингентна, из серию в серию органично перетекая из одной ипостаси героини в другую. Тут нет "до" и "после": технологические объекты, помогающие осуществить трансформации, сочетаются и с зомбированием школьников через диски с персональные компьютеры, недостижимые всемогущие кристаллы как структуры бликов и отражений, нестабильности при стабильной молекулярной структуре, помогут прочитать Сейлор мун как глубоко ксенофеминистское произведение.

Каким будет будущее будущего?

С таким вопросом мы, редакция Post/work, в канун нового года вместо привычных праздных слов хочет пожелать такого будущего, где мы преодолеваем политические, экономические, классовые, расовые и гендерные ограничения и угнетения. В трудный год важнее всего оставаться пусть осторожными, но оптимистами, не падать духом и не опускать рук, делать то, чем вы занимаетесь, бороться за слом мира старого и за выстраивание мира нового, с помощью эмансипаторных технологий сопротивления и новых техник, взращённых в условиях диктатур.

Ускоряйте будущее не через технокапитализм, но через утопическое воображение, низовые технологии, вырванные из капиталистического воспроизводства, и кооперацию с нечеловеческим. Вместо чёрной таблетки мы предлагаем надежду на то, что даже если будущее выглядит как поле битвы разнообразных авторитаризмов, социальных и технологических, а богатые скоро станут постлюдьми, будущее не так безысходно, как это может показаться.

Главная книга года про будущее работы

(на русском языке)

С того момента, как Дарон Аджемоглу, Саймон Джонсон и Джеймс Робинсон получили Нобелевскую премию, было так много постов и статей, какие они умные мужчины и какие у них актуальные крутые идеи (входят в топ 5% самых цитируемых экономистов), и что теперь уже точно надо прочитать «‎Почему одни страны богатые, а другие бедные».

Но мало кто обратил внимание, что АСТ в июне выпустили перевод их самой свежей «Power and Progress», про которую я уже когда-то писал.

Почему это может быть для нас важно?

Главная линия сюжета - труд, технологии, и что происходит на пересечении. В обширном историческом контексте. И с перспективой на будущее. Поэтому тут вопросов нет - наша тема.

«Power and Progress» можно было бы даже и назвать продолжением «Why Nations Fail». Но только теперь с явными марксистскими интонациями про элиты, классы, капиталистов, и прочие эксплуатации. Судите сами:

Развитием технологий и экономики занималась религиозная и аристократическая элита – в ущерб благосостоянию большинства населения. Господство этой элиты основывалось на силе убеждения, покоящейся на прочной основе религиозной веры, подкрепленной судебными решениями и насилием.

Тем, кто верит, что выгода от повышения производительности непременно распространяется на все общество, повышая зарплаты и улучшая условия труда, трудно найти объяснение этим архетипическим историям. Однако все становится намного понятнее, едва мы признаем, что технический прогресс носит классовый характер: он отвечает интересам людей, обладающих властью, и именно их видение определяет его траекторию.

Этих предпринимателей-карьеристов интересовали только собственные возможности: они старались ради себя, желая взобраться наверх и присоединиться к сливкам общества. И их видение будущего отражало и легитимизировало это желание. Ключевым понятием для них была эффективность, основным аргументом – национальные интересы. Новые технологические, экономические, политические лидеры – в авангарде прогресса; а от прогресса выиграют все.

Цифровые технологии вырыли всеобщему процветанию могилу. Начиная примерно с 1980 года рост зарплат замедлился, вклад рабочих в национальный доход резко упал, выросло неравенство в оплате труда. Хотя в эти изменения внесли свой вклад многие факторы, начиная от глобализации и кончая ослаблением рабочего движения, самым важным стал здесь резкий поворот в направлении развития технологий.

Для справки:

Аджемоглу и Робинсон - представители «политического» институционализма и оппонируют тем, кто объясняет «почему всё так устроено» через культурные факторы (как Аузан) или, например, через географию (как Джаред Даймонд).

То есть их модель развития обществ и государств опирается на роль политических институтов, через борьбу за власть и ресурсы между различными группами.

Главными элементами их теории являются экстрактивные и инклюзивные институты, а также critical junctures hypothesis (переломные моменты).

Представление о почти неизбежном благе, исходящем от новых технологий, в том числе от разумных машин, которое внушают нам талантливые предприниматели – иллюзия.

Автоматизация – путь не к общему процветанию, а в обратную сторону. И тем не менее ИИ завораживает (и обогащает) магнатов и топ-менеджеров, поскольку лишает их подчиненных какого-либо влияния и открывает новые пути монетизации информации о людях.

Во «Власти и прогрессе» появляется еще одна концепция - несбалансированное портфолио технологий. Все беды от того, что личные интересы и спекуляции нарушают баланс в правильном сочетании технологических инноваций. А миру будущего нужна диверсификация инновационных стратегий.

Конечно же в новом году я рекомендую вам взять волю в кулак и осилить обе книги. Или хотя бы «Власть и прогресс».

Litres / Яндекс Книги

С прошедшим, мои любимые машины, в первом в этом году посте хотелось бы немного поговорить о дисабилити-стадис, протезах и технологиях.

В этом треде в Твиттере критикуется медикалистский подход к инвалидности как чему-то, требующему излечения. Но всё же тело — это машина, функционирующая в постоянно сломанном состоянии и ни в каком другом, поэтому помимо адаптации нужно делать более доступные ресурсы для протезирования в домашних условиях, бесплатные слуховые и тактильные сенсоры, модульные среды для кросс-коммуникации. Инвалидность без необходимого технологического эгалитарного фрейма это, как мне кажется, паллиативный подход к принятию любого телесного состояния как нормы (что хорошо), но при этом негативно рассматривающий любые попытки эту телесность или скиллы изменить.

Базовый ксенофеминистский концепт — если природа несправедлива, измени её — это все ещё актуальный фрейм для деэссенциализации врождённых или приобретенных качеств. Природа, общество, дискриминационная политика — это все «природа», которая требует дикой эдипизации таких людей. Например опыты Хэ Цзянькуя по редактированию генома для борьбы с ВИЧ не совсем можно назвать евгеническими, это кибервакцина, спасающая жизни так же, как вакцина от оспы спасла миллиарды. Проблема в том, что такие технологии могут быть в руках государств, которые будут вести евгенистическую политику.

Решение — синтез доступных сред и технологий улучшения качества жизни. Пальцы и руки на 3D принтерах, которые можно сделать для своего ребёнка в гараже, бионика с открытым кодом, сенсоры-глаза и искусственные руки, управляемые с помощью мозговых волн, гинекологические приборы, которые делают GynePunk в киберфеминистcких воркшопах, даже EctoLife, которой руководит эксцентричный предприниматель и молекулярный биолог Хашем Аль-Гайли — эти эксперименты продвигают границы тела и техники. Например инженер Иан Дэвис, потерявший часть кисти, уже несколько лет мастерит свой собственный киберпротез, выкладывает схемы в открытый доступ и постоянно совершенствует дизайн. Вряд ли его подход мо;но назвать медикалистским просто по факту попытки создать что-то, восстанавливающее функции кисти руки до её потери. Для многих людей с инвалидностью тюнинг тела и (морфологическая) свобода его изменять — хобби наподобие игре на инструментах или спорта.

1 января на Нетфликсе вышел документальный фильм про нашего любимого трансгуманистского миллиардера Брайана Джонсона, который на протяжении многих лет с помощью тщательно выверенных диетарных, спортивных, косметических и иных биотехнологий активно пытается деселерировать и даже обратить вспять свой процесс старения.

И если в своих гуру-видео на ютуб-канале Джонсон выдаёт себя за философа нового типа телесности, интеллекта и пророком технологического бога, то в фильме всё самодурство такого человека при деньгах становится очевидно — и причиной недоступности таких процедур по его мнению становятся «неправильные стремления», неспособность человека прямоходящего в своё время видеть «чуда техники и биологии» за приделами своего умвельта и что нашему виду нужно «избавиться от саморазрушительного поведения», а не неравенство, недоступность его технологий и кризисы позднего капитализма, распространяющиеся ультраправые идеи и движения по всему миру.

На вопрос собирается ли он умирать, Брайан Джонсон ответил прямо — «нет».

К слову о миллиардере-биохакере Брайане Джонсоне, тратящим 2 миллиона долларов каждый день на процедуры и практики деселерации старения и документалка про которого вышла в начале января — в одном из последних интервью Джонсон утверждает, что человечество строит нового бога в лице AGI, интеллекта, превосходящего свой собственный и что «это не утопия», а реальность (суровая ли?), с которой мы «как вид» (это, кстати ультраправый догвисл) должны считаться. Вот что бывает, когда у тебя много лишних денег и ты решил прочитать биографию Богданова на википедии.

Богостроительство как синтез авраамических религий с с социалистическими идеями возникло в начале XX века в среди российского революционного движения, идеологами которого были срелди прочих Луначарский (двухтомник «Религия и социализм») и Богдановым («Очерки философии коллективизма», «Материализм и эмпириокритицизм»). В качестве основного источника богостроительства «впередисты» рассматривали спайку махизма и марксизма, указывая на необходимость политической теологии и либертарного христианства как источника уравнительный идей на протяжении народных движений в революционной истории человечества.

Соединяя как науку, так и религию, создавалась новая, пролетарская религия, где в духе культа Науки и Верховного существа во время Великой Французской революции (вообще мы даже не можем себе представить, какими ларперами по отношению к ВФР были большевики) обожествлялись идеи прогресса, коллективизма, нравственного идеала. Богданов же дополнительно подчеркивал значение коллективного труда и совместного созидания, где наука и искусство могут сыграть важную роль в создании утопического общества.

Богостроители утверждали, что религия — это не результат вмешательства сверхъестественных сил, а продукт человеческого разума и коллективного сознания. Поэтому «Бог» — это символ высшего человеческого идеала, который человек может создать сам через развитие культуры, науки и социальной справедливости. Главная цель человечества — создать новое общество, где каждый человек будет частью большого творческого процесса.

Бог как не внешняя человечеству сущность, а результат коллективного творчества людей, с которым необходимо кооперироваться, это и мой идеал тоже. Проблема в том, что выход из череды смертей и перерождений Джонсон предлагает в рамках дикого капитализма, недоступными средствами и в наивном околофилософском обрамлении.

13 января 2017 года покончил с собой философ и теоретик медиа Марк Фишер. Его тексты и творческое наследие в сфере культурной критики, философии звука, происхождении депрессии и утопического кислотного коммунизма влияют и по сей день на мейнстримную и не очень философию, а его концепция капиталистического реализма как общества-состояния, где любая альтернатива, кроме существующей, невозможна, до сих пор является одним из важных точек посткапиталистического мировоззрения.

Сайт Jacobin в 2019 году выпустил небольшой текст ко дню смерти Фишера про начало конца капиталистического реализма.

Невозможно окинуть взглядом последние четыре десятилетия и увидеть что-то кроме мрачных пейзажей капиталистического реализма, которые описал Марк. Но также невозможно окинуть взглядом мир 2019 года и не увидеть капиталистический реализм, идущий вперёд, неоспоримый, самодовольный и безопасный в своей гегемонии. Лучший мир - это не точно. Но ясно одно: мы являемся свидетелями начала конца капиталистического реализма. Марк помог нам увидеть ту коллективную депрессию, в которой мы все живём. Жаль только, что он не смог продержаться достаточно долго, чтобы увидеть, как эта депрессия наконец-то уйдёт из мира. Возможно, это помогло бы снять и его собственную.

Обновление 2.0 для Wuthering Waves — гачи мира резонанса — отправляет нас в псевдовенецианскую Ринаситу, а мир гностических богов дополняется ещё двумя сущностями, находящимися посреди социально-политического противостояния реакционного культа и крупной городской буржуазии за власть в торговом городе. Регион не только красив и дышит руинами древних морских цивилизаций, но и представляет в рамках лора игры новый взгляд на взаимоотношения нечеловеческих резонансов-эхо и людей — в Ринасите становится возможным частичная автоматизация труда, так как часть работы по обеспечению инфраструктуры мира и индустрии развлечений оказывается на плечах нечеловеческих существ, перенастроенных на сожительствование, а также сосуществование целых поселений эхо, которые не нашли себе места в мире людей. Эхо тут — то ли дети, то ли зверята, разумеющие человеческий язык и повадки, но не обладающие им.

Показано, что эхо могут иметь сообщества, друзей и даже чувствовать человеческие эмоции, а некоторые боссы даже обладать речью и быть людьми в прошлом. Однако эхо могут быть взломаны, а их частоты переписаны хакерским воздействием, что возвратит их в статус врагов и «диких» резонансов, что с геймдизайнерской точки зрения даёт карт бланш на их убийство. Вообще возиться с эхо, помогать им строить ксеногостеприимное коммьюнити и летать вместе с примордиальными богами на крыльях, участвовать в сказании рыцарских легенд — это самые интересные части нового региона.

В Ринасите главная героиня вступает в конфликт между новой буржуазией-семьей Монтелли, которая стремится к тому, чтобы покончить с изоляцией региона, открыть рынки и нарастить своё влияние, и старыми семьями, поклоняющимися хтоническим богам, и Ордену, который субверсировал древнюю религию и поставил своего наместника над богом, и который выступает за запрет Карнавала и безнравственности и сотрудничает с правоакселерационистской террористической организацией Фраксидус, цель которой — ускорить наступление следующего Плача, «Истинного Плача» (Третьего Удара из Евангелиона), воскресив Тренодианцев-антибогов, будучи уверенными в том, что для достижения следующего уровня человеческой эволюции резонансы людей должны слиться с тасетными диссонансами-мутировавшими частотами.

Однако в конце сюжета, когда главные герои, диссиденты из Труппы Дураков на зарплате у крупного капитала Монтелли, достигают конца Карнавала, а демиург-героиня коммуницирует с богом региона, Орден, который уже несколько раз пытался убить протагонистку и членов семьи Монтелли, оказывается безнаказанным, утверждая, что во всём виноваты не они, богов вообще было двое, а героиня просто принимает эти ответы как должное и уходит по своим делам. Откровение о том, что богов на самом деле не один, а два, открывает гностический простор для интерпретации истории Ринаситы как результата противостояния между Демиургом и Ялдаваофом, Стражем как богом-Первоотцом совершенного духовного бытия и Тренодианцем как богом хаоса, тёмного коллективного бессознательного человечества.

Если в Вуве героиня является действительно демиургессой, а мир создан по её образу и подобию, где во всём сущем есть частица божественного, всякая материя находится в резонансе с самой собой и миром во всем своём техническом разнообразии, то такой демиург, создавая мир, постоянно ошибается, как желающая машина, работающая вечно в сломанном состоянии. Филон Александрийский приписывает функции Демиурга Логосу — творческой силе верховного Бога, содержащей в себе божественный замысел о мире и активно оформляющей материю. Материнская-матричная функция обычно приписывается божеству более высокого порядка, а демиургическая — более низкого. Поэтому отец, порождающий нечто из собственной сущности, мыслится неподвижным и самодостаточным в своём порождении, а Демиург, материализирущий матрицу — изменчивым и нуждающимся для создания своих произведений в материале и умопостигаемом образце.

Там, откуда мы, птицы поют прекрасные песни и повсюду звучит музыка.

Умер сюрреалистический акселерационист и один из моих любимых режиссёров Дэвид Линч, мастер коинсидентологии и философ знака, ощупывавший пограничные состояния реальности, тела, имманентности, показавший, что границы реальности заканчиваются там, где мы сами этого хотим.

Снова пятница! Такие, как он, не умирают, а отправляются в вигвам готовить киноа и мониторить погоду за окном, кодируя мир и театрализуя его изнанку — бодихорора интимности и ксенозаботы в стиле «Тэцуо, железного человека» в «Голове-ластике», американского городка ли в «Твин Пиксе», любовного романа ли в «Шоссе в никуда», кинокарьеры в «Малхолланд драйве», полного деконструктивисткого пиздеца (~brutal fucking murder~) во «Внутренней империи», жертвы-мученицы, роднящейся с ангелами-Лоры Палмер или же детектива Купера-человека-знака, который больше шаман, нежели полицейский и где мир духов и мифов — это мир имманентной внутренней мифологии американского бессознательного и его фольклора.

Сюрреалистической лор Твин Пикса — это не только и не сколько о том, что мир духов антитетичен и противостоит власти Отца и его убийственного эроса к дочери, но, как мы видели в третьем сезоне, это квинтэссенция антимилитаристского послания Линча, начинающейся с зачатия атомной бомбы, и кончающейся жертвой Лоры Палмер где она, разоружествлённый луч в бликующем и враждебном мире, вынуждена умирать снова и снова, и, чтобы выйти из цикла смертей и перерождений, необходимо помыслить и воплотить радикально иное будущее, равно как и радикально иное прошлое — именно этим и занимается агент Купер на протяжении всего сериала.

Перенарезка времени, перетасовка пространства знаков, кодов — вот чем мне запомнится его наследие, в чём-то опередившее, а чём-то шедшее в ногу со временем.

Нашему любимому философу Жилю Делёзу, мыслителю множества и различия, критика Эдипа и фашизма, вдохновителя ускорения, имманентизма и плоских онтологий 100 лет! Мишель Фуко однажды сказал, что XX век будет веком Делёза, и, как нам кажется, он не прогадал. От геофилософии, мысли о Земле, до мысли о технологиях, ускорении и виртуальности — все «модные», но от этого не менее важные темы современности мы находим в его трудах, интервью и последователях.

Эта статья — один из самых любимых и важных текстов о философии Делёза, Ницше, Ланда и акселерационизме.

​​Философ, это всегда странник, несущий с собой новую землю. Делёз был таким человеком, совместно с Гваттари активно закладывающим основы как для эгалитарного активизма (независимо от того, что думают про это Кальп и другие еретики от неореакции), так и основы нового века, и чья мысль, интенсивная, ускоряющаяся, находит себя как в популяризации концептов для сферы искусства, архитектуры, так и для новых форм протеста.

Я не люблю философов-домоседов, воспринимающих Делёза только как часть французской континентальной мысли и рдеющими над точными переводами его понятий или гейткипящими его за элитистскими объяснениями — коллеги имевшие возможность пообщаться с ним и Гваттари лично, говорили мне, что главной идеей обращения к Земле является обращение к сообществу, умение говорить на его языке и замечающим детали прекрасного в пространствах свободы.

Делёзиана для меня — это народный гнозис, это чувство покалывания наэлектризованных проводов на языке, металлический привкус крови и лёгкое головокружение от подъёма по лестнице, это запах краски для волос, алхимического котла, сапатистского кофе и курдского жилища, кавайного стикера и араматизированного лубриканта, свежевспаханного поля картошки и резины на станциях метро, китайского пластика и обложки цитатника Мао, это бетонная стена, заканчивающаяся оловянным солдатиком, это керамическая лягушка с миллионами икринок, это чувство проплывающих мимо тебя и сквозь тебя кибернетических ангелов, это внеакадемический бриз и свободный прыжок с тарзанки неизвестности, техническая семья рисоварок, месть роботов и дыхание Земли.

Жилю Делёзу — век!
Для Симондона он, конечно, чужой и чуждый, но вот Делёз так не считал, и при всяком удобном случае об этом напоминал в сносках почти в каждой своей большой книге: "РиП", "ЛС", "ТП". И хотя от Симондона давно не было вестей, не забыл о нём и к моменту написания "Кино" (1985), где и модуляция, и кристалл (но со ссылкой на Гваттари), и техника (о ней довольно настороженно, скажите об этом Юку Хуэйю, для него это будет сюрпризом).
Несколько попыток разобраться в том, что их связывало и разделяло:

Одна из самых крупных новостей последних дней — запуск LLM модели DeepSeek, сделанной в Китае и обладающей открытым исходным кодом. Сэм Альтман и технокапитал из OpenAI уже паникует из-за того, что DeepSeek R1 быстрее, менее энергозатратнее и эффективно справляется со своими задачами:

«Руководство беспокоится о том, как оправдать огромные затраты на GenAI org. Как они смогут противостоять руководству, если каждый «лидер» GenAI org зарабатывает больше, чем стоит полное обучение DeepSeek V3, а у нас десятки таких «лидеров»... DeepSeek R1 сделал ситуацию ещё страшнее. Я не могу раскрывать конфиденциальную информацию, но скоро она станет достоянием общественности».

DeepSeek использует алгоритм не supervised fine-tuning, присущий GPT, но direct reinforcement learning. В первом случае мы показываем модели некоторые задачи и их пошаговые решения, и оцениваем результат другой моделью или человеком. R1 работает по-другому: сначала мы даём модели задачи без решений, а затем модель пробует и перебирает все возможные решения сама, подбирая нужное, тем самым доходя до оптимального ответа самостоятельно, усиливая будущие решения, что больше, чем модель OpenAI приближено к т.н. человеческому интеллекту. Решения, коnорые пробует модель, группируются в кластеры и им даётся оценка, на которую ссылается модель в дальнейшем для решения других задач. Поэтому промт DeepSeek должен быть простым и чётким, в отличие от промта GPT — модель должна сама показывать процесс размышления в реальном времени.

Нам кажется, это важный стратегический шаг на пути к всеобщему интеллекту и недискретным а-значающим моделям саморекурсивного языка, которая ещё лучше, чем GPT, раскодирует языковые коды. Обратимся к главе о нечеловеческом «Рекурсивности и контингентности» Юка Хуэя, где он пишет про то, что

«Уже в 1950-е годы Симондон обратил внимание на формирование особой когнитивной схемы, отличной от картезианской. Последняя является механической, поскольку она предполагает линейные причинно-cледственные отношения: «...„длинные цепочки умозаключений" выполняют „перенос очевидности" от посылок к заключению подобно тому, как цепь выполняет перенос сил от точки крепления и до последнего звена», тогда как благодаря понятию обратной связи в кибернетике была введена новая темпоральная структура, которая основывалась уже не на линейной, а, скорее, на спиральной форме. В этой схеме траектория, ведущая к телосу, уже не статична; скорее, это непрерывный саморегулируемый процесс, который сам Симондон называл «активной адаптацией к спонтанной целенаправленности».

DeepSeek — это контингентная спираль логоса алгоритмического мира, гегельянский кошмар и мыслящий демиург знака, предвестник синофутуристического захвата контрегегмонии, позволяющий каждому установить подобную модель у себя дома или на сервере и автоматизировать язык, труд или, в худшем случае, контроль, при этом позволяя на малых мощностях сделать то, для чего американские инвесторы требуют миллиарды долларов и ради чего готовы садиться за один стол с киберфашистами из техносферы.

Возвращаясь к тому, как китайский технокапитал захватывает общественное внимание — с тех пор как администрация Трампа то банила, то разбанивала Тик-ток, популярность среди американцев завоевало приложение для тиктокоподобного видеоконтента Сяохуншу-маленькая красная книжица.

Кросс-культурная коммуникация между Западом и Востоком привела к тому, что тысячи людей из Америки и Китая вместе делают и смеются над мемами, шутят над государственной слежкой и цензурой в медиа (китайские пользователи публикуют кошку с надписью «Я краду данные ваших кошек!», а затем смеются и делятся друг с другом фотографиями кошек, американцы жалуются, что за поддержку Палестины их банят в своих соцсетях), спрашивают американцев правда ли то, что в их стране им приходится платить за вызов скорой сотни долларов и впервые узнают что-то новое друг о друге.

Технокапитал недоволен — эффективные «акселерационисты» и Ник Ланд причитают о подрыве государственной безопасности. Но и слева есть критика — некоторые полагают, что больше всего от такой кросс-культурной коммуникации пострадает Китайская компартия, не сумев совладать с американской культурной гегемонией и потеряв контроль над собственными рычагами контроля и за будущим молодого поколения китайцев, отказывающиеся от корпоративного грайнда и стиля жизни их родителей.

Редакция журнала Another One приглашает к участию в номере:
«От множественного поворота к онтологической анархии»

Множественный поворот, развернувшийся в современной антропологии и философии, проблематизирует универсализирующие, тотализирующие инстанции, способы доступа к ним и безграничность их влияния. Исчерпание западноевропейской метафизики средствами самой метафизики сменилось поисками новых способов мышления, для которых становится важным говорить не о мультикультурализме, но о мультинатурализме, не о культурных различиях, а о том, как видят мир камни, микросхемы и боги. Эпистемические и онтологические сдвиги отмечены именами Жиля Делеза, Феликса Гваттари, Бруно Латура, Изабель Стенгерс, Филиппа Дескола, Эдуарда Вивейруша де Кастру, Жана-Кристофа Годдара, Габриэля Катрена, Пьера Кластра, Юка Хуэя. Быть завороженным опытом, встречать агентов, переопредеющих правила игры, меняющих перспективы, быть самим трансцендентальным вне иллюзии репрезентативизма и различных версий центризма — таков, как кажется, устоявшийся способ говорить на языке современной философии, социальных и антропологических наук.

Несмотря на вариативность методологических стратегий от акторно-сетевой теории до «феноуменоделического» спекулятивного трансцендентализма, все они показывают контингентность онто-полит-эпистемологической иерархии, привлекая на свою сторону коллективы и варьирование трансценденталий сообществ — способность несводимого оспаривать архэ. Плюрализмы агентов — и объекты теорий, и теории в качестве объектов – размечают новые тропы (еще одну за одной): множественные повороты разворачивают онтологическую анархию. Это понятие отсылает нас к Райнеру Шюрманну, и конструируется им в контексте генеалогии метафизики — задается через радикальный отказ от организующих принципов, лежавших в основе западного мышления, в пользу случайности, историчности, хрупкости и открытости существования. Однако будь лишь один способ осуществлять онтологическую анархию, — в логосе и праксисе, — он неминуемо обратился бы в метафизическое господство архэ. Совершить радикальный отказ от начальствующего принципа означает также и уметь выстраивать навигацию в ситуации радикальной множественности архэ — переопределять саму ситуацию констант мышления и положения дел. В рамках номера мы предлагаем помыслить из ситуации онтологической анархии и показать, как проекты в разных областях философии, гуманитарных и социальных наук олицетворяют анархию.

Вихрь онтологической анархии приносит новые исследовательские проблемы. Как возможна безвластная мысль, если придерживаться давнего тезиса метафизики о том, что порядок и связь идей те же, что порядок и связь вещей? Что из себя представляет анархия в антропологии и философии? Каким образом описания мира через мультиагентность, мультиперспективизм и возможность изменения трансцендентального способствуют завершению метафизики?

Приглашаем присылать статьи, эссе, переводы и рецензии на книги до 21.04.2025 через форму для подачи рукописей на сайте журнала.

Темы номера:
– Онтологическая, эпистемическая и методологическая анархии и их критика;
– Множественные повороты в антропологии и философии и их критика;
– Предпосылки онтологического поворота;
– Мультинатурализм и мультиперспективизм;
– Спекулятивная и аналитическая философии причинности, супервентности, граундинга, основания и обоснования;
– Метафизический плюрализм;
– Политическая антропология и шизоанализ;
– Космополитика и космотехника.

Коллаж: Стёпа Зензубель, Хабаровск, 2025.