Forwarded from Малоизвестное интересное
Миру срочно нужен психотерапевт.
Уникальный анализ культуромики когнитивных искажений с 1855 по 2019.
Скоро будут официально опубликованы результаты уникального по объему и важности исследования «Исторические языковые записи свидетельствуют о всплеске когнитивных искажений в последние десятилетия».
Наблюдаемое в 21 веке ускорение мировых процессов все чаще заставляет использовать метафору «фазового перехода», переживаемого человечеством. И хотя академическая наука не в состоянии подтвердить или опровергнуть наличие какого-либо «фазового перехода» (напр., вхождения земной цивилизации в зону эволюционной сингулярности), практических свидетельств этого становится все больше.
На сей раз весьма убедительное свидетельство пришло из исследования культурно-лингвистической динамики (культуромики). Это новая научная область и новый метод исследований культурных и социальных процессов с помощью статистического анализа употребления слов и словосочетаний в огромных текстовых массивах. Исследования по культуромике выполняются на базе Google ngrams - хранилища всех сочетаний слов для каждого года длиной от 1 до 5 на 8 языках.
Логика данного исследования такова.
1) Ключевым фактором, позволившим нам стать теми, кто мы есть сегодня, является язык. Прогресс земной цивилизации сопровождается непрерывным и ускоряющимся ростом сложности и разнообразия используемых языков.
2) Все важные изменения в коллективной психологии людей так или иначе проявляются в их языке в ответ на разные культурные и социально-экономические вызовы.
3) Т.о., анализ культуромики позволяет отследить и оценить изменения в коллективной психологии людей.
Предметом исследования стал поиск и анализ исторических следов когнитивных искажений - паттернов мышления, связанных с такими психологическими расстройствами, как депрессия и тревога.
Поиск и анализ проводился в более чем 14 млн. книг, опубликованных с 1855 по 2019 на английском, испанском и немецком языках.
В результате анализа был выявлен ярко выраженный паттерн “хоккейной клюшки”: за последние два десятилетия текстовые индикаторы когнитивных искажений поднялись значительно выше исторических уровней (включая 1-ю и 2-ю мировые войны) после снижения или стабилизации на протяжении большей части 20-го века.
Эти результаты указывают на возможность того, что недавние социально-экономические изменения, новые технологии и социальные сети вызвали беспрецедентный рост когнитивных искажений, способствующих росту депрессии и тревоги во всех развитых обществах.
Пояснение
Люди, страдающие депрессией и тревогой, склонны к росту когнитивных искажений, в результате чего они думают о себе, мире и будущем чрезмерно негативными и неточными способами. Эти искажения связаны с заметными изменениями в настроении, поведении и речи.
Такие когнитивные искажения, например, проявляются, когда:
• люди называют себя негативными, абсолютистскими терминами (типа, “я неудачник”);
• говоря о будущем, люди впадают в крайности (типа, “моя встреча будет полной катастрофой”);
• люди делают необоснованные предположения о чьем-то душевном состоянии или мыслях (типа, “все будут думать, что я псих”).
В исследовании рассмотрели 12 типов таких когнитивных искажений: от черно-белого мышления и катастрофизации до «ясновидения» и «телепатии».
Для каждого типа когнитивных искажений существуют свои лингвистические шаблоны. Напр., в английском языке для «катастрофизации» - это will fail, will go wrong, will end, will be impossible, will not happen, will be terrible, will be horrible, will be a catastrophe, will be a disaster, will never end, will not end.
Исследователи нивелировали альтернативные влияния: учли изменения языков, объемов публикуемых текстов и семантические сдвиги.
Вывод однозначный – миру срочно нужен психотерапевт.
Из-за чего?
Скорее всего, из-за смены медиа-среды, стимулирующей поляризацию "мы-против-них".
P.S. Канал уходит в небольшой отпуск. Счастливо!
#КогнитивныеИскажения #Язык
Уникальный анализ культуромики когнитивных искажений с 1855 по 2019.
Скоро будут официально опубликованы результаты уникального по объему и важности исследования «Исторические языковые записи свидетельствуют о всплеске когнитивных искажений в последние десятилетия».
Наблюдаемое в 21 веке ускорение мировых процессов все чаще заставляет использовать метафору «фазового перехода», переживаемого человечеством. И хотя академическая наука не в состоянии подтвердить или опровергнуть наличие какого-либо «фазового перехода» (напр., вхождения земной цивилизации в зону эволюционной сингулярности), практических свидетельств этого становится все больше.
На сей раз весьма убедительное свидетельство пришло из исследования культурно-лингвистической динамики (культуромики). Это новая научная область и новый метод исследований культурных и социальных процессов с помощью статистического анализа употребления слов и словосочетаний в огромных текстовых массивах. Исследования по культуромике выполняются на базе Google ngrams - хранилища всех сочетаний слов для каждого года длиной от 1 до 5 на 8 языках.
Логика данного исследования такова.
1) Ключевым фактором, позволившим нам стать теми, кто мы есть сегодня, является язык. Прогресс земной цивилизации сопровождается непрерывным и ускоряющимся ростом сложности и разнообразия используемых языков.
2) Все важные изменения в коллективной психологии людей так или иначе проявляются в их языке в ответ на разные культурные и социально-экономические вызовы.
3) Т.о., анализ культуромики позволяет отследить и оценить изменения в коллективной психологии людей.
Предметом исследования стал поиск и анализ исторических следов когнитивных искажений - паттернов мышления, связанных с такими психологическими расстройствами, как депрессия и тревога.
Поиск и анализ проводился в более чем 14 млн. книг, опубликованных с 1855 по 2019 на английском, испанском и немецком языках.
В результате анализа был выявлен ярко выраженный паттерн “хоккейной клюшки”: за последние два десятилетия текстовые индикаторы когнитивных искажений поднялись значительно выше исторических уровней (включая 1-ю и 2-ю мировые войны) после снижения или стабилизации на протяжении большей части 20-го века.
Эти результаты указывают на возможность того, что недавние социально-экономические изменения, новые технологии и социальные сети вызвали беспрецедентный рост когнитивных искажений, способствующих росту депрессии и тревоги во всех развитых обществах.
Пояснение
Люди, страдающие депрессией и тревогой, склонны к росту когнитивных искажений, в результате чего они думают о себе, мире и будущем чрезмерно негативными и неточными способами. Эти искажения связаны с заметными изменениями в настроении, поведении и речи.
Такие когнитивные искажения, например, проявляются, когда:
• люди называют себя негативными, абсолютистскими терминами (типа, “я неудачник”);
• говоря о будущем, люди впадают в крайности (типа, “моя встреча будет полной катастрофой”);
• люди делают необоснованные предположения о чьем-то душевном состоянии или мыслях (типа, “все будут думать, что я псих”).
В исследовании рассмотрели 12 типов таких когнитивных искажений: от черно-белого мышления и катастрофизации до «ясновидения» и «телепатии».
Для каждого типа когнитивных искажений существуют свои лингвистические шаблоны. Напр., в английском языке для «катастрофизации» - это will fail, will go wrong, will end, will be impossible, will not happen, will be terrible, will be horrible, will be a catastrophe, will be a disaster, will never end, will not end.
Исследователи нивелировали альтернативные влияния: учли изменения языков, объемов публикуемых текстов и семантические сдвиги.
Вывод однозначный – миру срочно нужен психотерапевт.
Из-за чего?
Скорее всего, из-за смены медиа-среды, стимулирующей поляризацию "мы-против-них".
P.S. Канал уходит в небольшой отпуск. Счастливо!
#КогнитивныеИскажения #Язык
До 10 утра понедельника по Минску можно посмотреть бесплатно фильм Wisdom of Trauma и серию образовательных talks.
https://wisdomoftrauma.com/
https://wisdomoftrauma.com/
Forwarded from Radio Pilgrim
Морин Мёрдок
«Путешествие героини»
Опираясь на легендарную в юнгианских кругах работу Джозефа Кэмпбелла «Тысячеликий Герой», Морин Мёрдок, обращаясь к богатому мифологическому наследию и глубокому опыту личного анализа и анализа своих пациенток, выводит уникальную картину неповторимого женского архетипического пути – пути Героини нового времени, пути от подавленного патриархатом состояния к целостной женственности. Пути через сложные испытания и этапы, которые иллюстрируются не только мифологическими, но и психотерапевтическими кейсами. Эта книга будет бесценным подарком как практикующему психологу любого направления, так и простым женщинам, желающим лучше осознать себя. Она также будет полезна и мужчинам, желающим полно и без предрассудков понять женщину и женский миф.
«Путешествие героини»
Опираясь на легендарную в юнгианских кругах работу Джозефа Кэмпбелла «Тысячеликий Герой», Морин Мёрдок, обращаясь к богатому мифологическому наследию и глубокому опыту личного анализа и анализа своих пациенток, выводит уникальную картину неповторимого женского архетипического пути – пути Героини нового времени, пути от подавленного патриархатом состояния к целостной женственности. Пути через сложные испытания и этапы, которые иллюстрируются не только мифологическими, но и психотерапевтическими кейсами. Эта книга будет бесценным подарком как практикующему психологу любого направления, так и простым женщинам, желающим лучше осознать себя. Она также будет полезна и мужчинам, желающим полно и без предрассудков понять женщину и женский миф.
Forwarded from Клинический психоанализ
Классный момент из статьи про ПТСР: внезапно было обнаружено, что люди с ПТСР перестают играть (играть - в прямом смысле этого слова). Предполагается, что игра может пугать, так как в игре мы "забываемся" и становимся "слишком спонтанными", а это грозит потерей контроля над собой, чего человек с ПТСР старается не допускать.
Исследования различных evidence-based методов по лечению ПТСР показали, что во всех этих методах катастрофически не хватает элемента фантазии и воображения, компонента игры.
А именно игра, похоже, и может стать тем важным звеном, которое может помочь сделать лечение ПТСР более эффективным.
Почему?
Потому что с помощью игры можно добиться нужного баланса тех психических феноменов, которые авторы называют "ощущение владением тела" (sense of body ownership) и "самоагентностью" (sense of agency): во время игры повышенное из-за ПТСР ощущение владения телом снижается (тело перестаёт "мешать" и "пугать", потому что мы уходим в мир игры и фантазии), однако самоагентность (снижена при ПТСР) не теряется, а наоборот даже усиливается.
Итого мы имеем хорошее и умеренное ощущение тела + ощущение что ты руководишь своими действиями в реальном мире и имеешь над чем-то какой-то небольшой контроль. Абсолютный профит!
Текст Janina Breidaka
#психотерапия
#травма
Исследования различных evidence-based методов по лечению ПТСР показали, что во всех этих методах катастрофически не хватает элемента фантазии и воображения, компонента игры.
А именно игра, похоже, и может стать тем важным звеном, которое может помочь сделать лечение ПТСР более эффективным.
Почему?
Потому что с помощью игры можно добиться нужного баланса тех психических феноменов, которые авторы называют "ощущение владением тела" (sense of body ownership) и "самоагентностью" (sense of agency): во время игры повышенное из-за ПТСР ощущение владения телом снижается (тело перестаёт "мешать" и "пугать", потому что мы уходим в мир игры и фантазии), однако самоагентность (снижена при ПТСР) не теряется, а наоборот даже усиливается.
Итого мы имеем хорошее и умеренное ощущение тела + ощущение что ты руководишь своими действиями в реальном мире и имеешь над чем-то какой-то небольшой контроль. Абсолютный профит!
Текст Janina Breidaka
#психотерапия
#травма
Forwarded from всё ж норм, чё ты
При хронической травме детства легко формируются фобии привязанности и утраты привязанности, так как психическая травма наносится другим человеком, значимым взрослым. По этой причине отношения привязанности, без которых ребенок не может выжить, воспринимаются как опасные. Фобия привязанности часто парадоксальным образом сопровождается не менее сильной фобией утраты привязанности. Фобия утраты привязанности проявляется в сильных чувствах и других ментальных действиях, которые побуждают человека во что бы то ни стало искать близости с другим. Обычно эти противоположные фобии принадлежат разным частям личности. Они затягивают друг друга в порочный круг, где субъективное восприятие изменений дистанции в отношениях активирует известный "пограничный" паттерн "Я тебя ненавижу – не покидай меня", ранее описанный как дезориентированная/дезорганизованная привязанность.
Другим следствием процесса генерализации является фобия нормальной жизни. Индивид, страдающий от последствий травмы, избегает многих аспектов обыденной жизни, так как повседневная жизнь всегда предполагает некоторый «нормальный» уровень риска и готовность к переменам. Подводя итог сказанному, мы отмечаем, что межличностная природа хронической травматизации создает условия для формирования самых разных фобий у травмированных индивидов. Результатом многочисленных фобий является избегание более зрелых форм отношений привязанности, например близости.
Онно Ван дер Харт, Эллерт Р. С. Нейенхэюс, Кэти Стил "Призраки прошлого. Структурная диссоциация и терапия последствий хронической психической травмы"
Другим следствием процесса генерализации является фобия нормальной жизни. Индивид, страдающий от последствий травмы, избегает многих аспектов обыденной жизни, так как повседневная жизнь всегда предполагает некоторый «нормальный» уровень риска и готовность к переменам. Подводя итог сказанному, мы отмечаем, что межличностная природа хронической травматизации создает условия для формирования самых разных фобий у травмированных индивидов. Результатом многочисленных фобий является избегание более зрелых форм отношений привязанности, например близости.
Онно Ван дер Харт, Эллерт Р. С. Нейенхэюс, Кэти Стил "Призраки прошлого. Структурная диссоциация и терапия последствий хронической психической травмы"
Forwarded from Pink Freud
Ранняя травма от поздней травмы отличается наличием моментов вторжения таких чувств, которые непереживаемы.
При поздней травме (такой травмой называется психотравмирующее событие, которое произошло после трехлетнего возраста) у ребенка уже есть самосознание и речь. Этого достаточно, фундамент сложен, весь мир внутреннего и внешнего ресурса лежит у его ног.
Терапия поздних травм сводится в общем к символизации (проговариванию, вербализации опыта для его осознания и проживания) и к тому, чтобы научиться этими разнообразными ресурсами пользоваться.
Это не значит, что поздний процесс - простой: это огромная, сложная и долгая работа, она занимает годы и требует большого количества поддержки, и страдающему от посттравматических симптомов взрослому предстоит освоить этот самый мир ресурса, освоить огромное количество информации, научиться большому количеству вещей, но у него уже есть инструменты. Он может говорить, он может думать, он может осознавать себя.
При ранней травме у ребенка нет ничего, и чем он младше – тем серьезнее это «ничего». Младенческие травмы в смысле проговаривания и других видов символизации непереживаемы, поскольку досознательны и довербальны. Младенцу, переживающему травму, просто плохо: физически, потому что он больной или голодный (травмы ранних госпитализаций, пренебрежения или раннего отъема от груди) и эмоционально, поскольку отрыв от матери вызывает сепарационную тревогу, которая представляет собой сочетание ужаса и отчаяния.
Поэтому у «ранних» взрослых случаются такие приступы тревоги и беспомощности, при которых разум и слова никак не помогают – просто потому, что адресованы они довербальному страдающему существу, которому нужно не это.
Если «поздний» травматик с усилиями и с поддержкой может научиться тому, как свои травматические вторжения переживать, получая от этого новый опыт и развитие (например, переживший насилие может обнаружить в себе протест и силу и через это получить возможность стать другим, более смелым и опорным человеком), то «ранний» должен научиться в этот опыт не ходить.
Развитие, которое для «позднего» возможно через трансформирующий опыт, для «раннего» возможно в отсутствие вторжений такого опыта, поскольку совсем маленький ребенок развивается не через фрустацию, а лишь тогда, когда ему сыто, тепло и безопасно.
Тревогу ранней травмы можно успокоить физическим контактом, теплом, сытостью (не обжорством, поскольку переполненный желудок тоже вызывает физическую боль) и ритмом. Последнее не очевидно, но важно: есть неврологические исследования, которые показывают связь между психическим состоянием людей, переживших серьезные ранние травмы (в книге Брюса Перри и Майи Салавиц «Мальчик, которого растили как собаку» много примеров таких травм и неврологической работы с ними) и занятием таких людей ритмикой, пением, танцами, игрой на музыкальных инструментах.
То есть: если с человеком происходит вторжение младенческих ужаса и отчаяния, ему не нужно с собой разговаривать, но ему нужно пойти поиграть на пианино или потанцевать. Эти занятия нужны не для радости, а для ритма. Покачивания тоже подойдут, и тёплое питьё, и физический контакт с близким (что не всегда возможно: приступы такой тревоги у взрослых с ранним травматическим опытом часто бывают спровоцированы именно физическим отсутствием значимого человека, расставанием или угрозой расставания). В последнем случае вполне оправдано использование противотревожных препаратов: иначе расставание даже с плохим партнёром становится невозможным, поскольку тревога непереживаема.
Внутреннего младенца, которому плохо, не нужно прорабатывать, растить или трансформировать: его нужно успокоить, чтобы он уснул. Тогда он вернет психику взрослому, который сумеет все остальное.
P.S.: Качели из шины, кресло-качалка, гамак и все подобные вещи тоже подойдут, но создание музыки почему-то лучше всего.
Анастасия Долганова
При поздней травме (такой травмой называется психотравмирующее событие, которое произошло после трехлетнего возраста) у ребенка уже есть самосознание и речь. Этого достаточно, фундамент сложен, весь мир внутреннего и внешнего ресурса лежит у его ног.
Терапия поздних травм сводится в общем к символизации (проговариванию, вербализации опыта для его осознания и проживания) и к тому, чтобы научиться этими разнообразными ресурсами пользоваться.
Это не значит, что поздний процесс - простой: это огромная, сложная и долгая работа, она занимает годы и требует большого количества поддержки, и страдающему от посттравматических симптомов взрослому предстоит освоить этот самый мир ресурса, освоить огромное количество информации, научиться большому количеству вещей, но у него уже есть инструменты. Он может говорить, он может думать, он может осознавать себя.
При ранней травме у ребенка нет ничего, и чем он младше – тем серьезнее это «ничего». Младенческие травмы в смысле проговаривания и других видов символизации непереживаемы, поскольку досознательны и довербальны. Младенцу, переживающему травму, просто плохо: физически, потому что он больной или голодный (травмы ранних госпитализаций, пренебрежения или раннего отъема от груди) и эмоционально, поскольку отрыв от матери вызывает сепарационную тревогу, которая представляет собой сочетание ужаса и отчаяния.
Поэтому у «ранних» взрослых случаются такие приступы тревоги и беспомощности, при которых разум и слова никак не помогают – просто потому, что адресованы они довербальному страдающему существу, которому нужно не это.
Если «поздний» травматик с усилиями и с поддержкой может научиться тому, как свои травматические вторжения переживать, получая от этого новый опыт и развитие (например, переживший насилие может обнаружить в себе протест и силу и через это получить возможность стать другим, более смелым и опорным человеком), то «ранний» должен научиться в этот опыт не ходить.
Развитие, которое для «позднего» возможно через трансформирующий опыт, для «раннего» возможно в отсутствие вторжений такого опыта, поскольку совсем маленький ребенок развивается не через фрустацию, а лишь тогда, когда ему сыто, тепло и безопасно.
Тревогу ранней травмы можно успокоить физическим контактом, теплом, сытостью (не обжорством, поскольку переполненный желудок тоже вызывает физическую боль) и ритмом. Последнее не очевидно, но важно: есть неврологические исследования, которые показывают связь между психическим состоянием людей, переживших серьезные ранние травмы (в книге Брюса Перри и Майи Салавиц «Мальчик, которого растили как собаку» много примеров таких травм и неврологической работы с ними) и занятием таких людей ритмикой, пением, танцами, игрой на музыкальных инструментах.
То есть: если с человеком происходит вторжение младенческих ужаса и отчаяния, ему не нужно с собой разговаривать, но ему нужно пойти поиграть на пианино или потанцевать. Эти занятия нужны не для радости, а для ритма. Покачивания тоже подойдут, и тёплое питьё, и физический контакт с близким (что не всегда возможно: приступы такой тревоги у взрослых с ранним травматическим опытом часто бывают спровоцированы именно физическим отсутствием значимого человека, расставанием или угрозой расставания). В последнем случае вполне оправдано использование противотревожных препаратов: иначе расставание даже с плохим партнёром становится невозможным, поскольку тревога непереживаема.
Внутреннего младенца, которому плохо, не нужно прорабатывать, растить или трансформировать: его нужно успокоить, чтобы он уснул. Тогда он вернет психику взрослому, который сумеет все остальное.
P.S.: Качели из шины, кресло-качалка, гамак и все подобные вещи тоже подойдут, но создание музыки почему-то лучше всего.
Анастасия Долганова
Forwarded from Клинический психоанализ
Около 40% больных COVID-19 сообщают о развитии депрессии в течение 6 месяцев после тяжёлой формы протекания болезни.
Предполагается что депрессия множеством факторов и поддерживаемая системным воспалением. Хорошая новость заключение в том, что такую депрессию можно эффективно лечить с помощью антидепрессантов СИОЗС, таких как сертралин, пароксетин, флувоксамин и циталопрам.
Обычно около трети пациентов не реагируют на СИОЗС, но команда исследователей обнаружила, что 91% пациентов с депрессией после COVID-19 ответили на лечение в течение 4 недель терапии.
Возможная причина столь аномально высокой эффективности именно антивоспалительные эффекты СИОЗС.
Источник: https://health.economictimes.indiatimes.com/news/diagnostics/study-finds-depressed-covid-patients-respond-better-to-antidepressants/86779979
#коронавирус
#лекарства
Предполагается что депрессия множеством факторов и поддерживаемая системным воспалением. Хорошая новость заключение в том, что такую депрессию можно эффективно лечить с помощью антидепрессантов СИОЗС, таких как сертралин, пароксетин, флувоксамин и циталопрам.
Обычно около трети пациентов не реагируют на СИОЗС, но команда исследователей обнаружила, что 91% пациентов с депрессией после COVID-19 ответили на лечение в течение 4 недель терапии.
Возможная причина столь аномально высокой эффективности именно антивоспалительные эффекты СИОЗС.
Источник: https://health.economictimes.indiatimes.com/news/diagnostics/study-finds-depressed-covid-patients-respond-better-to-antidepressants/86779979
#коронавирус
#лекарства
ETHealthworld.com
Study finds depressed COVID patients respond better to antidepressants - ET HealthWorld
Around 40 per cent of COVID sufferers report the development of depression within 6 months of infection. The inflammation caused by COVID is believed to be the main reason for the development of depression. Now new research has shown that around 90 per cent…
В последнее время писать сложно по многим причинам, но и потому, что писать мне хочется только про утрату и горевание, про горевание и утрату. Иногда кажется, что перестать горевать - значит утратить последнюю связь с умершим, с тем, что утрачено.
Появившись однажды, горе утраты никуда не уходит, не становится меньше. Словно затвердевшая косточка, которая никогда ни во что не прорастет, оно всегда есть. Это мы обрастаем вокруг него свежей мякотью, плотью и кожей, жизнь наслаивается поверх - новым опытом, целями, встречами и не_встречами. А горе остается, там в сердцевинке, плотное, тяжелое, осязаемое.
Совершенно по другому поводу: мы лежим с С. обнявшись. И я плачу, потому что давно не переживала такой простой и понятной, мягкой и смешной близости вне рабочего контекста, вне дружеских отношений, и особенно вне кабинета моей покойной психотерапевтки. И переживание этой близости подсвечивает скорое расставание, и подсвечивает значимость того, что происходило со мной на протяжении 8 лет в клиентском кресле, как сильно я изменилась, как сильно я выросла в себя саму.
У С. математический бэкграунд. С. утирает мои слезы и говорит, представляешь, как нам повезло? Вероятность нашей встречи в этом мире - мизерная, реальнее выиграть в лотерею. Даже так: вероятнее выиграть в лотерею десять раз. И все-таки мы встретились.
И все-таки мы встретились. Как мне повезло.
Благодарность не избавляет от горевания. Благодарность ложится поверх тонким слоем, и становится самую-самую капельку легче.
Появившись однажды, горе утраты никуда не уходит, не становится меньше. Словно затвердевшая косточка, которая никогда ни во что не прорастет, оно всегда есть. Это мы обрастаем вокруг него свежей мякотью, плотью и кожей, жизнь наслаивается поверх - новым опытом, целями, встречами и не_встречами. А горе остается, там в сердцевинке, плотное, тяжелое, осязаемое.
Совершенно по другому поводу: мы лежим с С. обнявшись. И я плачу, потому что давно не переживала такой простой и понятной, мягкой и смешной близости вне рабочего контекста, вне дружеских отношений, и особенно вне кабинета моей покойной психотерапевтки. И переживание этой близости подсвечивает скорое расставание, и подсвечивает значимость того, что происходило со мной на протяжении 8 лет в клиентском кресле, как сильно я изменилась, как сильно я выросла в себя саму.
У С. математический бэкграунд. С. утирает мои слезы и говорит, представляешь, как нам повезло? Вероятность нашей встречи в этом мире - мизерная, реальнее выиграть в лотерею. Даже так: вероятнее выиграть в лотерею десять раз. И все-таки мы встретились.
И все-таки мы встретились. Как мне повезло.
Благодарность не избавляет от горевания. Благодарность ложится поверх тонким слоем, и становится самую-самую капельку легче.
Forwarded from Чистые Когниции
Американский психотерапевт Роберт Лихи (автор книг «Свобода от тревоги» и «Победи депрессию») о смерти своего учителя и друга Аарона Бека:
— Я сейчас «сходил» на похороны [Аарона] Бека в Zoom, и вот что мне пришло в голову о смерти: мы все теряем важных для нас людей (и это грустно). Но ещё грустнее, когда нам нечего оплакивать, потому что наше длинное жизненное путешествие пусто и в нем нет ничего и никого значимого. Трагичность жизни указывает на её смысл. Невозможно жить без потерь, но у жизни нет смысла без любви. Так что любите жизнь, пока она у вас есть. В конце вы проиграете, лишь потому что уже выиграли.
— Я сейчас «сходил» на похороны [Аарона] Бека в Zoom, и вот что мне пришло в голову о смерти: мы все теряем важных для нас людей (и это грустно). Но ещё грустнее, когда нам нечего оплакивать, потому что наше длинное жизненное путешествие пусто и в нем нет ничего и никого значимого. Трагичность жизни указывает на её смысл. Невозможно жить без потерь, но у жизни нет смысла без любви. Так что любите жизнь, пока она у вас есть. В конце вы проиграете, лишь потому что уже выиграли.
Forwarded from ТОК-социально ангажированное искусство (18+)
Авторский зин о депрессии "Признак несчастья" от психоактивистки Катерины Столетней https://instagram.com/sto__let?utm_medium=copy_link
В этом зине, помимо общей информации, можно найти практические советы из жизни, вопросы для саморефлексии, план поддержки близкого человека.
Картинки взяты из краткой адаптации зина, созданной Катей совместно с Просветительским проектом ЮНЕСКО «Двор» https://instagram.com/dvor.media?utm_medium=copy_link
В этом зине, помимо общей информации, можно найти практические советы из жизни, вопросы для саморефлексии, план поддержки близкого человека.
Картинки взяты из краткой адаптации зина, созданной Катей совместно с Просветительским проектом ЮНЕСКО «Двор» https://instagram.com/dvor.media?utm_medium=copy_link
Forwarded from Чистые Когниции
ФОМО, или синдром упущенной выгоды, — распространённый в современном мире страх пропустить что-то важное и интересное. Что подпитывает ФОМО и какие он может иметь последствия — читайте в нашей инфографике. Вы также можете скачать её в высоком качестве и распечатать, файл прикреплён в комментариях.
Источник: www.dailyinfographic.com
Перевод: Евгения Янке
Редакция: Ольга Кравченко
Оформление: Яна Семёнова
Источник: www.dailyinfographic.com
Перевод: Евгения Янке
Редакция: Ольга Кравченко
Оформление: Яна Семёнова
Иногда я думаю о том, как депрессия накрывает нас стеклянным колпаком, заставляя оставаться в дне сегодняшнем. Нет «завтра» или «послезавтра», нет никакого «через месяц», «через год», есть «сегодня», которое хорошо бы прожить чуть менее паршиво. Мир сужается до здесь и сейчас, и будущего нет, оно тотально отсутствует.
⠀
Зато есть текущий момент, невыносимо явный, и в нем мы сталкиваемся с простым выбором: переживать страдание, отчаяние и безнадегу, пережевывать гнетущие мрачные мысли о себе, других и мире, или сделать хоть что-то, может быть, совсем маленькое, незначительное, чтобы облегчить свое состояние. Переключить свое внимание с внутренней боли, самообвинений, на действие, на собственное присутствие в этом действии — даже если оно занимает немного времени и глобально ничего не меняет (не воскрешает умершего, не склеивает отношения, не решает жизненных трудностей, не отменяет насилия, с которым мы столкнулись). Заварить чай, почистить зубы, проветрить комнату, изрисовать лист фломастером одного цвета, положить хотя бы одну грязную вещь в стиральную машину.
⠀
Здесь важно сказать, что лечение депрессии требует комплексного подхода. Но между сессиями у психотерапевта, приемами психиатра, в ожидании, пока правильно подобранная схема препаратов заработает, между приступами рыданий, между временем, которое мы проводим рядом с близкими — мы остаемся наедине с собой, разворачиваемся сами к себе лицом, смотрим на себя. И хорошо, если мы можем посмотреть с состраданием, с доброжелательным вниманием. И хорошо, если мы сможем не отказываться от себя, не бросать себя в этом страдании.
⠀
Чем больше таких «выносимых» моментов — в которых, мы остаемся с собой, в которых мы не отворачиваемся от себя самих, реальных, с опухшими от слез глазами, в грязной одежде, среди бардака и разрухи прошлой жизни, среди неудач и потерь, среди обломков надежд, среди утрат и лишений, на этом сраном пепелище смыслов, не отрицая боли, но пробуя разные действия, чтобы утешить себя и облегчить страдание — тем реальнее становится выздоровление. «Выносимые» моменты как бусинки нанизываются на нить жизни, делая и ее выносимее.
⠀
Зато есть текущий момент, невыносимо явный, и в нем мы сталкиваемся с простым выбором: переживать страдание, отчаяние и безнадегу, пережевывать гнетущие мрачные мысли о себе, других и мире, или сделать хоть что-то, может быть, совсем маленькое, незначительное, чтобы облегчить свое состояние. Переключить свое внимание с внутренней боли, самообвинений, на действие, на собственное присутствие в этом действии — даже если оно занимает немного времени и глобально ничего не меняет (не воскрешает умершего, не склеивает отношения, не решает жизненных трудностей, не отменяет насилия, с которым мы столкнулись). Заварить чай, почистить зубы, проветрить комнату, изрисовать лист фломастером одного цвета, положить хотя бы одну грязную вещь в стиральную машину.
⠀
Здесь важно сказать, что лечение депрессии требует комплексного подхода. Но между сессиями у психотерапевта, приемами психиатра, в ожидании, пока правильно подобранная схема препаратов заработает, между приступами рыданий, между временем, которое мы проводим рядом с близкими — мы остаемся наедине с собой, разворачиваемся сами к себе лицом, смотрим на себя. И хорошо, если мы можем посмотреть с состраданием, с доброжелательным вниманием. И хорошо, если мы сможем не отказываться от себя, не бросать себя в этом страдании.
⠀
Чем больше таких «выносимых» моментов — в которых, мы остаемся с собой, в которых мы не отворачиваемся от себя самих, реальных, с опухшими от слез глазами, в грязной одежде, среди бардака и разрухи прошлой жизни, среди неудач и потерь, среди обломков надежд, среди утрат и лишений, на этом сраном пепелище смыслов, не отрицая боли, но пробуя разные действия, чтобы утешить себя и облегчить страдание — тем реальнее становится выздоровление. «Выносимые» моменты как бусинки нанизываются на нить жизни, делая и ее выносимее.