Слова Патриарха Кирилла звучат как программное заявление. Та самая Русская Православная Церковь, которая столетиями противилась католическому экуменизму, теперь с воодушевлением говорит о "единомыслии" с мусульманами. Патриарх не сказал бы о католиках то, что говорит о мусульманах: "никогда не чувствовал двойного дна".

И это не просто тактическая дипломатия военного времени — это фиксация глубинного сдвига в религиозном сознании.
Русское православие нашло в исламе то, чего не смогло найти в западном христианстве: партнера по апокалиптическому проекту. И тут вы поймете, что мои шутки про "Россию как мусульманскую страну" были совсем не шутками — только происходит это не через демографию, а через эсхатологическое слияние.

Писал не раз, что в современной исламской эсхатологии православные выступают в качестве союзника. Но более того, исламский миф о конце света и модная сейчас в имперско-православных кругах идея катехона – это две версии одного апокалиптического сознания.

Особенно много общего у катехонизма с иранским махдизмом. И шиитская теология после исчезновения 12-го Имама, и православная концепция катехона рождались в условиях кризиса. У шиитов после утраты прямого имамата; а идея катехона распространилась в среде русской эмиграции после расстрела императорской семьи. Обе системы изначально были ответом на ощущение конца, на невозможность жить "как раньше".

В обеих традициях мир разделён между Светом и Тьмой, между строгим порядком и либеральным хаосом. Задача катехона — удерживать порядок до финала. Антихрист придёт — но только когда падёт "удерживающий". Махди же должен вернуться вместе с Иисусом, чтобы установить справедливость.

Обе системы принципиально антипрогрессистские. Они отрицают линейное время западной цивилизации. Настоящая история — это не движение к лучшему будущему, а удержание формы перед лицом распада.

И в махдизме, и в катехонизме государство перестаёт быть просто политическим институтом и становится метафизической необходимостью. Иранский вилаят аль-факих — это правление в отсутствие истинного Имама. Российская "вертикаль" — способ удержания привычного космоса перед лицом глобального хаоса.

Технический прогресс допустим — но только как средство войны. Ракеты и дроны — не шаги к светлому будущему, а инструменты удержания позиций. Интересно, что и одни и другие придают особое значение ядерному оружию. Я писал как-то, что если на первых фразах человек акцентирует внимание на своей православности, то, вероятнее всего, разговор скоро придёт к необходимости ядерного удара по Украине.

Альянс России и Ирана часто объясняют общими интересами противостояния американской гегемонии. Но, возможно, глубже лежит эсхатологическое родство — ощущение, что они держат фронт против зла как такового.
Российские солдаты в Донбассе и иранские "добровольцы" в Сирии выполняли одну метафизическую функцию — удерживают последние рубежи сакрального мира. Помните знаменитые слова Путина о том, что они сдохнут, а мы попадем в рай?

Конвергенция православия и ислама происходит именно сейчас, когда и те и другие переживают кризис традиционных форм. Результат — новый тип политического образования. Не нация-государство, не классическая империя, а "удерживающий блок" — коалиция цивилизаций, объединённых общим апокалиптическим проектом. Такая система не стремится к экспансии в обычном смысле. Её цель — создание максимально устойчивой обороны против сил распада. Каждый союзник ценен способностью разделить бремя удержания.

Даже демографические процессы приобретают эсхатологический смысл. Растущая доля мусульман в России — не угроза православной идентичности, а пополнение рядов удерживающих. Главное — чтобы они были "правильными" мусульманами, разделяющими апокалиптический настрой. Так рождается новый тип религиозного сознания — не конфессиональный, а эсхатологически-политический. Вера определяется не догматическими различиями, а готовностью участвовать в последней битве. И в этой битве православный русский, араб-суннит и иранский шиит оказываются естественными союзниками.