— Слышала новость? — говорю я Оле, не отрываясь от работы. — Артем Рондарев прочитал лекцию про Славу КПСС и Ленина пакет, и на эту лекцию пришли Слава КПСС и Ленина пакет.
— Что ты там делаешь? — заглядывает через мое плечо она, уверенная, что я отвлеклась от работы и читаю телеграм.
— (молча разворачиваю к ней ноут, где статья о русском нигилизме, которую я вычитываю, открыта на словах «развратители юношества, которые в стенах университетов и на столбцах журналов систематически вливали в молодые умы яд и сознательно, из-за пошлой популярности, губили целые поколения [...] русского юношества»)

Три с половиной часа без перерыва готовила к завтрашнему экзамену ученицу, у которой СДВГ; последние полтора часа занятия ее 4-летний сын, у которого тоже СДВГ, стоял рядом с нами и слушал с телефона все израильские хиты прошлого лета (без наушников, на полной громкости, не реагируя ни на какие просьбы, предложения и уговоры).
В связи с чем хотелось бы вспомнить слова классика: ТРАВИТЬ ДЕТЕЙ — ЭТО ЖЕСТОКО, НО ЧТО-НИБУДЬ ВЕДЬ НАДО ЖЕ С НИМИ ДЕЛАТЬ

Ри в мой день рождения написала мне стихотворение, начинающееся со строчки «потому что мы с тобой вместе, как Мирон и эго Мирона» и заканчивающееся словами «боже, тебе двадцать пять. по тебе не видно», я выждала полгода и нанесла ответный удар; с днем рождения, минхерц, vale et me ama, расти большая и не умирай никогда.



вот список вещей, не любить которые невозможно:
сырки, дрочить с удушением, гладить кошку
или кота,
выходить с утра на балкон, где растет береза,
найти бутылку, которая с вечера недопита,
найти подругу, с которой не страшно спуститься в ад
(с которой по кайфу даже остаться там навсегда)

вот список вещей, без которых я не была бы собою:
три сотни книжек, полсотни дурацких песен,
шторм в Таганроге, вино из пакета, грохот прибоя,
смерти и свадьбы друзей, рождество на Пресне,
таз, надетый на голову, летний ростовский зной,
и мы с тобою, конечно же, мы с тобой

(наш питер и наша москва, наши вильнюс и кёниг,
наши трассы и вписки, пикники средь руин, кабаки и погосты,
наша нижняя боковая в плацкартном вагоне,
кармартен и магический лондон, и дальние звезды)

вот список вещей, за которые я благодарна:
бесплатная вышка; когда кто-то помыл посуду;
разумная жизнь во вселенной, крючок для сумки под стойкой барной,
люди, обладающие природой будды;
выменянные на ножики пятаки,
путь левой руки,
добавляющей в кофе сиропа,
в августе звездопады и полевые цветы,
мягкий диван в баре «жопа»,
далекий космос
и ты


P.S.
тут говорят: ад меа ве эсрим, живи, мол, до ста двадцати
(ну то есть типа любое другое число не настолько солидно);
имей в виду, я очень рассчитываю однажды произнести:
«тебе сто двадцать, мать. но не ссы, по тебе не видно»

прочла в названии курса слова second language acquisition как second language inquisition и очень удивилась, что это случилось со мной не в первый день занятий, а аж восемь месяцев спустя, после окончания учебного года; потом, впрочем, поняла, что все правильно, ведь NOBODY expects the second language inquisition (our two chief weapons are eyes... eyes and ears... and useless proficiency.)

Рассказываю Ш. про друга, у которого удивительно красивые ресницы, как у рэпера Оксимирона.
- И при этом еще и рэп не читает? - оживляется Ш., - Вот так удача!
- Заметь, твой бойфренд этому списку требований не удовлетворяет.
- Ну знаешь, непросто найти идеального мужчину.
- Да, да, рэп читает, зато хоть не бьёт!
- Не бьёт, - мрачно соглашается Ш., - но делает больно иначе.

в том году в отпуске я познакомилась с русскоговорящей англичанкой и немедленно показала ей лучшее, что создала наша великая страна - клип на песню "а он тебя целует, говорит, что любит".
в этом году познакомилась с англоговорящим болгарином и первым делом обсудила с ним русский реп.
делаю, в общем, для нашего международного имиджа, что могу.
***
Влада (моя подруга, которая живет в Шотландии, и у которой я останавливаюсь в отпуске) живет за границей с достаточно юного возраста, поэтому в её русской речи попадаются какие-то удивительные языковые артефакты: например, она до сих пор использует слово "шняга", которого я не слышала года с 2007го, называет обувь "шузами", а говоря о парне своей подруги вдруг сказала, что он "какой-то прохиндей". откуда человек, который разговаривает в духе "я купила salmon, но он оказался smoked!", вообще слово-то такое вытащил?
(если вам кажется, что люди, которые так говорят, делают это как-то специально, то у вас просто никогда экспата нормального не было. более того, пожив в Эдинбурге неделю, я заражаюсь и начинаю с энтузиазмом спрашивать у Влады, не хочет ли она «пойти на ланч together».)
а еще год назад мы ходили в Британский музей посмотреть на древности, и я тем же вечером села читать книжку про археологию; Влада по этому поводу попыталась сказать, что я как human swiss army knife (в смысле, человек множественных талантов), но несколько ошиблась с переводом и назвала меня "человек-перочинный нож".
***
она же рассказала мне прекрасную историю (неизвестно, насколько правдивую, но за что купила, за то и продаю): у её мамы был друг, журналист и копирайтер, который как-то оказался на мероприятии, которое посетила королева Великобритании. королева, как принято в таких случаях, каждому гостю пожимала руку и говорила что-нибудь вежливое; наш герой, видимо, так переволновался, что когда Елизавета протянула ему руку, он пожал её и спросил: "Do you speak English?".
и королева ответила: "A little bit".

Ри наконец-то завела канал в телеграме, и постит туда новые истории вперемешку со старыми из закрытого блога; читайте ее скорее, она ужасно клевая (половина историй, правда, у нас с ней общая, так что вы могли их уже слышать, — но Ри рассказывает и пишет гораздо смешнее меня)

Почти месяц назад, двадцать седьмого июня, Алексей написал мне, что сегодня день лука-шалота по календарю революционных французов. Меня это очень обрадовало, потому что вот примерно такие сообщения я бы хотела получать всегда и ото всех. Потому что есть всякие глупые, забавные, преходящие мелочи, а есть новости про лук-шалот и революционных французов. Важно правильно расставить приоритеты.

1. У меня пару лет назад юзернейм в твиттере был «леди лук-шалот», потому что, ну, волшебница Шалот, the lady of Shalott. Это такой сюжет из артурианы, не очень длинный, я сейчас расскажу. В общем, Шалот всю жизнь просидела в башне, прядя и глядя через волшебное зеркало на то, что происходит в мире (зеркало показывало дорогу, проходящую мимо башни и ведущую в Камелот), потому что если бы она вышла из башни или выглянула в окно, загадочное проклятие, лежащее на ней с рождения, вступило бы в силу; ну, понятное дело, что как только она увидела в зеркале Ланселота, то не удержалась, посмотрела на него в окно, вышла из башни, села в лодку, поплыла в Камелот и на полпути умерла. Ланселот посмотрел на ее доплывший до Камелота труп и сказал, что она очень красивая. Конец.

В общем, родилась, поработала, в гроб. Очень современная история. Highly relatable! Да и проклятие-то не сказать чтобы сильно загадочное, — все мы знаем, как называется проклятие, которое заставляет тебя целыми днями работать, не давая даже в окошко глянуть, а из развлечений оставляет одно только волшебное зеркало, в котором можно посмотреть, как развлекаются другие люди. Это проклятие называется КАПИТАЛИЗМ.

2. Еще, кстати, эта история — неплохая метафора того, как, выходя на marriage market, превращаешься из человека в объект (we sing and we dance and make eyes at their heads; have photographs taken to make us look dead).

в этом году я пережила соседку, которая была родом из деревни Манда и сообщала мне о том, что отправляется в Манду, каждые выходные; пережила рабочую переписку с барышней по фамилии Depra и необходимость написать текст про лютниста с фамилией Pianca, — но сейчас мне по работе надо начать общаться с парнем по имени Nahuel и я натурально не могу продвинуться дальше строчки Shalom dear Nahuel, тк никак не получается отделаться от чувства, что мое рабочее письмо начинается с чего-то среднего между «привет ты че охуел» и «дорогие ебаные гады»

(да, я знаю, что в испанском звук h не читается, но, поскольку имя Nahuel я пишу, а не произношу вслух, особого утешения это знание не приносит)

У приложения гугл фотографий есть такая функция, где оно само объединяет несколько твоих фотографий, сделанных в одном месте или в одно время, в альбом и предлагает название, под которым ты можешь его сохранить.

Сегодня я заметила, что оно создало из моих фотографий альбом с названием «путешествие в Тель-Авивский округ и Центральный округ Израиля», выбрав в качестве обложки рекламный плакат магазина одежды, на котором одному из позирующих чуваков кто-то приклеил на лоб стикер со словами «я тебя выебу».

Это хорошо на каком-то бесконечном количестве уровней, отмечу три:

1. Кто бы мог подумать, что восстанию машин будет предшествовать пассивная агрессия машин.

2. «Путешествие в Тель-Авивский округ и Центральный округ Израиля» как раз примерно в обозначенные даты и ровно за указанные на картинке 100 шекелей (ровно столько я заплатила за учебу в ульпане — ну, не считая 1000 с лишним, которые пришлось потратить на проезд) выебало меня только так, потому что последние шесть недель мы с Инной каждый будний день вставали в 5:30 и проводили по 5-6 часов в дороге, так как ездили из Хайфы, с севера страны, в центральный, что б его, округ учить иврит (ближе к нам курсов достаточно высокого уровня не было).

У меня курсы иврита (занимавшие вместе с дорогой 10-11 часов в сутки, причем работать или учиться в дороге из-за кучи пересадок получилось очень мало) еще и совпали по времени с летней сессией, дедлайнами письменных работ в магистратуре и дедлайнами на трех работах, ну то есть не совсем совпали, но со многим из списка пересеклись. В итоге примерно с мая я нахожусь в режиме бесконечного цейтнота, мало сплю, мало ем, отдыхала, наверное, в общей сложности вечера три или четыре, похудела на два размера и плакала столько, что, возможно, в этом году уровень воды в Кинерет упадет не так критически, то есть, в общем-то, нет худа без добра.

Так что извините все, кому я в последние месяцы не отвечала или отвечала очень поздно; сейчас ульпан и сессия наконец закончились, с последним учебным дедлайном я разберусь в ближайшие дни, из трех работ осталось полторы, Кинерет в последнюю пару недель обходится без моей помощи, я в принципе чувствую себя нормально, и в конце августа – начале сентября буду в Москве. Такие дела.

3. Эта фотография сделана в Хайфе, в день, когда я не ездила в Тель-Авив.

Леониду Андреевичу Горбовскому придется немного потесниться в моем сердце, у меня теперь новый герой, офицер артиллерии и потомственный гробовщик. 9 июля 1943 года, последние часы перед высадкой союзников на Сицилии:

«Левертону не спалось. «Перед самым заходом солнца я вышел на палубу и отчетливо увидел на горизонте горы Сицилии». Ветер стихал. «Всю вторую половину дня море было просто бешеное, но теперь оно успокоилось. Я всерьез считаю это чудом». Солдаты уже начали писать мелом на бортах десантных катеров шутливые фразы типа «Однодневные экскурсии на континент» или «Увидеть Неаполь и умереть». (…)

Похоронный агент «пожелал своим ребятам удачи (все было абсолютно нормально и по-деловому)», после чего ему оставалось только ждать посадки на десантный катер. «Поскольку немножко времени еще оставалось, я решил поспать». Левертону принадлежит честь быть единственным, кто ухитрился заснуть во время крупнейшей морской десантной операции, какую к тому времени видел мир. Хотя, по его воспоминаниям, «в отдалении здорово грохотало», отключиться это ему нисколько не помешало. (…)

Он со своими людьми направился к месту, выбранному для батареи, — прямо через минное поле. «Время от времени мины взрывались с жутким грохотом и массой черного дыма». Пока устанавливали орудия, Левертон решил, что самое время выпить чайку. В его паек, как он с удовольствием обнаружил, входил «чайно-сахарно-молочный порошок», который можно было превратить в чай простым добавлением горячей воды. «В высшей степени питательно, аппетитно и культурно», — подумалось Дрику. И тут батарею атаковали пикирующие бомбардировщики.

Это, писал он потом матери, «добавило чаепитию пикантности». «Когда начали сыпаться бомбы, я бросился к каменной стенке и залег под ней. Мимо пролетела масса пыли и всего остального, и, когда я встал, я увидел, что в нескольких футах от моей головы из стенки выбило большой камень размером с футбольный мяч». Только такой неисправимый оптимист, как Левертон, мог увидеть что-то положительное в бомбардировке его позиций: «Следующая бомба упала в море и устроила нам великолепный прохладный душ».

На случай дальнейших атак похоронный агент приказал своим солдатам вырыть «маленькие могилки глубиной около 3 футов, где было очень удобно». Поскольку орудия еще не были установлены, Левертон забрался в свой окопчик и снова заснул. Но, в отличие от подкрепляющего силы сна на корабле, этот отдых был менее спокойным. «Мне приснился довольно жуткий сон про бомбежку и тому подобное, и, когда я очнулся с торжествующим чувством, что это только сон, я понял, что это не только сон: гады как раз пикировали прямо на нас». Бомбы принесли лишь незначительный вред, хотя, как он писал родителям, «сотрясение земли, когда лежишь в могиле, немного раздражает».

К ночи зенитные орудия были установлены и пущены в ход. К удовлетворению Левертона, один пикирующий бомбардировщик был сбит в первый же день. За последующие шесть недель батарея уничтожила еще одиннадцать вражеских самолетов «плюс немалое количество „возможно, сбитых“ и „поврежденных“». Левертон был счастлив. «Ребята страшно горды тем, что мы первая батарея, введенная в действие в Европе после Дюнкерка».

На берегу палило солнце, и организовывать работу батареи в длинных брюках и гетрах было нестерпимо жарко. «Я почувствовал, что моя одежда не подходит для этого занятия, — писал майор Левертон. — Поэтому я придумал себе новый повседневный костюм для вторжения: тонкая рубашка, мои синие джанценовские плавки, синие спортивные туфли и каска. Великолепная и горячо рекомендуемая модель».

Так сидел среди падающих бомб в своей собственной «могилке» этот британский герой-гробовщик, одетый в купальные трусы и железную каску, и предавался весьма приятному чаепитию.
Он выглядел комично и вместе с тем чертовски величественно».

(Бен Макинтайр. «Операция “Фарш”. Подлинная шпионская история, изменившая ход Второй мировой войны»)

Summer is certainly for Jantzen... because summer is for swimming and sunning and shooting down nazi planes attacking the Allied powers...

Геродот повествует, что фараон Рампсинит при жизни спускался в преисподнюю, играл с Деметрой в кости, то выигрывая, то проигрывая, и под конец вернулся на землю, получив от богини вышитое золотом полотенце.

«Египетская книга мертвых» посвящает полотенцам целую главу. «Полотенце, — сказано там, — пожалуй, самый необходимый предмет в обиходе мертвеца. Во многом его ценность определяется практикой: в него можно завернуться, путешествуя по сияющим долинам Херет-Нечер; им можно накрыться, как одеялом, ночуя под звездами, что льют красный свет на таинственный Ра-Сетау; на нем удобно лежать на песчаных пляжах Аменти, наслаждаясь пьянящими ароматами Озера Двух Истин; его удобно использовать в качестве плотика, спускаясь по медленным, тяжелым водам реки, окружающей Поля Иалу; им можно размахивать, подавая сигналы бедствия, а можно и намочить его для рукопашной схватки, либо обмотать им голову, чтобы не вдыхать ядовитые газы или избежать взора чудовища Амаит (поразительно глупая тварь, которая полагает, что раз вы ее не видите, то и она вас не видит; на редкость тупая, но исключительно кровожадная); ну и в конце концов вы вполне способны им вытираться, если, конечно, полотенце достаточно чистое.

Однако гораздо важнее психологическое значение полотенца. По необъяснимым причинам, когда один из демонов, населяющих Дуат, узнает, что у мертвеца есть с собой полотенце, то автоматически предполагает наличие мирры и белых сандалий, кристалла и пламени огня, ладана, пива, хлеба, овощей, курицы, бычка и т. д. и т. п. предметов для приношения Осирису. Более того, демон с радостью одолжит мертвецу любой из поименованных или непоименованных предметов, «потерявшихся» в дороге. В глазах демона мертвец, который исколесил Дуат вдоль и поперек, перенес тяжелейшие невзгоды, с честью вышел из отчаянных ситуаций и сохранил при этом свое полотенце, безусловно, заслуживает величайшего уважения».

Прочитала «Холмы как белые слоны» Хемингуэя сперва по-английски, потом на всякий случай еще и по-русски, и вроде бы поняла, о чем рассказ, но чего-то мне в нем сильно не хватало, какого-то слоя, смысла, аккорда, — я чувствовала, что там что-то такое есть, чего я не вижу. Очень люблю и не люблю одновременно вот это почти физически переживаемое ощущение того, что в тексте есть какой-то уровень, который от тебя ускользнул; висящее на стене ружье, которое вообще-то уже выстрелило, но ты как раз в этот момент выходила в буфет и все пропустила.

В любой непонятной литературоведческой ситуации я обычно сажусь и перечитываю текст, пока что-нибудь не замечу, — помогло и тут; в какой-то момент я догадалась погуглить слова white elephant и обрела наконец доступное каждому носителю языка с ранних лет знание о том, что «белый слон» в английском — устоявшееся выражение, обозначающее что-то бесполезное, приносящее хлопоты, обходящееся в кучу денег и такое, от которого легко не избавишься (a possession that is useless or troublesome, especially one that is expensive to maintain or difficult to dispose of). Ну и с холмами там в контексте сразу все становится понятно.

Обидно, что в оригинале весь текст построен вокруг этой детали, а в русском переводе она не срабатывает вообще никак, смотришь на героиню и думаешь: ты что, ебанутая? какие слоны? голову напекло? (хорошо, ладно, думаешь: это чтобы подчеркнуть ее возраст? или ее инфантильность? НО ПОЧЕМУ СЛОНЫ.)

Тема разговора персонажей, в принципе, и без того становится понятна (на всякий случай стараюсь не спойлерить), но сколько же глубины тексту добавляет этот несчастный белый слон, и как легко пройти мимо, просто кошмар! Я и так-то как читательница нередко чувствую себя героем Крылова, который три часа ходит по кунсткамере и с большим удовольствием осматривает все экспонаты — кроме, ну да, слона, которого он не приметил, — но сегодня это сравнение оказалось слишком уж буквальным

вот текст оригинала, русская версия есть тут — http://lib.ru/INPROZ/HEMINGUEJ/slony.txt (может, существует перевод получше, но у меня не было особенно времени искать)

Лев привез мне игрушечную тихоходку («я помню, — говорит, — что ты скорее тихолежка, но тихолежек не было»), я очень обрадовалась, убрала ее в бездонный карман своего пальто, и мы пошли в арабский квартал. В арабском квартале по субботам рынок, на больших жаровнях лежат каштаны и печеный батат; я об этом батате мечтала с прошлой субботы, купила его и была очень довольна на протяжении целых секунд пяти, пока не попробовала откусить кусочек. Батат вопреки всему оказался не то чтобы ледяным, но таким, ну, прохладным. Не совсем то, что хочется есть на ходу солнечным январским днем. Так что я завернула батат в бумажный пакет, положила во второй бездонный карман своего пальто, и мы пошли гулять. Солнце село, стало довольно холодно, я не вынимала рук из карманов, периодически натыкалась пальцами на их содержимое, и в какой-то момент поймала себя на том, что мысленно пою: в правой руке тихоходка, в левой руке батат, мой пиар-менеджер... Жан-Поль Марат? Согдиев Борат? Я озвучила проблему вслух, и заодно попыталась переставить слагаемые местами. «В левой руке батат, в правой руке тихоходка», — сказала я. «Мой пиар-менеджер...»
«...мэр Находки», — предложил Лев.
«какой-то хер с бородкой», — предложила я, и хотя у Карла Маркса была не бородка, а самая что ни на есть борода, БОРОДИЩА, круг в некотором роде замкнулся