Моему любимому сериалу сегодня 51 год, так что давайте я расскажу, как я начала его смотреть. Точнее, как я не начала его смотреть, потому что начала-то я 5 лет назад, а ведь могла бы 6! Но там вмешались обстоятельства непреодолимой силы. Как сейчас помню: июнь первого курса, разгар сессии, сил никаких учиться уже нет, от философии тошнит, ужасно хочется хоть ненадолго перестать ее учить, — и вдруг я вспоминаю, что при всей своей любви к научной фантастике никогда не смотрела стар трек. За день до экзамена по истории философии мысль об этом была особенно невыносима, так что я радостно отложила билеты и первоисточники, немедленно скачала первый сезон оригинального сериала и начала было смотреть… Но, на мою беду, первые серии шли не совсем в правильном порядке, так что начала я с третьей, Where No Man Has Gone Before. Там Энтерпрайз оказывается на краю галактики, влетает в какую-то космическую аномалию, и у некоторых членов экипажа начинают усиливаться психокинетические способности, но выясняется это не сразу; сначала нам показывают, как один из них, Гэри Митчелл, лежит в лазарете и читает с экрана какой-то текст. Вот он перелистывает страницу, потом еще, и еще, взгляд его движется по экрану все быстрее, листает он все чаще, под конец уже с какой-то совершенно нечеловеческой скоростью; для зрителя текст сливается в сплошную стену, Гэри смотрит в экран с несколько скучающим лицом. Следующая сцена: его навещает капитан и спрашивает, как дела. Гэри отвечает, что чувствует себя великолепно; вот, только что за полчаса прочел всего Спинозу, и ему показалось, что это было слишком просто. А НЕ ПОЙТИ БЫ ТЕБЕ НАХУЙ, ГЭРИ МИТЧЕЛЛ, говорю я и закрываю ноутбук. Стар трек я смогла начать смотреть только три сессии спустя, то есть через полгода с небольшим (во вшэ от сессии до сессии у нас еще две сессии).

чтобы привнести в свою жизнь хоть немного гармонии, читаю «Антологию сновидений» Борхеса перед сном и «Застольные беседы» Плутарха за обедом. Проблема в том, что Плутарх в пять раз длиннее Борхеса, так что пару дней спустя «антология» прочитана где-то на треть, а «беседы» дай бог на пять процентов. Как синхронизировать два текста, не очень ясно: надо то ли в пять раз больше есть (спасибо, нет), то ли в пять раз меньше спать (СПАСИБО, НЕТ), то ли смириться с тем, что гармония в жизни если и бывает, то очень ненадолго

«Вы, конечно, знаете, — пишет Плутарх, — что, желая почтить победителей чем-то прекрасным, их закидывали розами, анемонами, иногда даже яблоками и гранатами».
Хорошо, пожалуй, что в древней Греции не росли арбузы и дыни, а то победители бы там очень быстро закончились

«Застольные беседы» вообще удивительная книжка, это на 20% древнегреческая wikihow и на 80% древнегреческий the question. Там есть руководство по тому, когда уместно читать стихи, а когда не очень (многим моим знакомым не помешало бы его прочитать) и подробный гайд по тому, как шутить с (и над) друзьями на попойке (извините, СИМПОСИИ), чтобы все были довольны и никто не обиделся (вот это тоже не помешало бы почитать МНОГИМ), а также обсуждение по-настоящему важных вопросов, как-то: был ли Александр Македонский алкоголиком, из каких соображений евреи не едят свинины, как лучше стирать одежду, почему пифагорейцы не допускают в дом ласточек, почему в осеннюю пору люди более склонны к еде, почему мы не доверяем осенним снам, почему женщины не едят сердцевину латука. Часть текста, к сожалению, утрачена, включая конец четвертой книги, где как раз дается ответ на последний вопрос. Стоит ли и говорить, что с тех пор, как я об этом узнала, я потеряла покой, и жизнь моя никогда не будет прежней. Хожу и думаю: почему же женщины не едят сердцевину латука? Какие тут вообще могут быть причины? Кстати, почему именно женщины? И почему сердцевину, а не какую-то другую часть? Кто доедал за женщинами сердцевину латука? Было ли это почетной привилегией или малоприятной повинностью? Я всегда ела латук вместе с сердцевиной, не перестаю ли я от этого быть женщиной? Ну ладно. Надо набраться терпения. С антикитерским механизмом ученые более-менее разобрались, когда-нибудь разгадают и тайну сердцевины латука

играли с В. в ворлд оф варкрафт, и там в общем чате кто-то обсуждал игровые профессии. Я случайно прочла jewelcrafting как lovecrafting, о чем немедленно сообщила В.; он спросил, какая профессия должна идти к ней в пару (в вове персонаж может иметь две профессии из одиннадцати возможных: трех собирательных — горное дело, сбор трав, снятие шкур — и восьми производительных, позволяющих делать новые предметы из собранного: кузнечное дело, наложение чар, кожевничество и т. д.). Я предложила заменить enchanting на edgarpoeing, на что он ответил, что нет, вторая профессия должна быть не крафтовой, а собирательной. Тогда меня осенило, и я написала: ДАВАЙ ЗАМЕНИМ MINING НА MEYRINK. После чего смеялась десять минут (живу ради того, чтобы шутить шутки, над которыми не смеется никто, кроме меня).

The Telegraph в принципе очень неплохо придумал вставлять раздел related articles посреди стихотворения, но немного не довел идею до конца, пришлось помочь:

Since Church has banned satanic mills,
Shortlists are full of classic hymns;
"Jerusalem" is very gay
But also royal in a way

постановили, что человек человеку зайчик (как показывает жизненный опыт, человек человеку преимущественно зайчик ПЦ, но новость все равно приятная)
https://www.tg-me.com/irregardless/800

Сегодня я чуть не умерла от ужаса, пока ехала вырывать зуб мудрости, потому что мой стоматолог решил, что честность — лучшая политика, и заранее рассказал мне, что вообще-то это довольно безопасная операция, но изредка бывают осложнения. Ну то есть в пяти процентах случаев это может занять не 10 минут, а час... И где-то в одном проценте случаев приходится обеспечивать доступ снаружи. Меня, наверное, немного перекосило, потому что он сразу добавил: не волнуйтесь, у вас-то точно все будет нормально. Я, конечно, немедленно начала волноваться, потому что я та еще волнушка… волнянка… в общем, перед выходом из дома я минут десять стояла у зеркала, прощаясь со своим лицом. Мысленно примеряла на него двадцать разнообразных шрамов, прямо как в играх, когда выбираешь внешность новому персонажу. В результате, пока я лежала в кресле стоматолога и ждала, когда же все начнется, все успело закончиться; с зубом я рассталась за несколько минут, и ничего непоправимого с моими щечками не произошло. Но букет эмоций!
Мне вообще как-то очень специфически везёт на стоматологов; каждый из них отличный врач, но все как один — с такой bedside manner, что визиты к ним позволяют неплохо сэкономить на американских горках и походах в кино на фильмы ужасов.
Вот, например, у одного из моих бывших дантистов была частная практика, и кабинет его располагался на Арме, которую тогда только-только начинали благоустраивать, так что частично это была жутковатая стройка, а частично — жутковатый заброшенный завод. Мой доктор принимал на верхнем этаже одной из круглых башен темного кирпича, куда я каждый раз поднималась как на заклание. Потому что этот парень… Ну, не знаю, по возрасту он вполне мог бы быть Северусом Снейпом, который во время битвы за Хогвартс инсценировал свою смерть, после чего уехал из страны, сменил имя и внешность и теперь лечит магглам зубы посреди полузаброшенного завода у Курского вокзала. Почему бы и нет! Возле Курского вокзала можно встретить и не такое. Так вот, на роль Снейпа он подходил по возрасту, а еще по характеру. Была у него, среди прочего, привычка отчитывать меня, когда я, по его мнению, мешала ему себя лечить (ну там, вздрагивала от боли, например). Сделав укол анестезии, он уходил минут на 10-15, бросив мне на колени парочку журналов, чтобы я не скучала. Но это был не «Караван историй», или, скажем, «Вог», а МЕДИЦИНСКИЕ СТОМАТОЛОГИЧЕСКИЕ журналы с КАРТИНКАМИ. Можете представить, какие там были картинки!
Другой дантист как-то раз назначил мне встречу на 9 утра субботы; я, превозмогая себя, проснулась по будильнику, пришла к 8:55 и с некоторым удивлением обнаружила, что клиника работает с 10. Немного постояв под закрытой дверью, я позвонила ему, и выяснилось, что он ЗАБЫЛ (отмазка хуже, чем «проспал», но лучше, чем «собака съела мой журнал регистрации пациентов»).
Больше всего боли, впрочем, причинила мне стоматологиня, лечившая меня в позапрошлом году. Помню, как я лежала в стоматологическом кресле, а врач и медсестра, склонившись надо мной, болтали, и вот одна из них говорит: «Ночь, улица, фонарь...» — это кто, Гоголь?, а вторая ей отвечает: ну да, точно, Гоголь! А я лежу с открытым ртом, полным стоматологических инструментов, и ничего, н и ч е г о не могу сказать

Читала вчера, что «робот, в совершенстве владеющий синтаксисом, понимает — для любых практических целей — содержание разговора. Другими словами, идеальное владение синтаксисом и есть понимание».
Сегодня вычитываю статью про метафизику Канта и думаю о том, что непонимание того, что происходит в этом тексте (и отсутствие малейшего желания даже начинать пытаться понять) не мешает мне приводить в порядок неправильно расставленные запятые и тире, исправлять согласование в словосочетаниях и т. д. То есть, когда я работаю корректором, я робот. Учитывая, что слово «робот» происходит от чешского robota (тяжелый труд, рабство), некоторая логика в этом есть!

Не так давно, кстати, узнала, что у сотрудников федерального университета им. Канта (есть и такой) почтовые адреса заканчиваются на @kantiana.ru. Я, конечно, прочла @cantina.ru, и после этого у меня несколько дней в голове безостановочно играло "i lost more than my heart in that cantina, i left my manhood there on Tatooine." Если вы эту песню никогда не слышали, то лучше и не слушайте, я вам в двух словах перескажу: там лирический герой пришел в кантину в Мос-Айсли выпить и отдохнуть, а вместо этого его трое суток в жопу ебали. Очень точная, вообще говоря, метафора моих отношений с философией Канта! (и с любой другой).

Мне вообще с немецкой классической философией всегда было тяжело, потому что она невероятно занудная, а у меня attention span как у золотой рыбки, и если предложение длится уже двадцать строк и конца ему не видно, а мне пока не стало ни смешно, ни страшно, ни интересно, то зачем его читать дальше, не очень ясно. То есть я вполне допускаю, что все эти люди писали о каких-то удивительных и прекрасных вещах, но, если это и так, я об этом не узнаю никогда, потому что продираться сквозь их манеру письма выше моих сил. Двадцатый век был еще ничего, но все, что раньше — какой-то кошмар.

Единственный не современный немец-философ, для которого есть местечко в моем сердце — это Лейбниц. Преимущественно потому что он писал про ангелов из других галактик и мечтал о википедии, ну и, конечно, потому что Лейбниц — это не только 500 страниц зубодробительной теодицеи, но еще и хрустящее печенье с шоколадной глазурью.

У Канта таких оправданий нет, и, к тому же, его мне приходилось читать гораздо чаще, потому что редко какой преподаватель не включал в свой курс хоть один текст Канта. Я скрипела зубами, заваривала шестую чашку кофе, вставляла спички в глаза и мечтала о смерти. Но читала. Не знаю, зачем, — может, мне казалось, что это сделает меня умнее (хотя вполне очевидно, что делало меня это разве что несчастнее).

Помню, на 2-ом курсе одна преподавательница прислала нам к семинару «Аналитику прекрасного» с припиской «не отчаивайтесь и не расстраивайтесь, если текст будет непонятен вам с первого раза»; я, конечно, прочла «неприятен» и успела задуматься, сколько же раз надо прочитать Канта, чтобы стало приятно.

(спойлер: ноль)

Как-то раз мы с Ри поехали в Калининград — город руин, свадебных салонов и Канта. Канта, возможно, стоило бы поставить в этом списке на первое место, потому что он был повсюду. Там был ОСТРОВ КАНТА, и на острове Канта был МУЗЕЙ КАНТА, расположенный в здании бывшего католического собора, и можно было подняться (это не акцентировалось, но, я подозреваю, по ЛЕСТНИЦЕ КАНТА) на самый последний этаж (который был ужасно высоко! ну, представляете себе размеры католического собора) в КОМНАТУ КАНТА, пустое круглое помещение, где по краям для большей торжественности располагались бархатные красные ограждения, а единственным предметом мебели был стоящий ровно посередине постамент, на котором лежала посмертная маска кого? Ну конечно КАНТА. Так вот, я залезла в эту комнату, на самый верх (90 метров высота собора), исключительно ради того, чтобы показать маске Канта средний палец. Поездка в Калининград вообще говоря была ужасная, но этот момент оправдал для меня всё

Сходили на «Гоголя» преимущественно затем, чтобы, как выразилась Ри, «хуесосить этот фильм так, как будто завтрашний день никогда не наступит», но совершенно неожиданно получили удовольствие! Не знаем теперь, что делать и кому жаловаться, потому что в кино-то мы шли не за этим. Если бы мы хотели посмотреть хорошее кино — остались бы дома! Господи, ну что такое с российским кинематографом, ни в чем на него нельзя положиться, вот вроде ничего уже не ждешь и идешь посмотреть откровенно плохой фильм, а тебя и тут обламывают

Вчера весь вечер делилась с Ри своими идеями по поводу того, как следует развлекать гостей на вечеринке; в какой-то момент она не выдержала и сказала, что все мои идеи больше подходят для поминок.
— Хотела бы я побывать на своих поминках, — мечтательно сказала я.
— Я бы тоже хотела побывать на твоих поминках, — мрачно ответила она.

Когда я приехала из Израиля в Россию, до репатриации оставалось 3 месяца, то есть целая вечность, огромная куча времени; куда оно всё делось, совершенно неясно, но делось, факт. Миллион предотъездных дел я делаю, почти не приходя в сознание, потому что все мои душевные силы уходят на то, чтобы испытывать любовь ко всем, кто остается здесь (у меня лучшая семья на свете, и лучшие друзья на свете; вот кошка могла бы быть и поласковее, но ладно, кошка тоже ничего), любовь и тревогу. Смутное, с трудом облекаемое в слова чувство тревоги ощущается как плотный воздух перед летней грозой — грозой, которая собирается, собирается, и все никак не начнется, и ты не знаешь, чего тебе хочется сильнее: чтобы она началась, или чтобы она закончилась, или чтобы она прошла стороной.

На обложке моего паспорта, которую я не меняла лет семь, написано, что это паспорт настоящего нигдейца, и что «когда человек садится в самолет, в поезд, на корабль, он автоматически выписывается из всех широт. Он уже уехал, но еще никуда не прибыл». Думаю об этом и еще о той гибсоновской героине, чья «душа еще летит над океаном, торопится среди туч, цепляясь за призрачную пуповину реактивного следа. У душ есть ограничение по скорости, они отстают от самолетов и прибывают с задержкой, как потерявшийся багаж».
Так вот, по-моему, человек выписывается из всех широт, не садясь в самолет, а покупая билет на него; его медлительная душа расстается с телом примерно в то же время, и летит над океаном не позади самолета, а впереди. Так я почти на целый месяц оказалась вне широт и долгот, без души, наедине со всей своей любовью и всей своей тревогой.
The world is harsh and exciting.

Преподавательница английской поэзии в самом конце курса, на прощание, прочитала нам Wild Geese Мэри Оливер. Это было за несколько дней до отъезда из Израиля, и все лето я думала о том, что траектория моего движения в последний год и впрямь напоминает маршруты птичьих стай: в теплые края в ноябре, обратно на север в июне, снова на юг в сентябре. Чем меньше времени остается до отъезда (а сейчас это семь дней, с е м ь дней), тем чаще я перечитываю это стихотворение, потому что

You do not have to be good.
You do not have to walk on your knees
For a hundred miles through the desert, repenting.
You only have to let the soft animal of your body
love what it loves.
Tell me about your despair, yours, and I will tell you mine.
Meanwhile the world goes on.
Meanwhile the sun and the clear pebbles of the rain
are moving across the landscapes,
over the prairies and the deep trees,
the mountains and the rivers.
Meanwhile the wild geese, high in the clean blue air,
are heading home again.
Whoever you are, no matter how lonely,
the world offers itself to your imagination,
calls to you like the wild geese, harsh and exciting --
over and over announcing your place
in the family of things.

Джесс всегда была моим Вергилием во всех частях подземного мира, в самых инфернальных его уголках (шесть лет назад, например, она впервые привела меня в бар «Жопа», и примерно тогда же на Думскую), а в последние годы, очевидно, получила в своей сатанинской канцелярии повышение и переквалифицировалась в Гермеса Психопомпа, проводника между мирами, разделив эту ставку с другой моей подругой, Алекс. Когда я с ними виделись в прошлый раз, они помогали мне упаковать год моей жизни в пять картонных коробок и уехать из Питера в Москву (мы тут вроде уже договорились, что любой переезд — это в какой-то степени путешествие меду мирами).

С Джесс и Алекс я знакома очень много лет, больше, чем они — друг с другом; каждую из них я первые несколько лет знакомства откровенно побаивалась, и с каждой из них я лет пять была на «вы» (даже в ситуациях, когда это было «вы вконец ебанулись?» или «вы не могли бы передать мне вон ту бутылку портвейна три семерки, пожалуйста»). Еще у каждой из них черные волосы и взгляд убийцы, но на этом в принципе сходство заканчивается.

Джесс растили под мостом северные тролли, и если бы ей взбрело в голову создать свой философский априорный язык, то книги принадлежали бы в нем к гиперониму «съедобное», а любовь и копчик были бы объединены по признаку «атавизм». Алекс пугающе клевая, она делает звездолеты из чего угодно и хранит деньги за квартплату в человеческом черепе. Если бы я владела заклинанием патронуса, он бы принимал форму Алекс, потому что перед ней разбегается вселенная (а потом сбегается обратно, приняв максимально упорядоченный и слегка виноватый вид). Сайт pottermore, правда, считает, что моим патронусом был бы ГНЕДОЙ ЖЕРЕБЕЦ, но, по-моему, совершенно очевидно, что серебристый патронус никак не может быть ГНЕДЫМ ЖЕРЕБЦОМ, так что отсоси, pottermore, моим патронусом была бы Алекс.

...Так вот, в нашу прошлую встречу Джесс и Алекс помогали мне упаковать год моей жизни в пять картонных коробок и уехать из Питера в Москву; а на прошлой неделе Джесс приехала из Питера в Москву, чтобы помочь мне упаковать двадцать четыре года моей жизни в два чемодана и проводить меня до следующих ворот — не то тех, которые из роговой кости, не то тех, которые гейт в Домодедово.

Алекс тоже приехала, — она не успела к веселью с чемоданами, но успела на мою кухню, где мы пекли печенье в восемь рук. Еще две принадлежали душе души моей, Ри, и одна из этих рук была железной, потому что Ри — как Энакин: у нее стальная рука и идеальная прическа, и она владеет множеством непостижимых сил, — может завязать языком узел на черенке от вишни или после двух бутылок прочитать наизусть монолог Ричарда III с чистейшим received pronunciation.

Короче, вот он, рецепт идеальной girls' night out: формочки для печенья в форме космических кораблей, звезд, сердец и мертвецов; два стакана муки, полстакана сахара, по чайной ложке имбиря, корицы и гвоздики, два яйца, пять унций масла, по крайней мере три унции надежды, три унции веры и шесть — любви, две унции слез, а также пресс-сет для выпечки с английскими буквами Z, H, O, P, A, из которых лично я твердо намеревалась собрать слово «вечность», но получалось в основном "farewell", "beam me up" и "damn it, maria"

Буквы были еще и на торте. Пару недель назад я увидела в магазине свечки в виде букв «с днем рождения» и подумала, что можно ведь вместо именинного пирога украсить ими прощальный пирог, сложив в какое-нибудь другое слово. Первым делом я попыталась сложить «пока», или «проваливай», или «живи там хорошо не возвращайся никогда», но букв не хватало.

Тогда я решила исходить из того, что есть, и начала думать, в какие слова можно сложить буквы «с, д, н, е, м, р, о, ж, д, е, н, и, я». Варианты были такие: морж, демон, синод, дисменорея. Я чуть было не ушла из магазина с пустыми руками, решив, что обойдусь уж как-нибдь ханукальными свечками, а потом поняла, что из этих букв можно сложить слова ДЕД-МЯСОЕД. Устоять перед таким соблазном было невозможно, так что теперь у меня есть видео, где я режу торт со свечками, складывающимися в слова «дед-мясоед». Наконечником от копья.
О, поэзия.

...уже сильно позже я поняла, что из тех же букв можно было бы собрать слова «Сион и сомнение». Более того, эти слова вполне могли бы быть моим девизом, ну или хотя бы никнеймом в твиттере. Наука и насилие. Цирк и милосердие. Сион и сомнение. «Дед-мясоед», в принципе, тоже могло бы быть моим никнеймом в твиттере, но, пожалуй, я пока воздержусь

Мои друзья провожали меня в Израиль так же, как они делают все остальное: с любовью, едой и шутками про звездный флот (а также периодически забывая о моем существовании).
В. принес кулинарную книгу по варкрафту и приготовил пандарийскую морковку, Л. принес яблочный пирог, Т. и Т. принесли банку самогона (с надписью «кусочек России» на крышке), С. принесла кружку для чая с напоминанием о том, что истина в вине, Эл и Н. принесли гитары и играли на них песни, от которых я так рыдала, что даже немножко протрезвела, Ф. принес бутылку портвейна 777, и, что самое ужасное, мы ее выпили (нет, самое ужасное не это, а то, что было вкусно). Ещё Ф. принес мне наконечник от копья. Я не шучу. Это одна из моих любимых историй последних нескольких лет, сейчас расскажу