Приехал в Россию спустя много месяцев, немного побыл в Москве, отпраздновал день рождения мамы. Погулял по родному району Сокол, пытаясь понять, что изменилось. На районе теперь есть открытый бассейн (в рамках новой программы мэра Москвы Собянина «открытый бассейн с подогревом — в каждом районе города»). Во Вкусвилле теперь стоит аквариум с устрицами. Открыли очередной ресторан с верандой. Действует акция: при покупке двух просекко третий в подарок. Такой акции сложно противиться, садимся с мамой в кафе. Мама работает риэлтором, сдает недвижимость на Новой Риге, Рублевке.

Недавно в элитном коттеджном поселке Шервуд, который сдает мамина фирма, произошел следующий случай. Вооруженный 35-летний мужчина, вернувшийся со «спецоперации», захватил дом, взял в заложники нескольких человек. «Этот дом принадлежит Богу», — заявил мужчина с оружием. Сообщается, что он был нетрезв и планировал жить в этом доме с семьей. Его убили при штурме.

Можете погуглить, как выглядят дома в элитном поселке Шервуд. Это мраморные дворцы с бассейном, бильярдной, винным погребом, двухкомнатной квартирой для обслуживающего персонала. В таких домах по семь санузлов: не так уж и много, если подумать. По одному для каждого члена семьи, один для прислуги, один для гостей, один — запасной, на всякий случай. Снять такой особняк стоит в среднем 3,2 млн рублей в месяц.

(какое-то время буду тут публиковать нечто вроде дневниковых заметок, это была первая)

В Москве на каждом шагу приходится заполнять документы, анкетные данные. Захотелось купить ремень на Озоне по скидке. Для скидки нужно получить статус Премиум. Чтобы получить статус Премиум, нужно предоставить о себе максимум данных: отфотографировать все страницы паспорта, сфотографироваться с паспортом самому, доложить о семейном положении, фактическом месте проживания и так далее. В пункте выдачи пришлось повторить все то же самое, только фотографировала уже сотрудница (она сообщила, что прошла специальные курсы верификации), еще раз уточнила фактическое место проживания. Это делается для вашего удобства, говорит девушка. Мы хотим предоставить вам эту большую, сочную скидку на этот ремень, нам просто нужно узнать вас получше, нам нужно чуть больше данных.

На следующий день пришло сообщение от Сбербанка. «Ваши биометрические данные передадут в Единую биометрическую систему. Это не повлияет на обслуживание в банке, а доступ к государственным сервисам будет упрощен».

Удобство и простота, мне нравится.

Очень вовремя попала в руки книжка болгарского писателя Господинова «Времяубежище» — о прошлом, воспоминаниях, ностальгии. О странах, которые начинают жить прошлым, о людях, застрявших в эпизодах из прошлого, в ушедших эпохах. В последние месяцы как следует ощутил, что ностальгия страшная сила. Сейчас раз за разом обхожу все излюбленные, важные для себя места Москвы, надеясь что-то почувствовать.

Вот вчера съездил на метро Каширская, где провел первые годы жизни в сталинке возле онкодиспансера. Вспомнил, что папа меня там все время катал по кругу на санках, погруженный в свои научные изыскания. И как-то вернулся домой с пустыми санками. Бабушка спрашивает: а где твой сын?

Какой сын? — папа снимает свою меховую шапку, в недоумении смотрит на санки, не понимая ничего. А я все это время лежу в снегу и смотрю на небо.

Господинов пишет, что раньше считал Одиссею приключенческой книгой, а она на самом деле про возвращение в прошлое. «Паруса Одиссея раздувала ностальгия». Он променял бессмертие с вечно молодой женой Калипсо на то, чтобы еще раз взглянуть на знакомые мелочи, увидеть «дым родного костра» (ну и ради жены и сына, конечно, тоже!).

Особенно впечатлил этот фрагмент:

«Самый короткий роман о жизни Одиссея после его возвращения домой.

Однажды ночью постаревший и немощный, теряющий память Одиссей тайно покинул свой дом, где всё ему опостылело, решив отправиться в путешествие и в последний раз увидеть места, женщин, чудовищ, которых он встретил давным-давно. Он хотел наполнить опустевшую память воспоминаниями о том, что когда-то происходило и кем он когда-то был. Потому как по иронии законов старости Одиссей стал Никем — именно так он представился циклопу Полифему.

Телемах нашел его вечером в ста метрах от дома: Одиссей лежал у лодки и не помнил, что он там делал и куда отправился.

Его принесли в дом к какой-то женщине, которую он как будто никогда раньше не видел».

Еще из Господинова, запомнилась описанная им детская травма. «В стоматологической клинике города, где я провел свое детство, в коридоре, кто знает почему, висели портреты всех членов Политбюро. Сидишь, бывало, в коридоре с одинаковыми белыми дверьми и дрожишь от страха, слушая скрежет бормашины. Время от времени изнутри доносится чей-то сдавленный вопль. А сверху на посетителей смотрят равнодушные, безразличные лица».

Стоматологическая поликлиника с портретами членов политбюро. Вспоминаю, где я видел эту картину. В здании Телеграфа в центре Москвы. Там раньше был огромный опенспейс, где сидели различные модные редакции. Репаблик (тогда еще, возможно, он назывался Слон.ру), книжное предприятие Букмейт, быть может, Вилладж, или кто-то типа того, ну и другие в этом же духе. Вокруг много пространства и света, прозрачные капсулы-переговорки, бесплатные веганские обеды, видеоигры. Я всегда работал в олдскульных редакциях, и в тот момент возникло ощущение, что попал в фильм про райское советское будущее по мотивам «Ста лет тому вперед» и другой детской фантастики. Машина времени, летающие такси, порталы, которые переносят тебя на тысячи километров, автоматы с миллионом видов мороженого.

Приятель из Букмейта, к которому я туда и пришел поиграть в приставку или настольный теннис, говорит: а у нас тут еще рядом офис Царьград-ТВ, хочешь глянуть?

И он открывает дверь, где из прекрасного будущего ты попадаешь в ужасное прошлое, в стоматологическую поликлинику с миллионом пластиковых дверей и огромными портретами Дугина, Прилепина, Малафеева и других Вождей. Не для того, чтобы поиздеваться даже пишу, просто удивляюсь скорее, почему все патриотические инициативы эстетически оформляются именно так — смесь поликлиники и политбюро либо смесь колхоза и ближневосточной деспотии. Всегда так.

Но при этом в редакции Царьграда сидели не мужички с окладистыми бородами и не комсомольцы, а такие же модники в квадратных очках, что и в опенспейсе. Наверняка и сейчас там сидят, пишут что-нибудь типа «План Сороса провалился, но русофобы не сдаются... Православный календарь на 15 августа…» с непроницаемыми лицами, поправляя очки Рэй бен.

Смотрю много программ нулевых в последнее время: среди прочих наткнулся на Shit-парад МТВ. Ведущие унижают как правило малоизвестных артистов-фриков, приславших свои чудаковатые низкобюджетные клипы в редакцию МТВ. И вспомнил самый кошмарный клип всех времен — «Обращение к небу» Константина Крестова. Фактически в клипе не происходит ничего жуткого: просто мужчина в белом костюме танцует с двумя симпатичными дамами. Но в детстве, при виде этого клипа, я начинал сильно нервничать. Певец Крестов приходил в мои ночные кошмары. Да и сейчас не могу на него спокойно смотреть. Помню, где-то в середине нулевых прочел новость в газете про то, что внучка-отличница до смерти забила молотком бабушку, и в голове возник пританцовывающий Крестов: почему-то подумал, что накануне убийства девочка посмотрела клип «Обращение к небу». Константин Крестов. Крупный мужчина с лицом и голосом как у ребенка. Посмотрите, как Константин Крестов, сгорбленный, с жуткой улыбкой, крадется к краю экрана. Как девочка из «Звонка», которая ищет выход в реальность из телевизора. Слова песни такие:

Небо, я обращаюсь к тебе.
Только ты понимаешь меня.
Небо, я землю не люблю.
Небо, я люблю тебя.

От этой жизни я стал остывать.
Небо, не подведи меня.

Кажется, посыл однозначный: парень хочет покончить с собой. Но припев такой.

Дай мне шанс остаться живым.
Дай мне шанс остаться живым.

И дальше такие бескомпромиссно корявые строки:

Я не хочу быть неживым.
Я по всякому жил, чтобы понять эту жизнь
И я понял в ней всё,
Я в ней нужен живым.

Как легко от всего здесь стать неживым.
Для меня это хуже чем мёртвым, да!

Хочу быть живым, а не неживым. Неживым быть хуже, чем мертвым. Кто эти неживые, и чем они хуже мертвых. Что это за мамлеевщина. Он как будто застрял между слоями реальности и вещает из аномальной зоны, из провала меж двух миров. Это зрелище, от которого сходят с ума. Помню, должен был поехать с родителями в Петербург. Они сняли гостиницу на Крестовском острове. И я подумал: о нет, ни за что. На Крестовском острове меня обязательно найдет Константин Крестов.

Тогда я еще не знал, что Константин Крестов сядет за изнасилование несовершеннолетней(-их). «Игорь Кондратьев, более известный как певец Константин Крестов», — пишет о нем Первый канал. «Константин Крестов — известный московский авангардный поэт и маг-алхимик. Стал первооткрывателем радикального постмодернистского направления в поп-музыке, известного среди аналитиков и меломанов как yes wave», — сообщает он о себе сам.

Заинтересовался его судьбой: вроде должен был выйти в 2018-м, но не удалось найти, чем сейчас занят. https://www.youtube.com/watch?v=OBYM-BY4J-g

(еще комментарии под видео мощные: «Этот парень. он как исус. принес людям любовь и радость, а они его распяли. смотрю и плачу»).

Пишу теперь посты и все заметки в текстовом редакторе ноушен. Очень нравится, но не всегда могу совладать с новыми возможностями, которые дарует этот непревзойденный сервис. Хотел сообщить, что книжный сериал «Комната Вагинова» выйдет на бумаге в конце сентября в «Альпине.Прозе». Создал пост с заголовком «Про бумажную комнату Вагинова», нажал по ошибке другую кнопку, и ноушен сам написал пост на основе заголовка. Получилось так хорошо, что и добавить нечего.

Этот пост посвящен искусству и скульптуре, а именно бумажной комнате Вагинова. Это произведение искусства было создано художником Петром Павленским в 2013 году и представляет собой огромную комнату, покрытую бумажными копиями женских половых органов.

Бумажная комната Вагинова вызвала много обсуждений и споров в художественном сообществе, а также среди широкой публики. Некоторые люди считают ее произведением искусства, которое вызывает важные дискуссии о женском телесном опыте и сексуальности. Другие же считают ее оскорбительной и просто отвратительной.

Независимо от того, как вы относитесь к бумажной комнате Вагинова, она является ярким примером того, как искусство может вызывать эмоции и споры и как оно может быть использовано для поднятия важных социальных вопросов.

«Кенотаф» — это команда единомышленников с опытом работы в российских медиа. Мы, как и все, оказались в катастрофической реальности начала двадцатых. Мы объединились, чтобы попытаться осмыслить происходящее.

Название проекта нагружено мрачными смыслами, но вспомните: когда вы встречаете маленький памятник или крест у дороги с чьим-нибудь именем, то задаетесь вопросами — что случилось? И как? Почему с этим человеком? Как он здесь оказался? От этих вопросов мы и отталкивались, когда придумывали название. Очевидно, на наших глазах умерло нечто, но мы живы и, по крайней мере, можем подумать над ответами.

Мы в равной мере разочарованы во всех формах существования медиа на русском языке. При этом мы убеждены: именно сейчас важнее всего, вопреки обстоятельствам, сохранить себя как профессионалов, продолжить делать то, что всегда считали нужным. Мы объединяемся в команду «Кенотафа», чтобы создавать медиа, которое нам самим хотелось бы читать в 2023 году.

Наша команда состоит из редакторов, журналистов, писателей, музыкантов, критиков — это задаёт вектор и направление нашей мысли. Мы осмысляем российскую действительность последних 30 лет. Мы стартуем как телеграм-канал, в котором будем писать про литературу, философию, культурологию, историю. Здесь же появятся наши специальные проекты, посвящённые феноменам реальности, в которой мы выросли и существуем.

«Кенотаф» — это бывшая «Утопия», продакшн Сергея Простакова и Константина Сперанского. В «Утопии» вышли подкасты «Эпоха крайностей» и «Модернизация». Мы продолжим «Утопию» в рефлексии недавнего прошлого, отражённого в актуальном настоящем. Но пришло время двигаться дальше. В «Кенотафе» нас больше, интересы и опыт у нас различаются, мы открыты для всех.

Нет, мы никем не финансируемся. Да, мы подключим донаты и будем строить сообщество.

У нас есть общая интуиция, что наших единомышленников в окружающем мире намного больше, чем кажется. Поэтому «Кенотаф» — это маяк. Добирайтесь к нам на огонёк сквозь одиночество, уныние и отчаяние. Мы здесь.

@thecenotaph

это мы кое-что придумали с ув.коллегами! прошу подписаться!

Говорю, что мой любимый современный писатель — Дон Делилло, но все никак не мог прочитать его главный роман «Весы». Подступался несколько раз, но не пошло. Все-таки у романа высокий порог вхождения. Главная сложность: преодолеть практически полное равнодушие к одному из главных событий американской истории, убийству ДЖ Ф Кеннеди. С третьей попытки все же преодолел, удалось втянуться и получить удовольствие.

Любимый роман у Делилло — о смерти («Белый шум»), а этот, получается, о судьбе. О том, как действуют ее скрытые механизмы, как судьбы вершат современные мойры: безликие люди в тесных маленьких кабинетах государственных учреждений, про которых мы ничего не узнаем. О том, как в хаосе совпадений возникает структура, и она превращается в рок.

У Освальда и его жены одинаковый шрам на руке: из-за этого совпадения они начинают встречаться и жить вместе. Как и Кеннеди, Освальд любил читать две-три книги одновременно. Оба служили на Тихом океане. Их жены забеременели одновременно. Одинаковые имена у братьев. Кто, если не он! Очень жизненной деталью показалось, что люди из кабинетов принимают решения исходя из гороскопов. Собственно, отсюда название «Весы» — знак зодиака Освальда.

Вот, наверное, ключевая цитата (хотя, конечно, роман к ней не сводим). «Возьмем две параллельные прямые. Одна из них — жизнь Ли X. Освальда. Вторая — заговор с целью убийства президента. Что соединяет их? Что делает их связь неизбежной? Третья прямая. Она родилась из грез, видений, предчувствий, молитв, из глубочайших недр личности. Ее создали не причина и следствие, как две первые прямые. Эта линия идет наперекор причинной связи, наперекор времени. У нее нет истории, которую мы могли бы распознать или понять. Но она соединяет прямые. Ведет человека по пути, данному судьбой».

Вся эта история с совпадениями натолкнула вот на что. У меня есть приятель Артем Сошников, хороший писатель. Не зная друг друга, мы годами жили в одном ЖК в Петербурге. Потом вместе оказались в Тбилиси, где познакомились. У него вышел сериал на букмейте с главным героем Антоном, а у меня вышел сериал на букмейте с главным героем Артемом. Недавно приезжал в Москву, поселился в районе Аэропорта, и оказалось, что Артем теперь живет в районе Аэропорта. Взялся недавно перечитывать всего Уэльбека, и оказалось, что Артем сейчас читает всего Уэльбека. По всей видимости, судьба велит, чтоб я порекомендовал вам его книжный сериал «Наблюдатель» (очень цельный и бодрый текст, настоящий триллер). Также подписывайтесь на канал!

https://www.tg-me.com/artem_soshnikov/271

​​«Русские люди в Грузии хорошо усвоили из уличных граффити, что все они (мы) — оккупанты, и что им (нам) здесь не рады. Но именно в Гори можно увидеть собственными глазами, пощупать, сфотографировать свое оккупационное наследие. Российские танки стояли в Гори, на стенах домов сохранились следы обстрелов. Фотографируя эти стены, я поймал на себе взгляды пары грузин. Почувствовал себя немного немецким туристом в Освенциме, позирующим в печи, демонстрирующим улыбку и большой палец».

Травелогом из Гори открываем цикл путевых очерков писателя Антона Секисова. Цикл обещает быть весьма продолжительным: парню явно не сидится на месте.

https://telegra.ph/Muzej-Stalina-v-Gori-09-07

#дорожное_приключение #секисов

дор.коллеги, можно предзаказать бумажную «Комнату Вагинова», сэкономив изрядную сумму! https://alpinabook.ru/catalog/book-komnata-vaginova/

Книги писательницы Витткоп наводнены кошмарными тварями, некоторые из которых существуют в реальности. Из романа «Каждый день падающее дерево» узнал о существовании японских крабов-пауков. Не хотел бы с ними столкнуться даже во сне, особенно после этого описания.

«…я видела его в Музее естественной истории в Венеции, под стеклянным кубом, в центре зала, где воняет дезинфекцией и древней органикой. Этот треугольник родом из японских морей занимает площадь примерно четыре квадратных метра. В природе, в ночи полнолуния, он обычно покидает свои подводные луга и обходит пляжи в поисках выброшенных на берег спрутов. Отбрасывая громадную тень, увенчанную париком из водорослей, и грузно ступая по песку, скрипящему под его весом, это чудище передвигается, точно робот, хватает добычу и забредает в сны людей, нарушая их мозговой ритм. Иногда на добытчиц жемчуга, поднимаемых обратно в лодки, нападает безостановочный смех, каркающий, душащий, агонизирующий — смех, смех, смех. Тогда их связывают толстыми бумажными тросами, даже не пытаясь успокоить или заставить забыть то, что навсегда останется незабываемым. Мораль: избегайте кораблекрушений в морях Японии».

(фото прикладывать не буду, можно легко найти в пространствах всемирной сети Интернет)

​​«Сборник стихов должен быть таким, чтобы его можно было прочесть залпом от начала до конца. А роман — чтобы его можно было открыть на любой странице и читать вне всякой зависимости от контекста», — это отчасти парадоксальное высказывание Уэльбека полностью применимо к двум прощальным книгам Эдуарда Лимонова. Книгу прозы «Старик путешествует» хорошо открывать где-то на середине, прочитывая случайный фрагмент. А книгу стихов «Зеленое удостоверение епископа, сложенное вдвое» нужно читать подряд.

Она начинается с привычными задором и яростью. Тот же лирический герой, что действовал в предыдущих сборниках (типа «А старый пират…», «Фифи», «СССР наш Древний Рим» и тд). Неуклюжие рифмы и много энергии, юмора. Беспокойный дед, который не упустит случая «себя в тебя воткнуть», сочиняет политические частушки («Мрачный бледный таракан этот парень Эрдоган»), поет гимны картошке и салу, не забывая, что сам он «все ближе к героям, богам и демонам»: с Мардуком и Тиамат на дружеской ноге.

Но по ходу чтения все отчетливей слышится новая нота. Герой Лимонова с тоской рассматривает в зеркалах свое похудевшее тело, сравнивая себя то с пауком, то с обезьяной. Возникает больничная атмосфера, больничные запахи, женщины становятся неуловимыми призраками, бодрость сменяется мрачным спокойствием.

Настроенческий переход хорошо заметен в стихотворении «У холодильника». Начинается с бодрого перечисления продуктов питания: «Мне не нужен лук порей, золотистый винегрей…». Герой заглядывается на картошку, а потом вспоминает, что «не проходит даже ложка в мой больной усталый рот». Заканчивается стих так: «Доживу ли до весны? Постараюсь, пацаны». А ближе к финалу Лимонов уходит в туман, блуждание, иногда невнятное бормотание. Обрывочные воспоминания о далеких странах, утопические картины будущего.

Несмотря на скорее гнетущее настроение книги, Лимонову не изменяет смелость: он задиристо смотрит на смерть, смеется над старухами и стариками со свечками, стоящими в храмах в просительных позах. Вспоминается финал интервью Лимонова Познеру. Тот задает свой традиционный вопрос: что вы скажете, когда окажетесь перед Богом? И Лимонов говорит так: попытаюсь его убить и съесть. После чего смеющееся лицо Лимонова помещается в траурную черно-белую рамку. Герой Лимонова спокойно вступает в кошмарное, враждебное небытие: «Мать твоя рычит из гроба, скоро встретитесь вы оба, во вселенной злой…». А его завещание потомкам начинается так: «Я уйду от вас жить в за другие миры, чтобы вы рядом бы не воняли…»

Любимый фрагмент сборника — финал предисловия: «Обратите внимание, что дух мой плавает свободно, где хочет, в космосе, в Париже, в Монголии, в местах и временах. Где придется. Поскольку я живу во всех измерениях. Ну что делать...»

#рецензии_кенотафа #секисов

Ув.коллеги, пока канал «Секир» молчал, на скандальном телеграм-медиа «Кенотаф» вышло несколько моих текстов: например, вот про последнего (так и хочется написать «нового») Лимонова написал кратко

Увидел в одной анкете следующий вопрос: «Есть ли книга, о прочтении которой вы сожалеете?». И в голове сразу возник он, фаворит номер один: «Твин Пикс: дневник наблюдений» Антона Долина.

Эта книга в какой-то момент отняла у меня любимый сериал: его просмотр был практически ритуалом, прикосновением к тайне. А Долин энергично проинтерпритировал всеми возможными способами каждую реплику, жест. Не оставил вообще ни единого укромного уголка: сквозь каждый кадр проступает его траурная физиономия. Даже для самых проходных сцен, где, например, третьестепенный герой сидит и сует в рот багет, Долин нашел пару натянутых интерпретаций. Чувствовал себя после прочтения «Дневника» буквально как на руинах Храма. Притом что сам пустил варваров внутрь, да еще заплатил, чтобы они все сломали и подожгли.

Недавно свалился с температурой и решил все же попробовать пересмотреть «Твин Пикс»: прошло уже года два-три с момента прочтения этой дьявольской книги. Но теперь возникла другая проблема: решил пересматривать «Твин Пикс» после «Озарка», а «Озарк» — бездушная, но математически выверенная криминальная драма, прямо чувствуется, что ни одного лишнего чиха в ней нет, торжество драматургической техники. И после него «Твин Пикс» показался каким-то чересчур дряблым и несуразным (хоть и душевности ему не занимать), какой-то даже дешевой мыльной оперой временами. Например, в сцене, где школьник Бобби и агент ФБР кричат друг на друга:

— Твоя Лора крутила шашни с кем-то другим!
— Нет! Она не могла так со мной поступить. Она не посмела бы!
— Она тебя никогда не любила, Бобби!

Как будто смотришь ток-шоу «Окна» с Дмитриев Нагиевым.

Но потом, когда начались сцены в «Черном вигваме», все встало на места: пробежали мурашки, в какой-то момент стало даже по-настоящему страшно, и кошмары еще снились всю ночь. И главное: понял, что начисто выветрились из головы все наставления Долина. С утра с удовольствием констатировал, что Линч оказался сильней, удалось выцарапать любимый сериал из лап этого прохиндея.

Вышел на бумаге книжный сериал «Комната Вагинова»: очень доволен, что именно в Альпине.прозе. Если не путаю, поступила в продажу книжка вчера, как раз в день рождения Вагинова. И похоже, что это получилось непреднамеренно. А вот тут коротко написал про то, почему вагиновские эскапистские книги созвучны времени.

«Комната Вагинова» Антона Секисова уже вышла!

– Роман — оммаж творчеству Константина Вагинова, продолжает традицию «петербургского текста»

– Мистический триллер в декорациях петербургской коммуналки: интригующий сюжет и всепроникающая авторская ирония увлекают и держат в напряжении до самого конца

– Автор — номинант литературных премий «Дебют» (2015) и «Национальный бестселлер» (2021)

«Комната Вагинова» сочетает в себе мистический триллер и черную комедию, действие ее разворачивается в петербургской коммуналке. Молодой филолог Сеня решает заселиться в квартиру на набережной канала Грибоедова, ту самую, где жил писатель Константин Вагинов, чтобы написать его биографию. Соседями его оказываются весьма странные персонажи: полубезумный одинокий поэт, девушка, ведущая блог про своего енота, итальянец-алкоголик и отрешенный любитель античной философии. А за дверью одной из комнат кто-то насильно удерживает девушку. Удастся ли ей освободиться?

Из книжки «Повседневная жизнь советских писателей от Оттепели до Перестройки» узнал о легендарном советском похоронщике Арии Ротницком. Он прожил почти сто лет и похоронил практически всех главных советских писателей. «Арий Давыдович напоминал некоторым литераторам вампира на пенсии — с седой бородкой, упитанный и лысый с розовым цветом лица». Ария Давыдовича дружески называли Колумбарием Давыдовичем, и это был фанатик дела и суперпрофессионал. Совмещал педантичность с душевностью: все безупречно организовывал и всякий раз искренне плакал над гробом и сам, даже если не знал покойного.

Писателей посмертная жизнь всегда интересовала не меньше, чем земная, и они всячески заискивали перед стариком, чтобы он похоронил их в идеале на Новодевичьем или хотя бы на Кунцевском, но уж никак не на Пятницком. Ротницкий как правило отвечал: «Готов сделать для вас все, что в моих силах. Но они не безграничны. Я вынужден сказать, что на Ваганьковское вы не тянете. Никак не потянете!.. — Голос его теплел, в глазах загорались сатанинские огоньки: — Я для вас, дорогой, как для старого и уважаемого друга, уже подыскал очень уютный уголок на Пятницком».

Друзьям-писателям он мог сообщить такое: «Мне удалось выбить несколько прекрасных мест на Ваганьковском, но, чтобы их не перехватили, было бы неплохо побыстрее их занять». «Умирайте, пока я жив, — говорил он, – и вас хоть похоронят по-человечески».

С некоторой неприязнью он описан разве что в дневниках у Нагибина, где тот пишет про похороны Андрея Платонова: «Когда комья земли стали уже неслышно падать в могилу, к ограде продрался Арий Давыдович и неловким, бабьим жестом запустил в могилу комком земли. Его неловкий жест на миг обрел значительность символа: последний комок грязи, брошенный в Платонова». Вообще, почему-то похороны Платонова (его на Армянском кладбище в Москве похоронили, даже не знал) так неприятно поразили Нагибина, что он дал себе слово никогда не умирать.

Читая про этого Ария/Колумбария, все время вспоминал дорогого друга Илью Болтунова, живую легенду похоронного дела. Вот уж чей образ в воспоминаниях современников будет не менее мощным. Болтунов, кстати, ведет канал.

Думал, что Эммануэль Каррер — это какой-то не особенно интересный тип, автор проходной лимоновской биографии. Больше 10 лет назад попытался прочесть эту биографию, «Limonoff»: показалось, ну просто конспект лимоновских книг, которые я уже читал (кстати, как раз во время чтения книги «Limonoff» мне со скрытого номера позвонил сам Лимонов и спросил, когда я отдам ему деньги, но это отдельная история, которую я вроде уже описывал).

Так вот, недавно мне попался короткий документальный роман Каррера «Изверг», и это оказался шедевр, давно ничего не читал с таким упоением. Каррер там описывает жизнь добродушного очкарика Романа, который убил жену, детей и родителей. Маньяком становится не склонный к насилию, трогательный даже тип: фантазер, трусоватый рохля, болезненно нерешительный. Эти качества его и загоняют в тупик. У меня такое часто бывало: например, жил несколько лишних месяцев на квартире, потому что просто стеснялся сказать хозяину, что хочу съехать, уж очень был милый дядя. Ну и понятно, что чем дольше тянешь, тем сложнее дается решение. Но обычно все-таки наступает момент, когда реальность загоняет в угол, и приходится проявлять волю. А вот у Романа он не наступил.

На втором курсе он не сумел признаться родителям, что не сдал важный экзамен, не перевелся на следующий год. И эта ложь повлекла за собой другую, и так на протяжении 16 лет все это обрастало последствиями, и в итоге привело к тому, что ничего другого не оставалось (с его точки зрения), как убить всю семью, выпить яда и поджечь собственный дом.

Здорово у Каррера это описано, с массой хороших деталей. Плюс очень понравилось, как показан сам процесс создания книги. Сначала Каррер прочитал заметку в газете об этом Романе, и ему захотелось написать очерк, потом — документальную книгу, но для этого нужно было взять интервью у Романа из тюрьмы. Это не удалось, и Каррер решил написать роман по мотивам истории Романа, уже написал, и понял, что ему эта история не интересна, герой ничего, кроме отвращения и скуки, не вызывает, и тут этот Роман пишет Карреру сам, два года спустя: мол, очень понравилась ваша последняя книга, с радостью отвечу на все вопросы. Ну и скорее из странного чувства неловкости перед маньяком, убившим семью (неудобно не отвечать на приглашение и похвалу), Каррер начинает работу над этой книгой. Глыба!