«Гитлер: Восхождение дьявола» убедил: историческим фильмам я предпочитаю документалки и книги. Ужимки, ракурсы, личное отношение автора, упущения и выдумки подрывают доверие.
Первые 6 минут, с титрами фоном, скачут по детству и юности Гитлера. Годы становления упущены. Если вы читали Ширера, то знаете, что Гитлер не был неуверенным в себе дураком и трусом, плевавшимся в микрофон. Он знал, чего хотел; изучал людей, сам пошёл на войну, «отличился» там. В свои 20 он проанализировал стратегии австрийских партий и понял, что прийти к власти легче всего через террор.
Хотя Гитлер весь фильм преследует евреев и коммунистов, узнать причины режиссёр не захотел. Нет оправданий ни крысолову с дудочкой, ни крысам, но злодеи, особенно реальные, не заслуживают судьбы карикатур. Три часа приятного визуала, достойные для телефильма декорации и костюмы, размах, с каким показаны события, не окупят всю плоскость этого «пересказа». Когда режиссёр снимает, чтобы камерой забить до смерти объект наблюдения, теряется весь смысл.
Первые 6 минут, с титрами фоном, скачут по детству и юности Гитлера. Годы становления упущены. Если вы читали Ширера, то знаете, что Гитлер не был неуверенным в себе дураком и трусом, плевавшимся в микрофон. Он знал, чего хотел; изучал людей, сам пошёл на войну, «отличился» там. В свои 20 он проанализировал стратегии австрийских партий и понял, что прийти к власти легче всего через террор.
Хотя Гитлер весь фильм преследует евреев и коммунистов, узнать причины режиссёр не захотел. Нет оправданий ни крысолову с дудочкой, ни крысам, но злодеи, особенно реальные, не заслуживают судьбы карикатур. Три часа приятного визуала, достойные для телефильма декорации и костюмы, размах, с каким показаны события, не окупят всю плоскость этого «пересказа». Когда режиссёр снимает, чтобы камерой забить до смерти объект наблюдения, теряется весь смысл.
Жюли, её дочь и муж — всемирно известный композитор — попадают в автокатастрофу. Выживает только Жюли.
Мы переживаем смерть по-разному. Жюли закрывается от мира: утыкается в подушку, пытается покончить с собой — не выходит. Жюли хотела узнать, способна ли она ещё на чувства. Тоже не выходит. Остаётся всё забыть и продать дом, полный воспоминаний. Она находит квартиру, но и там ей нет покоя: то забивы у подростков, то крыса разродится в кладовке, то дверь захлопнется. Коллеги и друзья, как и музыкальное наследие мужа, дают о себе знать. Прошлое находит трещины.
Так уж вышло, что мы в мире не одни. Мы познали разные формы взаимоотношений. Мы любим диалог. Значит, нам кто-то нужен.
🇫🇷 — свобода, равенство, братство. Кесьлёвский в трилогии «Три цвета» перевернул национальные, полные гордости концепты с ног на голову. Если в «Красном» бывший судья подслушивает разговор соседей, и это «братство», то «Синий» — о поиске свободы от горя, от себя и других, и он приводит Жюли к совершенно неожиданным для неё выводам.
Мы переживаем смерть по-разному. Жюли закрывается от мира: утыкается в подушку, пытается покончить с собой — не выходит. Жюли хотела узнать, способна ли она ещё на чувства. Тоже не выходит. Остаётся всё забыть и продать дом, полный воспоминаний. Она находит квартиру, но и там ей нет покоя: то забивы у подростков, то крыса разродится в кладовке, то дверь захлопнется. Коллеги и друзья, как и музыкальное наследие мужа, дают о себе знать. Прошлое находит трещины.
Так уж вышло, что мы в мире не одни. Мы познали разные формы взаимоотношений. Мы любим диалог. Значит, нам кто-то нужен.
🇫🇷 — свобода, равенство, братство. Кесьлёвский в трилогии «Три цвета» перевернул национальные, полные гордости концепты с ног на голову. Если в «Красном» бывший судья подслушивает разговор соседей, и это «братство», то «Синий» — о поиске свободы от горя, от себя и других, и он приводит Жюли к совершенно неожиданным для неё выводам.