Working for the Knife
Mitski
«Я плачу, как только начинается фильм.
Может, потому, что сама
хотела бы снимать фильмы?
Но я работаю за нож.
Я всегда знала, что мир не стоит на месте,
Но не понимала, что он
пойдёт дальше и без меня.
В начале дня мне так хорошо,
А под конец — очень плохо,
Ведь я работаю за нож.
Я думала, что к 20 брошу всё это,
А сейчас, в 29, я, кажется, всё на том же пути.
Может, в 30 я найду способ всё поменять?
Ведь я живу ради ножа.
Я всегда думала, что выбор за мной,
И была права, вот только
Выбрала не то.
Я начинаю день с того, что вру себе,
А под конец сознаюсь:
Я умираю ради ножа».
«Выход 8» прост. Герой ищет 8-ой выход из метро — и попадает в лиминальную петлю. Субъективная камера ставит нас на место героя, в побеге от реальности (его бывшая беременна) тонущего в телефоне и наушниках.
В петле не раз звучат “Reverie” («Грёзы») Дебюсси и плач младенца. Галлюцинации героя вызваны мыслями о будущем ребёнке. Это тревожный сон — как и любой сон, он перерабатывает всё, что за день привлекло наше внимание: отпечатались даже твиты, пролистанные героем в вагоне. Петля у каждого своя.
Вся жизнь — это череда кризисов. Они внезапны, накатывают как цунами или море крови из «Сияния». Никто не знает, как правильно. Но бежать бесполезно. И самое тревожное — это начинать что-то делать.
Герои вынуждены отмечать малейшие различия в коридорах петли. Не у всех выходит. Мне казалось, герои разглядывают стены слишком поверхностно: а вдруг, например, слова на плакате поменялись? В реальной петле всё было бы куда мудрёнее, и финал не был бы таким счастливым, реактивным, однозначным и назидательным.
В петле не раз звучат “Reverie” («Грёзы») Дебюсси и плач младенца. Галлюцинации героя вызваны мыслями о будущем ребёнке. Это тревожный сон — как и любой сон, он перерабатывает всё, что за день привлекло наше внимание: отпечатались даже твиты, пролистанные героем в вагоне. Петля у каждого своя.
Вся жизнь — это череда кризисов. Они внезапны, накатывают как цунами или море крови из «Сияния». Никто не знает, как правильно. Но бежать бесполезно. И самое тревожное — это начинать что-то делать.
Герои вынуждены отмечать малейшие различия в коридорах петли. Не у всех выходит. Мне казалось, герои разглядывают стены слишком поверхностно: а вдруг, например, слова на плакате поменялись? В реальной петле всё было бы куда мудрёнее, и финал не был бы таким счастливым, реактивным, однозначным и назидательным.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Желаю себе и каждому однажды снова или впервые испытать это, но без пепла. Как же красиво.
«Хиросима, любовь моя» (1959)
реж. Ален Рене
«Хиросима, любовь моя» (1959)
реж. Ален Рене
Герберт Уэллс считал, что щипцы разума не слишком уклюжи и могут повредить суть мыслей, пытаясь её ухватить. Так и с «Хиросима, любовь моя» — фильмом с постфиксом -чувство. Без событий и поворотов — только мысли и чувства.
Актриса приезжает на съёмки в Хиросиму, знакомится с местным парнем, женатым архитектором. Они влюбляются. Кадры сплетённых рук чередуются с хроникой последствий атомной бомбёжки.
Когда вас бомбят и когда приходишь в музей, разница, согласитесь, есть.
Но в войну, пока французский Невер был оккупирован, Актриса влюбилась в немецкого солдата. Её первая любовь. Союзные войска убили его, а местные, узнав о романе, издевались над девушкой — остригли и держали взаперти.
«Хиросима, любовь моя» — о субъективности личных трагедий. Случись со мной что, эта трагедия будет значимее любой катастрофы, любой войны только для моих близких. Бывает, если нам больно, мы преуменьшаем значение горя и опыта других. Но это не значит, что они не равны.
Актриса приезжает на съёмки в Хиросиму, знакомится с местным парнем, женатым архитектором. Они влюбляются. Кадры сплетённых рук чередуются с хроникой последствий атомной бомбёжки.
— Ты ничего не видела в Хиросиме.
— Я всё видела.
Когда вас бомбят и когда приходишь в музей, разница, согласитесь, есть.
Но в войну, пока французский Невер был оккупирован, Актриса влюбилась в немецкого солдата. Её первая любовь. Союзные войска убили его, а местные, узнав о романе, издевались над девушкой — остригли и держали взаперти.
«Хиросима, любовь моя» — о субъективности личных трагедий. Случись со мной что, эта трагедия будет значимее любой катастрофы, любой войны только для моих близких. Бывает, если нам больно, мы преуменьшаем значение горя и опыта других. Но это не значит, что они не равны.