Я был среди немногих, кто посещал этот курс Бибихина, во всяком случае, в осеннем семестре 1995 года, пока он читал его пятой парой, и это было вполне удобно. Затем начнется какая-то чехарда, конфликт с администрацией факультета не ясно из-за чего. В итоге Бибихину перестанут выдавать аудиторию в нужное время, и он будет ездить на нулевую пару откуда-то из Подмосковья, Видного что ли. На нулевую пару я уже ходить не мог, я в это время иногда только ложился. Бибихина, как и остальных сотрудников кафедры ИТМК, тогда зачем-то активно выживали с факультета, но Бибихин боролся до последнего, говорят, что читал леки бесплатно. Охотно поверю.
Курс «Пора» был посвящен времени, но очевидно без какой-то явной авторской теории времени, которую бы Бибихин излагал. Как и курс «Витгенштейн», который был посвящент ответу на вопрос о том, как читать Витгенштейна, «Пора» представляла собой введение в метафизику времени. У Бибихина был свой подход к философскому просветительству для этой страны, в отличие от ребят, предпочитавших выбомбить местное варварство тоннами переводов. Он, конечно, оставался переводчиком при всем при этом – философии на этот язык – но делал это хотя бы с уважением. Эта вот «Пора», как он сам замечает, является однословным переводом «Бытия и времени» Хайдеггера. (Помню, что у нас был текст, посвященный этому курсу Бибихина под названием «Посидеть на дорожку»).
При этом, как часто бывало у Бибихина, толком продуманы были примерно 5-7 лекций, дальше шла импровизация, все, что он успел начитать и придумать за неделю. Часто темы подсказывали сидевшие на первых партах фанаты Бибихина, так в лекциях ближе к концу курса начинают появляться какие-то историософские заметки, жалобы на политику, большевиков, тоталитаризм и обширные цитаты из поэтов Серебряного века. Помню, что очнулся на одной из его лекций, когда он начал рассказывать про зубы. (У меня с ними всю жизнь проблема). Как на фронте у людей не болели зубы, что зубы – это солдаты, и как у какой-то женщины, наблюдавшее расстрел в Кремле юных кадетов большевиками во время залпа страшно заболели зубы). Сейчас пролистал книгу, но фрагмента не нашел.
Лекция Бибихина обычно строилась на простом каркасе из школьного курса – если время, то начинаем с Аристотеля. Но Аристотель вдруг погружался в море интерпретаций и коннотаций, выплывая из этой толщи уже в маске Хайдеггера или еще кого-нибудь. Благо широкая эрудиция Бибихина позволяли выполнять подобные трюки. К сожалению, усыпляющее медленная манера чтения лекций Бибихиным меня просто убивала, я обычно выключался минуте на пятнадцатой, надеюсь, что не храпел. У Бибихина был очень короткий span of control, как говорят в американской теории менеджмента, и он не мог нормально удержать внимание слушателей дальше второго ряда. А на первые ряды с его фанатами я садиться не хотел.
Весной 1996-го мы послали агента на Бибихина, узнать, что он там читает. Разведка донесла, что он рассказывает про «поры», то есть про дырки. Мы посмеялись.
Курс «Пора» был посвящен времени, но очевидно без какой-то явной авторской теории времени, которую бы Бибихин излагал. Как и курс «Витгенштейн», который был посвящент ответу на вопрос о том, как читать Витгенштейна, «Пора» представляла собой введение в метафизику времени. У Бибихина был свой подход к философскому просветительству для этой страны, в отличие от ребят, предпочитавших выбомбить местное варварство тоннами переводов. Он, конечно, оставался переводчиком при всем при этом – философии на этот язык – но делал это хотя бы с уважением. Эта вот «Пора», как он сам замечает, является однословным переводом «Бытия и времени» Хайдеггера. (Помню, что у нас был текст, посвященный этому курсу Бибихина под названием «Посидеть на дорожку»).
При этом, как часто бывало у Бибихина, толком продуманы были примерно 5-7 лекций, дальше шла импровизация, все, что он успел начитать и придумать за неделю. Часто темы подсказывали сидевшие на первых партах фанаты Бибихина, так в лекциях ближе к концу курса начинают появляться какие-то историософские заметки, жалобы на политику, большевиков, тоталитаризм и обширные цитаты из поэтов Серебряного века. Помню, что очнулся на одной из его лекций, когда он начал рассказывать про зубы. (У меня с ними всю жизнь проблема). Как на фронте у людей не болели зубы, что зубы – это солдаты, и как у какой-то женщины, наблюдавшее расстрел в Кремле юных кадетов большевиками во время залпа страшно заболели зубы). Сейчас пролистал книгу, но фрагмента не нашел.
Лекция Бибихина обычно строилась на простом каркасе из школьного курса – если время, то начинаем с Аристотеля. Но Аристотель вдруг погружался в море интерпретаций и коннотаций, выплывая из этой толщи уже в маске Хайдеггера или еще кого-нибудь. Благо широкая эрудиция Бибихина позволяли выполнять подобные трюки. К сожалению, усыпляющее медленная манера чтения лекций Бибихиным меня просто убивала, я обычно выключался минуте на пятнадцатой, надеюсь, что не храпел. У Бибихина был очень короткий span of control, как говорят в американской теории менеджмента, и он не мог нормально удержать внимание слушателей дальше второго ряда. А на первые ряды с его фанатами я садиться не хотел.
Весной 1996-го мы послали агента на Бибихина, узнать, что он там читает. Разведка донесла, что он рассказывает про «поры», то есть про дырки. Мы посмеялись.
Покупка этой книги – продукт травмы профессионального преподавателя, которого начальство и обстоятельства бросают читать самые разнообразные курсы и писать самые разные книги. В конце концов, даже в учебнике по философии (не Чубарова!) мне досталась глава по социальной теории… И каждый раз, когда появляется какой-то учебник или курс лекций, включается автопилот, и вот книжка уже на дому, а я удивляюсь очередной покупке. Всяких учебников уже стеллаж, надо половину выбросить.
Самое забавное в этом курсе по современным социальным теориям (современные они примерно все, начиная с Сорокина, т.е. практически с начала теоретической социологии отсчитывается ее современность) – обстоятельства его возникновения. Началось с того, что чех Иржи Шуберт защитил диссертацию в Советском Союзе, а точка в книге была поставлена в январе 2022… Лучшее, что в книге – ее предисловие и заключение, повествующее об авторефлексии Дениса Подвойского, еще одного ученика Батыгина (говорят их много, они дерутся за наследие символического отца, но побеждает всегда юзер, известный по нику Низгораев) относительно книги и ее перевода, практики преподавания (ругает студентов-философов за то, что те необоснованно предпочитают Латура) и еще я узнал, что у Бориса Грушина есть книга «In Pivo Veritas», которую он написал, пока сидел в Праге в ИМРД. Она про жизнь, учения и изречения знаменитых пивных алкоголиков, с которыми тот бухал во время заграничной командировки.
Самое забавное в этом курсе по современным социальным теориям (современные они примерно все, начиная с Сорокина, т.е. практически с начала теоретической социологии отсчитывается ее современность) – обстоятельства его возникновения. Началось с того, что чех Иржи Шуберт защитил диссертацию в Советском Союзе, а точка в книге была поставлена в январе 2022… Лучшее, что в книге – ее предисловие и заключение, повествующее об авторефлексии Дениса Подвойского, еще одного ученика Батыгина (говорят их много, они дерутся за наследие символического отца, но побеждает всегда юзер, известный по нику Низгораев) относительно книги и ее перевода, практики преподавания (ругает студентов-философов за то, что те необоснованно предпочитают Латура) и еще я узнал, что у Бориса Грушина есть книга «In Pivo Veritas», которую он написал, пока сидел в Праге в ИМРД. Она про жизнь, учения и изречения знаменитых пивных алкоголиков, с которыми тот бухал во время заграничной командировки.
Философия начинается с Аристотеля, немецкий перевод которого тоже ужасен. Латиняне изгадили античное наследие. Византии не существовало. Главный философ литературы – Хайдеггер. Лакан – молодец, Йельской школы не было, а Деррида – «ничего не смыслил». Столь наглая вкусовщина предполагает индульгенцию в виде свежих идей, но их я не заметил, а одной эрудиции таки мало. У меня всегда оставалось подозрение к этому некоему Киттлеру из Берлина, и по просмотру этого курса оно лишь укрепилось. Вообще, я полагал, что Киттлер – какой-то локальный даже для Германии феномен, пока еще до ковида не столкнулся на каком-то семинаре в РФ с китлеренышами, остервенело доказывавшими друг дугу, кто был ближе к тушке символического папаши.
Мне казалось, что курс Киттлера поможет мне прочесть свой по социологи философского письма, но зря я так считал. Пожалуй, что единственное, что можно позаимствовать у Киттлера – это весьма яркий стиль, который провинциальной публике знаком скорее по покойному Перцеву: такая эссеистика вслух. И да, книжка издана отлично, как и идея вынести содержание на обложку. Перевод тоже прекрасный, особенно сверка цитат с отечественными изданиями, чем сегодня многие манкируют. Я бы разве что предпочел «господствует» ныне господствующему «доминирует» и прочие мелочи, а на месте немецких редакторов немного бы перелопатил контент в пользу унификации, а то смешно, когда аппендикс одной лекции коротко пересказывает биографию Аристотеля, а его разбор начинается только в следующей. Но - но кто я такой, чтобы придираться.
Мне казалось, что курс Киттлера поможет мне прочесть свой по социологи философского письма, но зря я так считал. Пожалуй, что единственное, что можно позаимствовать у Киттлера – это весьма яркий стиль, который провинциальной публике знаком скорее по покойному Перцеву: такая эссеистика вслух. И да, книжка издана отлично, как и идея вынести содержание на обложку. Перевод тоже прекрасный, особенно сверка цитат с отечественными изданиями, чем сегодня многие манкируют. Я бы разве что предпочел «господствует» ныне господствующему «доминирует» и прочие мелочи, а на месте немецких редакторов немного бы перелопатил контент в пользу унификации, а то смешно, когда аппендикс одной лекции коротко пересказывает биографию Аристотеля, а его разбор начинается только в следующей. Но - но кто я такой, чтобы придираться.
Мир этого всего формэйшена как-то прошел совсем рядом со мной, но практически не задел. Да и не сказать, что он был мне интересен, я и сейчас не понимаю, как можно слушать «Соломенных енотов». А тогда, в 95-м, у меня в комнате обретался Виталий Молодняков, который тусовался со всеми этими черными лукичами с одной стороны, а с другой – с поэтами Коньковской школы (Кукин, Федоров, Гадаев), которые его правда за поэта не считали, а скорее за лоховатого издателя, который на филфаке умудрился издать два номера поэтического журнала и чуть было не стал издателем журнала «Плохая литература», но деньги кончились, жена – внучка маршала Василевского, Ирина – выставила на мороз, с филфака МГУ отчислили за пьянство и прогулы, и так поэт Вит оказался у меня с собакой Бякой (так-то ее звали Бианка) и коробкой бульонных кубиков «Магги». Позднее Вит будет ухаживать за роуд-менеджером «Соломенных енотов» Натальей, которая бросит контркультуру и уйдет в бухгалтеры. А потом выйдет замуж за товарища Тихонова, но это уже совсем другая история…