Алексей Апухтин. Петербургская ночь
#апухтин
Холодна, прозрачна и уныла,1863 г.
Ночь вчера мне тихо говорила:
«Не дивися, друг, что я бледна
И как день блестеть осуждена,
Что до утра этот блеск прозрачный
Не затмится хоть минутой мрачной,
Что светла я в вашей стороне…
Не дивись и не завидуй мне.
Проносясь без устали над вами,
Я прочла пытливыми очами
Столько горя, столько слёз и зла,
Что сама заснуть я не могла!
Да и кто же спит у вас? Не те ли,
Что весь день трудились и терпели
И теперь работают в слезах?
Уж не те ль заснули, что в цепях
Вспоминать должны любовь, природу
И свою любимую свободу?
Уж не он ли спит, мечтатель мой,
С юным сердцем, с любящей душой?
Нет, ко мне бежит он в исступленье,
Молит хоть участья иль забвенья…
Но утешить власть мне не дана:
Я как лёд бледна и холодна…
Только спят у вас глупцы, злодеи:
Их не душат слёзы да идеи,
Совести их не в чем упрекать…
Эти чисты, эти могут спать».
#апухтин
Александр Кондратьев. Белая ночь
#кондратьев
Небо хрустальное сине.1904 г.
Тихие звёзды, мерцая,
Светят небесной пустыне
В ночи тоскливые мая.
Сонная грезит столица.
И отразились устало
Тёмные бледные лица
В зеркале тёмном канала.
#кондратьев
Поликсена Соловьёва. Петербург
#соловьева
Мне снятся жуткие провалы1915 г.
Зажатых камнями дворов,
И чёрно-дымные каналы,
И дымы низких облаков.
Молчат широкие ступени,
Молчат угрюмые дворцы,
Лишь всхлипывает дождь осенний,
Слезясь на скользкие торцы.
На площадях пустынно-гулких
Погас огней янтарный ряд,
Безмолвны щели-переулки,
Безогнен окон мёртвый взгляд.
И ветер панихиду стонет
По скатам крыш, средь чёрных труб,
И мгла осенняя хоронит,
Омыв дождями, тяжкий труп.
О, город крови и мучений,
Преступных и великих дел!
Незабываемых видений
Твой зодчий дал тебе удел.
О, город страшный и любимый!
Мне душу пьют твой мрак и тишь.
Проклятьем женщины томимый,
Ты умер?.. Нет, не умер, – спишь.
И снится: кто-то невысокий,
В плаще, с кудрявой головой,
Проходит грустный, одинокий,
И шепчет сладостные строки
Над молчаливою Невой.
И верю я, что смерть безвластна
И нет бесславного конца,
Что Он проходит не напрасно
И что сильнее злобы страстной
Благословение певца.
#соловьева
Владимир Ладыженский. На Невском
#ладыженский
Трамваев скучные звонки,1910 г.
Автомобиль, кричащий дико.
Походки женские легки,
И шляпы, муфты полны шика.
Вдруг замешательства момент.
Какой-то крик и вопль злодейский...
Городовой, как монумент,
И монумент, как полицейский.
Не видно неба и земли,
Лишь камни высятся победно
И где-то Русь живёт вдали...
Живёт загадочно и бедно.
#ладыженский
Георгий Иванов
Ликование вечной, блаженной весны.
Упоительные соловьиные трели
И магический блеск средиземной луны
Головокружительно мне надоели.
Даже больше того. И совсем я не здесь,
Не на юге, а в северной царской столице.
Там остался я жить. Настоящий. Я — весь.
Эмигрантская быль мне всего только снится —
И Берлин, и Париж, и постылая Ницца.
…Зимний день. Петербург. С Гумилёвым вдвоём,
Вдоль замёрзшей Невы, как по берегу Леты,
Мы спокойно, классически просто идём,
Как попарно когда-то ходили поэты.
#иванов
Ликование вечной, блаженной весны.
Упоительные соловьиные трели
И магический блеск средиземной луны
Головокружительно мне надоели.
Даже больше того. И совсем я не здесь,
Не на юге, а в северной царской столице.
Там остался я жить. Настоящий. Я — весь.
Эмигрантская быль мне всего только снится —
И Берлин, и Париж, и постылая Ницца.
…Зимний день. Петербург. С Гумилёвым вдвоём,
Вдоль замёрзшей Невы, как по берегу Леты,
Мы спокойно, классически просто идём,
Как попарно когда-то ходили поэты.
#иванов
❤2
Платон Лукашевич. Причина ненависти англичанъ къ славянскимъ народамъ, Кiевъ, 1877 г.
Всемъ известно, что нынешнее кровопролитіе и избіеніе детей, женщинъ и стариковъ в Босніи, Герцоговине, Сербіи и особенно въ Болгаріи, никогда не бывалое въ наше время, далеко превышаетъ избіеніе младенцевъ при Царе Ироде, безвозбранно совершаемое и поныне Турками, произошло и происходитъ отъ поддержки сихъ злыхъ дикарей преимущественно Англійскою политикою, которая есть следствіе ненависти Англичанъ къ Россіи и к Русскимъ: это совершенно справедливо, темъ более, что ею управляетъ одно лицо не Англійскаго происхожденія.
<...>
Спрашиваю: неужели мы такъ согрешили передъ Богомъ и людьми, что намъ, нашей крови и нашимъ языкамъ, нетъ места здесь на земле да и земля то, по ихъ убежденію, не наша?.. И на сихъ только условіяхъ мы можемъ, по милости Западныхъ Европейцевъ, здесь существовать. И сколько бы мы ни повиновались ихъ задушевнымъ требованіямъ, то никогда не можемъ удовлетворить ихъ алчности и затаенныхъ помысловъ, потому, что добыча очень хороша для нихъ въ роде туземцевъ Америки, краснокожихъ. Конечно алчность къ разширенію могущества служитъ основаніемъ политики Западныхъ Европейскихъ государствъ, но все таки она не извиняется у нихъ необыкновенною ненавистью къ Русскимъ и вообще къ Славянамъ, какъ будьто черезъ насъ имъ жить тесно на свете.
Обратимся теперь къ Англичанамъ и спросимъ ихъ: что за причина такой ихъ къ намъ несправедливости, и въ ответъ отъ нихъ получимъ тоже самое, что здесь уже сказано и потому вследствіе такихъ дурныхъ наклонностей Англійскаго народа, видеть въ бедствіи и уничиженіи насъ свое величіе и силу, приходится, по неволе, и намъ къ нему поближе приглядеться и самимъ дойти до причины всего этого на основаніи его происхожденія: Англичане, не смотря на свои природные недостатки и дурныя наклонности во вредъ другихъ невинныхъ народовъ, есть народъ самый просвещенный и любознательный, но относительно своего языка и происхожденія, они ровно ничего не знаютъ, хотя въ итоге не жалеють затрачивать на этотъ предметъ громадныя деньги и сколько у нихъ историковъ и изследователей объ этомъ предмете, столько выходитъ изъ подъ-ихъ пера сущихъ пустяковъ, достойныхъ сожаленія; точно такъ эти предметы изследованы и у прочихъ народовъ Западной Европы. Ну, словомъ сказать, Англичане решили этотъ вопросъ весьма просто, что они люди да итолько они. Остальные нелюди.
#лукашевич
Всемъ известно, что нынешнее кровопролитіе и избіеніе детей, женщинъ и стариковъ в Босніи, Герцоговине, Сербіи и особенно въ Болгаріи, никогда не бывалое въ наше время, далеко превышаетъ избіеніе младенцевъ при Царе Ироде, безвозбранно совершаемое и поныне Турками, произошло и происходитъ отъ поддержки сихъ злыхъ дикарей преимущественно Англійскою политикою, которая есть следствіе ненависти Англичанъ къ Россіи и к Русскимъ: это совершенно справедливо, темъ более, что ею управляетъ одно лицо не Англійскаго происхожденія.
<...>
Спрашиваю: неужели мы такъ согрешили передъ Богомъ и людьми, что намъ, нашей крови и нашимъ языкамъ, нетъ места здесь на земле да и земля то, по ихъ убежденію, не наша?.. И на сихъ только условіяхъ мы можемъ, по милости Западныхъ Европейцевъ, здесь существовать. И сколько бы мы ни повиновались ихъ задушевнымъ требованіямъ, то никогда не можемъ удовлетворить ихъ алчности и затаенныхъ помысловъ, потому, что добыча очень хороша для нихъ въ роде туземцевъ Америки, краснокожихъ. Конечно алчность къ разширенію могущества служитъ основаніемъ политики Западныхъ Европейскихъ государствъ, но все таки она не извиняется у нихъ необыкновенною ненавистью къ Русскимъ и вообще къ Славянамъ, какъ будьто черезъ насъ имъ жить тесно на свете.
Обратимся теперь къ Англичанамъ и спросимъ ихъ: что за причина такой ихъ къ намъ несправедливости, и въ ответъ отъ нихъ получимъ тоже самое, что здесь уже сказано и потому вследствіе такихъ дурныхъ наклонностей Англійскаго народа, видеть въ бедствіи и уничиженіи насъ свое величіе и силу, приходится, по неволе, и намъ къ нему поближе приглядеться и самимъ дойти до причины всего этого на основаніи его происхожденія: Англичане, не смотря на свои природные недостатки и дурныя наклонности во вредъ другихъ невинныхъ народовъ, есть народъ самый просвещенный и любознательный, но относительно своего языка и происхожденія, они ровно ничего не знаютъ, хотя въ итоге не жалеють затрачивать на этотъ предметъ громадныя деньги и сколько у нихъ историковъ и изследователей объ этомъ предмете, столько выходитъ изъ подъ-ихъ пера сущихъ пустяковъ, достойныхъ сожаленія; точно такъ эти предметы изследованы и у прочихъ народовъ Западной Европы. Ну, словомъ сказать, Англичане решили этотъ вопросъ весьма просто, что они люди да итолько они. Остальные нелюди.
#лукашевич
❤1
Василий Розанов. Опавшие листья
Европейская цивилизация погибнет от сострадательности.
Как Греция — от софистов и Рим — от «паразитов» (прихлебатели за столом оптиматов).
Механизм гибели европейской цивилизации будет заключаться в параличе против всякого зла, всякого негодяйства, всякого злодеяния: и в конце времен злодеи разорвут мир.
Заметьте, что уже теперь теснится, осмеивается, пренебрежительно оскорбляется всё доброе, простое, спокойное, попросту добродетельное. Он зарезал 80-летнюю бабку и её 8-летнюю внучку. Все молчат. «Не интересно». Вдруг резчика «мещанин в чуйке» («Преступление и наказание») полоснул по морде. Все вскакивают: «он оскорбил лицо человеческое», он «совершил некультурный акт».
Так что собственно (погибнет) не от сострадательности, а от лжесострадательности... В каком-то изломе этого... Цивилизации гибнут от извращения основных добродетелей, стержневых, «на роду написанных», на которых «всё тесто взошло»... В Греции это был ум, σωφια, в Риме — volo, «господствую», и у христиан — любовь. «Гуманность» (общества и литературы) и есть ледяная любовь...
Смотрите: ледяная сосулька играет на зимнем солнце и кажется алмазом
Вот от этих «алмазов» и погибнет всё.
#розанов
Европейская цивилизация погибнет от сострадательности.
Как Греция — от софистов и Рим — от «паразитов» (прихлебатели за столом оптиматов).
Механизм гибели европейской цивилизации будет заключаться в параличе против всякого зла, всякого негодяйства, всякого злодеяния: и в конце времен злодеи разорвут мир.
Заметьте, что уже теперь теснится, осмеивается, пренебрежительно оскорбляется всё доброе, простое, спокойное, попросту добродетельное. Он зарезал 80-летнюю бабку и её 8-летнюю внучку. Все молчат. «Не интересно». Вдруг резчика «мещанин в чуйке» («Преступление и наказание») полоснул по морде. Все вскакивают: «он оскорбил лицо человеческое», он «совершил некультурный акт».
Так что собственно (погибнет) не от сострадательности, а от лжесострадательности... В каком-то изломе этого... Цивилизации гибнут от извращения основных добродетелей, стержневых, «на роду написанных», на которых «всё тесто взошло»... В Греции это был ум, σωφια, в Риме — volo, «господствую», и у христиан — любовь. «Гуманность» (общества и литературы) и есть ледяная любовь...
Смотрите: ледяная сосулька играет на зимнем солнце и кажется алмазом
Вот от этих «алмазов» и погибнет всё.
#розанов
Юрий Олеша. Книга прощания
1930
Тревожная в этом году весна.
Как бы ни писать, как бы самостоятельны ни были мысли, всё равно при таком роде писания невозможно не впасть в розановщину.
Наше поколение (тридцатилетних интеллигентов) — необразованное поколение. Гораздо умней, культурней, значительней нас были Белый, Мережковский, Вячеслав Иванов. И совершенным гигантом был, очевидно, в свои тридцать лет — Достоевский. Мы не открываем никаких Америк. Подумать: всё уже было, все мысли, которые сегодня кажутся откровением, — уже между прочим, в придаточном предложении были высказаны Достоевским! А наша культурность — это «Викторина». Мы возвращаемся с прогулки и говорим жёнам за вечерним чаем: А знаешь, Сервантес был каторжником на галерах. — И жёны нас уважают. Или: Знаешь, кто такие венгры? Венгры — монголы. Говорят, что они потомки гуннов.
Такова культурность тридцатилетних интеллигентов. Какова же культурность остальных, неинтеллигентов, молодёжи?
#олеша
1930
Тревожная в этом году весна.
Как бы ни писать, как бы самостоятельны ни были мысли, всё равно при таком роде писания невозможно не впасть в розановщину.
Наше поколение (тридцатилетних интеллигентов) — необразованное поколение. Гораздо умней, культурней, значительней нас были Белый, Мережковский, Вячеслав Иванов. И совершенным гигантом был, очевидно, в свои тридцать лет — Достоевский. Мы не открываем никаких Америк. Подумать: всё уже было, все мысли, которые сегодня кажутся откровением, — уже между прочим, в придаточном предложении были высказаны Достоевским! А наша культурность — это «Викторина». Мы возвращаемся с прогулки и говорим жёнам за вечерним чаем: А знаешь, Сервантес был каторжником на галерах. — И жёны нас уважают. Или: Знаешь, кто такие венгры? Венгры — монголы. Говорят, что они потомки гуннов.
Такова культурность тридцатилетних интеллигентов. Какова же культурность остальных, неинтеллигентов, молодёжи?
#олеша
❤1🔥1
Евгений Вензель. Записки с похмелья
96
Вобла! Вобла! Сушёная вобла!
Я куплю у пивного ларька на бывшей Введенской рыбку, и целую неделю, запершись с тобой в комнате, буду смотреть в твои прекрасные глаза днём и ночью, и трескать пиво, и говорить только о том, как я тебя люблю.
А руками трогать не буду ни за что, потому что они в вобле.
А ты будешь пить чай с бледным калачом. Ты будешь смотреть телевизор. Ты будешь читать мне вслух хронику искусства из журнала Иностранная литература.
Так и знай, что ты не будешь ходить на твою скушную службу, потому что ты, наверное, тоже меня любишь и хочешь всё время смотреть, как я раздираю свою единственную воблу и трескаю жигулевское пиво.
Так и просидим мы целую вечность, целую неделю, тебя выгонят со службы, а у меня начнётся белая горячка, потому что я всегда пью пиво с водкой!
Это будут самые счастливые наши дни.
Ты будешь приходить ко мне на 15-ю линию, и когда мы будем сидеть на скамейке, я буду целовать твои никотинные пальцы, а ты с грустью смотреть в мои безумные зрачки.
Я всё-таки выйду из больницы, ты не захочешь пойти ко мне домой и, когда мы выйдем из кино, ты скажешь, что собралась выйти замуж, а когда я спрошу: за кого? ты ответишь: за одного мальчика и что это ничего не значит. Вот это любовь, скажу я, вот это я понимаю!
И тогда я опять куплю у пивного ларька на бывшей Введенской воблу и запрусь с одной работницей умственного труда и разрушу коммунальный телефон гантелью, сохранившейся от атлетических наклонностей моей печальной юности...
А по радио будут передавать по просьбам трудящихся одни только Дунайские волны и Прощание славянки.
И ещё разные песни.
1982 г.
#вензель
96
Вобла! Вобла! Сушёная вобла!
Я куплю у пивного ларька на бывшей Введенской рыбку, и целую неделю, запершись с тобой в комнате, буду смотреть в твои прекрасные глаза днём и ночью, и трескать пиво, и говорить только о том, как я тебя люблю.
А руками трогать не буду ни за что, потому что они в вобле.
А ты будешь пить чай с бледным калачом. Ты будешь смотреть телевизор. Ты будешь читать мне вслух хронику искусства из журнала Иностранная литература.
Так и знай, что ты не будешь ходить на твою скушную службу, потому что ты, наверное, тоже меня любишь и хочешь всё время смотреть, как я раздираю свою единственную воблу и трескаю жигулевское пиво.
Так и просидим мы целую вечность, целую неделю, тебя выгонят со службы, а у меня начнётся белая горячка, потому что я всегда пью пиво с водкой!
Это будут самые счастливые наши дни.
Ты будешь приходить ко мне на 15-ю линию, и когда мы будем сидеть на скамейке, я буду целовать твои никотинные пальцы, а ты с грустью смотреть в мои безумные зрачки.
Я всё-таки выйду из больницы, ты не захочешь пойти ко мне домой и, когда мы выйдем из кино, ты скажешь, что собралась выйти замуж, а когда я спрошу: за кого? ты ответишь: за одного мальчика и что это ничего не значит. Вот это любовь, скажу я, вот это я понимаю!
И тогда я опять куплю у пивного ларька на бывшей Введенской воблу и запрусь с одной работницей умственного труда и разрушу коммунальный телефон гантелью, сохранившейся от атлетических наклонностей моей печальной юности...
А по радио будут передавать по просьбам трудящихся одни только Дунайские волны и Прощание славянки.
И ещё разные песни.
1982 г.
#вензель
Евгений Вензель
#вензель
С чужой женой, украв1981 г.
её у мужа,
ночную водку дружно
пили мы,
стаканы поднимая
как оружье
от подступающей
к окошкам нашим тьмы.
Усталость нас обоих
затворила.
Но дождь пошёл
и я глаза открыл.
Она слова ночные
говорила
и я слова ночные
говорил.
Но было там одно,
одно в предмете
(а дождь всё шёл, блестя
как чешуя),
что оба мы лишь
брошенные дети:
она и я, она и я, она и я.
#вензель
Андрей Машнин. Никому не нужны
Накануне великих постов
На постели распутной весны
Под опекой смирительных снов
Мы с тобой никому не нужны
Вслед непрошенным скверным друзьям
Звякнет третий прощальный замок
Разойдутся по личным делам
Обсуждая исполненный долг
Ты наденешь малиновый шёлк
Я открою твой строгий секрет
Будет день, если кто-то пришёл
Будет ночь, если выключить свет
Мы не сможем друг друга сберечь
Но пока нам ещё повезло
Я согрею железную печь
И тебя приласкает тепло
Есть слова, но не хочется врать
Так давай помолчим ни о чём
Я поставлю часы под кровать
И усну у тебя за плечом...
За спиною холодной стены
Мы нашли ненадёжный уют
Мы с тобой никому не нужны
И поэтому нас не убьют.
#машнин
Накануне великих постов
На постели распутной весны
Под опекой смирительных снов
Мы с тобой никому не нужны
Вслед непрошенным скверным друзьям
Звякнет третий прощальный замок
Разойдутся по личным делам
Обсуждая исполненный долг
Ты наденешь малиновый шёлк
Я открою твой строгий секрет
Будет день, если кто-то пришёл
Будет ночь, если выключить свет
Мы не сможем друг друга сберечь
Но пока нам ещё повезло
Я согрею железную печь
И тебя приласкает тепло
Есть слова, но не хочется врать
Так давай помолчим ни о чём
Я поставлю часы под кровать
И усну у тебя за плечом...
За спиною холодной стены
Мы нашли ненадёжный уют
Мы с тобой никому не нужны
И поэтому нас не убьют.
#машнин
⚡1👍1
Андрей Машнин. Никому не нужны
👀 https://vkvideo.ru/video-95352944_171458414?ref_domain=vk.com
#машнин
#машнин
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
VK Видео
Машнин – Никому не нужны
Смотрите онлайн Машнин – Никому не нужны 2 мин 57 с. Видео от 12 августа 2015 в хорошем качестве, без регистрации в бесплатном видеокаталоге ВКонтакте! 460 — просмотрели. 8 — оценили.
Константин Паустовский. Повесть о жизни
Мы увлекались поэзией и литературой. Но понимание русской литературы, всей её классической ясности и глубины, пришло к нам позже, чем понимание более лёгкой литературы Запада.
Мы были молоды, и западная литература привлекала нас изяществом, спокойствием и совершенством рисунка. Холодный и прозрачный Мериме был легче для нас, чем мучительный Достоевский. У Мериме или у Флобера всё было ясно, как в летнее утро, а Достоевский надвигался, как гроза с её тревогой и желанием спрятаться под надёжную крышу. И Диккенс не знал сомнений. И Гюго. И Бальзак.
А может быть, в увлечении нашем западной литературой повинны и дешёвые жёлтенькие книжки «Универсальной библиотеки». Они наводняли тогда книжные магазины. За двадцать копеек можно было прочесть «Монт Ориоль», «Евгению Гранде», «Дикую утку» и «Пармский монастырь». Мы читали всё это запоем. Одно время мы особенно увлекались французской поэзией — Верленом, Леконтом де Лиллем и Теофилем Готье. Мы читали их в подлинниках и в переводах. Лёгкий, временами почти неуловимый, как отдалённый запах, а временами твёрдый, как металл, французский язык звучал у этих поэтов колдовством.
Эта поэзия привлекала нас не только певучестью и туманным содержанием, похожим на весеннюю дымку, но и тем, что она вызывала представление о самих поэтах, о Париже. Поэзия эта существовала как одна из заманчивых вещей в ряду многих заманчивых вещей, связанных с Парижем. Аспидные крыши, кольцо бульваров, дождь, огни, Пантеон, розовая ночь над Сеной и, наконец, стихи. Так возникал в нашем наивном представлении Париж. Он был немыслим без стихов, как без баррикад и поцелуев.
Но очень скоро я, увлекавшийся французской поэзией, понял, что это — холодный блеск, тогда как рядом сверкают россыпи живой и чистой поэзии русской.
Мы росли, и постепенно могучая и, быть может, величайшая в мире русская литература овладевала нашими сердцами и вытесняла на второй, хотя и почётный, план литературу Запада.
#паустовский
Мы увлекались поэзией и литературой. Но понимание русской литературы, всей её классической ясности и глубины, пришло к нам позже, чем понимание более лёгкой литературы Запада.
Мы были молоды, и западная литература привлекала нас изяществом, спокойствием и совершенством рисунка. Холодный и прозрачный Мериме был легче для нас, чем мучительный Достоевский. У Мериме или у Флобера всё было ясно, как в летнее утро, а Достоевский надвигался, как гроза с её тревогой и желанием спрятаться под надёжную крышу. И Диккенс не знал сомнений. И Гюго. И Бальзак.
А может быть, в увлечении нашем западной литературой повинны и дешёвые жёлтенькие книжки «Универсальной библиотеки». Они наводняли тогда книжные магазины. За двадцать копеек можно было прочесть «Монт Ориоль», «Евгению Гранде», «Дикую утку» и «Пармский монастырь». Мы читали всё это запоем. Одно время мы особенно увлекались французской поэзией — Верленом, Леконтом де Лиллем и Теофилем Готье. Мы читали их в подлинниках и в переводах. Лёгкий, временами почти неуловимый, как отдалённый запах, а временами твёрдый, как металл, французский язык звучал у этих поэтов колдовством.
Эта поэзия привлекала нас не только певучестью и туманным содержанием, похожим на весеннюю дымку, но и тем, что она вызывала представление о самих поэтах, о Париже. Поэзия эта существовала как одна из заманчивых вещей в ряду многих заманчивых вещей, связанных с Парижем. Аспидные крыши, кольцо бульваров, дождь, огни, Пантеон, розовая ночь над Сеной и, наконец, стихи. Так возникал в нашем наивном представлении Париж. Он был немыслим без стихов, как без баррикад и поцелуев.
Но очень скоро я, увлекавшийся французской поэзией, понял, что это — холодный блеск, тогда как рядом сверкают россыпи живой и чистой поэзии русской.
Роняет лес багряный свой убор,
Сребрит мороз увянувшее поле...
Мы росли, и постепенно могучая и, быть может, величайшая в мире русская литература овладевала нашими сердцами и вытесняла на второй, хотя и почётный, план литературу Запада.
#паустовский
⚡1
Виссарион Белинский. Письмо В. П. Боткину, 28 июня 1841 г.
Кстати о Шекспире: его «Генрих VI» мерзость мерзостью. Только гнусное национальное чувство отвратительной гадины, называемой англичанином, могло исказить так позорно и бесчестно высокий идеал Анны д'Арк. Он сделал её колдуньею и <...> – фуй, какая свинья англичанин! Но довольно об этом: я ненавижу англичан больше, чем китайцев и каннибалов, и не могу иначе говорить о них, как языком похабщины и проклятий. Но обе части «Генриха IV», «Генрих V» – что это за дивные, колоссальные создания; даже в «Генрихе VI» всё, что не касается до Жанны д'Арк, велико и грандиозно. Да будет проклята всякая народность, исключающая из себя человечность! Она заставила написать глупейшую мерзость такого мирового гения.
#белинский
Кстати о Шекспире: его «Генрих VI» мерзость мерзостью. Только гнусное национальное чувство отвратительной гадины, называемой англичанином, могло исказить так позорно и бесчестно высокий идеал Анны д'Арк. Он сделал её колдуньею и <...> – фуй, какая свинья англичанин! Но довольно об этом: я ненавижу англичан больше, чем китайцев и каннибалов, и не могу иначе говорить о них, как языком похабщины и проклятий. Но обе части «Генриха IV», «Генрих V» – что это за дивные, колоссальные создания; даже в «Генрихе VI» всё, что не касается до Жанны д'Арк, велико и грандиозно. Да будет проклята всякая народность, исключающая из себя человечность! Она заставила написать глупейшую мерзость такого мирового гения.
#белинский
Юрий Мамлеев. Шатуны
Чуть непонятный для самого себя он вышел на улицу, вдруг понадеявшись увидеть Ремина в самой ранней московской пивнушке, на Грузинской улице.
Подойдя, глянул в её мутные, но необычайно широкие окна, и увидел, что она почти пуста. Но за одним столиком, прямо рядом, у окна, среди лохмато-крикливой, точно рвущейся на потолок, компании Падов увидел Ремина. Он сидел облокотив свою поэтическую, пропитую голову на руку. Другие были полунезнакомые Падова: четыре бродячих философа, которые, вместе со своими поклонниками, образовывали особый замкнутый круг в московском подпольном мире. Вид у них был помятый, изжёванный, движения угловатые, не от мира сего, но общее выражение лиц — оголтело-трансцендентное.
На одном личике так прямо и была написана некая неземная наглость, точно ничего вещественного для этого типа не существовало. Он постоянно плевал в свою кружку с пивом. Его звали почему-то женским именем Таня, и хотя вкрадывалось впечатление, что его всё время бьют какие-то невидимые, но увесистые силы, выглядел он по отношению ко всему земному истерически нагло, а вообще — замороченно.
Другой философ — Юра — был очень толст, мутен, словно с чуть залитыми глазами аскета, вставленными в трансцендентно-облёванную свинью; кроме того ему казалось, что его вот-вот зарежут.
Третий — Витя — был вообще чёрт-те что: все пункты его лица стояли торчком, а душа по существу была сморщена.
Про него — шепотком, по всем мистически-помойным уголкам Москвы — говорили, что Витя не единственный, кто воспринял в своём уме «мысли» Высших Иерархий, но тяжести оных не выдержал и ... одичал.
Четвёртый философ был почти невидим...
#мамлеев
Чуть непонятный для самого себя он вышел на улицу, вдруг понадеявшись увидеть Ремина в самой ранней московской пивнушке, на Грузинской улице.
Подойдя, глянул в её мутные, но необычайно широкие окна, и увидел, что она почти пуста. Но за одним столиком, прямо рядом, у окна, среди лохмато-крикливой, точно рвущейся на потолок, компании Падов увидел Ремина. Он сидел облокотив свою поэтическую, пропитую голову на руку. Другие были полунезнакомые Падова: четыре бродячих философа, которые, вместе со своими поклонниками, образовывали особый замкнутый круг в московском подпольном мире. Вид у них был помятый, изжёванный, движения угловатые, не от мира сего, но общее выражение лиц — оголтело-трансцендентное.
На одном личике так прямо и была написана некая неземная наглость, точно ничего вещественного для этого типа не существовало. Он постоянно плевал в свою кружку с пивом. Его звали почему-то женским именем Таня, и хотя вкрадывалось впечатление, что его всё время бьют какие-то невидимые, но увесистые силы, выглядел он по отношению ко всему земному истерически нагло, а вообще — замороченно.
Другой философ — Юра — был очень толст, мутен, словно с чуть залитыми глазами аскета, вставленными в трансцендентно-облёванную свинью; кроме того ему казалось, что его вот-вот зарежут.
Третий — Витя — был вообще чёрт-те что: все пункты его лица стояли торчком, а душа по существу была сморщена.
Про него — шепотком, по всем мистически-помойным уголкам Москвы — говорили, что Витя не единственный, кто воспринял в своём уме «мысли» Высших Иерархий, но тяжести оных не выдержал и ... одичал.
Четвёртый философ был почти невидим...
#мамлеев
Сигизмунд Кржижановский. Клуб убийц букв
По-моему, тут всё довольно просто: каждое трёхмерное существо дважды удвояет себя, отражаясь вовне и вовнутрь. Оба отражения неверны: холодное и плоское подобие, возвращаемое нам обыкновенно стеклянным зеркалом, неверно уже потому, что менее чем трёхмерно, распластано; другое отражение лица, отбрасываемое им внутрь, втекающее по центростремительным нервам в мозг, состоящее из сложного комплекса самоощущений, тоже неверно, потому что – более чем трёхмерно.
#кржижановский
По-моему, тут всё довольно просто: каждое трёхмерное существо дважды удвояет себя, отражаясь вовне и вовнутрь. Оба отражения неверны: холодное и плоское подобие, возвращаемое нам обыкновенно стеклянным зеркалом, неверно уже потому, что менее чем трёхмерно, распластано; другое отражение лица, отбрасываемое им внутрь, втекающее по центростремительным нервам в мозг, состоящее из сложного комплекса самоощущений, тоже неверно, потому что – более чем трёхмерно.
#кржижановский
Евгений Венский. Жарь, Кузьмич! Слопают!
Ради немца-распрохвоста
Символизм да модернизм
Променял я очень просто
На квасной патриотизм.
Чтобы немца-душегуба
Из Расеюшки погнать,
Надо немцам Сологуба
Вслух на бзуре прочитать:
«Ах ты, жалкий пруссачишка,
Немец-перец-колбаса,
Разнесём тебя, мартышка,
Абсолютно в полчаса!
Прежде чем весна откроет
Ложе влажное долин, –
Будет нашими войсками
Взят заносчивый Берлин».
Вот тогда пускай Вильгельма,
Крепко севши в мокроступ,
И узнает, вредный шельма,
Что такое Сологуб!!!
1915 г.
#венский
Ради немца-распрохвоста
Символизм да модернизм
Променял я очень просто
На квасной патриотизм.
Чтобы немца-душегуба
Из Расеюшки погнать,
Надо немцам Сологуба
Вслух на бзуре прочитать:
«Ах ты, жалкий пруссачишка,
Немец-перец-колбаса,
Разнесём тебя, мартышка,
Абсолютно в полчаса!
Прежде чем весна откроет
Ложе влажное долин, –
Будет нашими войсками
Взят заносчивый Берлин».
Вот тогда пускай Вильгельма,
Крепко севши в мокроступ,
И узнает, вредный шельма,
Что такое Сологуб!!!
1915 г.
#венский
Константин Паустовский. Повесть о жизни
У каждого народа есть свои особенности, свои достойные черты. Но люди, захлёбывающиеся слюной от умиления перед своим народом и лишённые чувства меры, всегда доводят эти национальные черты до смехотворных размеров, до патоки, до отвращения. Поэтому нет злейших врагов у своего народа, чем квасные патриоты.
#паустовский
У каждого народа есть свои особенности, свои достойные черты. Но люди, захлёбывающиеся слюной от умиления перед своим народом и лишённые чувства меры, всегда доводят эти национальные черты до смехотворных размеров, до патоки, до отвращения. Поэтому нет злейших врагов у своего народа, чем квасные патриоты.
#паустовский
🔥4
Дмитрий Пригов. Интервью Артемию Лебедеву, конец 90-х
АЛ: Дмитрий Александрович, что вы знаете про Сеть, как идею?
ДАП: У меня компьютера нет, поэтому знаю про них абстрактно. Она (сеть) на грани перехода в новое качество, потому что до сей поры она была продолжением антропологических свойств, ну, скажем памяти, рук; как атомная бомба — продолжение кулака, так Интернет был продолжением памяти, зрения и пр. Когда он перейдёт в новое качество, когда человек начнёт мыслить не текстом, которым он тянется, а просто самой операцией, когда текст будет не единицей его деятельности, а он будет перебирать операции...
АЛ: Операции какие?
ДАП: Включение, выключение, перекидывание с одного текста на другой, когда он будет выстраивать метатексты из операций, а тексты, которые ему будут попадаться — они будут не обязательны. Вот я думаю об этом. Пока задача у Интернета всё таки напоминает задачу, либо у библиотеки, которая гораздо быстрее, либо у телефона, который ещё быстрее. Когда он перейдёт в своё качество, которое нельзя будет спутать ни с каким другим...
АЛ: То есть Вы хотите сказать, что Интернет обретёт такие очертания, которым нет аналогов в нашем реальном мире. А будут ли они настолько полезны человеку?
ДАП: Я не знаю будут ли они полезны. Да и вообще, всякая переделка культуры исходит сначала из полезности, а потом перекраивает полностью. Я не думаю, что, собственно говоря, изобретение книги предполагалось в качестве нового существования устной поэзии, оно предполагалось, как удобнее запомнить устное творчество. Но оно убило устное творчество, и сам тип писания стал другим типом порождения текста. Когда человек пишет, он совсем по-другому относится, и к тексту, и к творчеству, и вообще к своему занятию, чем человек, воспроизводивший устные все эти песни. Там это был такой воспроизводитель повторяющихся ситуаций. А письменный человек по-другому соотносится с читателем — он от него отделён, совсем другой тип существования в культуре.
АЛ: Вы хотите сказать, что это повлияет на само творчество?
ДАП: На антропологические черты культуры. Творчество это часть большой культуры.
АЛ: Раньше были рассказчики, потом писатели, а теперь будут...
ДАП: ...некие манипуляторы.
#пригов #лебедев #интервью
АЛ: Дмитрий Александрович, что вы знаете про Сеть, как идею?
ДАП: У меня компьютера нет, поэтому знаю про них абстрактно. Она (сеть) на грани перехода в новое качество, потому что до сей поры она была продолжением антропологических свойств, ну, скажем памяти, рук; как атомная бомба — продолжение кулака, так Интернет был продолжением памяти, зрения и пр. Когда он перейдёт в новое качество, когда человек начнёт мыслить не текстом, которым он тянется, а просто самой операцией, когда текст будет не единицей его деятельности, а он будет перебирать операции...
АЛ: Операции какие?
ДАП: Включение, выключение, перекидывание с одного текста на другой, когда он будет выстраивать метатексты из операций, а тексты, которые ему будут попадаться — они будут не обязательны. Вот я думаю об этом. Пока задача у Интернета всё таки напоминает задачу, либо у библиотеки, которая гораздо быстрее, либо у телефона, который ещё быстрее. Когда он перейдёт в своё качество, которое нельзя будет спутать ни с каким другим...
АЛ: То есть Вы хотите сказать, что Интернет обретёт такие очертания, которым нет аналогов в нашем реальном мире. А будут ли они настолько полезны человеку?
ДАП: Я не знаю будут ли они полезны. Да и вообще, всякая переделка культуры исходит сначала из полезности, а потом перекраивает полностью. Я не думаю, что, собственно говоря, изобретение книги предполагалось в качестве нового существования устной поэзии, оно предполагалось, как удобнее запомнить устное творчество. Но оно убило устное творчество, и сам тип писания стал другим типом порождения текста. Когда человек пишет, он совсем по-другому относится, и к тексту, и к творчеству, и вообще к своему занятию, чем человек, воспроизводивший устные все эти песни. Там это был такой воспроизводитель повторяющихся ситуаций. А письменный человек по-другому соотносится с читателем — он от него отделён, совсем другой тип существования в культуре.
АЛ: Вы хотите сказать, что это повлияет на само творчество?
ДАП: На антропологические черты культуры. Творчество это часть большой культуры.
АЛ: Раньше были рассказчики, потом писатели, а теперь будут...
ДАП: ...некие манипуляторы.
#пригов #лебедев #интервью
👍1