Корней Чуковский. Дневник 1901-1929 г.
8 ноября. В поезде. Только что миновали Ростов. Еду в купе с Кутскими и Муромцевым. Чудесные люди. <...> Муромцева я, помню, встречал на Плющихе у Бунина. Бунин в то время только что был сделан почётным академиком — и в благодарность решил поднести Академии — «словарь матерных слов» — и очень хвастал этим словарём в присутствии своей жены, урождённой Муромцевой. Разговаривая с М[уромцевым] о Бунине, я вспомнил, как Б[унин] с Шаляпиным в «Праге» рассказывали гениально анекдоты, а я слушал их с восторгом, пил, сам того не замечая, белое вино — и так опьянел, что не мог попасть на свою собственную лекцию, которую должен был читать в этот вечер в Политехническом Музее.
10/XI 1928. <...> Муромцев рассказывает о Бунине. Когда Б. пишет, он ничего не ест, выбежит из кабинета в столовую, пожует механически и обратно — пишет, пишет все дни. Революция ему ненавистна, он не мог бы и дня выжить при нынешних порядках. Вывез он из деревни мальчишку, чтобы помогал ему собирать матерные слова и непристойные песни, мальчишка очень талантлив, но жулик, стал потом токарем, потом спекулянтом, часто сидел в тюрьме.
#чуковский #бунин
8 ноября. В поезде. Только что миновали Ростов. Еду в купе с Кутскими и Муромцевым. Чудесные люди. <...> Муромцева я, помню, встречал на Плющихе у Бунина. Бунин в то время только что был сделан почётным академиком — и в благодарность решил поднести Академии — «словарь матерных слов» — и очень хвастал этим словарём в присутствии своей жены, урождённой Муромцевой. Разговаривая с М[уромцевым] о Бунине, я вспомнил, как Б[унин] с Шаляпиным в «Праге» рассказывали гениально анекдоты, а я слушал их с восторгом, пил, сам того не замечая, белое вино — и так опьянел, что не мог попасть на свою собственную лекцию, которую должен был читать в этот вечер в Политехническом Музее.
10/XI 1928. <...> Муромцев рассказывает о Бунине. Когда Б. пишет, он ничего не ест, выбежит из кабинета в столовую, пожует механически и обратно — пишет, пишет все дни. Революция ему ненавистна, он не мог бы и дня выжить при нынешних порядках. Вывез он из деревни мальчишку, чтобы помогал ему собирать матерные слова и непристойные песни, мальчишка очень талантлив, но жулик, стал потом токарем, потом спекулянтом, часто сидел в тюрьме.
#чуковский #бунин
❤1
Николай Телешов. Письмо И. Бунину, Москва, 29 марта 1910 г.
Милый Иван Алексеевич. С удовольствием тебе сообщаю, что один неведомый тебе читатель, ознакомившись с твоей повестью «Деревня», где напечатаны непечатные выражения, воскликнул: «Господин Бунин — известный мáто-граф»! Поздравляю тебя с графским достоинством и крепко целую! Привет Вере Николаевне. Поклон Нилусу и Фёдорову. Напиши откуда-нибудь «открытку» — идёт ли работа с повестью.
Опубликованная часть — вещь значительная, хорошая, и я искренно рад за тебя.
Твой Митрич
#телешов #бунин
Милый Иван Алексеевич. С удовольствием тебе сообщаю, что один неведомый тебе читатель, ознакомившись с твоей повестью «Деревня», где напечатаны непечатные выражения, воскликнул: «Господин Бунин — известный мáто-граф»! Поздравляю тебя с графским достоинством и крепко целую! Привет Вере Николаевне. Поклон Нилусу и Фёдорову. Напиши откуда-нибудь «открытку» — идёт ли работа с повестью.
Опубликованная часть — вещь значительная, хорошая, и я искренно рад за тебя.
Твой Митрич
#телешов #бунин
❤1
Андрей Седых об Иване Бунине
Андрей Седых (настоящее имя Яков Моисеевич Цвибак, 1902–1994) — писатель, журналист, автор мемуаров, личный секретарь Бунина. С 1973 года был главным редактором значимой для эмигрантского сообщества газеты «Новое русское слово».
#седых #бунин
Ехали мы как-то ночью в такси. В те годы множество шофёров такси в Париже были русские. Узнать их можно было сразу по акценту, по тому, как сосредоточенно сидели они за рулём, держась за него двумя руками, даже по крепким, каким-то особенно русским затылкам. Но вот, на этот раз мы не узнали, – дали адрес и шофёр повёз по тёмным улочкам, дальней дорогой, и Бунин вдруг начал ругаться сочными, отборными словами. Шофёр обернулся к нам и добродушно, словно вся эта ругань к нему не относилась, сказал:
– А вы, господин, должно быть из моряков? Ловко выражаетесь.
– Я не моряк, – как-то строго и скороговоркой ответил Бунин. – Я – почётный академик по разряду изящной словесности.
Андрей Седых (настоящее имя Яков Моисеевич Цвибак, 1902–1994) — писатель, журналист, автор мемуаров, личный секретарь Бунина. С 1973 года был главным редактором значимой для эмигрантского сообщества газеты «Новое русское слово».
#седых #бунин
❤1
Николай Гоголь. Нос
Коллежский асессор Ковалёв проснулся довольно рано и сделал губами: «брр...» — что всегда он делал, когда просыпался, хотя сам не мог растолковать, по какой причине. Ковалёв потянулся, приказал себе подать небольшое стоявшее на столе зеркало. Он хотел взглянуть на прыщик, который вчерашнего вечера вскочил у него на носу; но,т к величайшему изумлению, увидел, что у него вместо носа совершенно гладкое место! Испугавшись, Ковалёв велел подать воды и протёр полотенцем глаза: точно, нет носа! Он начал щупать рукою, чтобы узнать: не спит ли он? кажется, не спит. Коллежский асессор Ковалёв вскочил с кровати, встряхнулся: нет носа!.. Он велел тотчас подать себе одеться и полетел прямо к обер-полицмейстеру.
<...>
Как на беду, ни один извозчик не показывался на улице, и он должен был идти пешком, закутавшись в свой плащ и закрывши платком лицо, показывая вид, как будто у него шла кровь. «Но авось-либо мне так представилось: не может быть, чтобы нос пропал сдуру», — подумал он и зашёл в кондитерскую нарочно с тем, чтобы посмотреться в зеркало. К счастию, в кондитерской никого не было; мальчишки мели комнаты и расставляли стулья; некоторые с сонными глазами выносили на подносах горячие пирожки; на столах и стульях валялись залитые кофием вчерашние газеты. «Ну, слава Богу, никого нет, — произнёс он, — теперь можно поглядеть». Он робко подошёл к зеркалу и взглянул. «Чёрт знает что, какая дрянь! — произнёс он, плюнувши. — Хотя бы уже что-нибудь было вместо носа, а то ничего!..»
С досадою закусив губы, вышел он из кондитерской и решился, против своего обыкновения, не глядеть ни на кого и никому не улыбаться. Вдруг он стал как вкопанный у дверей одного дома; в глазах его произошло явление неизъяснимое: перед подъездом остановилась карета; дверцы отворились; выпрыгнул, согнувшись, господин в мундире и побежал вверх по лестнице. Каков же был ужас и вместе изумление Ковалёва, когда он узнал, что это был собственный его нос! При этом необыкновенном зрелище, казалось ему, все переворотилось у него в глазах; он чувствовал, что едва мог стоять; но решился во что бы то ни стало ожидать его возвращения в карету, весь дрожа, как в лихорадке. Чрез две минуты нос действительно вышел. Он был в мундире, шитом золотом, с большим стоячим воротником; на нём были замшевые панталоны; при боку шпага. По шляпе с плюмажем можно было заключить, что он считался в ранге статского советника. По всему заметно было, что он ехал куда-нибудь с визитом. Он поглядел на обе стороны, закричал кучеру: «Подавай!» — сел и уехал.
#гоголь
Коллежский асессор Ковалёв проснулся довольно рано и сделал губами: «брр...» — что всегда он делал, когда просыпался, хотя сам не мог растолковать, по какой причине. Ковалёв потянулся, приказал себе подать небольшое стоявшее на столе зеркало. Он хотел взглянуть на прыщик, который вчерашнего вечера вскочил у него на носу; но,т к величайшему изумлению, увидел, что у него вместо носа совершенно гладкое место! Испугавшись, Ковалёв велел подать воды и протёр полотенцем глаза: точно, нет носа! Он начал щупать рукою, чтобы узнать: не спит ли он? кажется, не спит. Коллежский асессор Ковалёв вскочил с кровати, встряхнулся: нет носа!.. Он велел тотчас подать себе одеться и полетел прямо к обер-полицмейстеру.
<...>
Как на беду, ни один извозчик не показывался на улице, и он должен был идти пешком, закутавшись в свой плащ и закрывши платком лицо, показывая вид, как будто у него шла кровь. «Но авось-либо мне так представилось: не может быть, чтобы нос пропал сдуру», — подумал он и зашёл в кондитерскую нарочно с тем, чтобы посмотреться в зеркало. К счастию, в кондитерской никого не было; мальчишки мели комнаты и расставляли стулья; некоторые с сонными глазами выносили на подносах горячие пирожки; на столах и стульях валялись залитые кофием вчерашние газеты. «Ну, слава Богу, никого нет, — произнёс он, — теперь можно поглядеть». Он робко подошёл к зеркалу и взглянул. «Чёрт знает что, какая дрянь! — произнёс он, плюнувши. — Хотя бы уже что-нибудь было вместо носа, а то ничего!..»
С досадою закусив губы, вышел он из кондитерской и решился, против своего обыкновения, не глядеть ни на кого и никому не улыбаться. Вдруг он стал как вкопанный у дверей одного дома; в глазах его произошло явление неизъяснимое: перед подъездом остановилась карета; дверцы отворились; выпрыгнул, согнувшись, господин в мундире и побежал вверх по лестнице. Каков же был ужас и вместе изумление Ковалёва, когда он узнал, что это был собственный его нос! При этом необыкновенном зрелище, казалось ему, все переворотилось у него в глазах; он чувствовал, что едва мог стоять; но решился во что бы то ни стало ожидать его возвращения в карету, весь дрожа, как в лихорадке. Чрез две минуты нос действительно вышел. Он был в мундире, шитом золотом, с большим стоячим воротником; на нём были замшевые панталоны; при боку шпага. По шляпе с плюмажем можно было заключить, что он считался в ранге статского советника. По всему заметно было, что он ехал куда-нибудь с визитом. Он поглядел на обе стороны, закричал кучеру: «Подавай!» — сел и уехал.
#гоголь
Нина Фёдорова. Семья
Единственное, что они, несомненно, унаследовали от многих поколений своих благородных предков, был длинный и тонкий аристократический нос. Хотя, по форме, это был все тот же нос, полученный по наследству всеми членами семьи, он выглядел различно на лице каждого из них. Он выражал достоинство и терпение на усталом лице Бабушки. На увядающем лице Матери он был воплощением покорности судьбе. У Пети он говорил о тайной обиде, о назревающем бунте. Очаровательным он казался на нежном лице Лиды: он говорил, он пел о замечательных надеждах, о романтических мечтах, о том, как жизнь прекрасна в семнадцать лет. Он был обыкновеннейшим носиком на худеньком, веснушчатом личике Димы. Здесь он забавно и трогательно морщился, реагируя на неожиданности жизни. И всё же это был тот же нос, объединяющий их в одну семью.
Нина Фёдорова (настоящее имя Антонина Фёдоровна Рязановская, 1895–1985) родилась в Полтавской губернии. Окончила историко-филологическое отделение Бестужевских курсов (одно из первых женских высших учебных заведений в России). После революции покинула Россию и уехала в Харбин, где преподавала русский язык и литературу в местной гимназии. В 1938 году переехала в США и почти до конца жизни преподавала в университете штата Орегон. Последние годы жизни провела в Сан-Франциско.
Роман «Семья» был написан на английском языке и в 1940 году опубликован в США, переведён на двенадцать языков. В 1952 году Нина Фёдорова выпустила в Нью-Йорке его на русском языке. В СССР роман издан в 1989 году в №12 «Роман-газеты для юношества».
#федорова
Единственное, что они, несомненно, унаследовали от многих поколений своих благородных предков, был длинный и тонкий аристократический нос. Хотя, по форме, это был все тот же нос, полученный по наследству всеми членами семьи, он выглядел различно на лице каждого из них. Он выражал достоинство и терпение на усталом лице Бабушки. На увядающем лице Матери он был воплощением покорности судьбе. У Пети он говорил о тайной обиде, о назревающем бунте. Очаровательным он казался на нежном лице Лиды: он говорил, он пел о замечательных надеждах, о романтических мечтах, о том, как жизнь прекрасна в семнадцать лет. Он был обыкновеннейшим носиком на худеньком, веснушчатом личике Димы. Здесь он забавно и трогательно морщился, реагируя на неожиданности жизни. И всё же это был тот же нос, объединяющий их в одну семью.
Нина Фёдорова (настоящее имя Антонина Фёдоровна Рязановская, 1895–1985) родилась в Полтавской губернии. Окончила историко-филологическое отделение Бестужевских курсов (одно из первых женских высших учебных заведений в России). После революции покинула Россию и уехала в Харбин, где преподавала русский язык и литературу в местной гимназии. В 1938 году переехала в США и почти до конца жизни преподавала в университете штата Орегон. Последние годы жизни провела в Сан-Франциско.
Роман «Семья» был написан на английском языке и в 1940 году опубликован в США, переведён на двенадцать языков. В 1952 году Нина Фёдорова выпустила в Нью-Йорке его на русском языке. В СССР роман издан в 1989 году в №12 «Роман-газеты для юношества».
#федорова
Венедикт Ерофеев. Записки психопата
16 октября [1957 г. – прим. автора]
Как ни расписывал Кирилл Кузнецов мой режиссёрский и актёрский талант, постановка «Нормы» при газовом ночном освещении кончилась блестящим провалом. Хор друидов, состоявший из членов 307-й комнаты, оказался не на высоте. И, не дождавшись кульминации спектакля, взялся за вольнодумство.
Особенно неистовствовал Якунин.
«Так что же, я, по-вашему, молчать должен? Нет уж, извините, господа, когда по радио да в газетах про рабочих всякие небылицы пишут, а здесь рабочего человека за скотину считают! Я бы этому Маркову сегодня в морду плюнул, если бы хоть немного выпил! Какое он имеет право издеваться над грязно-рабочим! Что же это я, выходит, работаю, как скотина, чтобы себя прокормить, а у меня половину отбирают на заём! „Отдадим свои излишки в долг государству!“ А?»
Мишенька шёл ещё дальше:
«Мы не живём! Мы существуем! Мы, как бараны, трудимся для хлеба и для водки, а пошлют нас, как стадо баранов, воевать в Сирию или в Венгрию, так мы и пойдём, будем резать и кричать „ура“, пока нас не зарежут!»
Михаил Миронов, всегда исполнительный, восставал теперь против армейского насилия над чувством человеческого достоинства.
Шёпотом выражал неудовольствие Сергей Грязнов: как это можно — работать в бетонном цехе целый месяц — и в результате не только не получить ни копейки, но даже остаться должником государства! (Факт, действительно имевший место).
Кирилл Кузнецов с братиею восстанавливали в памяти лица расстрелянных родственников и оглашали кухонные стены великолепным «Долой!»
Виктор Глотов скрипел зубами. Он уже устал от прожектов «всеобщего благородного хулиганства».
А Ладутенко договаривался до абсурда:
«Да вы знаете, что будет, если война начнётся? Да русский Иван с голоду будет подыхать! В ту войну ещё как-то держались на американской тушёнке, а то бы и тогда половина передохла! Вот попомните мои слова — полная измена будет! Вы думаете, что у нас это высшее командование мирно настроено! Да у них руки-то чешутся, может, больше, чем у американцев! Пусть будет война!
А то вот для чего мы живём? Ничего у нас впереди нет и ждать нечего... Пить, разве, только!..»
«Болото... болото...»
«Гасспада! Свет не включать!»
Пришествие коменданта несколько облагонамеривает романтиков и реалистов.
— Как это так — разойдись?!
— Пришибеевщина!..
— О-о-о! Комендант! Нам как раз нужен «хор друидок»!
Это — несгибаемые декаденты. Они весело изливают мрачное недовольство. Если бы ставилась пьеса Волковича, они с таким же успехом предложили бы коменданту занять вакантную должность ангела-хранителя.
— Ерофеев, уйдите из кухни! И все остальные — расходитесь по этажам!
— Поми-и-илуйте! Вы же затыкаете рты!
— Свобода мне-ений! Свобода сборищ!
— На фона-а-арь...
Пролетариат негодует. Как будто кто-то виноват, что они голодны и «выражают мнения». Меньше пить! — здравая логика. И держать язык за зубами.
— Вы знаете, что за это бывает, за ваши длинные языки?
Конечно же, они знают — и, тем не менее, завтра они снова будут здесь. Ох, уж эти пролетарии! Раньше хоть смотрели волками, но ведь не нарушали порядка в Новопресненском общежитии. А теперь добрая четверть схватилась вдруг за «достижения человеческого разума», вооружилась бумагой и фиолетовыми чернилами... Этак скоро они потребуют и людского существования...
#ерофеев
16 октября [1957 г. – прим. автора]
Как ни расписывал Кирилл Кузнецов мой режиссёрский и актёрский талант, постановка «Нормы» при газовом ночном освещении кончилась блестящим провалом. Хор друидов, состоявший из членов 307-й комнаты, оказался не на высоте. И, не дождавшись кульминации спектакля, взялся за вольнодумство.
Особенно неистовствовал Якунин.
«Так что же, я, по-вашему, молчать должен? Нет уж, извините, господа, когда по радио да в газетах про рабочих всякие небылицы пишут, а здесь рабочего человека за скотину считают! Я бы этому Маркову сегодня в морду плюнул, если бы хоть немного выпил! Какое он имеет право издеваться над грязно-рабочим! Что же это я, выходит, работаю, как скотина, чтобы себя прокормить, а у меня половину отбирают на заём! „Отдадим свои излишки в долг государству!“ А?»
Мишенька шёл ещё дальше:
«Мы не живём! Мы существуем! Мы, как бараны, трудимся для хлеба и для водки, а пошлют нас, как стадо баранов, воевать в Сирию или в Венгрию, так мы и пойдём, будем резать и кричать „ура“, пока нас не зарежут!»
Михаил Миронов, всегда исполнительный, восставал теперь против армейского насилия над чувством человеческого достоинства.
Шёпотом выражал неудовольствие Сергей Грязнов: как это можно — работать в бетонном цехе целый месяц — и в результате не только не получить ни копейки, но даже остаться должником государства! (Факт, действительно имевший место).
Кирилл Кузнецов с братиею восстанавливали в памяти лица расстрелянных родственников и оглашали кухонные стены великолепным «Долой!»
Виктор Глотов скрипел зубами. Он уже устал от прожектов «всеобщего благородного хулиганства».
А Ладутенко договаривался до абсурда:
«Да вы знаете, что будет, если война начнётся? Да русский Иван с голоду будет подыхать! В ту войну ещё как-то держались на американской тушёнке, а то бы и тогда половина передохла! Вот попомните мои слова — полная измена будет! Вы думаете, что у нас это высшее командование мирно настроено! Да у них руки-то чешутся, может, больше, чем у американцев! Пусть будет война!
А то вот для чего мы живём? Ничего у нас впереди нет и ждать нечего... Пить, разве, только!..»
«Болото... болото...»
«Гасспада! Свет не включать!»
Пришествие коменданта несколько облагонамеривает романтиков и реалистов.
— Как это так — разойдись?!
— Пришибеевщина!..
— О-о-о! Комендант! Нам как раз нужен «хор друидок»!
Это — несгибаемые декаденты. Они весело изливают мрачное недовольство. Если бы ставилась пьеса Волковича, они с таким же успехом предложили бы коменданту занять вакантную должность ангела-хранителя.
— Ерофеев, уйдите из кухни! И все остальные — расходитесь по этажам!
— Поми-и-илуйте! Вы же затыкаете рты!
— Свобода мне-ений! Свобода сборищ!
— На фона-а-арь...
Пролетариат негодует. Как будто кто-то виноват, что они голодны и «выражают мнения». Меньше пить! — здравая логика. И держать язык за зубами.
— Вы знаете, что за это бывает, за ваши длинные языки?
Конечно же, они знают — и, тем не менее, завтра они снова будут здесь. Ох, уж эти пролетарии! Раньше хоть смотрели волками, но ведь не нарушали порядка в Новопресненском общежитии. А теперь добрая четверть схватилась вдруг за «достижения человеческого разума», вооружилась бумагой и фиолетовыми чернилами... Этак скоро они потребуют и людского существования...
#ерофеев
Евгений Вензель. Записки с похмелья* (18+)
76
Боковой дневной свет, к моему неудовольствию, давал возможность рассматривать всякий мелкий сор на зелёном сукне стола. Вольтеровское кресло, козетка и стеллажи с книгами составляли предметы обстановки чужой комнаты, где я валялся на диване с сигаретой. К двадцати пяти годам, подумал я, я превратился в небритого бездельника. Справа стояла пепельница, и я, вытягивая руку, стряхивал туда пепел наобум. Но, может быть, по контрасту с вечностью так и полагается? Чего, в самом деле, суетиться? Что там Гёте говорил о 30, 60 и 90 годах? То, что я сам иногда принимаю за лень, всего лишь шлагбаум, ограждающий от всего лишнего. Все хорошие люди, если не ленивы, так уж не предприимчивы, во всяком случае. Жаль только, что в комнате так грязно. А на простынях спал ещё уехавший хозяин. Я с ним договорился, что постельное белье возьму из дому, но, конечно, не взял, поленился. Но самое неприятное, что никакой тебе музыки: даже радио на стенке. А мне всю жизнь не хватает музыки — я до того дошёл в её постоянной жажде, что готов слушать всё что угодно.Никакой музыки, кроме анаши в фольге из-под чая. Но она всегда поёт одну и ту же песню, словно мелодия бедной вечеринки, где пластинка всего одна, но, за неимением других, её слушают непрерывно, исходя из той же жажды. Держа руку трубочкой, как меня недавно научили, я продувал беломор, пока весь табак не остался в углублении левой ладони. Подсыпал немного анаши и стал разминать, одновременно перемешивая ингредиенты. Ах, чёрт, я забыл сделать пятку. А для пятки лучше всё-таки чистый табак, чтобы не курить до последнего, обжигая губы. Пришлось мне сломать ещё одну папиросу.
Я живу один уже целую неделю. На чёрных моих простынях валяются толстые чужие книги. Анаша анашой, но старая любовь не ржавеет — пустые бутылки выглядывают из-под козетки, или стоят в углах скромно, как грибы после дождя. Я получил возможность принимать гостей, они забредают под вечер и, зная моё пристрастие к выпивке, тащат её с собой сразу, чтобы потом не бегать в магазин. Вчера поздно вечером заглянула моя недавняя знакомая. Хоть некрасива она, робка, уныла и любит вставлять уменьшительные суффиксы в слова, для того не предназначенные, так что получается невообразимое — «дрянька», «причинка» и пр. — я, выпив 3 бутылки вина, автоматически, как это бывает в таких случаях, возжелал её. Целый час ушёл на то, чтобы её раздеть. Зачем, не надо, отпусти, пожалуйста, перестань, я пойду домой и т. д. Я перегорел минут через двадцать. Это потом они привыкают и не считают высокой потребностью любовной игры стаскивание наивных их тряпок, а курящие, а они почти все курящие, закуривают в темноте и точка. От ужаса перед грязными простынями я лёг спать не раздеваясь, жадно проглотил батон с куском плавленого сыра. И, вибрируя от смутного омерзения, укрылся хозяйским плащом. Ночью я прокрадывался на кухню пить воду. Утром первым делом набил папироску. Утро было пасмурное, я пошёл пить кофе в Сайгон с мучительным ощущением нечистоты, потому что от страха перед соседями даже не умылся, а потому по дороге на Владимирском зайти в общественный сортир, где я со старанием хирурга вымыл руки. Отряхивая руки и вытирая их о свитер, я вышел на улицу и всё ещё влажными ладонями протёр лицо, отчего они покрылись жиром. Дверь Сайгона по летней поре была распахнута и придержана крючком.
* Внимание! Употребление запрещённых веществ вредит здоровью и противозаконно.
#вензель
76
Боковой дневной свет, к моему неудовольствию, давал возможность рассматривать всякий мелкий сор на зелёном сукне стола. Вольтеровское кресло, козетка и стеллажи с книгами составляли предметы обстановки чужой комнаты, где я валялся на диване с сигаретой. К двадцати пяти годам, подумал я, я превратился в небритого бездельника. Справа стояла пепельница, и я, вытягивая руку, стряхивал туда пепел наобум. Но, может быть, по контрасту с вечностью так и полагается? Чего, в самом деле, суетиться? Что там Гёте говорил о 30, 60 и 90 годах? То, что я сам иногда принимаю за лень, всего лишь шлагбаум, ограждающий от всего лишнего. Все хорошие люди, если не ленивы, так уж не предприимчивы, во всяком случае. Жаль только, что в комнате так грязно. А на простынях спал ещё уехавший хозяин. Я с ним договорился, что постельное белье возьму из дому, но, конечно, не взял, поленился. Но самое неприятное, что никакой тебе музыки: даже радио на стенке. А мне всю жизнь не хватает музыки — я до того дошёл в её постоянной жажде, что готов слушать всё что угодно.
Я живу один уже целую неделю. На чёрных моих простынях валяются толстые чужие книги. Анаша анашой, но старая любовь не ржавеет — пустые бутылки выглядывают из-под козетки, или стоят в углах скромно, как грибы после дождя. Я получил возможность принимать гостей, они забредают под вечер и, зная моё пристрастие к выпивке, тащат её с собой сразу, чтобы потом не бегать в магазин. Вчера поздно вечером заглянула моя недавняя знакомая. Хоть некрасива она, робка, уныла и любит вставлять уменьшительные суффиксы в слова, для того не предназначенные, так что получается невообразимое — «дрянька», «причинка» и пр. — я, выпив 3 бутылки вина, автоматически, как это бывает в таких случаях, возжелал её. Целый час ушёл на то, чтобы её раздеть. Зачем, не надо, отпусти, пожалуйста, перестань, я пойду домой и т. д. Я перегорел минут через двадцать. Это потом они привыкают и не считают высокой потребностью любовной игры стаскивание наивных их тряпок, а курящие, а они почти все курящие, закуривают в темноте и точка. От ужаса перед грязными простынями я лёг спать не раздеваясь, жадно проглотил батон с куском плавленого сыра. И, вибрируя от смутного омерзения, укрылся хозяйским плащом. Ночью я прокрадывался на кухню пить воду. Утром первым делом набил папироску. Утро было пасмурное, я пошёл пить кофе в Сайгон с мучительным ощущением нечистоты, потому что от страха перед соседями даже не умылся, а потому по дороге на Владимирском зайти в общественный сортир, где я со старанием хирурга вымыл руки. Отряхивая руки и вытирая их о свитер, я вышел на улицу и всё ещё влажными ладонями протёр лицо, отчего они покрылись жиром. Дверь Сайгона по летней поре была распахнута и придержана крючком.
* Внимание! Употребление запрещённых веществ вредит здоровью и противозаконно.
#вензель
Вера Булич. Август
#булич
На тёмном дереве буфета,1937 г.
На белых изразцах печей
Дрожат закатные отсветы,
Густое золото лучей.
На этажерке отблеск алый,
Тюль на окне огнём сквозит,
И в тёмной вазе флокс повялый
В сияньи розовом горит.
В саду — предчувствие тревоги,
Осенних горестных потерь.
Печальный август на пороге
В распахнутую веет дверь.
...О ночи, об огнях созвездий
В сырой холодной тишине,
О старом доме, об отъезде,
О завтрашнем последнем дне...
А кресла в расстановке чинной
Как будто думают о том,
Как им в нетопленной гостиной
Стоять всю зиму под чехлом.
#булич
Борис Рыжий
#рыжий
Поехать в августе на юг1997 г.
на десять дней, трястись в плацкарте,
играя всю дорогу в карты
с прелестной парочкой подруг.
Проститься, выйти на перрон
качаясь, сговориться с первым
о тихом домике фанерном
под тенью шелестящих крон.
Но позабыть вагонный мат,
тоску и чай за тыщу двести,
вдруг повстречавшись в том же месте,
где расставались жизнь назад.
А вечером в полупустой
шашлычной с пустотой во взоре
глядеть в окно и видеть море,
что бушевало в жизни той.
#рыжий
Виктор Голявкин. Весёлое настроение
— Веники продаём! Веники продаём! — кричит женщина на углу.
Полная корзина веников. Почему бы мне не купить веник?
— Дайте веник.
Я иду по улице, машу веником.
— Простите, где вы купили веник? — интересуется милая девушка.
— Как где купил, на углу купил...
Я провожаю девушку.
Она тоже купила веник, и мы вдвоём с ней машем вениками и смеёмся.
#голявкин
— Веники продаём! Веники продаём! — кричит женщина на углу.
Полная корзина веников. Почему бы мне не купить веник?
— Дайте веник.
Я иду по улице, машу веником.
— Простите, где вы купили веник? — интересуется милая девушка.
— Как где купил, на углу купил...
Я провожаю девушку.
Она тоже купила веник, и мы вдвоём с ней машем вениками и смеёмся.
#голявкин
Геннадий Алексеев. Машина времени
Тётка в синем переднике
сдирает со стен старые афиши
Они отдираются слоями.
Обнажаются:
название выставки,
которая уже давно закрыта,
фотография клоуна,
который умер месяц назад,
и фамилия дирижёра,
уже закончившего свои гастроли.
Тётка в синем переднике
поворачивает время вспять.
Содрав старые афиши,
тётка мажет стену клеем
и наклеивает новые.
Появляются:
название театральной премьеры,
которая ещё не состоялась,
портрет иноземной певицы,
которая ещё не приехала в город,
и дата открытия цирка,
который ещё не построен.
Тётка в синем переднике
открывает тайны грядущего.
Так зачем же вам машина времени,
скажите на милость?
#алексеев
Тётка в синем переднике
сдирает со стен старые афиши
Они отдираются слоями.
Обнажаются:
название выставки,
которая уже давно закрыта,
фотография клоуна,
который умер месяц назад,
и фамилия дирижёра,
уже закончившего свои гастроли.
Тётка в синем переднике
поворачивает время вспять.
Содрав старые афиши,
тётка мажет стену клеем
и наклеивает новые.
Появляются:
название театральной премьеры,
которая ещё не состоялась,
портрет иноземной певицы,
которая ещё не приехала в город,
и дата открытия цирка,
который ещё не построен.
Тётка в синем переднике
открывает тайны грядущего.
Так зачем же вам машина времени,
скажите на милость?
#алексеев
Виктор Пелевин. Круть
Думаю, что и в жизни всё обстоит точно так же. Мир, история, судьба, эпоха – это нагромождение событий, большей частью очень неприятных. Страшные-страшные вещи творятся в грохочущем мире с мягкими, слабыми и беззащитными людьми.
Есть ли в происходящем смысл?
А это как с песней The Riddle. Хочешь – найдёшь себе благословение Вавилона. Не хочешь – разлетишься на атомы просто так. Смысл надо собирать самому, и удерживать его росинки вместе приходится так же кропотливо и старательно, как мы удерживаем живыми свои тела. А потом распадётся тело – и разлетится вся плесневевшая на нём мудрость.
Любой человеческий смысл, научила меня песня The Riddle – это обманка, скрывающая то, что нам видеть нельзя. Пока мы живы, мы замечаем вокруг «идеи», «цели», «ценности» и прочие тепловые ловушки. Но придёт миг, и ложные мишени, скрывавшие от нас Реку и Дерево, угаснут. И тогда… Тогда…
Впрочем, скажу честно – я не знаю, что будет тогда. Мы вообще не можем этого знать, можем только думать, будто знаем.
Зачем же тогда я излагаю всё это, если на самом деле не знаю ничего? Ох. Строгие молодые люди не зря спрашивают в стримах – а куда вы, собственно, нас ведёте, гражданин писатель? Вы сами в курсе? Надо ли нам туда идти?
Но это как если бы я спросил у Nik Kershaw – куда ты привёл нас, Ник? Знаешь ли ты сам?
Милые, художник никуда никого не ведёт. Это просто персонаж, который ходит по кругу в воображаемой дыре возле Дерева Жизни, создавая вихрь из весело переливающихся слов. За ними его не видать. Зато многое можно увидеть в самом вихре.
Какой в этой круговерти смысл?
Да такой же, как в тебе. Такой же, как в песне The Riddle.
Любой, какой у тебя хватит сил собрать своим умом и волей.
А если ты действительно крут и умеешь не делать этого (что куда сложнее, чем каждый раз делать на автомате), ты начинаешь видеть на месте любого человеческого смысла рыбу*. Просто рыбу, которая могла бы состоять из любых других элементов, значков и пиктограмм.
Фокус нашего мира в том, что настоящих слов здесь нет. Или, что то же самое, окончательным текстом на время становится любая рыба. Всё что угодно.
Даже ты сам.
📌 рыба – (lorem ipsum), условный, зачастую бессмысленный текст, вставляемый в макет страницы и используемый для образца шрифта и объёма материала; в текстах песен часто используется на готовую музыку, к которой ещё не написаны слова.
#пелевин
Думаю, что и в жизни всё обстоит точно так же. Мир, история, судьба, эпоха – это нагромождение событий, большей частью очень неприятных. Страшные-страшные вещи творятся в грохочущем мире с мягкими, слабыми и беззащитными людьми.
Есть ли в происходящем смысл?
А это как с песней The Riddle. Хочешь – найдёшь себе благословение Вавилона. Не хочешь – разлетишься на атомы просто так. Смысл надо собирать самому, и удерживать его росинки вместе приходится так же кропотливо и старательно, как мы удерживаем живыми свои тела. А потом распадётся тело – и разлетится вся плесневевшая на нём мудрость.
Любой человеческий смысл, научила меня песня The Riddle – это обманка, скрывающая то, что нам видеть нельзя. Пока мы живы, мы замечаем вокруг «идеи», «цели», «ценности» и прочие тепловые ловушки. Но придёт миг, и ложные мишени, скрывавшие от нас Реку и Дерево, угаснут. И тогда… Тогда…
Впрочем, скажу честно – я не знаю, что будет тогда. Мы вообще не можем этого знать, можем только думать, будто знаем.
Зачем же тогда я излагаю всё это, если на самом деле не знаю ничего? Ох. Строгие молодые люди не зря спрашивают в стримах – а куда вы, собственно, нас ведёте, гражданин писатель? Вы сами в курсе? Надо ли нам туда идти?
Но это как если бы я спросил у Nik Kershaw – куда ты привёл нас, Ник? Знаешь ли ты сам?
Милые, художник никуда никого не ведёт. Это просто персонаж, который ходит по кругу в воображаемой дыре возле Дерева Жизни, создавая вихрь из весело переливающихся слов. За ними его не видать. Зато многое можно увидеть в самом вихре.
Какой в этой круговерти смысл?
Да такой же, как в тебе. Такой же, как в песне The Riddle.
Любой, какой у тебя хватит сил собрать своим умом и волей.
А если ты действительно крут и умеешь не делать этого (что куда сложнее, чем каждый раз делать на автомате), ты начинаешь видеть на месте любого человеческого смысла рыбу*. Просто рыбу, которая могла бы состоять из любых других элементов, значков и пиктограмм.
Фокус нашего мира в том, что настоящих слов здесь нет. Или, что то же самое, окончательным текстом на время становится любая рыба. Всё что угодно.
Даже ты сам.
📌 рыба – (lorem ipsum), условный, зачастую бессмысленный текст, вставляемый в макет страницы и используемый для образца шрифта и объёма материала; в текстах песен часто используется на готовую музыку, к которой ещё не написаны слова.
#пелевин
❤1
Сергей Шнуров. Рыба
Ловил я много разных рыбок,
Я знаю клёвые места.
Где море девичьих улыбок,
Поймать чего-то как с куста.
Когда клюёт, тогда полсотни
Могу я за ночь натаскать.
От Ленинградки и до Капотни
Гуляют стаи всяких Тань и Кать.
Ловил я много, ловил я часто,
Пираний тоже я ловил.
А как-то раз с огромной пастью
Попался прямо крокодил.
Но только ты — рыба моей мечты!
Только ты — рыба моей мечты!
Но только ты — рыба моей мечты!
Только ты — рыба моей мечты!
#шнуров
Ловил я много разных рыбок,
Я знаю клёвые места.
Где море девичьих улыбок,
Поймать чего-то как с куста.
Когда клюёт, тогда полсотни
Могу я за ночь натаскать.
От Ленинградки и до Капотни
Гуляют стаи всяких Тань и Кать.
Ловил я много, ловил я часто,
Пираний тоже я ловил.
А как-то раз с огромной пастью
Попался прямо крокодил.
Но только ты — рыба моей мечты!
Только ты — рыба моей мечты!
Но только ты — рыба моей мечты!
Только ты — рыба моей мечты!
#шнуров
😁1
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
YouTube
Ленинград — Рыба / Leningrad — Fish
You can download album Fish in mp3 format for free from http://sosimc.ru/leningrad/mp3-85
Video version of song here
http://sosimc.ru/leningrad/mp3-95
Fish MIX
http://sosimc.ru/leningrad/mp3-86
iTunes http://smarturl.it/leningrad
iTunes https://itunes.a…
Video version of song here
http://sosimc.ru/leningrad/mp3-95
Fish MIX
http://sosimc.ru/leningrad/mp3-86
iTunes http://smarturl.it/leningrad
iTunes https://itunes.a…
Кита Морио. Свет утра
— Это очень печальная история, Дзиро. Очень печальная, самая печальная на свете... Нет ничего горше, чем смерть любимой... Впрочем, тебе этого не понять... Потому-то я и приехал сюда. Бежал от нестерпимой печали. Бежал в края, где ночь длится почти пятьдесят часов...
📚 Читать 3 минуты 🥺
#морио
— Это очень печальная история, Дзиро. Очень печальная, самая печальная на свете... Нет ничего горше, чем смерть любимой... Впрочем, тебе этого не понять... Потому-то я и приехал сюда. Бежал от нестерпимой печали. Бежал в края, где ночь длится почти пятьдесят часов...
#морио
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Telegraph
Кита Морио. Свет утра
— Всё ещё ночь? Небо ещё не посветлело?— тяжело дыша спросил старик. Какие же это были долгие годы... Как медленно тянулось время... Но сейчас старик знал — конец был уже близок. Старик готовился к этому. Что ж, он неплохо справлялся со своими обязанностями.…
Юрий Мамлеев. Полёт
— Официант! — блюдечным, истеричным голосом закричал человек, сидящий против меня. — Официант!
Было безлюдно, как в погребе, и такое впечатление, что эта тихая зала столовой вообще скоро исчезнет. Исчезнет раз и навсегда. По углам виднелись убогие, малочисленные, ни на что не обращающие внимания люди. Один из них был почему-то почти голый.
— Официант! — опять взвизгнул мой неугомонный сосед. Я сидел с ним вдвоём. — Какой-то ужас, — обратился он ко мне, прячась в свои мутно-слезливые, тёмные глазки, — уже пятнадцать минут жду официанта, а его нет. Наверное, трепется с поваром. Лучше застрелиться.
Я не обратил внимания на его последнюю фразу, но вдруг увидел, что он вынимает из кармана огромный, какой-то дикий пистолет и кладёт его на столик, рядом с меню.
— Да вы что?! — вылупил я на него глаза.
— А я уже не первый раз этим занимаюсь, — смрадно улыбнулся он прилипчивым к самому себе ртом.
— Чем?
— Да стреляю в себя из-за всяких пустяков. Надоела вся эта жизнь. Одни неудачи и какая-то тягучесть.
— Хм, — брякнул я, — но вы не походите на израненного человека.
— А я до смерти стреляюсь. Без промаха... — был ответ.
Я посмотрел в тарелку со своей колбасой и как-то по-съестному хихикнул, как будто колбаса была зеркальцем.
— И это продолжается уже тысячу лет, — спокойно продолжал человечек, угрюмо поглядывая на ползущего в стороне клопа. — Раздражают меня всякие казусы в миру. Как будто стенка. Или, может, просто терпения нет. Впервые я, кажется, зарезался каменным ножом из-за того, что долго не мог добыть подходящий шлем на свою голову. С этого и началось. Я хорошо помню некоторые из своих бесчисленных прошлых жизней. И все они кончались быстро и одним и тем же. Один раз я, например, повесился из-за того, что не мог найти носков, — он подмигнул мне. — Я почему-то очень быстр на судьбу и мгновенно рождаюсь опять, как только умираю. Сейчас, к примеру, меня зовут Петя.
Я не знал, что ему возражать, и стал тупо доедать свой ужин. Потом поглядел на спины одиноко жующих людей и почувствовал нехорошее. Очень пугал меня огромный, видимо, туго набитый пулями пистолет, лежащий на столе.
— Что же, самоубийство для вас способ развлечения? — вдруг осведомился я.
— Ваш юмор не к месту, — сухо осадил меня Петя. — Просто мне надоело натыкаться на вещи. Полёт, полёт у Петра Дмитриевича должен быть, полёт! Потому и стреляюсь.
Я молчал, съежившись жирной спиной. Куда он, собственно говоря, хотел лететь? Самоубийства и бесконечное мелькание новых жизней — это и составляло для него полёт, или у него была надежда действительно куда-нибудь улететь, вырваться, всё быстрее и быстрее меняя свои жизни?
Но это оставались идеи, гипотезы. А сам он сидел передо мной и дышал в меня так, как будто не мог уйти.
Меня стало беспокоить отсутствие официантки.
— Не обращайте внимания, — заметил он. — Иногда я стреляюсь просто так, по инерции. Даже без особого раздражения на вещи.
Он вдруг истерично схватил в правую руку пистолет и приставил его к своему глазу, другим глазом сурово, словно глядя на весь мир, подмигнул мне — и выстрелил...
#мамлеев
— Официант! — блюдечным, истеричным голосом закричал человек, сидящий против меня. — Официант!
Было безлюдно, как в погребе, и такое впечатление, что эта тихая зала столовой вообще скоро исчезнет. Исчезнет раз и навсегда. По углам виднелись убогие, малочисленные, ни на что не обращающие внимания люди. Один из них был почему-то почти голый.
— Официант! — опять взвизгнул мой неугомонный сосед. Я сидел с ним вдвоём. — Какой-то ужас, — обратился он ко мне, прячась в свои мутно-слезливые, тёмные глазки, — уже пятнадцать минут жду официанта, а его нет. Наверное, трепется с поваром. Лучше застрелиться.
Я не обратил внимания на его последнюю фразу, но вдруг увидел, что он вынимает из кармана огромный, какой-то дикий пистолет и кладёт его на столик, рядом с меню.
— Да вы что?! — вылупил я на него глаза.
— А я уже не первый раз этим занимаюсь, — смрадно улыбнулся он прилипчивым к самому себе ртом.
— Чем?
— Да стреляю в себя из-за всяких пустяков. Надоела вся эта жизнь. Одни неудачи и какая-то тягучесть.
— Хм, — брякнул я, — но вы не походите на израненного человека.
— А я до смерти стреляюсь. Без промаха... — был ответ.
Я посмотрел в тарелку со своей колбасой и как-то по-съестному хихикнул, как будто колбаса была зеркальцем.
— И это продолжается уже тысячу лет, — спокойно продолжал человечек, угрюмо поглядывая на ползущего в стороне клопа. — Раздражают меня всякие казусы в миру. Как будто стенка. Или, может, просто терпения нет. Впервые я, кажется, зарезался каменным ножом из-за того, что долго не мог добыть подходящий шлем на свою голову. С этого и началось. Я хорошо помню некоторые из своих бесчисленных прошлых жизней. И все они кончались быстро и одним и тем же. Один раз я, например, повесился из-за того, что не мог найти носков, — он подмигнул мне. — Я почему-то очень быстр на судьбу и мгновенно рождаюсь опять, как только умираю. Сейчас, к примеру, меня зовут Петя.
Я не знал, что ему возражать, и стал тупо доедать свой ужин. Потом поглядел на спины одиноко жующих людей и почувствовал нехорошее. Очень пугал меня огромный, видимо, туго набитый пулями пистолет, лежащий на столе.
— Что же, самоубийство для вас способ развлечения? — вдруг осведомился я.
— Ваш юмор не к месту, — сухо осадил меня Петя. — Просто мне надоело натыкаться на вещи. Полёт, полёт у Петра Дмитриевича должен быть, полёт! Потому и стреляюсь.
Я молчал, съежившись жирной спиной. Куда он, собственно говоря, хотел лететь? Самоубийства и бесконечное мелькание новых жизней — это и составляло для него полёт, или у него была надежда действительно куда-нибудь улететь, вырваться, всё быстрее и быстрее меняя свои жизни?
Но это оставались идеи, гипотезы. А сам он сидел передо мной и дышал в меня так, как будто не мог уйти.
Меня стало беспокоить отсутствие официантки.
— Не обращайте внимания, — заметил он. — Иногда я стреляюсь просто так, по инерции. Даже без особого раздражения на вещи.
Он вдруг истерично схватил в правую руку пистолет и приставил его к своему глазу, другим глазом сурово, словно глядя на весь мир, подмигнул мне — и выстрелил...
#мамлеев
Иван Бунин. Кавказ
Он искал её в Геленджике, в Гаграх, в Сочи. На другой день по приезде в Сочи, он купался утром в море, потом брился, надел чистое бельё, белоснежный китель, позавтракал в своей гостинице на террасе ресторана, выпил бутылку шампанского, пил кофе с шартрезом, не спеша выкурил сигару. Возвратясь в свой номер, он лег на диван и выстрелил себе в виски из двух револьверов.
#бунин
Он искал её в Геленджике, в Гаграх, в Сочи. На другой день по приезде в Сочи, он купался утром в море, потом брился, надел чистое бельё, белоснежный китель, позавтракал в своей гостинице на террасе ресторана, выпил бутылку шампанского, пил кофе с шартрезом, не спеша выкурил сигару. Возвратясь в свой номер, он лег на диван и выстрелил себе в виски из двух револьверов.
#бунин