Свеклушин вытащил упакованную в целлофан норму.

— Ух ты. — Трофименко потянулся к аккуратному пакетику. — Смотри какие у вас... А у нас просто в бумажных упаковках таких. И бумага грубая. И надпись такая оттиснутая плохо, криво. Синяя такая. А у вас, смотри-ка, во как аккуратненько. Шрифт такой красивый...

— Столица, чего ж ты хочешь. — Свеклушин разорвал пакет, вытряхнул норму на ладонь, отщипнул кусок и сунул в рот.

Трофименко потрогал норму:

— И свежая... во, мягкая какая. А у нас засохшая. Крошится вся... организаторы, бля. Не могут организовать...

— А вы написали бы куда надо. — Свеклушин жевал, периодически отщипывая.

— Написали, бля! — Трофименко швырнул папиросу, придавил ногой. — Не смеши, Саша.

— Не помогает?

— Да конечно. Всем до лампочки. А потом говорят, почему периферия тянет слабо! Смешно. Сказка про белого бычка. Везут, везут опять пакеты эти. А там шуршит засохшая, лежалая. Норму уж могли бы наладить. Странно это все...

— Да-а-а... много у нас еще этой несуразицы. — Свеклушин сунул в рот последний кусочек, скомкал хрустящий пакетик, хотел было швырнуть в урну, но Трофименко остановил:

— Дай мне, не выкидывай. Жене покажу.

https://www.tg-me.com/akashevarova/4978

Хочется обратиться с просьбой, почти с воззванием, к маленькому сообществу, которое я вижу и слышу. Не нужно цитировать Путина, что бы от него ни исходило. Не нужно, к примеру, начинать дискуссию об истории Украины или о политических науках (как сейчас), отталкиваясь от его слов. Это не тот случай. Его выступления не несут смысла, ничего в его поведении, в его поступках не объясняют, не являются информацией. Это всегда обман и троллинг - это отрицательная величина

Запоздалые два слова об авторе этого канала для новых подписчиков, если таковые тут есть) https://www.tg-me.com/getkit/361

Ловушка, которую Кремль создал для себя сам — формируя общественную пассивность, вычищая любую низовую кооперацию и солидарность — заключается вот в чем: невозможно искусственно объединить в «мы» множество тех, кто давно укрепился в своем «я». Пропаганда — это слова. Чтобы объединиться по-настоящему, разъединенным людям нужно что-то посерьезнее, чем просто слово. 
Это похоже на то, что происходит с российскими опоросами общественного мнения: высокие рейтинги Путина и нынешней войны обеспечены «правильными вопросами» и другими усилиями придворных социологов. Красивые цифры на экране, похоже, очень нравятся власти, но что дальше? Да, параллельно внешней войне в Украине российская власть ведет еще и внутреннюю — осуществляя силовой захват российского общества. Однако, как и на оккупированных украинских территориях, настоящая «русская матрица» из этого захвата не родится. 
Поэтому независимо от ситуации на полях сражений, усилий пропагандистов и репрессий властей общественная война Кремлем уже проиграна. В стране, где 61% живут, «полагаясь только на себя», и «избегают контакта с властью», государство — это «они», а не «мы»

Кто такие «мы»? Вчера в новом письме Kit на этот вопрос отвечал Максим Трудолюбов. Вы уже прочитали? Если нет, подпишитесь на нас по ссылке, и мы сразу пришлем вам этот текст.

Итак, о чем это письмо?

Власть (не только, конечно, российская) все время говорит «мы»: «мы решили», «мы должны», «мы будем стремиться». Это местоимение отсылает к такому представлению о происхождении государства, в котором люди, собравшись добровольно, самостоятельно принимают решение об основных правилах, которым готовы подчиняться. То есть, говоря «мы», государство будто выражает общественную волю.

Это «мы» стоит переосмыслить, считает Максим Трудолюбов. В российском обществе — особенно. Ведь Кремль ведет войну от имени «нас», рапортует о тотальной поддержке спецоперации. А победа нужна ему не только на поле боя, но и с общественной точки зрения.

Принято считать, что эту общественную войну Кремль уже выиграл. Но Максим Трудолюбов последовательно доказывает (в том числе — с помощью экономики), что на самом деле это не так.

Россияне давно научились жить не только «вне политики», но и «вне государства» — причем это свойственно в том числе самому путинскому электорату.

Паническая кремлевская мобилизация измеряется цифрами, "головами", душами. Цифры - главное, хотя сами цифры не названы. Пытаться давать оценки количеству потенциальных рекрутов невозможно, поскольку не объявлены военные цели. Для каких целей кремлевская армия набирает N людей? Секрет. Важно только значение N, которое знает только Кремль. N - главное.

Значение N не только не названо публично, оно еще и меняется. Мы знаем о возникновении новых планов для регионов, которые выполнили изначальные планы. Это безумнее любой антиутопической схемы. В своей отвлеченности от жизни и любых разумных целей эта арифметика смерти непостижима и страшна.

Она не сейчас возникла. Лимиты, цифры, план, палки - неотъемлемая часть административного устройства российских институтов, в особенности "правоохранительных", унаследованных от СССР. Их пытались реформировать, но принцип "отчетность снизу - план сверху", сохраняется. Уголовные дела часто создаются из ничего ради выполнения плана. Фактическая, а не фасадная, задача этой системы - не раскрывать, а творить преступления. Это было все советское и постсоветское время, но сейчас достигло невиданных глубин безумия.

Центральность квот в политических проектах характерна в советской истории не столько для мобилизационных кампаний, сколько для репрессивных. Квоты ("лимиты"), например, использовались во время коллективизации и во время террора 1937–38 годов. Регионы по приказу из Москвы подавали наверх число выявленных, к примеру, "белогвардейско-кулацких элементов", а Москва спускала вниз "лимиты" по "первой категории", по "второй", то есть на расстрел и на лагеря. Регионы в свою очередь заполняли эти лимиты кем могли, хватая людей без разбора. В той дьявольской системе центр как будто "ограничивал" бурную низовую активность по выявлению врагов. Хотя, конечно, инициировано было все центром.

Это и сейчас так работает - с "мобилизацией". Не думаю правда, что Кремль именно планировал массовые репрессии. Это Сталин планировал массовые репрессии. Путин планировал войну, потом мобилизацию людей на войну. А до того он планировал "сбережение народа", заселение Дальнего Востока, помощь малым народам, поощрение семей с детьми и много другого. Но получилось расселение Дальнего Востока, отправление малых народов на смерть, лишение семей их отцов и кормильцев. Получился новый большой террор. Планировал жизнь, получилась смерть.

Потому что так работает. Тонкий слой улучшений и некоторого внешнего лоска, наведенного за последние десятилетия слетел. Осталась основа - репрессивный механизм, работающий в логике палок. Кремль проигрывает войну, но - к ужасу - до того, как рухнет, может выиграть дьявольскую битву за количество забритых и отправленных на смерть людей

Для украинцев война и разрушения - бедствие, принесенное чуждой силой, извне. Это их отечественная, героическая война. Для россиян война — негероическое, болезненное обострение отношений с собственной страной. Люди не живут в собственных домах, чтобы не столкнуться с чиновниками. Переезжают в другие города, уезжают из страны, потому что не могут жить и работать на родине из-за унизительных законов и несогласия с развязанной их государством войной. Для кого-то это осознанный шаг, для кого-то — раздражающее столкновение с государством, которое раньше в частную жизнь большинства вторгалось только по телевизору.

Теряют привычную среду и те, кто против войны, и те, кто молчал и надеялся избежать столкновения с политикой. Плохо и тем, кто понимал, как устроено российское государство, и тем, кто не понимал или не хотел этого понимать.

За минувшие примерно 50 лет (позднее советское и постсоветское) вместо коммунистического общества было построено общество дачников, автомобилистов, ценителей музыки и шашлыков. Институты чрезвычайной власти при этом не исчезли — только на некоторое время заснули. Они были частично приватизированы, сильно бюрократизированы, но не уничтожены. И потому сохранились в своих административных формах.

Единственные механизмы защиты от зла, которые российское общество сумело создать, — это замок, дверь и забор.

Пока государство вламывалось только в квартиры политических активистов или предпринимателей, у которых отнимают бизнес, многим не была очевидна хрупкость человеческой автономной сферы перед лицом бесчеловечной государственной. Теперь осознание беззащитности не может не распространиться широко. Проснувшееся зло с легкостью ломает любые замки и двери. Однако единственной реакцией общества снова оказались попытки спрятаться за забор — правда, теперь забором стала государственная граница

Военный эксперт Майкл Кофман (слушал дискуссию на форуме в MIT, пока ехал на велосипеде, поэтому в пересказе, но близко к смыслу): "Мобилизация была бы гораздо опаснее для Украины, если бы ее начали в апреле, как многие из нас ожидали после провального первого этапа вторжения. На нынешней стадии эта новая сила гораздо менее опасна для Украины. К счастью, Путин – мастер прокрастинации скорее, чем стратег. Долгое время он провел, ничего не делая, просто наблюдая за тем, как ситуация (для него) ухудшалась и варианты дальнейших действий из плохих становились наихудшими. На сегодня мобилизация выглядит как отчаянная мера. Вероятность ее успеха сейчас крайне ограничена.

Мобилизация не повысит боевой дух российской армии, хотя и поможет решить проблемы с удержанием военнослужащих. Мобилизация выглядит как этап всеобщей мобилизации и, потенциально, может продлить войну. Она положительно скажется на количестве, но не на качестве российских сил и не на способности эффективно развертывать силы на поле боя"

Если дорога ведет в ад, то какая разница из чего она сделана. Возможные причины (расширение НАТО, имперские амбиции, там отняли, тут недодали) были многократно обсуждены. Ими заполнена аналитическая продукция всех исследовательских организаций. Между тем, обсуждать намерения нет смысла. Начал войну, потому что считал, что может. И продолжает настаивать, что может. Но не могут же все вокруг него быть в том же тумане? Не могут, но, судя по тому, что не уходят в массовом порядке, добровольно в нем живут.

Люди, обслуживающие эту машину, сейчас творят зло, создают ад на земле – в Украине и в российских семьях, хотя они просто выполняют свою работу, ведь у них у всех есть обязательства. И они тоже доказывают себе и другим, что могут - могут хорошо работать в армии, министерствах, госкомпаниях, IT-компаниях и банках, каждый на своем месте. Умение быть ответственными и готовность брать на себя обязательства – от трудовых до кредитных – это хорошие человеческие качества, за которые берут на работу и ценят. Об этих качествах на том самом Западе написаны тонны деловой литературы. И уходить с работы людям, обладающим этими похвальными качествами, жалко - что же пустить на ветер годы вложенных сил?

Сейчас эти качества стали приводными ремнями зла. Может ли зло совершаться не просто в отсутствие злых намерений, а при наличии этически вполне приемлемых мотивов? Намерения защищают? Когда будет хороший вождь с правильным туманом в голове они будут работать с удвоенной силой? Нужно ли писать похвалу криворукости, вороватости, неработающей технике - невольными положительными героям нашего времени, поскольку какое-то количество жизней эти свойства спасли (хотя кого-то в нестреляющем танке могли и погубить)? Да, зло может так совершаться, намерения не защищают и никакой похвалы писать не нужно. Да, мир может быть перевернутым

Пост-Путин. Российские власти и часть граждан периодически просыпаются и узнают, что живут в отсталой стране. Как правило это прозрение наступает после военного поражения. Бывает, что и от осознания величия потенциальной миссии.

Начинается очередная модернизация. Так будет и в обозримом будущем - после Путина. Не нужно никакого тайного знания о том, что думают и обсуждают скованные показной лояльностью и страхом российские «элиты» - те ее группы, которые вообще чего-то хотят. Очередная попытка модернизации - вполне вероятный следующий виток. (Долгая деградация - тоже вероятный сценарий, об этом ниже).

Если смена власти будет контролируемой, а это единственный желаемый «элитами» вариант, то будет типичная российская модернизация, то есть поверхностно технологическая.

Модернизировать все сразу не будет ни денег, ни желания. Сравнительно прогрессивный новый вождь, условный Мишустин (или группа Мишустиных, не важно) будет считать систему власти сакральной, только немного несовременной. Фокус будет на вооруженных силах и отраслях, связанных с ними. Модернизация в России с редкими исключениями - Великие реформы - всегда была селективной.

Оборонная отрасль - т.е военная, милитаристская - и все, что связано с демонстрацией успехов, – от парадов и выставок до памятников и высоток – оказывалось в очереди первым, а остальное получало свое по мере поступления средств. Технологии не столько перенимались, сколько брались на вооружение.

Нынешние власти явно хотели того же, просто не смогли из-за собственной моральной и интеллектуальной несостоятельности. Танки у них из картона и даже памятники смешные. Это была игрушечная модернизация и весь ее поверхностный лоск уже стерт, остались только несуществующие новые самолеты, танки, переоборудованные под офисы бывшие оборонные заводы и украденная военная форма. Это приближает их банкротство, хотя наступит оно не завтра. Накопленные в советское время арсеналы позволят им убивать украинцев и разрушать их страну еще какое-то время. Путинское время дожития несет смерть украинцам, смерть отправляемым на фронт россиянам и несвободу всем, кому можно.

Но это закончится и начнутся попытки выбраться из ямы. Какому-то будущему правительству придётся доказывать, что с ним в принципе можно разговаривать и заключать сделки. Это будет трудно. Если будет установлено минимальное доверие, то технологии, которые можно брать на вооружение, развитые страны поставлять России не будут. Но пост-Путин будет пытаться и скорее всего чего-то добъется - бизнес есть бизнес. Он/они будут пытаться обходить санкции и строить схемы, чтобы запустить очередную селективную модернизацию. Будут пытаться сделать то же самое, только при ограниченной коррупции и криворукости.

Эта дурная бесконечность должна закончится. Должна, но тут у меня тупик. Нужны будут новые институты, а для их строительства нужно желание общества. Потому что новые институты (как минимум учитывающие неприкосновенность личности и собственности) по приказу не построишь. По приказу можно сделать только военно-технологическую модернизацию - на этот раз настоящую. То есть общество должно проявить себя, а для этого до него должно дойти, что происходит - что убивает не только Путин, но и оно, общество. Между тем общество - сбежало или прячется.

Таким образом, чтобы избежать очередного захода на порочный круг, нужно не только следующее правительство, состоящее из психически здоровых, образованных и порядочных людей, но и следующее общество, которое будет готово иметь дело с гигантским моральным грузом - на поколения вперёд - совершенными от имени России преступлениями против человечности. Нужно будет признание не только материального банкротства и готовности платить репарации, но и признание морального банкротства. Откуда такое признание возьмётся я не понимаю. Получается, что долгая деградация есть оптимальный ход событий с точки зрения общей безопасности и мира. Но, конечно, не с точки зрения любой - прекрасной или не очень прекрасной России будущего

Что будет после Путина?

«Чтобы избежать очередного захода на порочный круг, нужно не только следующее правительство, состоящее из психически здоровых, образованных и порядочных людей, но и следующее общество, которое будет готово иметь дело с гигантским моральным грузом – на поколения вперёд – совершенными от имени России преступлениями против человечности. Нужно будет признание не только материального банкротства и готовности платить репарации, но и признание морального банкротства» — Максим Трудолюбов.

Читать далее

Приступы мессианства в русской истории перемежались короткими периодами смирения и попытками модернизироваться. Но мессианство возвращалось. Был свет с Востока, соборность, был коммунизм, сейчас поддельный консерватизм. Но другие неохотно принимали щедрый дар, кормить великой идеей приходилось силой. В итоге принималось решение - пусть будет духовность, соборность, коммунизм, нужное подчеркнуть, в отдельно взятой стране. Это при том, что и у духовности, и, особенно, у коммунизма были последователи в мире.

Сейчас - другое. Такого, чтобы российское мессианство было не позитивным, а негативным, не с короной и крестом, не с серпом и молотом, а с ядерным грибом на флаге - это все-таки новое. Не думаю, что кружок обидевшихся людей (у них даже на лицах это есть - посмотрите на Патрушева, Путина, Нарышкина, они и жалуются все время - тут обманули, там не додали), собравшихся вокруг Путина, выбрал разрушение осознанно, как, например, Дугин. Они не думающие, ни с кем, кроме себя самих не связанные духовно, ничего, кроме "документов" не читавшие, ни во что, даже в интернет, не включенные. Они к разрушению пришли закономерным для невежественных людей путем. Это можно называть фантомным мессианством. Мессианство у них есть по простой причине: они решили, что оно прилагается к статусу.

Когда кремлевский завхоз отдает тебе ключи от кабинета в Кремле, то в своем кабинете, помимо мебели темного дерева и зеленой лампы, ты обнаруживаешь и глобальную миссию. Ее можно представить в виде большой вазы в углу. Ты получаешь и вид из кремлевского окна. Из него виден мир, который только и ждет, чтобы ты, новый обитатель этого особого кабинета, его захватил, улучшил, а когда (как всегда) не получится, то нарезал бы кусками. Такие там стекла в окнах. Такая там связь места и позыва. Хронотоп Кремля.

Чем наполнить вазу? Как нарезать карту мира? А это напишут референты в очках. Референты написали про консерватизм, но, как во всем у них, это просто слово, заменяющее ненависть к тем, кого они не понимают и боятся. К другим - национально, сексуально, интеллектуально, духовно. В итоге мессианский сосуд - та самая ваза, которую завхоз мог бы вынести, но забыл - наполнился ненавистью и смертью. Это и есть очередная миссия, которую Россия несет миру. На этот раз уже как зомби, без осмысленной причины. Радиоактивный пепел, "Сармат", "зачем такой мир, если там не будет России?" "Мы как мученики попадем в рай, а они просто сдохнут".

Мировая катастрофа, которой они всех пугают, у них не получится. Это единственное утешение. Криворукость и коррупция предотвратили многое из того, что они могли бы натворить.

Я больше не хочу думать о мрачном, но такая уж ситуация. Возможно, что выход(ы) все-таки есть. Ну уж как минимум этот кремлевский кабинет должен стать экспонатом музея преступлений, совершенных - не одним только российским государством, другими тоже - под разными мессианскими флагами

Фрэнсис Фукуяма опубликовал в "Атлантике" колонку о том, что конец истории - все-таки реальность и он ближе, чем утверждали его критики. Нужно сразу оговориться, что в русском переводе есть проблема соответствия русского слова английскому. End - это совершенно не обязательно окончание, это скорее цель. В изначальном тексте, написанном в 1989 году, Фукуяма не говорил, что события прекратятся. Он имел в виду, что либеральные демократические режимы представляют собой венец или финальную цель общественного прогресса.

Почему снова "конец истории"? Фукуяма говорит, что слабости "сильных" диктатур, которые пытались противопоставить себя "слабым" демократическим режимам, сегодня очевидны. Главный пример - Путин, проигрывающий войну и не способный заставить свою государственную мощь работать как надо. Другой пример - концентрация власти в Китае, за фасадом которой скрывается масса слабостей, гигантских несостоятельных проектов, насилия, лжи и коррупции. Третий пример - волнения в Иране, которым "управляют пожилые мужчины, отставшие в своих взглядах на два поколения". Ну и еще обстоятельство: люди бегут из диктатур в демократические страны, а не наоборот.

При том, что проблемы авторитарных режимов очевидны, при том, что дела у Путина (а, возможно, даже и у Си Цзиньпина) идут не слишком хорошо, попытку мысленно вернуться в 1989 год трудно воспринимать всерьез. Что-то мне подсказывает, что нового 89-го не будет.

Само обращение к выражению "конец истории" никак нам, увы, не помогает. Сама дискуссия о возможности - любой, какой угодно - финальной цели и какого-то одного, общего для всех направления движения истории отсылает нас ко временам и авторам, для которых такое понимание истории действительно было актуальным - к Гегелю и Марксу.

Само представление о том, что история куда-то идет - из того времени. В ХХ веке было несколько попыток силой направить историю, куда надо. С этим вроде бы все понятно. Но даже если не силой, или только мягкой силой - даже с этим проблемы. "Большие нарративы" опасны сами по себе, если ХХ век вообще чему-то учит. Очень легко скатиться к тому, чтобы начать оправдывать наличные беды и ужасы некоторым счастливым исходом, который уже явился на горизонте.

(На всякий случай: демократии с защищёнными правами людей, конечно, лучше, чем диктатуры, унижающие человеческое достоинство)

Цена войны. У нее много измерений. Если отвлечься на секунду от главного, от преступлений российской власти и ее армии и нечувствительности к этим преступлениям российского общества. Может быть, если про экономику, то чувствительнее?

Экономист Банка Финляндии Хели Симола пишет: «В начале 2022 года все еще прогнозировался рост ВВП России примерно на 5% в 2022-2023 годах. В результате войны предпринимательская уверенность в российской экономике рухнула. Экономические санкции изолировали страну от международных финансовых рынков, ограничили доступность продуктов с использованием современных технологий в России и сократили спрос на российские товары на внешних рынках. По последним прогнозам, в 2022-2023 годах сокращение ВВП России достигнет 8-10%. Таким образом, если бы не было войны ВВП России в 2023 году мог бы быть на 15% выше, чем будет по итогам снижения. По среднему обменному курсу 2021 года это означает потерю ВВП в размере около 270 миллиардов долларов США только в 2023 году».

Частичная война («специальная военная операция»), которая с самого начала была полномасштабной войной, частичная мобилизация и частичное военное положение – попытки называть вещи не своими именами. Как и частичная мобилизация, масштабы которой до сих пор непонятны, а значит потенциально она касается всех, частичное военное положение фактически означает введение особых правил жизни на территории всей страны.

Официальная частичность – отражение попыток в ситуации рукотворного кризиса управлять не самим кризисом, а популярностью президента. Это логично, потому что кризис Путину нужен, не нужны ему только плохие последствия кризиса. Он пытается придерживаться старой схемы, в которой, сломав ход вещей, он всегда надеялся выиграть за счет хаоса - то есть получить больше власти и ресурсов, подавить сопротивление оппонентов и подправить героический образ. Последствиями кризиса - вполне реальными для людей и экономики - управлял с помощью пропаганды.

Управление популярностью – это и очередной перевод ответственности за непопулярные действия на губернаторов, которые получили дополнительные «полномочия» (на самом деле обязанности, за которые будет спрос) в связи с военным положением.

Частичность – это еще и отражение давнего, из 90-х, отношения к ресурсам. Идея всегда – использовать не все, а обойтись частью, наняв дешевых исполнителей, рассовав основную часть по карманам приближенных. Когда речь шла только о деньгах, на это можно было смотреть только как на коррупцию. Но сейчас речь о жизнях и будущем людей

Развязанной против Украины войной Путин и его окружение хотели укрепить доминирование России над теми странами, которые как будто России «причитаются» – просто в силу истории. Путин и его круг хотели получить все, что они попросят с тех, кто им якобы «должен». Они считали, что Украина «должна», а уж другие ближайшие соседи – и подавно. Интересно при этом, что Путин постоянно называет то, что он пытается отстоять (как будто кто-то отнимал) – суверенитетом. Нужно разделить два явления — утверждение суверенитета и стремление к доминированию в международных отношениях.

Суверенитет — это равноправие в международных отношениях, признание границ других стран, контроль над собственной территорией, исполнение решений политического центра на территории государства, способность удерживать монополию на насилие и контроль над движением товаров, капиталов, технологий и данных и через границы страны. Это классическое понимание суверенитета и в нем нет места ни исправлению «исторических несправедливостей», ни, тем более, вторжению в другие государства. Даже по российским законам вторжение уголовно наказуемо. Путин разрушает принципы суверенитета, а не отстаивает их.

Бесконечно повторяемые Путиным (а еще Виктором Орбаном и другими консервативными политиками множества стран, включая США) отсылки к исторической несправедливости и обидам никак не укладываются в современные правовые нормы, определяющие суверенитет, и являют собой не что иное, как манипуляцию. То, что Путин и его круг пытаются «возродить» – не суверенитет, а стремление к институционально не ограниченному доминированию над другими нациями — в том числе в военной и технологической сферах. Суверенитет и доминирование — разные вещи.

Именно этот проект Путина сейчас, прямо на глазах, терпит крах. В Армении перестают считать Россию надежным посредником в урегулировании конфликта с Азербайджаном. Азербайджан продолжает укреплять связи с Турцией. Власти Казахстана все смелее отстаивают свои взгляды на происходящее, с готовностью принимают у себя российских граждан и международные (и российские) компании, покидающие Россию. Уже сейчас Москва – больше не «старший» товарищ странам Центральной Азии. Чтобы утвердить доминирование, нужно что-то из себя представлять. Путин уже показал соседям, что Россия ничего надежного из себя не представляет. Это уже проигранная борьба.

Остается собственно суверенитет. Мобилизация и военное положение – отчаянные меры, которые как раз призваны утвердить ускользающий из рук кривого российского государства суверенитет. То есть способность добиваться исполнения решений на собственной территории, удерживать контроль над движением людей через границы, удерживать монополию на насилие. Люди бегут, контроля над границами новых "регионов" РФ нет, монополию на насилие власти размывают, раздавая преступникам оружие. В итоге своего блестящего правления Путин рискует утратить и российский суверенитет, который, как он почему-то думал, ему причитается просто так

Публицист Максим Трудолюбов о частичной войне, частичной мобилизации, частичном военном положении и их последствиях.

Продолжение мнения Максима Трудолюбова читайте на сайте «Эха»

Самолет, упавший в Иркутске - за время войны уже 11-й как минимум. Эти самолеты не должны были летать, они явно не были к этому предназначены. Так же как и оружие и обмундирование, которого нет. Люди все эти годы рисовали какую-то "армию" на бумаге. Из всех обвинений, которые сейчас валятся на Путина и компанию, самое странное - в том, что он нарушил неписаный внутренний договор и попробовал приказать бумажной реальности превратиться в действующую. Существенный вопрос сейчас - есть ли у него ядерное оружие?

Путин устами Шойгу позвонил четырем министрам обороны (Британии, США, Турции, Франции). Не опираясь ни на какие доказательства, Путин заявил, что Украина готовится применить «грязную бомбу» на собственной территории. Еще раз: по версии Путина, Украина готовит ядерную атаку на саму себя при помощи британских технологий, о чем Путин сообщил, в частности, британцам.

Адресаты звонков предсказуемо не поверили руководству России и написали в совместном заявлении, что задача этих обвинений – создать искусственный повод для применения ядерного оружия самой Россией.

Искусственные поводы для начала вторжения Москве создать не удалось, хотя в январе и феврале пытались. Путин как робот продолжает попытки сделать именно это. Ему не верят. Для большей части мира – это очередной сеанс саморазоблачения. Его послания прочитываются теперь уже однозначно так: «Я всегда действовал обманом, я всегда делал то, в чем обвинял других и собираюсь делать это опять, потому что не умею по-другому».

Попытки свалить все на других остались его единственным оружием. Это оружие все еще отчасти работает благодаря пропаганде и старшим российским поколениям, которые почему-то пропаганде больше других подвержены. Ответ младших поколений – массовое бегство и избегание государства – очевиден. По существу, попытки сваливать на других – это отказ от зрелости.

Кроме того, это скрытое признание преступлений. Если человек планирует сделать что-то хорошее, то не будет заранее перекладывать ответственность на "плохих". Всеми этими "нам не оставили выбора" он себя разоблачает. Под его водительством Россия не идет на борьбу с гордо поднятой головой, а пытается спрятаться от того, что творит

Простота и повседневность, оставаясь внутри которой люди идут на войну или избегают войны. Никаких высоких чувств, никакого героизма, как бы пропагандисты ни старались их изображать. Раз надо, значит надо. Или, наоборот, не надо – значит не надо. У людей дети, ипотека, долги, обязанности, отсутствие хорошей работы – и они соглашаются на войну. Или у людей дети, ипотека, долги, обязанности и есть хорошая работа и они не соглашаются на войну. Эти программисты, отвечающие за наведение ракет на украинские города, из расследования Bellingcat не производят впечатление убежденных злодеев. Все это происходит без убеждений