2016-й, А.Ф. Филиппов:
… Под угрозой разрушения находится мир прогрессирующего модерна, в котором культурные, социальные, образовательные и не в последнюю очередь политические образцы, создаваемые на Западе (несмотря на легко фиксируемые феномены локализации глобального и культурной гибридизации), транслировались по всему миру, приводя к модификации и даже унификации форм поведения и мотивации больших масс людей. Этому противоречили — и чем дальше, тем больше, — с одной стороны, стремления сохранить культурную идентичность, а с другой — национальный суверенитет. Поскольку и то и другое рассматривалось в глобальном плане как реакция на прогресс, нетрудно было объявить эти стремления в буквальном смысле реакционными, а значит, с точки зрения исторического прогресса, как бы автоматически лишенными будущего. …

Это отрывок отсюда – небольшой текст по кризису глобализации: http://gefter.ru/archive/19927 Там есть еще два хороших текста-обсуждения в прицепе.

Наш последний лекторий в кратком изложении. Видео скоро будет.

https://globalaffairs.ru/articles/postimperskaya-nostalgiya-svop/

Хороший разговор об империях / республиках в нонешнее забурлившее время. Правда, на мой вкус, логики мужикам не мешало бы добавить. В этом плане, ИМХО, они оба поддерживают себя в том, что я называю позитивное определение империи:

Империя – это полития с установкой в правящем классе на безграничность своей власти.

Тогда в современном мире выделяются два глобальных имперских центра – США и Евросоюз, и то, что они лезут со своими институтами во все дыры во всем мире только подтверждает это. Китай же – вне имперства. (оба говоруна по ссылке с последним тезисом не согласны.

Можно, конечно, говорить, что вследствие «заката Европы» в мире существует лишь один имперский центр, но, ИМХО, ЕС достаточно автономен в своей политике, хоть и недостаточно ярок в пиаре, и до некоторой степени вторичен по отношению к США. Можно, наверное, говорить об общей империи Запада, в которой есть несколько достаточно автономных имперских центров.

Мелькнул недавно еще имперский зародыш – ИГИЛ. Но был придавлен, и, в общем-то, затих.

ИМХО, РФ сейчас далек от имперского бытия, - в отличие от СССР, который до своего смертельного кризиса действительно имел амбиции на весь мир. И если даже ввести в рассмотрение «имперский шлейф» - как имперские методы влияния на свой фронтир, то по сравнению с РФ более имперских качеств проявляет Украина – той действительно пофиг люди «с нюансами» – нужна лишь только территория в своей власти, и эта территория становится все более широкой (в попадающих мне на глаза проговорах действующих элитариев).

Ну и для полноты рассмотрения: В политологической литературе видится три определения империи. Первое – классическое – откуда империализм с его негативизмом: Империя – это полития, в которой правовой режим периферии – колоний – устанавливается центром – метрополией – без особого учета их там интересов. Второе – позитивное – было приведено выше. Ну и третье, чрезмерно политизированное, возникшее после распада СССР: Империя – это авторитарное государство, содержащее много народов. Понятно, что первое определение образует подкласс во втором (примеры из области пересечения – Британская и Французская империи конца 19-го века, примеры из области второго, не входящие в первое: Российская и Оттоманская империи конца 19-го века).

Видение настоящего и будущего от М. Ремизова: https://lenta.ru/articles/2022/11/21/remizov/ Интересно, как все у него.

Одно из возможных замечаний: Нация, как социальная технология Современности, проще всего понимается / иденттфицируется через свое основное качество: это сообщество с двумя установками: (1) установкой на суверенитет над рекой территорией, и (2) установкой на равноправие "своих". Потому возможно и национальное завершение глобализации. Конечно тогда, когда в "свои" будут включены все субъекты социального действия.

Но понимаема и его конечная позиция: текущее выпиливание русни из "цивилизации", проводимое записными мировыми "прогрессорами" создаёт слишком сильную базу для скепсиса. Но на мой взгляд то, что "время ещё не пришло" из-за скурвившихся "прогрессоров" ещё не значит, что отмеченное качество не рабочее.

Образец классной философской интуиции. Никто этого не говорил до. А Проф разглядел в тумане на границе видимого, и проговорил. Теперь это факт жизни, согласны мы с ним, или нет.

О боли
———————-
На одном из сайтов увидел немецкую карикатуру: Стоит снеговик в условной русской генеральской фуражке, а напротив него довольно грустный Путин, который отдает ему приказ: Заставь их страдать!
И сообразил, что перевести ее на русский, строго говоря, невозможно. То есть представить себе авторов воинственных телеграм-каналов, которые пишут "Пущай помучаются" я могу. Могу себе такое представить в повседневном разговоре. А вот на уровне официальной или полуофициальной риторики — нет, что-то не срабатывает.
И, собственно, дело не в нас, сегодня не говорим, завтра кто знает.
Я подумал о том, что слова "боль" и "страдание" стали довольно частыми в риторике официальных лиц противников России. Наберите в поисковике "русские должны страдать" (чувствовать боль, испытывать боль) и тому подобное. Это довольно известная штука, весь интернет забит примерами, в том числе с нашей, патриотической стороны. Народ возмущается, хотя чего возмущаться? Вас назначили врагом и хотят, чтобы вам было плохо, и что такого?
Нет, интересно не чувство, не эмоция, не намерения, а интересна сама формула.
Я уже как-то раз говорил о садизме, в другой, правда, связи, это вот оно и есть.
Враг старого времени хотел бы вас убить, это неприятно, но входит в определение экзистенциальной вражды. Враг нового времени совершенно не заинтересован в вашей гибели, точнее, можно и убить, если ничего не остается другого, комм а ля герр и восемь дыр. Но настоящий цимес — это сохранение жизни при по возможности бесконечном страдании. "Вы будете жить и страдать. Ваши дети, ваши внуки...." Ну, вы в курсе.
Сюда же относится и описания действий русских как тактически и стратегически бессмысленных, но совершаемых из чистого желания помучить.
Это более глубокая установка, более серьезный замысел, чем может казаться.
Боль, которую надо причинить русским интерпретируется как справедливое наказание, подобное мучениям грешников в ожидании Last Judgement. Напротив, боль, причиняемая русскими, интерпретируется не только как та, которая не имеет морального оправдания (то есть не считается наказанием), но и не может рассматриваться в категориях целерационального действия. Казалось бы, инструментальный подход, заведомо не привязанный к вопросам нравственности, ничем не осложняет задачи наблюдателя. Так, например, мы можем констатировать, что хищник поедает жертву просто потому, что голоден. Казалось бы, что такого? Назовите Россию хищником — и сразу поймете, что там творится. Но нет. Голод не зависит от хищника, он не может не кидаться на жертву. Признав Россию хищником, вы станете путинферштеером, а это хуже, чем стригущий лишай.
Поэтому в описании превалируют вмененные мотивы иррациональной агрессивности и столь же иррационального (вмененного) мучительства.
Можно предположить, что здесь работает механизм переноса, и как раз по это причине любые попытки русских перевести разговор в модус здорового политиш-реалистического цинизма обречены на провал.
Жюльетта не договорится с Жюстиной, а кто здесь кто — решайте сами.

Прочитал объяву, и задумался. Вот ежели глянуть на проблему отношений РФ и Запада в перспективе десятков лет вперёд, то что видится? Я различаю в нашем общем говорении следующие струи:

1. Начать жить "без Запада". Т.е. не "с", не "против", а именно что "без", заземляя свое политическое мышление проблемами и путями своей земли.
2. Продолжить жить "против Запада". Тут возможны разные положения, одно из которых (2б) путь Петра 1-го: вернуться в Запад, высадив закрывающуюся дверь.
3. "Рашка маст дай!".

Что ещё можно различить с русскоговорящей стороны?

ЗЫ: моё предпочтение очевидно - (1). Но боюсь, что это маловероятно вследствие значительной интеллектуальной недостаточности в наших пенатах. Так что с большой вероятностью дело пойдет по (2), и тут хотелось бы избежать пути укров, когда нет ничего, кроме "анти" и "контра". Романовы тут хороший маяк...

Кому совсем нечего делать или вдруг проснулся вкус к пустому и порожнему – присоединяйтесь сегодня. Обсудить отношения России и Запада – это ли не праздник?

https://we.hse.ru/ml/announcements/796735305.html

Некоторые умницы говорят "поехали, назад возврата нет": https://globalaffairs.ru/articles/perelomnaya-tochka/

Любопытная будет езда. Не нашел ни одного, кто бы верил в потенциал начальства, достаточный для порождения автономного существования. Притом многие, кто хотел бы автономности, надеются на безысходность внешнего давления. Примерно как: Понятно, что РФ как баблобойка из рашки во имя западных блядей - существовала, и не было тому видимого конца. Но Запад взял, и оставил своих блядей (и нашу илитку) без притока бабла. Сам, именно что сам... Так и с автономностью мышления - именно Запад сам нам поможет ее породить!.. Забавная ситуация, однако...

Один из факторов текущего момента - подключение к делу отечественных "партизан":
@chadaev \\ ...Вообще не знаю, как там у немцев прусский школьный учитель, а у нас самая сила это Мужики В Гаражах, которые тачки делают. Либо, в более дигитальной версии, Мужики С Паяльником, которые компы чинят; ну а сейчас и дроны тоже. И, конечно, женщины наши, которые шьют, плетут, вяжут. Всё, что бывает нужно — придать этому самый минимум организованности, и по возможности без участия любого начальства. Прямая связь бригадир волонтёров — командир или зампотыл подразделения. Это работает лучше, чем всё остальное.\\

Взгляд от турок. Ребята также (как Караганов и Ко) видят пару десятков лет, и также мечтают о более инклюзивной международной "республике" / многополярности... Любопытно, как Запад будет играть против этой широты республиканских ожиданий?

Любителям интеллекта и воображения:

Подумалось тут об "анти-" как варианте гражданской религии.

Антураж: Рацио - это в общем-то инструмент, который можно приладить к любой системе ценностей. Была Традиция - время стихийной эволюции систем ценностей. Возник научный метод исследования - который поначалу был тоже всего лишь инструментом. Потом, в силу его продуктивности, возникла программа "расчистки" оснований - по сути снятия препон для науки и "разума" - с родовым названием "секулярность". Наряду с "анти-", заточенной на религию, и прочие пережитки Традиции, не проходимые через "разумный фильтр", данные ценностные системы содержали в себе и значительные позитивные конструкты - что либерализм, что социализм.

И вот в какой-то момент "анти-" отделилось от системы ценностей и пошло в самостоятельное плавание. "Пожрав" религии и низведя их до незначимости, "анти-" занялось своими бывшими "союзниками" - прогрессом, наукой, прочими "великими рассказами". В какой-то момент был успешно доеден ленинский зиккурат (святыня гражданской религии социализма) . Теперь очередь пришла и свободы с демократией, а также семьи. В общем порожденнный дракончик "анти-" бегает по округе, и набрасывается на все хоть сколь-нибудь ценностно-позитивное...

Интересно, случится ли когда-нибудь, что "анти-" начнет жрать себя?

Сегодня Юрьев день. Если откатиться к традициям, то у всех нас есть ещё неделя для смены хозяина... 😜

А завтра - день Всеобщей декларации прав человека - весомого костыля для дискуссий о наших свободах.

В общем - весомые обстоятельства поговорить о свободе человека и общества. Не очень длинный текст по поводу дан в первом комменте. Прошу к столу!.. 😊

Немного вечерних размышлений к разметке контекста.

1. Если себе не врать и не пытаться нацепить чьи-то чужие цацки, просто посмотреть в зеркало, то без вариантов — я советский человек, моя родина СССР и моё мышление сформировано именно советской реальностью; причём, учитывая возраст, именно её длящейся агонией.

2. Пятигорский мне когда-то завещал: «бросьте заниматься хуйнёй и напишите книгу о Сталине». Я понимаю, что если и буду когда-то писать такую книгу, то это, видимо, будет книга о Сталине именно в контексте факта и обстоятельств случившегося на моих глазах крушения построенной им страны. То есть выявившейся де-факто принципиальной недолговечности, невоспроизводимости в следующих поколениях той системы, которой когда-то восхищался и боялся весь мир.

3. Трудность такой постановки задачи состоит в том, что СССР по сравнению с нынешней РФ был куда более сложной, умной и масштабной системой. Её трудно оценивать даже из логики «конкурента», поскольку этот самый «конкурент», то есть Запад, по многим критериям откровенно не дотягивал до своего визави. В этом смысле я отвергаю тезис, что Запад будто бы победил СССР в Холодной войне; мне ближе версия, что СССР, увы, «победил» себя сам. И в своих исследованиях (точнее сказать «расследованиях») я копаю именно в эту сторону.

4. СВО вскрыла интересную деталь: судя по всему, многие (включая, между прочим, даже деда Байдена) думали и думают, что финальной точкой этого процесса станет в том или ином виде восстановление СССР, или какая-то его версия 2.0. Ловят эти признаки, и искренне негодуют, когда вдруг обнаруживается, что РФ и дальше остаётся самой собой, то есть всё той же постсоветской, перестроечно-ельцинско-олигархической РФ, где фигура Путина не более чем симулякр такой реставрации, но не она сама. Заостряя, можно сформулировать так: если РФ так и останется всё той же РФ, эту войну она, скорее всего, проиграет — просто потому, что она в этом виде лишь деградировавший осколок того большого целого, а не ядро (пусть сколь угодно потенциальное) его новой интеграции.

5. Идея косплея предшествующего «большого целого», то есть романовской империи, отчётливо звучащая в риторике и символике, также обречена, поскольку романовская модель от Петра до 1917-го была моделью «вестернизации сверху», «правительство как единственный европеец». И в этом смысле она была куда более зависимой от того самого первоисточника образцов — и культурных, и технологических, и институциональных. Непонятно, откуда сейчас взять столько «немцев», чтобы составить аналогичный романовскому правящий класс.

/продолжение следует/

6. В этом смысле самая насущная задача момента — не попытка изваять с нуля некий «образ будущего», а в первую очередь качественная рефлексия советского опыта — по ту сторону _всех_ имеющихся общепринятых табу и шаблонов. Проблема в том, что в этом мало помогут (скорее помешают) и ностальгирующие советолюбы, и твердолобые антисоветчики. Потому что здесь нужно отбросить любые личные симпатии и антипатии, в каком-то смысле вообще любую «собственную позицию», кроме исследовательской.

7. Ленин когда-то говорил, что у марксизма было «три источника и три составные части»: французский утопический социализм, британская политэкономия и немецкая классическая философия. Аналогично этому, у СССР также было «три источника и три составные части»: передовая на тот момент европейская мысль (собственно марксистская), романовская (петровская) империя с её ещё аж византийским в основе ДНК, и русская революция, конечным «бенефициаром», но вовсе не «движком» и не ключевым актором которой была ленинская партия.

8. Тема византийского гена внутри русского имперского заслуживает отдельного рассмотрения, поскольку традиция его критического осмысления восходит у нас ни много ни мало к Ивану Грозному, довольно-таки ясно сформулировавшему в известной переписке с Курбским свои претензии к этому наследию. В каком-то смысле, известная ось «Грозный-Пётр-Сталин» — это всё эхо 1453 года, а точнее, той самой трагической агонии «второго Рима», укрепившей русских государей в идее (чуждой, кстати, Риму «второму», но вполне присущей «первому») нераздельного личного единовластия.

9. Русская революция — это не только Февраль и Октябрь 17-го, и даже не только породивший их 1905-й. Это целая самостоятельная многовековая традиция, восходящая к «смутам», к Болотникову-Разину-Пугачёву, к нескольким поколениям бунтарей и революционеров XIX века. Пыжиков, к примеру, очень точно выделяет в ней отдельный старообрядческий ген, с прямой непрерывной линией от Аввакума до Гучкова и записавшихся в большевики староверов-беспоповцев типа Калинина.

10. В марксизме — третьем из «источников» — самое важное для меня то, что он был и остаётся даже до сих пор квинтэссенцией ценностной программы европейского Модерна, буквальным наследником Просвещения и Великой Французской Революции. Не случайно наши «традиционалисты», атакуя, вслед за Дугиным, все три «политических теории», растущие из этого единого источника — социализм, нацизм и либерализм, и пытаясь заявить свою — четвёртую, приходят, в конечном итоге, к необходимости атаки и на сам Модерн как таковой, объявляют ему анафему, как когда-то это делал ещё их праотец де Местр.

/продолжение следует/

11. Парадокс, но атака на Модерн у наших традиционалистов рифмуется не только с деместровским консерватизмом, но и в то же время с самым что ни на есть столбовым Постмодерном второй половины ХХ века, который, напомню, начался с риторического вопроса «как возможна философия (литература, культура etc.) после Холокоста?» По сути, это высказывание о том, что в погоне за строительством сияющего будущего модернисты где-то «выплеснули с водой ребёнка», и обращение к «традиции» в этом контексте есть не что иное, как попытки этого самого ребёнка найти в отвалах исторической руды. Но проблема в том, что покамест вместо ребёнка из тёмных глубин истории лезут сплошь мрачные химеры и призраки. Проблема тут в том, что Модерн сам по себе тоже явно до сих пор не отрефлексирован и не осмыслен в достаточной степени — как изящно выразился Дэн Сяопин в диалоге с де Голлем, «прошло слишком мало времени»; но именно в мою задачу это (пока что?) точно не входит.

12. Я вернусь к своему основному предмету — к СССР. Как можно заметить, у него было не только «три источника», но и три вполне сомасштабных по вкладу «отца-основателя»: это Ленин, Троцкий и Сталин, причём именно в таком порядке. Правда, для того, чтобы увидеть всё под таким углом, приходится сделать усилие, в том числе и потому, что третий из них первого активно присваивал, а второго, наоборот, обнулял. И в этом смысле на реальный вклад первого и второго нужно научиться смотреть без той специальной оптики, которую нам оставил в наследство третий. Разверну ещё эту тему отдельным текстом.

13. Конструкция «СССР — это та же Россия, но под другим именем» — очевидно сталинская. То, как проектировался СССР на старте, вообще не предполагало существования ничего похожего на Российскую Империю. Скорее, по замыслу, это была открытая платформа для строительства чего-то вроде «соединённых штатов мира», где предполагалась трёхуровневая структура из региональных федераций. В изначальной версии, например, предполагалось четыре таких федерации: собственно российская, среднеазиатская («туркестанская»), кавказская и западная (польско-украинско-белорусская). Однако, кроме российской, ни одной другой собрать не получилось: польский поход потерпел неудачу, грузины-армяне-азербайджанцы шумно разругались прямо на съезде (причём грузины в первую очередь между собой), а идея единого Туркестана медленно умерла сама собой, не в последнюю очередь на фоне негативного кавказского опыта. Но самое главное — ставка на мировую революцию из общего дела превратилась в частную программу одной из группировок, борющихся за власть. В итоге получилось то, что получилось: по сути «полутора-ранговая» федерация, где у союзных республик был формально равный статус с РСФСР, но система в некотором смысле «помнила», что «в проекте» им отводилась скорее роль «автономных республик» внутри несостоявшихся нероссийских федераций.

14. Любимая путинская тема, к которой он регулярно возвращается в публичных выступлениях — про мину, которую заложил под СССР Ленин, продавив формулу «самоопределение вплоть до отделения». Между тем «миной» эта формула стала лишь постольку, поскольку свёрнут был проект мировой революции и заменён советским имперским: в гипотетическом всепланетном коммунизме «отделяться» было бы попросту некуда. А формула эта была важна Ленину именно как прививка против уже обозначившейся в начале 20-х централизаторской тенденции, которая, конечно, в случае своей победы делала мировую революцию невозможной даже в теории.

15. Энергия, на которой Сталин победил противников во внутрипартийной борьбе 20-х, была чем-то бОльшим, нежели просто аппаратная ловкость и даже чем «воспетое» Троцким «термидорианское перерождение» партии. Это была энергия отказа разорённой войнами и революциями страны от тягот борьбы со всем остальным миром за глобальное доминирование — а именно так тогда и выглядела на практике программа «мировой революции». Это была энергия неприятия данной «миссии», и вряд ли по одним только причинам объективного характера. Я не случайно помянул Пыжикова: тот самый «старообрядческий ген» — это ведь ещё и протест против экспансионистской программы «Нового Иерусалима» и вообще центра мирового православия, «религиозного империализма» ранних Романовых. То, как Аввакум костерил «восточных патриархов», защищая доморощенную обрядность, почти идеально рифмуется с бухаринскими тезисами о «строительстве социализма в отдельно взятой»: нам не нужен «мир», весь наш мир — это наша страна.

/продолжение следует/

16. Тем не менее, если где и искать «бомбу», заложенную под СССР и приведшую его в итоге к крушению в 89-91, то именно в этой концепции «отдельно взятой» — настолько «антимарксистской», насколько это вообще возможно. Если оставаться в марксистской парадигме, то надлежит признать, что в длинной исторической перспективе Троцкий с Зиновьевым оказались правы: если СССР утрачивает цель быть штабом коммунистической революции именно во всепланетном масштабе, то как единое целое он нежизнеспособен, и его распад на национальные государства это только лишь вопрос времени. Но, кстати, цель эта утрачивалась не одномоментно: Коминтерн был распущен только в 1943, но даже брежневско-горбачёвская «борьба за мир во всём мире» была пусть крайне косноязычной, но всё-таки попыткой заново сформулировать какую-никакую «глобальную миссию».

17. Сталинская «квази-византийская» модель была довольно хрупким компромиссом между сохранённым в качестве основного марксистским инструментарием мышления и совершенно немарксистской, «имперской» практикой госстроительства. Уже тогда от оставленных в употреблении большевистских формул вовсю веяло тем лицемерием, с которым их потом будут повторять советские комсомольцы позднесоветских времён. Если бы вожди РКП(б) времён гражданской войны только могли заглянуть в будущее и увидеть лидера своей партии, делящего с вождями мировых империалистических держав карту мира в Ялте, они бы, скорее всего, сошли с ума — потому что это было ровно то, против чего восстала ленинская группа в Циммервальде, против чего был направлен Третий Интернационал. Но катастрофа была в другом: оказалось, что невозможно _думать_ в координатах официальной идеологии, поскольку они прямо противоречили официальной же практике. А это неизбежно обрекало её со временем на роль застывшего в неизменяемых формулах священного писания, а саму «веру» делало неотчуждаемой от живых носителей — и тем самым невоспроизводимой в следующих поколениях.

18. Я, однако, далёк от того, чтобы оптом вешать на Сталина тех собак, которых на него вешают идейные наследники Троцкого (включая, кстати, и мигрировавших слева направо экс-троцкистов — американских неоконов). За его «линией» была своя правда, и она в некотором историческом смысле даже больше, чем весь марксизм — который, в сущности, лишь одна из ветвей на большом дереве европейской мысли. Ему по большому счёту не хватило «когнитивного аппарата» для того, чтобы доосмыслить и корректно сформулировать собственную роль; но «интуичил» он гораздо лучше своих основных оппонентов, включая в определённых вопросах даже и Ленина.

19. Если пытаться (а получится очень общО и неточно, почти ощупью) выразить эту самую «линию» по ту сторону всякой «идеологической» догматики, получится примерно вот что. Россия никогда не была про то, что есть только один, единственно правильный путь, по которому должны идти все, никуда не сворачивая. Она всегда была ровно про обратное — что путей больше, чем один. Она никогда не пыталась объявить себя источником единственной и абсолютной истины — скорее, всегда вставала на пути других, кто брал на себя такую наглость. Её историческая роль — не мировой центр, а скорее мировая альтернатива. «ИНОЕ». И именно поэтому она никогда не завоюет мир — но в то же время и никогда не даст его завоевать никому другому. Поэтому и православие (в пику римской унификации), поэтому и Первая Отечественная против Наполеона, поэтому и Третий Интернационал (против империализма), поэтому же и ВОВ, поэтому же, кстати, даже и нынешняя СВО-за-многополярный-мир. И поэтому же «строительство социализма», но без «мировой революции» — именно как практический контраргумент против идеи, что «их» общественный строй является единственно возможным. И в этом её основная ценность; то, зачем она вообще нужна в мире.